Беки-беби уси-пуси Беки-беби муси-пуси

Глава 7. Наконец меня ввели в комнату та что была когда-то комнатой гостей и та что была моей комнатой последние дни перед тем как из меня полностью сделали куклу-куколда и превратили в младенца в пеленках. Когда я вошел и огляделся вокруг, то был не просто потрясен, а меня накрыла волна негодования. Но поскольку я больше не умел говорить и вообще все еще оставался в состоянии младенца, хоть и при ясном уме взрослого мужчины, то и реакция у меня получилась соответствующая, как у обычного ребенка. Я сразу упал на пол пятой точкой, благо падать было очень мягко в двух подгузниках, вначале захныкал, а потом начал громко вопить как очень капризный ребенок у которого отобрали любимую игрушку. Слезы начали заливать мне глаза. Мне показалось что в тот момент я еще никогда так в жизни не был сильно обижен. Но мою истерику вскоре прекратила нянечка. Она начала до меня ласково сюсюкать, потом села на кровать взяв меня на руки и продолжила меня ласково утешать. Вскоре женщина расстегнула свою блузку, вынула из лифчика свою огромную грудь и коснувшись твердым соском моих губ коротко сказала: «Ляля цыцу ам….» В тот же миг сосок роскошной женской груди был захвачен, и я начал совершать сосательные движения. И чем больше я сосал, тем больше успокаивался, мой плач сначала перешел в редкое всхлипывание, а потом и вовсе сошел на нет. Хоть я был все еще при памяти взрослого мужчины, но ничего сексуального в этом не находил, скорее мне было очень стыдно за то, что я сейчас делал. Но вскоре над стыдом верх взяли инстинкты младенца. Мне жутко захотелось есть. Вскоре женская грудь была заменена тяжелой бутылочкой с соской, из которой я высасывал через тонкую дырочку очень вкусную молочную смесь, от которой постепенно приходило чувство насыщения. Умом взрослого мужчины я понимал, что это несет мне зло и с каждой каплей этого пойла я все больше и больше себя теряю, но остановиться и перестать сосать я уже не мог, инстинкты младенца были сильнее меня и полностью взяли надо мною верх. Когда я покушал и получил свою любимую соску пустышку обратно, то сразу же пописал в свой подгузник. Меня начало клонить на сон. Но уснуть мне не дали, нянечка усадила меня рядом кровати и ласково улыбнувшись спросила: «Ну что моя ляля ты покушала?» В ответ я что-то проагукал и улыбнулся. Это уже не была улыбка взрослого мужчины, это уже была полностью улыбка совершенно беззаботного маленького ребенка. Я снова оглянулся по сторонам. И хоть я все еще оставался при уме взрослого мужчины, но теперь глядел на все вокруг совершенно по-другому. В первый момент, когда вошел сюда моя новая комната мне показалась извращенной фантазией маленькой девочки о комнатах для маленьких принцесс, теперь же после того как няня меня утешила и накормила я смотрел на окружающую обстановку совершенно по-другому. Не знаю, что больше повлияло на быструю перемену моего мнения, то что я насытился как младенец или то что было в составе той молочной смеси, которую я так старательно выцедил из бутылочки через маленькую дырочку в соске. Комната вдруг чудесным образом преобразилась и начала мне очень нравится. Обои, декор и все остальное было блестяще-атласным, нежно розовым, везде оборки, рюши, банты и кружева. Все выполнено в едином стиле от занавесок на окнах до чехлов на мебели. Мне казалось, что я попал в кукольный домик маленькой Барби. Взглянув на себя, я понял, что мой наряд выполненный в том же стиле и на мне те же оборки, рюши, банты и кружева. В этой кукольной комнате не хватало только одного самого важного предмета, который бы венчал все убранство кукольной обстановки — это самой куклы. И этой куклой несомненно стал я. В комнате после ремонта, сделанного Ванессой стало намного просторнее, поскольку вся тяжелая мебель их темных пород, которая занимала много места была убрана. Вместо трех тяжелых шкафов был один небольшой изящный розовый шкафчик и парочка таких же невысоких вместительных комодов. Прикроватные тумбочки полностью исчезли. Вместо них была парочка небольших мягких розовых пуфиков. Две большие тяжелые двуспальные кровати тоже были убраны, вместо них была только одна двуспальная мягкая кровать стандартного размера с резными ножками. Вместо второй кровати было что-то очень странное, которое внизу имело загнутые ножки как у кресла качалки. Когда я присмотрелся то понял, что это детская кроватка-колыбелька, которую можно качать. Она имела решетку из деревянных прутиков не только по бокам, но зачем-то и сверху тоже. Она была увеличенная до размеров «взрослого ребенка» как я. Чуть дальше в углу комнаты Ванесса поставила уже знакомую мне детскую коляску. Вместо тяжелого двухтумбового письменного стола появился туалетный столик с зеркалом и подсветкой, с аккуратно расставленными на нем разными баночками, скляночками, кисточками и другими волшебными косметическими вещами, о назначении которых знают только женщины. Поскольку моя жена питает особую страсть к большим зеркалам, то и здесь тоже такое имелось, в полный человеческий рост. Но особое почетное место рядом с колыбелью занимал пеленальный столик огромных размеров, на котором Ванесса уже заканчивала настилать постельные принадлежности. Возле окна стояло кресло качалка, а в дальнем углу была детская лошадка-качалка из седла которой поднималось что-то похожее на огромный фаллоимитатор. Няня начала быстро меня раздевать. Она сняла с меня детскую мягкую шапочку, похожую на атласный дамский капор викторианской эпохи, но при этом на моей голове оставалась еще одна шапочка, что была под верхней шапочкой это был плотно сидящий на моем голове розовый атласный детский чепчик. Его она оставила и не стала снимать. Затем женщина сняла с меня оборчатое платье маленькой девочки, стянула верхний, очень толстый, атласный, оборчатый мягкий подгузник и наконец я с облегчением смог вместе свести ноги. Затем за ним последовали мягкие варежки в форме гладких розовых мячей, белые детские колготки и громко шуршащие пластиковые трусики. На мне остался только детский памперс и плотный атласно-кружевной детский чепчик, две вещи которые женщина не стала с меня снимать. Она проверила мой подгузник и удовлетворенно кивнула моей жене. Нянечка быстро накинула на меня уже знакомую очень длинную атласную свивальную рубашку со шлейфом и зашитыми рукавами и капюшоном-чепчиком на завязках, а затем подвела меня к пеленальному столику, где уже все было приготовлено для меня. Ванесса ласково просюсюкала: «Беки-бэби уси–пуси Беки-бэби муси-пуси, а отправляйся-ка ты моя девочка снова в пеленки!» В тот же миг я стал сама покорность и безропотно подчинился, ложась на пеленальный столик со старательно настланными на нем постельными принадлежностями. В тот же миг длинный атласно-кружевной подол как фата невесты ловко обернулся вокруг моих ног сведя их вместе и затем его конец чтобы надежно зафиксироваться подоткнулся под верх моей спины. После того как мои руки припеленали к телу, первой же пеленкой спеленали меня полностью с головой. Мне почему-то вдруг стало очень страшно. Я начал размышлять что же меня тревожит. Пару минут поразмыслив я вдруг понял, что мне совсем не хочется терять себя прежнего, точнее мне вдруг очень захотелось остаться при уме взрослого мужчины несмотря на то что меня продолжал мучить жуткий стыд за то во что я превратился. Какое-то время я ничего не пытался предпринимать, пока не почувствовал, как в мой разум начинает медленно заползать белая мгла и постепенно его наполнять. Поэтому я решил начать как-то сопротивляться, но не знал, как это сделать, поскольку все мое ставшее полностью инфантильным естество могло лишь подчиняться. Вначале я решил привлечь к себе внимание и выразить свое негодование. Но когда я попытался что-то сказать или точнее поагукать мой рот сжался еще плотнее вокруг моей соски и у меня вышло лишь тихое мычание. Тогда я попытался изогнуться, но было тоже уже слишком поздно это сделать. На мне уже было по крайней мере добрая дюжина пеленок. Я не смог не только согнуть спину, но даже пошевелить ни рукой, ни ногой, не только повернуть голову, но даже пошевелить ею, поскольку моя голова уже была надежно припелената к туловищу. Слои ткани плавно перетекали с моей головы на плечи, надежно ее фиксируя в одном единственном положении. Женщины меня пеленали вдвоем, поэтому пеленание у них выходило очень плотным. Ванесса после каждой пеленки проводила вдоль моего дела разравнивая на нем малейшие складочки ткани. Я постепенно превращался в совершенно неподвижный монолитный кокон. От напряжения я весь покраснел на лице и это женщины заметили. Они на миг остановились и Ванесса сразу ласково просюсюкала: «Беки-бэби уси-пуси Беки-бэби муси-пуси потерпи моя девочка осталось совсем немного. Скоро ты унесешься в страну грез маленьких деток, где нет ни тревог, ни печалей. Как только она это произнесла, туман в моем сознании еще больше сгустился. Тем временем пеленки из бязи и фланели начали подходить к концу. Когда все они оказались на мне, меня спеленали в последних три атласные пеленки, а затем перевязали крест накрест красивыми витками голубой атласной лентой тугой плотный сверток постельных принадлежностей, который я теперь из себя представлял. Когда из оставшихся концов голубой атласной ленты вывязали на мне где-то на уровне моей груди красивый бант, мягкий тугой кокон которым я стал, запаковали в специальный мягкий атласный чехол, словно заправили мягкое ватное одеяло в пододеяльник. Собственно говоря, этот новый чехол похожий на спальный мешок тоже был с мягким наполнением как ватное одеяло, но он был по крайней мере в несколько раз тоньше того чехла младенца, в который упаковывали меня полностью коконированного когда ложили меня в детскую коляску и шли со мною гулять на улицу. Женщины какое-время полюбовались тем во что я превратился, а затем подняв верхнюю решетку моей новой детской кроватки уложили меня внутрь нее. После того как зарешеченный верх закрылся надо мною Ванесса ласково просюсюкала: «Ляля, бузя-бум, ляля уки-пузи, ляля уси-пуси, ляля муси-пуси. Спи моя кроха сном младенчика» И в тот же миг белый туман хлынул в мое сознание сплошным потоком и начал там быстро сгущаться. Когда он стал густой как кисель мое естество затопили волны неимоверного блаженства и душевного комфорта с которым пришел покой и умиротворение. Я снова стал счастливым младенцем, очень маленькой девочкой которой было не больше годика. Воспоминания о моей прошлой жизни полностью растворились в белой густой субстанции и больше не было ни тревог, ни сомнений, ни стыда. Моя колыбелька начала качаться, а я начал засыпать. Засыпая счастливым сном младенца, я снова описался в свой подгузник. Время для младенца летит быстро, и я не заметил, как эти беззаботные «детские» дни для меня пролетели. Все это время я сосал свою любимую соску, пил вкусные молочные детские смеси, писал в свой подгузник и играл с яркими игрушками для очень маленьких деток. Женщины обо мне заботились, кормили меня с ложечки и из бутылочки с соской, купали меня, меняли мне пеленки и подгузники, а еще возили меня в детской колясочке на улицу гулять. Пару раз на неделю возили меня к доброму доктору на прием. Но большую часть времени я был туго спеленатый в пеленках. Лишь когда принимал воздушные ванны, то был голеньким, лишь в детском подгузнике и детском чепчике. Но однажды одним ранним, когда солнце тихо крадучись проникло сквозь атласно кружевные розовые занавески в мою розовую атласно-кружевную девчачью тюрьму моя памперсно- пеленочная беззаботная жизнь младенца закончилась. Когда зарешёченная верхняя крышка моей колыбельки ушла в сторону в поле моего зрения появилось лицо Ванессы и огромное лицо как полное луна Эльвиры. Меня вынули с детской кроватки и положили на пеленальный столик, но вместо того чтобы перепеленать и поменять подгузник просто распеленали и оставили. Женщины были одеты как в тот первый день, когда меня превратили в младенца. Обе в черных длинных в пол пышных юбках из переливающегося ярким блеском атласа и в полупрозрачных атласных закрытых до самого подбородка блузках, которые были щедро украшены рюшами и оборками. Ванесса была в нежно розовой блузке, а Эльвира в белой. Они как всегда были с безупречным макияжем на лице, с одной стороны выглядели как мать и дочь, а с другой как две строгие госпожи. Через пару минут моя жена вернулась и сказала: Все Джек Эрик Джонсон твой двухмесячный отпуск подошел к концу. У тебя полчаса чтобы прийти в себя, затем я помогу тебе добраться до ванны и помыться. Через час тебя попустит, а к концу дня твои конечности придут полностью в тонус. После ванны я натру тебя специальными кремами и это тоже поможет. — Мне что нужно будет ходить учиться заново? — спросил я и осекся. — Не придется милый. Немного потерпи. Пока что действие гипнотических установок не закончилось и у тебя мышечная память младенца…. Ты просто подзабыл…скоро все вспомнишь. — А я смогу говорить милая? — Конечно дорогой ты уже со мною говоришь. Разве ты этого не заметил? — Заметил… — Видишь, как я тебе и обещала речь к тебе вернулась. А теперь скажи милый, как ты себя чувствуешь Джек? — На удивление очень хорошо Ванесса, никогда я себя не чувствовал настолько отдохнувшим. Только… только. — Что только милый? — Дорогая мне конечно очень стыдно об этом говорить, но я хочу, чтобы ты мне вернула тот предмет, без которого я уже долго не могу обходиться. — Милый тут нечего стыдиться, ты по-прежнему остаешься ребенком, моей маленькой девочкой Беки. Поскольку ты сейчас полностью при памяти взрослого мужчины, то прежде чем ты получишь свою любимую соску обратно мы с тобой серьезно поговорим о нашем совместном будущем. — Говори милая, я готов тебя выслушать…. — Так вот Джек, мой милый рогоносец хочу тебе напомнить, что рогоносец — это тот мужчина женщина которого спит с другими мужчинами знает он это или нет. Но у нас с тобою дорогой особый случай ты не просто рогоносец ты куколд, а еще ты моя кукла. Куколд это тот мужчина, которому нравится, когда его любимая женщина спит с другими мужчинами и он все это видит и получает от этого особое удовольствие. Поэтому милый я хоть иногда должна найти для этого других мужчин чтобы мы с тобою могли быть полностью счастливы. В такие моменты я не могу допустить чтобы ты, просто созерцая пикантное зрелище зря распыляя тестостерон, поэтому, когда я буду развлекаться с другими мужчинами в нашей постели ты на это время, как и полагается послушной хорошей кукле станешь моей покорной служанкой и будешь мне прислуживать. Ты при этом будешь одет соответствующим образом, учиться и играть свою роль. При этом вести себя чинно, не задираться и не устраивать истерик, как склочная баба. Если же ты меня обидишь, я тебе один раз прощу, другой, третий, а на четвертый и пятый точно накажу. Но для начала тебя отправлю на год в младенчество из которого ты будешь уже выходить очень долго, а может и навсегда останешься младенцем, которым ты мне больше нравишься, особенно в тех новых платьицах для маленьких девочек на годик, что я тебе накупила недавно. Или же если очень сильно обидишь, то после того как я тебя превращу в слюнявого младенца я найду судью, и он тебя объявит умственно неполноценным и мне ничего не останется как сделать так что бы ты остаток своих дней провел только в пеленках, а я же при этом получу полный контроль над твоим бизнесом и всеми твоими деньгами. И еще раз тебе напоминаю если попробуешь сбежать от меня через несколько часов сразу превратишься в младенца. Если же попробуешь переспать с другой женщиной, гипнотические установки сработают почти мгновенно и твой конец даже не успеет встать как ты сразу описаешься и обратишься младенцем. Поэтому Джек подумай прежде чем такое делать. Тебе ведь не нужен позор, а мне головная боль, когда я буду тебя вытаскивать из дурки и платить бешеные деньги людям за неразглашение. Запомни Джек теперь ты принадлежишь только мне, ты теперь моя кукла и больше ничья. Я ею буду сама играть, и сама решать с кем ею играть. Если захочешь секса со мною или Адель просто скажи мне и все. Если же просто нужно снять сексуальное напряжение, для этого у тебя есть нянечка. Она это сделает тебе в лучшем виде. К остальным же женщинам тебе путь закрыт навсегда. Ты меня понял? — Да Ванесса — ответил я кивнув. — Очень хорошо милый что ты понял. А теперь любимый поскольку ты моя кукла, ты будешь много учиться. Я хочу, чтобы ты Беки не только хорошо играла свою роль постельной игрушки, но и научилась получать сама от этого удовольствие. Я хочу, чтобы ты не была не просто глупой сисси, а безупречной женщиной. Чтобы могла говорить, как женщина, двигаться как женщина, одеваться и ухаживать за собой как настоящая женщина, иметь чувство стиля и одеваться безупречно как настоящая леди. Кроме того, ты мне в доме нужна не только как хорошо вышколенная прислуга, но еще как моя фрейлина и подруга. И не только моя, но и Адель. Если ты не забыл мы с ней еще и любовники. Но поскольку ты остаешься навсегда моим ребенком, моей маленькой девочкой, то каждый вечер ты будешь отправляться снова в пеленки, и нянечка будет укладывать тебя в твою колыбельку. Со временем ты поймешь какое это благо для тебя. Ты согласен? Мне ничего не оставалось как снова кивнуть. По крайней мере я не видел пока для себя выхода из этой неразберихи. Спустя где-то полчаса меня повели в ванну. Я на постоянно подгибающихся ногах при поддержке нянечки и моей жены с трудом добрался в ванну, совмещенную с санузлом. Ванна была рядом с моей комнатой и там все было тоже абсолютно розовым как в моей комнате. Даже унитаз и биде тоже был розовым. В ванне с меня сняли длинную свивальную ночную рубашку младенца, детский чепчик и подгузник, затем усадили на «горшок для больших». После того как я сделал все свои дела, меня вымыли и насухо вытерли. После этого я сразу получил свежий подгузник и наконец свою любимую соску-пустышку. Нянечка отвела меня в мою комнату и усадив перед туалетным столиком высушила мою голову, которая сразу покрылась новым плотным атласным детским желтым чепчиком, сплошь покрытый сверху рюшами, края которых были подшиты кружевом. Меня уложили на живот, и Ванесса начала натирать меня кремом, который быстро впитывался в кожу, потом меня перевернули на спину и натерли спереди. Ноги и руки тоже натерли. От меня стало пахнуть сладко приторным ванильным запахом как от ребенка. Меня оставили в подгузнике и детском чепчике принимать воздушные ванны. На одной из стен напротив кровати оказалась плазменная панель. Ее я не увидел сразу потому как на нее был натянут атласный чехол с рюшами, оборками и бантиками, которые были везде на занавесках, на шторах, на чехлах пуфиков, на атласном покрывале кровати, на накидках комодов и на чехле для кресла каталки и конечно же на моем чехле для младенца. По телевизору вместо мультиков теперь шел показ мод, который прерывался короткими уроками стиля. На экране красивая блондинка с хорошо ухоженным лицом и руками подробно в доступной форме начала объяснять, как и что и с чем правильно носить. Что удивительно все, что она рассказывала очень хорошо запоминалось. В тот момент я даже не догадывался что мое обучение как куклы уже началось. Как и обещала Ванесса уже через час мои конечности перестали двигаться хаотично и с каждым часом я все увереннее и увереннее мог управлять своим телом. Но как раз этого мне до конца и не дали. Где-то через два часа после воздушных ванн Ванесса вошла и ласково просюсюкала: «Беки-бэби уси-пуси, Беки-бэби муси-пуси сейчас мы нашу маленькую куколку оденем в новое платьице и под ласковое сюсюканье жены я был превращен в маленькую девочку годика полтора не больше. Я снова стал нежнее нежного весь покрыт слепящим ярким атласом и белыми нежными цветочными кружевами. Моя попа вместе с животом снова раздулась и округлилась, оказавшись в мягком плену дутого атласного с рядами оборок подгузника, который лег поверх пластиковых трусиков и моего обычного детского подгузника, в который я уже успел пару раз описаться. После очень толстого желтого атласного подгузника, сплошь покрытого оборками, было такое же оборчатое короткое блестящее атласное платье такого же желтого цвета. После этого моя голова, покрытая желтым атласным чепчиком с оборками, провалилась полностью в большую детскую мягкую шапочку, которая была похожа на дамский атласный капор женщин викторианской эпохи. Эта шляпка не только делала мою голову чуть ли не в полтора раз больше, но и сильно приглушала звуки. Теперь я понял почему мне одели золотисто-желтый чепчик, он всего лишь входил в этот атласный желтый комплект детских вещей. После того как дутый мягкий подгузник обволок мой живот и попу, мои ноги разъехались, и я уже не мог их свести вместе. Но в этом наряде маленькой девочки были свои плюсы и поскольку я хоть и был при уме взрослого мужчины я все еще оставался ребенком поэтому как маленькой девочки этот наряд с торчащей короткой оборчатой юбкой очень нравился. Я была одновременно похожа как на принцессу, так и на балерину. И хоть короткая юбка едва покрывала половину моей попки в дутом подгузнике это тоже как для маленькой девочки было мне очень красивым, поскольку из-под красивой юбки были видны красивые оборки моих пухлых трусиков-подгузника. А еще в этих дутых трусиках-подгузнике было очень приятно находится и мягко сидеть. Так я и провел весь день в этом наряде. Вечером меня снова раздели и спеленав положили в мою детскую кроватку. Нет я полностью не провалился в детство и остался при уме взрослого мужчины. Второй день я провел точно также наряженным как маленькая девочка и вместо мультиков смотрел уроки стиля и хороших манер по телевизору. Лишь под вечер мне предложили пойти гулять. Я конечно испугался, ведь мне совершенно не хотелось снова позора оказавшись на улице в образе девочки одногодки, но няня предложила мне пойти гулять как совсем маленькая девочка и вскоре я был раздет туго спеленат в пеленки, упакован в мягкий атласный чехол для младенца и в детской коляске меня повезли на улицу. Нянечка гуляла со мною долго, она пару раз покормила меня с бутылочки, и я не заметил, как уснул под мерное покачивание детской коляски. Проснулся я уже утром в своей колыбельке. Меня распеленали, и я пошел принимать ванну. Двигался уже уверенно как взрослый человек, окончательно придя в себя, поэтому на третий день меня ждали первые испытания и начало моей настоящей муштры.