Осенняя любовь кицуне

Рос переехала ко мне на следующий день после нашей встречи. С утра на мой телефон пришло смс с просьбой написать адрес, а через полчаса девушка уже звонила в мою дверь. Почему не попросила помочь перевезти вещи? Постеснялась? Но… надо отметить, что вещей у художницы было немного — уже знакомый мне мольберт, небольшой чемодан на колесиках с телескопической ручкой и рюкзак, почему-то совершенно однотонный и не разукрашенный (а ведь сейчас практически все: и молодежь, и люди среднего возраста, а порой и очень деловые бабушки украшают свои рюкзаки разными надписями, рисунками, вышивками или наклейками.) Я поздоровался первым, помог Рос снять куртку и рюкзак, из бокового отделения которого она сама достала домашние рыжие тапочки с мордочками и ушками лисы. Надо сказать, что еще в парке я заметил, что Рос предпочитала одежду в ярких цветах золотой осени. Судите сами: алая куртка, рыжие беретик, шарф и перчатки (выпали из кармана куртки, когда я повесил ее на вешалку), джинсы цвета охры и такие же, но немного более темного оттенка кроссовки, желто-песочные чемодан и рюкзак. А когда мы сидели в кафе, и девушка распахнула куртку, то я увидел ручной вязки тонкий свитер, сочетавший в себе все вышеназванные цвета в причудливом узоре из ромбов. — Пойдемте, я покажу вам квартиру. — Я прошёл вперед, девушка за мной. — Вот тут гостиная и кухня. Большой двухкамерный холодильник, микроволновка, посудомойка и кофемашина. Всё в вашем распоряжении. Готовьте на здоровье, не стесняйтесь. Там мои спальня и кабинет, в котором я нечасто бываю, предпочитаю сидеть в кресле в спальне и, поставив ноут на колени, писать, когда прилетают музы. Так что… если захотите что-то почитать, смело заходите в кабинет. — Спасибо. Приму к сведению. И, Пол… — Да. — Давайте перейдём на «ты», если уж я снимаю у вас жильё. — Конечно. Я буду только рад. Так, продолжим нашу экскурсию. Эта лестница ведёт на второй этаж. Осторожнее, ступеньки крутые. Всё собираюсь переделать, но недосуг. Вот твои владения. Я тут прибрался, только цветы не успел помыть и привести в божеский вид. Но ты не обращай на них внимания. Как-нибудь я доберусь до них, когда ты будешь на пленэре, чтобы не мешать. — Здесь очень уютно. Спасибо. — Ну… тогда располагайся, распаковывайся, а я пойду варить кофе, и мы съедим купленный вчера торт (словно чувствовал, что пригодится), чтобы отпраздновать твоё новоселье. — Я не пью кофе. Можно мне зеленый чай? — Конечно. Без вопросов. *** Первую неделю проживания Рос в моей квартире я её практически не видел и не слышал. Видимо, не совпадали наши биологические часы, девушка оказалась жаворонком. Она уходила на пленэры утром, когда я спал; а возвращалась тогда, когда я сам бродил по городу в поисках вдохновения. На кухне не пахло стряпнёй. Вероятно, девушка питалась вне дома или приносила уже готовую еду с собой. Возвращаясь поздно вечером домой, я слышал еле уловимые шаги наверху и скрип кровати, когда Рос ложилась спать. Однажды днем (я не пошёл на прогулку, так как болела голова) я вспомнил про цветы. Рос не было дома, и я решился подняться на второй этаж, чтобы заняться беднягами. Открыв дверь в комнату, я ее не узнал. В-первых вся мебель была переставлена, и надо сказать, так комната выглядела просторнее и больше. Во-вторых, Рос поменяла невзрачные пестренькие шторы, такие же покрывала на кровати и креслах на насыщенно-зелёные. (Неожиданно!) Но и это не всё. Мои цветы, вымытые, с удаленными сухими листьями и отмершими веточками, цвели (все!) и благоухали. Рос и их переставила так (некоторые на подоконник единственного окна и на журнальный столик), чтобы выделить себе на лоджии место под мольберт и стул. «Вот что значит женская рука, — подумалось мне, — из холостяцкой берлоги сделала ультра-модерн. Ей бы работать дизайнером интерьеров!» Я еще раз огляделся и пошёл варить третью за день чашку кофе, чтобы хоть как-то побороться с головной болью. Кстати, о ней. Меня стали преследовать странные, просто феерически достоверные сны. Они были настолько правдивыми, что я принялся их каждое утро записывать. Может, на их основе получится написать хоть что-то. После появления Рос в моей квартире они мне снились каждый день, и не отдохнувшая от образов и красок голова днем раскалывалась. Первый сон: Мне снилось, что я долго шёл через очень древний заросший лес (словно из сказки «Красавица и чудовище») по узенькой, еле заметной глазу тропинке, и она вывела меня к странному дворцу, раскинувшемуся на небольшом холме. Он представлял из себя девять разноцветных лисьих хвостов, вольготно вознесшихся к небу. Центральный хвост-здание алого цвета был самым высоким и широким, по бокам два хвоста чуть пониже — рыжий и черный, слева и справа по три здания практически одинаковые в высоту и ширину — песочно-серо-бардовые разных оттенков. «Это — Лисье королевство, — сообщил чей-то голос в моей голове. И в нём неспокойно. Песочно-серо-бардовые лисы объединились против алых, хотят смены власти. Рыжие и черные еще думают, к кому примкнуть. И хотя у алого короля сильная армия, одному, без союзников, ему не выдюжить.» Потом словно какая-то таинственная сила перенесла меня в тронный зал алого королевства, и я увидел, но не услышал, как король что-то обсуждал с вассалами. Второй сон: Из него я понял, что рыжие и черные лисы присоединились к шести взбунтовавшимся стаям, и алый король вместе со всей семьёй и слугами был брошен в тюрьму черных лис (которые отличались особой жестокостью). Каждый день из застенков забирали на допросы и пытки одного из людей алого короля, и он больше не возвращался. Чёрные лисы начали со слуг, а потом перешли к семье короля. Всё это мне поведал всё тот же, что и в первом сне, таинственный голос. Я увидел мерзко пахнувшую, холодную, сырую, с плесенью на стенах камеру, где на сене, тоже сыром и сгнившем, сидели, привалившись к стене, и плакали сам король и две девочки примерно одного возраста. — Папа, где наша мама и братики? Когда они придут? — рыдали во весь голос дети. Отец молчал, только крепче прижимая девочек к своей груди, а слёзы крупными каплями катились из его глаз. Третий сон: В этот раз я снова оказался в том странном лесу, но смотрел на всё происходившее как будто свысока. По узкой тропке прочь от дворца бежала женщина, неся на закорках младшую из дочерей короля. Девочка, обняв ручками шею, а ножками талию, спасительницы, крепко спала. И я понял, что сон её не простой (девочка просто не смогла бы удержаться на спине в таком состоянии), а зачарованный. Женщина бежала тяжело, иногда оглядываясь, словно ожидая погоню. Но наконец лес окончился, и беглецы оказались на крутом утёсе. Над ними ветер зло рвал на клочья черные тучи, но дождя, что странно, не было. Под утёсом бушевало сизо-серое море, выбрасывая шапки белой пены на острые камни, торчавшие из воды у подошвы утёса. «Надо прыгать при любом раскладе, » — подумала женщина, и, превратившись в лису, которая держала в зубах лисёнка, она прыгнула, даже не разбежавшись, просто канула с места вниз.