Осенняя любовь кицуне

Я художник и как все творческие люди очень часто мечусь в поисках вдохновения, которое может наброситься на тебя ночью во сне, утром за чашкой кофе, днем в очереди за хлебом или на прогулке или вечером за телефонным разговором с другом. Словом, когда и где угодно, но только не тогда, когда тебе очень надо. В поисках своих непослушных муз что я только не делаю: просматриваю картины любимых художников и старые фотографии, беседую с соседями о житие-бытие, долго стою у окна и смотрю на медленную смену времен года или быстротечно улетающие сутки, любуюсь природными явлениями (когда дома) или ругаюсь на них, когда попадаю под снег, дождь или град. Но не факт, что и после всего этого меня посещает это капризное вдохновение. Так происходило постоянно… до нынешней осени… И вот моя история… *** В тот день я проснулся рано (около десяти), что очень нетипично для моего организма, ведь я — сова (ложусь спать в два-три ночи, а просыпаюсь в двенадцать). Быстро умывшись, выпив кофе с остатками кекса и одевшись, я решил пойти в парк, что расположен недалеко от моего дома, чтобы спокойно посидеть там на лавочке и полюбоваться на красоту золотой осени. А именно в этом парке она особенная. Во-первых, в парке посажено много японских кленов, которые осень раскрашивает в алые, оранжевые и багровые цвета, и деревьев гинкго, листья которых становятся жёлтыми. Во-вторых, так как парк небольшой, там всегда тихо и спокойно, по дорожкам не носятся велосипедисты и скейтеры, а малышня, приведенная на прогулку заботливыми мамашами, начинает шуметь только во второй половине дня. Словом, до обеда можно, не отвлекаясь на посторонних, подышать свежим воздухом, подумать о застопорившемся сюжете или просто медленно походить по узеньким дорожкам, слушая, как шуршат под ногами опавшие листья. Я неторопливо вошел в парк и, дойдя до своей любимой лавочки, уселся на неё и осмотрелся. Сегодня я был в парке не один. Недалеко от меня какая-то девушка в смешном рыжем беретике, сидя на складном стульчике около мольберта, задумчиво грызла хвостик кисточки и смотрела куда-то вдаль. «Да, — подумалось мне, — этот парк достоин того, чтобы с него писали картины, особенно сейчас…» Додумать свою мысль я не успел, потому что девушка обернулась… и я утонул в ее необычных глазах. Сначала мне показалось, что они карие, но потом, присмотревшись, понял, что в них словно пробегали рыже-алые огоньки, такие же, как и листва парка. Тут хулиган-ветер надумал показать свою силу и с шумом закачал деревья, обсыпав с них ливнем листву, и сдул берет с головы незнакомки. Её волосы насыщенного медного цвета, обретя свободу, рассыпались по плечам, заискрившись под лучами холодного осеннего солнца. Я замер и не мог даже нормально дышать. Передо мной находилась сама госпожа-осень. Но… Ветер стих. Девушка тряхнула головой, словно высказывая озорнику все, что думала о его поведении, наклонилась, чтобы поднять и отряхнуть берет, собрала волосы в пучок и водрузила берет на место, потом, отвернувшись от меня, начала быстро наносить мазки на холст. Минут пять мне потребовалось, чтобы прийти в себя, даже пришлось прокашляться, а потом я встал и осторожно, чтобы не напугать художницу, подошел к ней и взглянул на холст. То, что девушка очень талантлива, было видно сразу. На холсте как живой вырисовывался во всей своей осенней красе мой любимый парк. — Простите, что отвлекаю, — обратился я к незнакомке. Она обернулась и с недовольным видом взглянула на меня, мол, то ветер отвлекает, а теперь вот вы… — Не могли бы вы продать мне эту картину, когда закончите ее? — Я никогда не продаю свои картины, я просто дарю их своим друзьям. — бросила художница и отвернулась. — Ну всё когда-то бывает впервые, — не сдавался я. — Я могу, если хотите, сам узнать, сколько сейчас стоят картины, и заплатить любую названную вами сумму. Девушка опять посмотрела на меня, и тут я понял, что было не так с ее взглядом. В нем сквозили печаль и боль, причем, затаённые и давние. Художница сердилась не на меня, а на что-то или кого-то из ее прошлого. Во всяком случае, так мне почему-то показалось. — Вам действительно понравилась эта картина, даже несмотря на то, что незакончена? — просто спросила она. — Да. Очень. Понимаете, я влюблен в этот осенний парк, и мне хотелось бы смотреть на его ало-золотое очарование не только сейчас, но и в дальнейшем, не дожидаясь смены времен года. — Хорошо. Но я… Я просто тогда подарю ее вам, когда закончу. — Нет. Так не пойдет. Холст, краски, ваши время и работа — все стоит немалых денег. Нет, я так не могу. — Ну тогда… Угостите меня завтраком. Я не успела сегодня поесть, хотелось застать правильный свет. — Прямолинейность девушки удивляла. — Вот на это я соглашусь с удовольствием, — я улыбнулся и посмотрел на солнце. — Вы правы, сегодня из-за солнца парк просто великолепен. Я тогда тихо, чтобы не мешать, посижу на лавочке и подожду, пока вы закончите, а потом отведу вас в свою любимую кофейню. Незнакомка кивнула и вернулась к работе. Я пошёл к лавочке, негодуя мысленно, что так и не спросил, как ее зовут. *** Через два часа мы сидели в кофейне, расположенной недалеко от парка и наслаждались горячими сырниками в сметане и с ягодами черники и малины, венским кофе и яблочным штруделем. У художницы от горячего раскраснелись щёки и нос, улыбка коснулась глаз, но не переползла на губы. — Простите, не смог спросить раньше, — я положил вилку на тарелку, — как вас зовут? Меня — Пол Залесски, я писатель. — Авросия Нет. Можно просто Рос. Мама очень любила золотую осень и дала мне это имя, которое в древнем Риме означало «богатая золотом, золотистая». — О… как необычно. Я даже никогда не слышал такого имени. Но, как говорится, век живи-век учись… Оно вам очень подходит… Ваши необыкновенные волосы цветы меди и глаза с необычными искорками… Ой, простите. Я увлёкся. Вы родились в нашем городе или приехали на учебу? Рос отложила вилку, отпила немного кофе и взглянула на меня. В глазах всколыхнулось и погасло оранжево-золотое пламя: — Я приехала на похороны родителей. Они проводили в этом городе отпуск и разбились на машине. Таксист не справился с управлением и влетел в остов моста. Когда я приехала в похоронное агентство, меня ожидала одна большая урна с прахом. От заднего сидения, где находились родители, практически ничего не осталось, их не смогли даже разделить, так и кремировали вместе. Я купила ячейку в местном колумбарии и поставила туда урну. Пока решила пожить здесь, чтобы почаще навещать их, ну… и поработать. Мне много не надо: номер в дешевом отеле да походные мольберт и стул. (Все ее вещи в данный момент стояли около подоконника под окном, где мы сидели за столиком на двоих. Из парка их нёс я, и мне подумалось, что для девушки это ощутимая тяжесть. Картина, еще не просохшая, стояла на подоконнике, и все посетители кафе вместе с персоналом бросали на неё заинтересованные взгляды.) — Простите за то, что разбередил душу. — Ничего страшного, вы же не знали. — Рос вытащила из подставки салфетку и промокнула глаза. — Мама так любила осень и погибла именно в это время года… Мы замолчали. Рос смотрела на кофе, больше не притронувшись ни к нему, ни к еде. Я смотрел то на неё, то на картину. Мне не хотелось отпускать девушку ни сегодня, никогда никуда. — Доедайте, а то остынет. — Я наконец прервал молчание. — Да… Да… — Рос вынырнула из ступора. — Я сейчас… — Не спешите. Я никуда не тороплюсь. Как уже упомянул ранее, я писатель и каждый день пытаюсь поймать за хвост вдохновение. — Я попытался сменить тему. — И как? Получается? — Девушка с аппетитом доедала сырник. Я выдохнул с облегчением. — Не всегда. Оно очень упрямое и непослушное, словно осенние листья на ветру. Рос посмотрела на меня и впервые по-настоящему улыбнулась. Я понял, что хочу, просыпаясь, работая и засыпая, видеть эту улыбку. Надо было что-то придумать и срочно, чтобы не упустить свою судьбу, а в том, что это она самая, настоящая и волшебная, я уже не сомневался. — Рос, вы сказали, что живете в дешевом отеле. Я могу предложить вам снять целый этаж в моей квартире. — Как понять — целый этаж? — художница смотрела на меня во все глаза, явно ошарашенная таким неожиданным предложением. — Моя квартира на третьем этаже, она — двухъярусная. На первом — прихожая, ванная, гостиная, объединенная с кухней, мои спальня и кабинет. На втором — гостевые спальня и ванная комната, и закрытая лоджия. У меня там что-то вроде зимнего сада. В подвале дома прачечная и небольшое кафе. Район чистый, безопасный и… сонный. Ничего не происходит, всегда тихо. Есть супермаркет, небольшой частный рынок и пекарня. Когда я работаю, то практически не выхожу из кабинета, даже порой забываю поесть, так что я вас не потревожу. — Но…. Это, наверное, безумно дорого? Район, похоже, элитный… — Расплатитесь картинами. Нарисуете еще две-три, этого будет достаточно. Ну как? — Вы меня озадачили. Я подумаю. — Отлично. Тогда давай обменяемся номерами телефонов, а потом я провожу вас, куда скажите. Как вы таскаете такую тяжесть на пленэры? — Я привыкла.