Best Friend's Brother/BFB

Когда Регулус был ребенком, прежде чем Сириус отправился в Хогвартс, его будили утром в день его рождения, когда Сириус прыгал на его кровати и кричал : «С днем ​​рождения, Реджи!» изо всех сил, подпрыгивая на кровати, когда Регулус проснулся, хихикая, сонный и теплый, несмотря на то, что их мать наверняка была в ярости. На двадцать четвертый день рождения Регулуса это происходит снова, с небольшими изменениями. Во-первых, рядом с ним в постели лежит Джеймс Поттер, держащий его даже во сне, так что он захвачен демонстрацией Сириуса. Во-вторых, у Регулуса есть лучший друг, который стоит, прислонившись к дверному проёму, с нежностью наблюдая за Сириусом, а уголки губ Ремуса изгибаются в улыбке. О, и нет поблизости никакой Вальбурги Блэк, которая могла бы прийти в ярость, и это даже к лучшему. Возможно, самое большое изменение заключается в том, что Регулус не просыпается хихикающим, сонным и теплым. Он просыпается дезориентированным, сварливым и недоверчиво бормоча слюной, потому что теперь он взрослый и ценит свой сон. — Сириус, отвали! Регулус вспыхивает, как только понимает, что с ним сейчас происходит. Рядом с ним Джеймс испускает колючий смешок, полный сна. «С днём рождения, Реджи!» Сириус ревет, подпрыгивая вверх и вниз, как ребенок, сопровождаемый лающим смехом. Регулус сталкивает его с кровати. Следующие десять минут проходят для Регулуса в оцепенении. Он поднимается с кровати, чтобы побрести в туалет, чтобы принять душ, бормоча что-то себе под нос, в то время как Сириус смеется над ним, Джеймс пытается затащить его обратно в постель, а Ремус тепло улыбается ему, когда он проходит мимо. . Один в туалете, он ловит крошечную улыбку, мелькающую в уголках его рта в зеркале, и закатывает глаза. Когда он выходит из туалета, Сириус высовывается из своей комнаты и хватает его за руку, затаскивая внутрь. Там нет ни Джеймса, ни Ремуса, поэтому Регулус издает притворный вздох, когда Сириус тащит его к кровати, чтобы они могли сесть на нее. Но Сириус больше не шутит и выглядит искренним, когда шепчет: «У меня есть кое-что для тебя». — Я думал, что сказал… «Да, я знаю, что ты сказал никаких подарков, но ты ведь точно знаешь, что абсолютно никто не собирается тебя слушать. Все остальные просто подарят тебе их позже на вечеринке». — И ты просто обязан был быть первым, не так ли? — спрашивает Регулус, слегка удивленный вопреки самому себе. Напоминание о вечеринке, которая состоится сегодня вечером, согревает его, даже если он никогда не признается в этом. Каждый идет так далеко, как он знает, и хотя все они любят предлог, чтобы собраться вместе, приятно, что все они делают это во имя его чествования. — Конечно, — торжественно заявляет Сириус, ухмыляясь, но затем его улыбка исчезает. Он выглядит... нервным. — Сириус, что ты сделал? — говорит Регулус, прищурившись. — Это… ну, это… что-то вроде вторичного сырья, — очень осторожно говорит Сириус, держа в руках маленькую коробочку. Это простой коричневый цвет с гравировкой RAB на внешней стороне, а спереди есть серебряная застежка, которую Регулус сразу же поворачивает. Сириус вытягивает руку и держит крышку закрытой, встречаясь взглядом с Регулусом. — Коробка… Я сделал ее на всякий случай. Потому что ты не… Я имею в виду, ты можешь просто оставить ее там. Тебе не обязательно… Регулус отталкивает пальцы Сириуса, закатывает глаза, поднимает крышку и тут же чувствует, как его лицо обмякает. Он молчит и просто смотрит. Боже, Регулус не видел такого уже более восьми лет. Ну, нет, это неправда. Он видел это на картине, но не лично. Когда ему было пятнадцать, он снял ее и оставил рядом с лужей крови своего брата, прежде чем уйти. Сириус очень тихий, пока Регулус смотрит на ожерелье, даже не говоря ни слова, когда чуть дрожащими пальцами протягивает руку, чтобы достать его из коробки. Он выглядит точно так же, овальный кулон с выгравированной на нем змеей, настолько детально проработанный, что вы не поверите, что это сделал тринадцатилетний ребенок. Регулус проводит большим пальцем по изгибу змеи, разворачивая пальцы так, чтобы кулон перевернулся в его ладони. Сзади есть кое-что новое. Это небольшой, но безошибочный контур созвездия Льва, тонкие линии которого напоминают льва. Звезда Регул крупнее всех остальных, располагаясь тут же, как львиное сердечко. Это действительно очень красиво, и Регулус может сказать, что Сириус приложил усилия, чтобы все выглядело правильно. При виде этого у Регулуса щиплет глаза. Просто Регулус пообещал Сириусу, что никогда не снимет ожерелье, только чтобы сделать это всего лишь три года спустя. Он сожалел об этом, и, вероятно, всегда будет сожалеть об этом, потому что это представляет собой гораздо больше, чем преходящая глупость подарков на день рождения. Это выходит за рамки этого, и он думает, что они оба всегда это знали. Помимо просто украшений и подарка, сделанного раньше времени вместо отсутствия; это всегда было основой их усилий, обещанием иметь кого-то важного и заботливого, а затем тяжелый удар по столу разорвал это право на две части, рушащиеся основы, нарушенное обещание. Регулус никогда не думал, что у него это снова будет. — Регулус, — тихо говорит Сириус. — Я в порядке, — хрипит Регулус, поднимая свободное запястье, чтобы провести им под глазами. Он беспомощно всхлипывает, все еще зацикленный на ожерелье. "Действительно." — Тебе не обязательно его надевать, — тихо говорит ему Сириус. «Вот почему коробка здесь. Я просто… хотел, чтобы она была у тебя, я полагаю. Верни ее, я имею в виду, с небольшими изменениями». — Я надену его, — бормочет Регулус, поднимая слезящиеся глаза, чтобы посмотреть на Сириуса. «Я никогда не сниму его». Сириус долго смотрит на него, и Регулус знает, о чем он думает, потому что Регулус уже говорил это раньше, молодой и уверенный во многих вещах, и ему еще предстоит многому научиться. Он сказал это, и тогда он имел это в виду, но в итоге все равно снял это. Но в этом и прелесть второго шанса, не так ли? То, как оно течет в обе стороны, как оно оседает, потому что они уже не те дети, которыми были, когда Сириус дал ему его в первый раз, и они не те дети, которыми были, когда Регулус снял его, и все же они здесь. впрочем, прощать и прощать. Пытающийся. Все еще пытаюсь, несмотря ни на что. — Хорошо, — говорит Сириус. «Потому что, если ты это сделаешь, в следующий раз я просто запущу его тебе в гребаную голову». Это вызывает у Регулуса сдавленный смех, когда он тянется, чтобы застегнуть ожерелье на шее. Сириус улыбается ему. «Знаешь, это первая вещь, которую я когда-либо нарисовал из класса. У Минервы есть моя первая картина, которую я нарисовал в одиннадцать; она выглядит дерьмово, поэтому она повесила ее в своем классе рядом с некоторыми из моих более поздних мотивация для ее учеников. Но это… — Он протягивает руку и постукивает по кулону. «Это первое, что я когда-либо пробовал , первое, что я когда-либо видел за пределами этого класса, и это заставило меня влюбиться в искусство. Мы такие, какие мы есть, благодаря друг другу, вы знаете. Этого не изменить. " «Я бы не изменил его, даже если бы мог», — признается Регулус. — Нет, я бы тоже, — бормочет Сириус. — Спасибо, — шепчет Регулус. — Да, конечно, — просто отвечает Сириус. Он протягивает руку и поднимает кулон на ладони, долго глядя на него, а затем поднимает и опускает на изнанку рубашки Регулуса. Он улыбается и говорит: «С днем ​​рождения, Реджи». Регулус редко инициирует объятия с Сириусом, даже после всех этих месяцев терапии и восстановления их отношений как братьев. Это просто не он, правда. Однако Сириус знает. Сириус кладет руку ему на плечи, трется костяшками пальцев о голову Регулуса, слегка толкает его и тому подобное. Он ласковый человек, и Регулус позволяет ему уйти от ответственности только потому, что он его брат. Это один из тех редких случаев, когда Регулус обнимает Сириуса. Сириус принимает это достаточно легко, и это так же утешительно, как всегда было и всегда было. Когда они расходятся, Сириус воркует и насмешливо щипает его за щеку, пока Регулус не шлепает его по руке и не отталкивает его голову в сторону, заставляя того вскрикнуть. Когда момент официально закончился, Регулус вскакивает с кровати и вылетает из комнаты в поисках своего гораздо более терпимого парня или лучшего друга; либо, либо, он не привередлив. Они оба находятся на кухне. Ремус готовит стопки тостов, что сразу же привлекает Регулуса, но Ремус предупреждающе указывает на него лопаткой, в то время как Джеймс обнимает его за талию, стаскивая с ног и подчеркнуто отворачивая от плиты. «Нет. Сегодня тебе нечего готовить. Сегодня ты ничего не делаешь , все сделают за тебя», — заявляет Джеймс. — Могу я хотя бы пройтись? — бормочет Регулус, даже склонив голову набок, чтобы Джеймс мог поцеловать его в щеку. «У меня есть соблазн таскать тебя с собой весь день», — сообщает ему Джеймс, но все же ставит его на ноги. Он крутит Регулуса за плечи, мягко улыбаясь. "С днем ​​рождения, любимый." — Спасибо, — говорит Регулус, быстро целуя его. У них есть тосты, все четыре, и они действительно очень хороши, потому что Ремус делает волшебные тосты. Сириус хвалит его за это, как будто у него их никогда не было, хотя Регулус уверен, что они у него есть. Это как бы связано с территорией жизни с вашим партнером; вы склонны готовить друг для друга. Три месяца назад происходила медленная перестановка жилищных условий. Были странные две недели, когда казалось, что они все вместе жили в квартире Джеймса и Сириуса, что было не так плохо, как представлял себе Регулус. Просто они с Ремусом были там буквально каждый день и спали там каждую ночь, и какое-то время никто из них не говорил об этом и не признавал этого. В течение этих двух недель Сириус и Регулус неоднократно подвергались испытанию, видя своего лучшего друга со своим братом, но к тому моменту это тоже было не так уж плохо. Было только два случая, когда Сириус и Регулус поссорились настолько сильно, что Ремусу и Джеймсу фактически пришлось разлучить их, как будто они были детьми, но так, как это могут сделать только братья и сестры, они с этим справились. Обычно они появлялись через несколько часов и спрашивали, голоден ли собеседник или хочет ли он посмотреть их шоу, и для них это было достаточным извинением. Джеймс и Ремус всегда казались очень сбитыми с толку динамикой между братьями и сестрами, или, может быть, это просто динамика их братьев и сестер сбивает с толку даже по сей день. В конце концов, управляющий зданием Регулуса позвонил ему и спросил, не съезжает ли он, так что это заставило их всех сесть и вести очень неприятный разговор. Сириус предложил им просто жить вместе, а Регулус прямо заявил, что не хочет этого делать. (Основная причина заключалась в том, что он скучал по сну голышом; кроме того, он хотел трахнуть своего парня, когда и где ему нравилось, на досуге. Он очень мудро не упомянул об этом.) Был небольшой спор, но в конце концов Сириус был шокирующе зрелым в этом. Итак, Джеймс переехал к Регулусу, а Ремус к Сириусу. Потребовалась лучшая часть первого месяца, чтобы действительно многое изменилось, потому что у Джеймса и Сириуса действительно катастрофические уровни проблем созависимости. Им буквально приходится видеться каждый день, даже если это происходит просто по телефону во время видеозвонка. Джеймс на законных основаниях впадет в легкую депрессию, если не увидит Сириуса лично в течение трех дней. Это постоянно раздражает Ремуса и Регулуса, но они не слишком беспокоят Сириуса и Джеймса по этому поводу, проверяя это временем. В эти дни они все узнали, что время может сделать их жизнь лучше. И, конечно же, Джеймс и Сириус стали лучше относиться к этому, приспособившись к этому и их рутине. Поскольку квартира Сириуса больше, а также есть комната для гостей, в которой Регулус и Джеймс могут отрубиться (его старая комната), именно здесь проходит вечеринка. Сириус, Ремус и Джеймс направляются туда первыми, но у Регулуса назначена встреча с шеф-поваром Спраутом для его проверки в конце семестра, что, по иронии судьбы, заканчивается тем, что он опаздывает на собственную вечеринку по случаю дня рождения. Он никогда не придавал особого значения своему дню рождения; это всегда был Сириус, когда они были моложе, и это прекратилось, когда Сириус отправился в Хогвартс, а затем ушел навсегда. К настоящему времени Регулус смирился с этим, но Сириус, возможно, не смирился, не полностью, потому что он особенно заинтересован в праздновании. Как только Регулус входит, вся комната разражается аплодисментами и криками « С Днем Рождения » , которые сливаются в какофонию шума, от которой он мгновенно морщится. «Посмотрите, кто наконец-то появился на собственной кровавой вечеринке», — говорит Сириус, его глаза остекленели, а щеки раскраснелись. — Мы напились без тебя, Реджи. — Правда? Не могу сказать, — категорично отвечает Регулус. — В твою честь, конечно, — уверяет его Сириус. «С днем ​​рождения, Рег», — говорит ему Ремус (еще раз) с легкой улыбкой, подходя и вставая рядом с Сириусом. Он машет ногой вперед, чтобы подтолкнуть ботинок Регулуса своим — жест привязанности, который поймут только они. — Как ощущается двадцать четыре? — Пока ровно двадцать три, и никак не двадцать два, — признается Регулус, шевеля губами. — Двигайся, двигайся, двигайся, — скандирует Джеймс, продвигаясь вперед из дальнего конца комнаты, а затем полностью отталкивая Сириуса и Ремуса в сторону, чтобы пройти между ними. Регулус тут же беспомощно улыбается, а Джеймс уже улыбается ему, так что поцелуй, в который Джеймс вовлекает его, вызывает больше улыбки, чем что-либо еще. Он выглядит таким довольным собой, когда откидывается назад. «Привет, любимый. Привет. Ты здесь». Регулус тихо усмехается. «Привет, Джеймс. Привет. Я». — С Днем Рождения, Регулус, — тепло говорит Джеймс (снова), затем полностью обнимает его, явно планируя не отпускать всю ночь. Регулуса это вполне устраивает. — Давай-ка немедленно нальем тебе выпивку, — заявляет Сириус, подпрыгивая на цыпочках с блестящими глазами. Он переплетает свою руку с рукой Ремуса и поворачивается. «Ой, Крауч, сделай что-нибудь полезное и налей имениннику выпить!» "Уже на нем, Блэк!" Барти перезванивает. И с этим вечеринка возобновляется. Или, действительно, начинается. Все обходят Регулуса, как и Джеймса, потому что он действительно всю ночь свисает с него, как блюдечко. Самые терпимые люди здесь — Лили, Питер и Мэри. На самом деле ему нравятся Ремус, Доркас, Пандора и Айко. Барти, Эван и Марлен находятся в отдельной категории, где они ему не нравятся (но они ему нравятся), и он все равно не отрицает, что они его друзья. Фрэнк и Элис — ну, в основном он к ним равнодушен; у него еще не было реальной возможности согреться с ними. Ксенофилиус тоже здесь, а также Гидеон и Фабиан, но Регулусу, честно говоря, наплевать ни на кого из них. Джеймса он, очевидно, любит, а Сириус, ну, Сириус его брат, так что он существует в каком-то плане любви и раздражения сам по себе. Но с помощью алкоголя и уходящих часов Регулус расслабляется и становится все слаще и слаще, пока все не превратятся в размытое пятно из людей, с которыми у него нет проблем, друзей рядом с ним, и это чувствует себя хорошо. Он чувствует себя очень хорошо. Там музыка, танцы, смех и разговоры. Сириус прыгает между всеми, как будто у него лучшая ночь в жизни, и Регулус не совсем понимает почему, но в любом случае находит это забавным. «Это потому, что он не грустит», — говорит ему Лили, икая. Ее круглые щеки покраснели, как и ее волосы, зеленые глаза блестят легкой дымкой опьянения. Она наклоняется к Регулусу, покачиваясь вместе с ним взад-вперед под музыку, потому что Джеймс раскачивает их всех, тихо напевая Регулусу на ухо под лирику — что-то сентиментальное про бумажные кольца, рамки для картин и грязные мечты. Регулус не думает, что даже заметил, что Лили присоединилась к ним, хотя именно Регулус потянулся, чтобы схватить ее, когда она споткнулась, пытаясь убедиться, что она не упадет, но затем она балансировала на нем и в итоге просто осталась. «Он всегда грустил в твой день рождения». "Сириус?" — спрашивает Регулус, моргая. Лили качает головой, как будто она может упасть. — Ммм. Всегда… у него всегда был тяжелый день, да? По-моему, скучал по тебе. "Ой." Регулус вытягивает голову в поисках своего брата и обнаруживает, что он танцует с Мэри и Ремусом. Итак, Сириус держится за Ремуса и качается, а Мэри держится за него сзади. Ремус гладит ее по плечам, его щека лежит на макушке Сириуса. — Я тоже скучал по нему. — У меня… у меня есть сестра, знаешь ли, — бормочет Лили, грустно глядя на него. Ее глаза очень большие. «Мы не такие, как ты и Сириус. Я не думаю, что она совсем по мне скучает». Регулус чувствует, как сжимается его грудь. "Ты скучаешь по ней?" «Иногда», — признается Лили. «Разумеется, она тоже должна скучать по тебе. По крайней мере, иногда», — говорит ей Регулус, и ее губы изгибаются в улыбке. Его грудь разжимается, и они продолжают раскачиваться. Через час он разговаривает с Пандорой и Доркас. Он прислоняется к Джеймсу, который обнимает Регулуса за талию, а его лицо зарылось в волосы Регулуса. Он не появлялся некоторое время, по-видимому, очень счастлив быть там, где он сейчас. Регулус счастлив, что он там. — Тебе двадцать четыре! Пандора радостно объявляет. «Знаете ли вы, что двадцать четыре — это атомный номер химического вещества хрома, который представляет собой всего лишь твердый серебристый металл?» Регулус медленно моргает. "Я этого не знал." — Гениально, не так ли? «Да, совершенно блестяще». «Твои двадцать четыре не будут Хромиумом», — сообщает ему Пандора. «Они будет мягкими и теплыми. Я это чувствую». «Ну, слава Богу за это», — говорит Регулус, криво улыбаясь, когда Пандора тут же разражается звенящим смехом. «За мягкие и теплые двадцать четыре», — объявляет Доркас, подмигивая, поднимая свой стакан, и все пьют — даже Джеймс появляется, чтобы выпить за это. Чуть позже Регулус и Джеймс как бы поменялись позициями. Регулус теперь позади Джеймса, уткнувшись лицом ему в плечо, практически прижавшись к нему. Руки Джеймса упираются в его руки, их пальцы переплетены. Он разговаривает с Ксенофилиусом, Гидеоном и Фабианом — всеми людьми, до которых Регулусу нет дела и которые он более чем готов игнорировать ради возможности немного повеселиться со своим бойфрендом. Все немного туманно, но в данный момент ему это нравится. Они не меняют положение снова, пока не обнаруживают, что разговаривают с Айко, Питером, Марлен, Барти и Эваном. Это что-то вроде большого круга, так что Регулус обвивает рукой Джеймса за талию, как свободный ремень, в то время как Джеймс наклоняется к нему и лениво теребит его волосы, продолжая разговор. Всегда немного забавно наблюдать за общением Барти и Джеймса, потому что Барти нравится раздражать Джеймса, но, похоже, они пришли к перемирию на ночь. На самом деле Регулус немного рад тому, что они сделали это для него. В основном он просто разговаривает с Эваном, в то время как Питер и Айко — отвратительно обнявшись теперь, когда они наконец-то вместе — время от времени вмешиваются, а Марлен продолжает воровать напиток Джеймса, чтобы выпить его, а затем возвращает его ему в руку. Кажется, он никогда не замечает. К этому моменту Регулус обрывает себя, потому что чувствует, что постоянно улыбается. Далеко, смутно, он думает, что должен быть потрясен тем, как мило он со всеми. Непрерывный поток восхвалений буквально всех льется из его уст постоянно. Он тратит целых пять минут, просто рассказывая всем, кто готов слушать, что он безнадежно, непоколебимо влюблен в Джеймса Поттера, на что все просто говорят ему, что они уже знают. Джеймс явно процветает. На самом деле, он так этому рад, что затаскивает Регулуса в угол и целует его, как будто у него больше не будет шанса. Конечно, Регулус очень доволен таким поворотом событий, тем более, что остальная часть комнаты растворяется и все остальные перестают существовать. Только он и Джеймс возятся в маленьком защищенном пространстве для себя, шепчутся и хихикают друг с другом в перерывах между поцелуями. — Ты такой милый, Регулус, — бормочет Джеймс ему в рот, в щеку, вдыхая его. — Ты просто такой милый, любимый. Самый прекрасный. Самый прекрасный. О, я люблю тебя. Я люблю тебя. Я-" Регулус отрезает себя ртом, запустив руки в волосы Джеймса и прижав их так близко друг к другу, как только может. Они, спотыкаясь, прижимаются к стене, и ладно, может быть, они немного увлеклись. Регулус на самом деле не хотел; он винит во всем выпитые напитки, хотя на самом деле он не так уж пьян. В любом случае, он пытается вытащить Джеймса из рубашки, когда их довольно грубо прерывает кто-то, кричащий, что пришло время для подарков. — Мне все равно, — жалуется Регулус, тяжело дыша, его слова приглушаются в шею Джеймса. «Я хочу развернуть тебя». — Ш-ш-ш, позже, — тихо шепчет ему на ухо Джеймс, тихо смеясь и оставляя быстрые поцелуи на щеке Регулуса, медленно отстраняясь. Его очки немного перекосились, поэтому Регулус поправляет их на лице, а Джеймс улыбается ему. «Если вы двое закончили дурачиться, — кричит Сириус, — мы хотели бы заняться подарками сегодня вечером!» — У меня день рождения, — бормочет Регулус. — Будь милым, — мягко говорит Джеймс. «Впервые за четырнадцать лет он счастлив в твой день рождения». Регулус смотрит на него, пораженный. "Теперь, почему ты сказал это?" — Извини, — бормочет Джеймс, морщась извиняющимся тоном и переплетая их пальцы вместе, когда тянет их к центру комнаты, где все ждут. Из-за того, что у Регулуса есть оправдание, что он слегка пьян (хотя на самом деле это не так), он внешне и громко благодарен за все свои подарки (множество кухонных приборов, за которые он искренне благодарен). Тем не менее, он благодарен, когда все закончилось, и все они просто сидят без дела в различных состояниях опьянения, болтают и смеются. Регулус очень доволен тем, где он находится — в одном кресле с Джеймсом, прислонившись к нему спиной, перекинув ноги через плюшевый подлокотник кресла, руки Джеймса свободно связаны вокруг него. Рядом с ним на диване сидит Ремус, Сириус растянулся на полу перед ним, упираясь спиной в ноги Ремуса, положив голову ему на колено, и Ремус проводит рукой по его волосам. На самом деле Регулус не совсем уверен, что Сириус не спит. Ну, до тех пор, пока Сириус не застонет и не скажет: «Лунатик, у тебя волшебные руки. «Снимите комнату», — поддразнивает Лили, хотя она делает буквально то же самое с Мэри рядом с ним. Что ж, Мэри, похоже, заплетает косички в волосы Лили, так что это немного по-другому. «Любовь витает в воздухе», — заявляет Джеймс, прижимая улыбку к плечу Регулуса, потому что, конечно , ему это покажется милым. "Не так ли?" Сириус соглашается, поднимая руки и нежно взмахивая ими в воздухе, словно прикасаясь к нему. "Приятно. Наш такой старый, Лунатик. Мы эхом отражались в кислороде и существовании на протяжении вечности. Вдохни нас, милый". «Хорошо, Шекспир, — говорит Мэри, — отдохни». — Нет, — раздраженно возражает Сириус. «Я люблю его. Вы все это узнаете. Я позабочусь о том, чтобы вы все это знали. И его тоже. Ремус Люпин, ты гениальный ублюдок, я люблю тебя». Он отводит одну руку назад, чтобы схватить Ремуса за запястье, и смотрит на него с ухмылкой. «Давай поженимся и усыновим всех шестидесяти четырех наших будущих детей завтра, хорошо?» — Шестьдесят четыре? Сегодня утром было пятьдесят девять, — бормочет Ремус, кривя губы. — Я прибавил пять, когда ты улыбнулся несколько минут назад, — серьезно сообщает ему Сириус. «Как Нед Макдодд», — говорит Пандора, и все смотрят на нее в замешательстве. «Хортон слышит кого? Мэр Ктовилля? У него девяносто семь детей, девяносто шесть из которых дочери, а один сын». "Оооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооисьсясясясясясяся"зал разом хором восклицает. — Это очень мило, Падс, — поддразнивает Джеймс, склонив голову набок, чтобы с улыбкой оглядеть Сириуса. — Я знаю, — торжествующе соглашается Сириус. «Боже, я такой романтичный. Лунатик, разве я не такой романтичный? Все время прошу тебя выйти за меня замуж, хочу всех твоих детей?» — Да, Сириус, очень романтично, — снисходительно говорит ему Ремус, снова проводя пальцами по его волосам. Питер усмехается. — Странно, правда. Сириус никогда не был таким ни с кем до тебя, Лунатик. Обычно это больше нравится Джеймсу. Или так было. Он больше так не делает. "Ой, что это должно означать?" – выпаливает Джеймс, сжимая Регулуса в объятиях. «Знай, я чертовски романтичен, Хвост». — Нет, да, я знаю, — уверяет его Питер, — но на самом деле я имел в виду брачную часть. Я удивлен, что ты не спрашиваешь Регулуса, как Сириус спрашивает Ремуса. — О нет, я бы не стал, — небрежно говорит Джеймс, и Регулус запрокидывает голову, чтобы посмотреть на него, но Джеймс все еще оглядывается. «Я не выхожу за него замуж». В комнате наступает тишина, и голова Ремуса резко опрокидывается, и он выпаливает: — Какого хрена, Джеймс? — Боже, у него день рождения, — в ужасе шипит Доркас. «Барти, вставай, нам нужно убить Джима», — рявкает Эван совершенно ледяным тоном. Джеймс моргает, отступает назад и смотрит на Регулуса. Его глаза расширяются. — Я… что? Я не… — Все в порядке, — говорит Регулус, и он хочет, чтобы его голос звучал спокойно и ровно, но он смехотворно тихий и хриплый. Его желудок скручивается, и кажется, что кто-то — Джеймс — засунул руку ему в грудь, схватил его сердце и сжал. — Подожди, — отчаянно выпаливает Сириус. «Подождите, дайте ему минутку. Это Джеймс. Он не… у него должна быть причина для… просто дайте ему объяснить, что он имел в виду». — Пытливые умы хотят знать, — слабо бормочет Фрэнк. Он и Алиса до сих пор тихо гуляли, рядом с Пандорой и Ксенофилиусом, делающими то же самое. — Я не… я думал… — Джеймс хмурит брови и смотрит на Регулуса в искреннем замешательстве. — Ты поклялся выйти замуж, любовь моя, не так ли? Ты сказал… я имею в виду, что не хочешь жениться, так что, конечно, я бы не стал этого требовать. Я… я не знаю, что… «О, как это мило», — мягко говорит Пандора. — Да, да, — соглашается Регулус, все в нем сразу расслабляется, — но это также просто… неправильно. Очень неправильно. "Что?" Джеймс хмурится. — Нет, ты… ты сказал … «Я отказался от брака, потому что считал, что не выйду замуж ни за что, кроме как за какую-то деловую сделку, уж точно не по любви, и мне не нужен муж, который никогда не полюбит меня за меня», — Регулус. медленно объясняет, пытаясь найти нужные слова, которые он хочет использовать, потому что он никогда раньше не говорил об этом. — Но ты не такой — ты другой. С тобой все было бы иначе. С тобой все по-другому. "Подожди." Джеймс немного откидывается назад, быстро моргая. «Подожди, любовь моя, ты просто… пьян? Ты действительно имеешь в виду…» "Я не так пьян, Джеймс. Я серьезно . Ремус, скажи ему. Ремус знает. Я сказал ему шесть месяцев назад, что выйду за тебя замуж, хотя я и бегу от брака с тех пор, как был ребенком, — торопливо выпаливает Регулус. Ремус кивает и подтверждает: «Да». "Действительно?" — ошеломленно спрашивает Джеймс, сжимая руки на Регулусе, словно ему нужно за что-то ухватиться. — Да, правда. Я бы женился на тебе, Джеймс. Я… я хочу, — признается Регулус, и его сердце бешено стучит в груди, когда он смотрит в широко раскрытые глаза Джеймса. "Вы хочешь, чтобы..?" — Я… ты… ты спрашиваешь? Джеймс выдыхает, все его тело судорожно дергается, как будто оно пытается сделать скриншот этого момента и запечатлеть его навсегда. «Ты спрашиваешь меня, хочу ли я, или ты спрашиваешь меня, хочу ли я? Потому что… потому что, любовь моя, я не могу сказать, и мне действительно нужно, чтобы ты разъяснил мне. в настоящее время." Дыхание Регулуса сбивается, и вся остальная комната, кажется, затаила дыхание вместе с ним. Он не может отвести взгляд от Джеймса, даже если это будет означать спасение его собственной жизни. Он бы умер, просто чтобы продолжать смотреть на выражение его лица прямо сейчас, водоворот эмоций, и если бы это было последним, что он видел, он бы умер счастливым человеком. Или нет, может быть, нет. Может быть, он умрет в ярости от несправедливости всего этого, зная, что больше не сможет смотреть на Джеймса. А еще лучше, он будет жить для Джеймса. Регулус какое-то время вглядывается в лицо Джеймса, но затем останавливается, потому что считает, что это не совсем правильно. Потому что Джеймс, хотя он и не часто признается в этом, соблазняется идеей быть любимым вслух, бесстыдно и с гордостью. Это имеет смысл, учитывая его проблемы, связанные с тем, что он чувствует, что должен делать и давать для других, давление, которое он испытывает. Ему стало лучше с помощью терапии, с помощью усилий, с помощью хороших людей в его жизни, которым он помогает. Регулус хочет всегда быть лучше. Джеймс заслуживает кого-то, кто протянет руку, чтобы взять его за руку в переполненной комнате и умолять о возможности держать ее вечно, независимо от того, сколько глаз будет на них, и он заслуживает того, кто спросит, знают ли они ответ или нет. заранее, потому что он того стоит. Итак, Регулус выдыхает и делает что-то очень, очень смелое. И что-то эгоистичное в самом здоровом смысле, потому что он хочет этого. Он действительно знает. Он тянется к щеке Джеймса, чувствуя себя раскрасневшимся и слабым, странно напуганным и в то же время в безопасности. Его пальцы дрожат, но иногда они делают это, когда он баюкает солнце. — Я спрашиваю, согласишься ли ты. Джеймс Поттер, ты выйдешь за меня замуж? Джеймс издает тихий звук, слезы наворачиваются на его глаза и переливаются через край, и он крепко обнимает Регулуса, когда тот падает вперед, уткнувшись лицом в грудь Регулуса. Мгновенно Регулус обхватывает обеими руками голову, сгибая плечи, словно готовясь укрыться от бури. Он убаюкивает Джеймса, насколько это возможно, на своих коленях, чувствуя, как тот содрогается, плачет и цепляется за него. Он не шикает на него, не требует ответов и не делает ничего, кроме того, что целует его в волосы и обнимает. — Они только что обручились? — шепчет Ремус. «Я не знаю. Я, блядь, не знаю», — задыхаясь, отвечает Сириус, звуча так, будто он на иголках, едва висящий на последней нити собственной эмоциональной стабильности. — А мы? Регулус, не так ли? Джеймс выдыхает, поднимая голову, чтобы посмотреть на него, слезы все еще текут. — Ну, сначала ты должен согласиться, — мягко напоминает ему Регулус, поднимая руки вверх и осторожно вытирая слезы нежными пальцами. — Я спросил, и ты должен ответить. — Ты спросил, — хрипит Джеймс, снова на грани слез. — Да, — бормочет Регулус. "Я все еще спрашиваю. Хочешь услышать это еще раз? Ты выйдешь за меня замуж? Тебе не обязательно говорить "да", хотя сегодня мой день рождения. Тебе вообще не нужно говорить "да", я буду с тобой, даже если ты скажешь «нет». — Нет, — выдыхает Джеймс, затем резко втягивает воздух. "Нет! Нет, я имею в виду... я имею в виду да. Я имею в виду да. Я имею в виду нет, я не скажу нет. Я скажу да. Я говорю да. Да, я женюсь на тебе. выйти за тебя замуж. Могу ли я жениться на тебе?» — Да, — отвечает Регулус, кривя губы. — Ты можешь выйти за меня замуж. — Боже мой. Боже мой, — вырывается у Сириуса, а затем впадает в истерику в идеальном унисоне с Джеймсом. Джеймс снова прижимается к груди Регулуса, плача и повторяя снова и снова, что любит его. Тем временем Сириус хватает первого попавшегося человека — Лили — и обнимает ее, причитая. Все остальные быстро впадают в возбуждение, шок или смесь того и другого. Итак, с этого момента день рождения Регулуса удваивается как объявление о помолвке, к большому удивлению буквально всех. Джеймсу требуется некоторое время, чтобы прийти в себя, что сразу же разрушается, когда он и Сириус связываются друг с другом. Они обнимаются и плачут, и, честно говоря, можно подумать, что они женятся, как они себя ведут. — Не могу поверить, что наши бойфренды — бойфренды, — криво говорит ему Ремус. «Я не хочу об этом говорить», — сухо ответил Регулус. Ремус фыркает, слабо смеясь, и говорит: «Ну, теперь жених для тебя. Джеймс твой жених. Ты помолвлен, Редж». — Я знаю, — говорит Регулус и чувствует, что сияет, как будто он тоже солнце. Светится вместе с ним. Чертовски головокружительно. — Боже, я рад за тебя, — выпаливает Ремус с ошеломленным смешком, а затем протягивает руку, чтобы схватить его в объятия, что Регулус позволяет с немедленным согласием. — Ты должен быть моим шафером, — шепчет Регулус. «Я убил бы любого, кто попытается претендовать на эту должность», — говорит Ремус, и это звучит смехотворно эмоционально. Регулус немного сжимает его. "Ой, для меня?" "Да." Ремус сжимает его в ответ. Сириус тут же схватил Ремуса, который, по-видимому, бросил Джеймса — теперь Питер держит его в своих руках — чтобы добраться до Регулуса. Прежде чем Ремус успевает что-то плюнуть, Сириус дергает Регулуса прямо в свои объятия и плачет прямо над ним, как драматичный, эмоциональный идиот, которым он и является. Регулус вздыхает и хлопает его по спине, бросая раздраженный взгляд на Ремуса через плечо Сириуса, и Ремус улыбается, прежде чем подойти к Джеймсу, где он тоже требует объятий. Празднование продолжается какое-то время после этого, и требуется некоторое время, чтобы оно прекратилось. Все так явно рады за них, и Регулус чувствует себя опьяневшим от этого больше, чем от алкоголя. Никто не уходит домой до раннего утра, люди, наконец, ускользают с последними поздравлениями новоиспеченной паре. Еще до того, как все ушли, Регулус в таком нетерпении, что тащит Джеймса в его старую комнату, включает стереосистему так громко, что он даже не слышит собственных мыслей, запирает дверь, а затем начинает трахать Джеймса так тщательно, что мир может конец, и ему было бы все равно. Если Сириуса и Ремуса беспокоит громкая музыка, играющая настойчиво почти три часа — что ж, они не поднимают из-за этого шума. Джеймс кажется лишь слегка огорченным, когда встает, чтобы выключить музыку, и, спотыкаясь, снова ложится в постель. Регулус устроил ему настоящий беспорядок. Он красивый. — Мы должны поговорить об этом, — говорит Джеймс, снова прижимаясь к нему. — Хорошо, — просто отвечает Регулус. «Мы знаем друг друга чуть больше года, почти три из тех месяцев, что мы провели не вместе, а прожили вместе всего три месяца», — медленно перечисляет Джеймс. Регулус мычит. "Да, я знаю." — Значит, жениться в следующем месяце — наверное, плохая идея, не так ли? Джеймс бормочет. — Скажи мне, что да, потому что я… я действительно… — Ничего с тобой — неплохая идея. Я женюсь на тебе завтра, если хочешь. Я бы женился на тебе вчера, — мягко говорит Регулус, улыбаясь ему. «Мы идем в своем собственном темпе, да? Потому что любовь — это выбор, и мы можем продолжать его делать независимо от того, женаты мы или нет. Если хочешь, у нас может быть длительная помолвка, или мы можем сбежать сегодня вечером . хочешь, Джеймс». Джеймс делает глубокий вдох и надолго задерживает дыхание, а затем выпаливает: — А что ты хочешь? "У меня есть то, что я хочу, не так ли?" Регулус протягивает руку и хлопает Джеймса по груди прямо над сердцем. «Искренне, я чертовски доволен всем этим». — Не могу поверить, что ты спросил меня, — шепчет Джеймс, и кажется, что он снова опасно готов расплакаться. Регулус тихо смеется и наклоняется, чтобы поцеловать его, отстраняясь и нежно качая головой. — Не могу поверить, что ты думал, что я не хочу на тебе жениться. — Я думал, ты вообще не хочешь жениться . Я не принимала это на свой счет. Я уважала это. Я… мне нужно, чтобы ты знала, я все равно буду уважать это, если ты… — Заткнись, Джеймс. — Любовь, — начинает Джеймс. — Нет. Тсс, — заявляет Регулус, закрывая рот Джеймсу ладонью. «Ничего из этого, потому что это не имеет значения. Я знаю, что вы бы уважали это. Я уже знаю все эти вещи, но я буквально умоляю вас быть немного эгоистичным в этом. Или, ну, в этом нет ничего эгоистичного, на самом деле. Но ты не должен подрывать свое счастье, хорошо?" Джеймс кивает на его руку, и как только Регулус отдергивает руку, он бросается вперед, чтобы крепко поцеловать его. Он отстраняется, чтобы выдохнуть: «Я так тебя люблю», а затем снова ныряет. — Я тоже тебя люблю, — бормочет Регулус, когда они расходятся. — Ты спросишь меня завтра еще раз? — шепчет Джеймс, сияя так же ярко, как солнце, согревая Регулуса на всем протяжении. — Буду, — обещает Регулус и делает. Сириус мычит от хриплого восторга, когда просыпается от ощущения теплого рта, скользящего вдоль его позвоночника. Ремус, конечно. Он прямо одержим этой татуировкой, целуя каждую фазу луны достаточно часто, чтобы Сириус иногда мечтал о сенсации. Это так приятно. — Где Стелла? — бормочет Сириус, даже не открывая глаз. — Храплю на диване, — отвечает Ремус между поцелуями. Сириус снова одобрительно мычит, потому что это означает, что у них, скорее всего, будет утренний секс. Не то чтобы он завидовал Стелле за ее присутствие в их комнате, просто есть что-то немного аморальное в том, чтобы трахаться в постели, когда твоя собака лежит в конце ее. Обычно ее выгоняют, а потом угощают за терпение; рутина привела ее к такому же восторгу, как и они, от частоты их секса. На самом деле у них прекрасный утренний секс, так что начало дня Сириуса великолепно. Они все равно угощают Стеллу, когда вытаскивают себя из своей комнаты, но это потому, что они беззастенчиво балуют ее. Стелла вошла в их жизнь, когда Ремус подарил Регулусу кота на свадьбу — самого уродливого кота в мире (и самого подлого), который не любит никого, кроме Регулуса. Ремус позвонил Сириусу и сказал ему, что влюбился, на что Сириус сразу же запаниковал, пока Ремус не пояснил, что он говорит о собаке, и тогда Сириус был на седьмом небе от идеи завести с собой домашнее животное. Итак, Ремус привел домой Стеллу, собаку, которая много лет находилась в приюте; она никому не была нужна, потому что она покрыта шрамами, одно ухо почти полностью оторвано, и, хотя она самая милая собака, которую Сириус когда-либо встречал, она много «улыбается», когда счастлива, за исключением того, что ее улыбки выглядят так, будто она рычит и готовится атаковать. По сути, она украла его сердце, Честно говоря, она творила чудеса для них обоих, что касается открытости. Когда Ремусу трудно говорить о вещах, он обычно обнимается со Стеллой, чтобы помочь, и так всегда и бывает. В свою очередь, когда Сириусу кажется, что он не может получить достаточно любви или дать ее, Стелла — идеальное лекарство; она тоже не может получить или дать достаточно. В то время как Сириус не сомневается, что он и Ремус будут в порядке без питомца, Стелла, несомненно, творит чудеса в их отношениях, жизни и домашнем хозяйстве. — Доброе утро, детка, — воркует ей Сириус, захватывая ее мордочку руками и целуя ее с громкими шлепающими звуками. Ее хвост стучит по подушке, и она улыбается ему, морщась, обнажая зубы. «Хочешь пойти куда-нибудь? Погулять, а?» Он громко смеется, когда Стелла нетерпеливо вскакивает. "Да, ты знаешь. Ммм, я так и думала. Пойдем за тобой. Милая, я провожу Стеллу!" — Я начинаю завтракать, — отвечает Ремус. "Полный английский?" — О, не так ли? Ты просто чудо, Ремус Люпин! — хвалит Сириус, прогуливаясь вместе со Стеллой, которая бежит вместе с ним и взволнованно подпрыгивает на подушечках ног. Сириус берет Стеллу на ее обычную прогулку, чтобы облегчиться и немного размяться. Честно говоря, это хорошо для них обоих. Некоторые люди на маршруте знают ее и останавливаются, чтобы погладить ее, что, как обычно, делает ее очень счастливой. Некоторые люди видят шрамы и не беспокоятся с самого начала; некоторые сначала насторожены, пока Сириус не уверяет их (всегда обиженно), что она милая, милая собака и не заслуживает осуждения; в основном все влюбляются в нее, если видят ее достаточно. Сириус только один раз видел Стеллу совсем не милой. Он взял ее с собой поздно ночью, потому что она подошла к нему нежно, лаская его, это был ее сигнал, чтобы они знали, что если они ее не вытащат, то утром их ждет неприятный сюрприз. Ремус, уставший от работы, проспал ее, так что Сириус молча поднялся, чтобы вывести ее. Они не ушли далеко, и сначала все было хорошо, но потом… Ну, Стелла любит всех. Как правило. Только не тот мужчина, не та ночь. Что-то в нем, предполагает Сириус. Он шел к ним по улице, и Сириус не придал этому особого значения, пока не был поражен тем, что Стелла предостерегающе низко зарычала, ее хвост напрягся, а волосы встали дыбом. В итоге мужчина развернулся и быстро ушел. По сей день Сириус задается вопросом, что случилось бы, если бы не Стелла; он всегда благодарен, что никогда не должен знать. Когда они возвращаются внутрь, Сириус наполняет миску Стеллы с едой и оставляет ее заняться завтраком , а затем проскальзывает туда, где Ремус возится с ними у плиты. Он проскальзывает позади него, и, поскольку Ремус все еще двигается без окровавленной рубашки, он обхватывает его руками и кусает изгиб плеча Ремуса. Господи, он хочет его съесть. Почти два года знаком с ним, а желание до сих пор не ушло. Как обычно, Ремус только фыркает, когда сжимается. — О, да, сильнее, — монотонно говорит Ремус, и Сириусу приходится вырваться и спрятать ухмылку под отпечатком зубов. «Боже, Бродяга, ты хуже Стеллы. Она чертова собака, и она никогда меня не укусит, ты же знаешь». «У нее есть самообладание, которого нет у меня», — твердо заявляет Сириус. — Во всяком случае, ты сам виноват. Ходишь без рубашки. Что мне еще делать, Лунатик? — Мм, знаешь, мне это нравится, — размышляет Ремус. «Укусы — по крайней мере, когда они твои. Не может быть никого другого, иначе я бы это ненавидел». "Тоже правильно. Хочешь еще?" — игриво спрашивает Сириус, уже скользя губами по спине Ремуса, чтобы укусить за другое плечо, на этот раз нежно и дразня. Ремус усмехается и хлопает себя по голове. «Может быть, позже. Мне нужно сосредоточиться, чтобы покормить нас. Иди садись». «Иногда мне кажется, что ты обучил меня, как Стеллу», — весело говорит Сириус, отстраняясь, чтобы сделать то, что ему сказали. — Откуда, по-твоему, я знал , как обучать Стеллу? Ремус оглядывается через плечо с мягкой улыбкой и озорным блеском в глазах. «У меня была практика». — Гав, — отвечает Сириус с похотливой ухмылкой, подмигивая ему и довольный, когда Ремус заливается смехом. Сириус лениво листает соцсети за столом, его губы скривились, когда он увидел опубликованную фотографию Питера и Айко. Они в отпуске в Киото, который, судя по фотографиям, которые видел Сириус, полон прекрасных видов. На последней фотографии они в бамбуковом лесу, их лица прижаты друг к другу. Они оба светятся от счастья. Надо признать, Сириус гордится Питером. Он сделал именно то, к чему его призывали Сириус и Джеймс — почти год назад. После свидания-которого-не было Питер сказал им, что был сбит с толку, потому что это было похоже на свидание, поэтому он набрался смелости и выпалил, что хотел поцеловать ее, на что Айко ответил, быстро целуясь в живые дневные светы из него. На самом деле Питер потратил целый день, чтобы сообщить им хорошие новости о том, что они на самом деле официально встречаются, но Сириус считает, что они слишком заняты трахом, чтобы рассказать кому-либо. В любом случае, они по-прежнему сильны. Это мило, правда. Сириус и Джеймс всегда рады видеть Питера счастливым, и Ремус тоже, плюс Регулусу приятно, что Айко оказалась с «кем-то терпимым», что просто означает, что ему нравится Питер. В групповом чате Джеймс снова жалуется. Регулус находится в поездке на конференцию, куда только несколько избранных студентов из класса шеф-повара Помфри получили возможность поехать, что-то связанное с тем, чтобы больше узнать о кулинарном искусстве, а также о том, как стать будущим владельцем ресторана. Его не было всего неделю, и он должен вернуться сегодня, хотя это путешествие должно было продлиться две недели, но Регулус настоял, чтобы он вернулся к сегодняшнему дню по какой-то причине. Тем не менее, Джеймс, не колеблясь, сообщил всем, что ему грустно. Они все должным образом любезны, потому что с грустным Джеймсом никогда не обращаются как с шуткой. Когда мой муж вернется с войны? Джеймс написал сообщение. Он возвращается домой сегодня, приятель! Фрэнк отвечает серией смайликов с большим пальцем вверх и смайликом. Я рассылал спам по нашим контактным браслетам, а он всегда прикасается в ответ, — сообщает им Джеймс с рыдающим смайликом. Сразу после этого следует сообщение. Я скучаю по нему :( Всего несколько часов, напоминает ему Питер. Сириус, довольно по-взрослому, находит в себе силы написать, И у тебя есть целый день на повторное знакомство. Лунатик и я не вернемся до вечера. Часы и часы секса с моим младшим братом, Джеймсом Поттером, вот что вас ждет. Ты меня балуешь, — отвечает Джеймс улыбающимся смайликом с сердечками вокруг него. Чертовы язычники, сообщения Сириуса, из-за чего чат наполняется смеющимися смайликами. — Как Джеймс? — спрашивает Ремус, поднося их тарелки к столу. Сириус автоматически поднимает голову для поцелуя, и Ремус наклоняется, чтобы подарить ему поцелуй. — Все еще немного хандрит, — отвечает Сириус, когда Ремус отстраняется, чтобы сесть рядом с ним, — но я только что сказал ему, что он будет трахаться со своим мужем весь день, так что, думаю, это подняло ему настроение. — Думаю, да, — весело соглашается Ремус, просовывая ногу под стол, чтобы Сириус мог соединить их лодыжки. На данный момент это рутина. Сириус цокает языком. «Жертвы, которые мы приносим ради них, Ремус. Где наша награда?» "Ну, я полагаю, мы могли бы провести весь день, трахаясь. Этого вознаграждения достаточно?" «Знаешь, теперь, когда ты упомянул об этом, я более чем готов пойти на эти жертвы». — Рад помочь, — говорит Ремус, дергая губами. — Между прочим, это выглядит прекрасно. Спасибо, — тепло говорит ему Сириус, откладывая телефон, чтобы взять вилку и жестом указать на тарелку. Ремус хмыкает, довольный. «Пожалуйста. Я не Регулус, но, думаю, этого достаточно». «Никто не Регулус, когда дело доходит до еды, — признает Сириус, потому что это правда, — но тебе определенно не на что жаловаться. В любом случае я всегда доволен». — Думаю, я перенял от мамы больше, чем когда-либо думал, — бормочет Ремус, его голос смягчается, как это бывает, когда он говорит о своей матери. Терапия во многих отношениях многое изменила для Ремуса, особенно его отношение к уязвимости. Он все еще время от времени борется, но он, безусловно, добился больших успехов в своем стремлении быть больше самим собой, даже в тех частях, которых он всегда избегал и подавлял. Однако одно из самых больших изменений — это его мир с мамой. С помощью терапии Ремус вернулся на могилу Хоуп Люпин, и Сириус сопровождал его каждый раз, когда он просил. Хотя он не имеет отношения к тоске по матери, ему не нужен жизненный опыт, чтобы знать, как обнять Ремуса, когда он плачет, или просто быть рядом, когда Ремус в нем нуждается. Примирившись со своей мамой, Ремус прошел через катарсический процесс осознания того, что он не может и, возможно, никогда не помирится со своим отцом. Сириус был сильно привязан к этому, и они провели много ночей, не ложась спать допоздна, тихо разговаривая в темноте, рассказывая друг другу то, что Сириус знал, и ни один из них не ожидал, что когда-либо с кем -нибудь расскажет . В таких вещах есть близость, близость, которую они сохраняют даже сейчас. «Мм, ну, комплименты Хоуп», — заявляет Сириус, откусывая большой кусок и улыбаясь пухлыми щеками. Ремус улыбается, маленькая и милая. "Точно." Какое-то время они оба сосредотачиваются на еде, настолько, что не разговаривают. Это приятная тишина, которой Сириус наслаждается больше, чем он или кто-либо другой может ожидать. На самом деле ему все нравится с Ремусом, даже когда они просто тихо сидят вместе. Он не чувствует себя раскованным и плывущим по течению, а больше похож на плещущиеся волны прилива, мягко покачивающиеся под притяжением луны. Это утешительно. Ремус такой, такой утешительный. Мобильный телефон Сириуса на столе жужжит, но это просто Питер посылает Джеймсу мем, чтобы попытаться его подбодрить. Это должно сработать, потому что Джеймс отвечает гифкой, на которой кто-то истерически смеется. Он действительно делает это только тогда, когда действительно смеется. Покачав головой, Сириус возвращается к еде, но его мысли все еще сосредоточены на Джеймсе. Просто немного беспокоюсь о нем, вот и все. Это то, что вы делаете, когда вашему лучшему другу грустно по какой-либо причине, даже если вы знаете, что с ним все в порядке. Кроме того, то, что Джеймс скучает по Регулусу, странно душераздирающе, особенно если учесть, что они женаты всего четыре месяца. У них была помолвка на четыре с половиной месяца, в основном потому, что им нужно было время, во-первых, спланировать свадьбу, а во-вторых, найти подходящее время для медового месяца. Между жизнью, работой и доступностью потребовалось почти пять месяцев, чтобы все встало на свои места. По иронии судьбы, Сириус был в восторге. После того, каким он был в начале, можно подумать, что он этого не сделает, но на самом деле он действительно обожает, что его лучший друг и брат женаты. На свадьбе он был чертовски развалиной , и единственным человеком, который мог соревноваться в слезах так же сильно, как и он, была Эффи. Он выдал Регулуса, а Монти выдал Джеймса, и в комнате не было ни единого сухого глаза. Даже сейчас у Сириуса яростно сжимается грудь, когда он думает об этом. Хотя теперь, когда об этом думает Сириус, Регулус — маленькое дерьмо. Его осеняет мысль, и он роняет вилку, его рот открывается, а глаза выпучиваются. — Боже мой, — выдыхает Сириус. "Сириус?" — спрашивает Ремус, моргая. — Я… я почетный Поттер, но Регулус на самом деле Поттер. Типа, у него настоящее имя! Он женился на нем, этот засранец, — в ужасе выпаливает Сириус. — Он Поттер, а я все еще чертов Блэк, Ремус. — О, — говорит Ремус. "Ну да." «Этот коварный маленький змей. Он…» "Сириус-" Пыхтя, Сириус снова берет вилку. «Я возьму твое имя, когда мы поженимся. Возьму его и заявлю, что оно мое, как и ты, и ты не сможешь меня остановить». — Зачем мне пытаться остановить тебя? Ремус весело смотрит на него, что является его обычной реакцией на драматизм Сириуса. «Я не знаю, — признается Сириус, — но это глупая миссия, если ты это сделаешь». Стелла без подсказки о чем-то лает, и Сириус указывает на нее вилкой. "Да, именно так. Видишь? Она полностью согласна, так что это просто решение, да? Как раз вовремя, Стелла. Я так тебя люблю, детка". В ответ Стелла залезает под стол и ложится им на ноги, а Сириус торжествующе улыбается Ремусу, который хихикает и говорит: «О, наша собака…» — Наш ребенок. Первый из всех ста восьмидесяти четырех, которые у нас будут, — вмешивается Сириус, напоминая ему. Число выросло довольно немного за месяцы. — Стелла теперь решает за нас? — спрашивает Ремус. Сириус торжественно кивает. "Она единственная разумная, на самом деле." — Я… не могу с тобой спорить по этому поводу, — смеется Ремус, когда Сириус радостно кудахчет. После завтрака Сириус убирает, так как Ремус приготовил, оставляя Ремуса делать уроки. Он так близок к выпуску, осталось всего несколько месяцев, и тогда он сможет начать преподавать. Он явно взволнован этим, и Сириус взволнован за него, особенно потому, что он с нетерпением ждет возможности позвонить Ремусу Профессору и стать всеобщей непослушной угрозой, просто чтобы рассмешить Ремуса. Он любит смешить Ремуса. Когда Сириус заканчивает уборку, он спешит в их комнату, чтобы взять свой альбом для рисования, затем направляется обратно, чтобы рухнуть на диван рядом с Ремусом, у которого на коленях лежит ноутбук, а из динамиков тихо играет музыка. Он смотрит на экран так, словно хочет проткнуть его кулаком, так что Сириус подозревает, что он работает над чем-то сложным. Сириусу знакомо это чувство; он определенно был там раньше. Стелла запрыгивает на диван между их бедрами, куда она едва помещается. Впрочем, это ее не беспокоит. По сути, она наполовину на коленях у Сириуса, но это срабатывает, потому что Сириус кладет свой блокнот ей на спину. Он лениво листает страницы. Они полны людей — один из его любимых людей для рисования — Мэри, открытие, которое он сделал в пятнадцать лет и которое остается верным по сей день, и она всегда была им очарована — и также много Стеллы. Честно говоря, она могла бы просто показать больше всего, потому что Сириус действительно любит рисовать животных. Конечно, у Ремуса больше всего. Если это не его лицо, то его руки; если не руки, то глаза; если это не его глаза, то это луна. На самом деле, Сириусу никогда не надоест рисовать какую-либо часть Ремуса или любую его версию. Ремус - его муза. Сириусу доставляет огромное удовольствие рисовать Ремуса, пока он просто сидит и работает за своим компьютером. Морщина его бровей, распластывание пальцев над клавишами, взмах его распущенных волос, сияние экрана в его янтарных глазах и приоткрытый рот, сосредоточенно раскрытый. Он красивый. Он абсолютно, бесспорно красив. Сириусу так не терпится увековечить его память, сохранить память о такой красоте. Это не первый раз, когда они тратят полдня вот так, просто существуя в пространстве друг друга, занимаясь своими делами. Сириус всегда так расслабляется, успокаивается больше, чем он когда-либо мог себе представить, и он может чувствовать простое удовлетворение, которое они дарят друг другу, приливы и отливы, которые ласкают их обоих. Сириусу всегда нравится расслабляться и делать это в любом случае, особенно сейчас, когда в его рутине наблюдается неуклонный рост комиссионных. У него также было несколько проектов на месте, довольно новых для него, но чрезвычайно захватывающих. Ему пришлось нарисовать фреску для музея, что было чертовски круто, если он сам так говорит. Господи, он любит свою работу. Но, в то же время, ему по-прежнему нравится просто рисовать на досуге. Ремус, после нескольких часов интенсивной концентрации, стонет и захлопывает свой ноутбук, ноя: «О, хватит уже». "Нужен перерыв?" — мягко спрашивает Сириус, обхватывая затылок Ремуса, снимая напряжение. — Я решил, что на сегодня готово, — бормочет Ремус, свесив голову вперед, и у него вырывается довольный вздох. «О, это мило. Действительно чертовски мило». "Это?" Сириус усмехается и снова делает массаж. — Ммм, — мычит Ремус, переворачиваясь на него с еще одним звуком чистого покоя. «О, я собирался трахнуть тебя, не так ли? Я немного задержался, извини». — Это тоже мило, — уверяет его Сириус, обнимая его рукой, когда он склоняет голову на плечо Сириуса. Он наклоняет альбом вперед, чтобы Ремус мог его видеть. — Я просто снова рисовал тебе руки. «У тебя очень навязчивая фиксация на моих пальцах». — Какие милые пальцы, Лунатик. На самом деле, у меня просто одержимость каждой частичкой твоего тела. — Чувство взаимно, — бормочет Ремус. Сириус поворачивается, чтобы поцеловать Ремуса в голову. — Не хочешь рассказать мне, над чем ты работал? — Если мне придется думать об этом еще, я схвачу руку и схвачу свой мозг, чтобы выбросить его, — измученный ответ Ремуса, и Сириус издает сочувственный звук. «О, это было очень драматично? Думаю, я серьезно». «Нет, я понял. Я был там раньше. Такое ощущение, что у тебя, блядь, глаза разбегаются, не так ли?» — бормочет Сириус. — Да, — шипит Ремус, явно довольный тем, что понимает. «Ну, мы просто не будем об этом говорить, и тебе не нужно об этом думать», — заявляет Сириус. "Что ты хочешь делать? Посидеть в тишине? Поиграть на гитаре? Включить телек? Или, может быть, тебе хочется кипа? Отдохни немного; я, ты и Стелла, все прижались друг к другу и согрелись". Ремус медленно отстраняется и смотрит на него с такой безудержной нежностью, что это невозможно не заметить. — Ты прекрасен, Сириус, ты знаешь это? — Выходи за меня замуж, — мгновенно отвечает Сириус, изо всех сил пытаясь не корчиться от восторга. Все люди в мире, которые хвалили его, но когда Ремус делает это, Сириус весь разгорячается и кружится, и, вероятно, крутил бы ему волосы и брыкался бы ногой, если бы он каждый раз физически не боролся с желанием. — Хорошо, — говорит Ремус. «Тогда давайте усыновим все сто восемьдесят четыре…» Сириус останавливается и моргает. Он снова моргает. — Подожди. Что ты только что сказал? — Хорошо, — повторяет Ремус, дергая губами. Сириус смотрит на него. — Хорошо… как в…? — Ладно, ладно, я на тебе женюсь, — уточняет Ремус. И снова Сириус просто смотрит на него. Сколько раз Ремус задавал этот вопрос, он ни разу не дал утвердительного ответа. Он никогда не отказывался и не отрицал, что однажды они поженятся , и Сириус никогда не настаивал ни на чем другом. Его это не беспокоило, и ему всегда нравилось, что Ремусу никогда не было некомфортно из-за того, что он выбалтывал такие вещи, как просьбы о женитьбе, когда он был действительно взволнован, или просто чувство такой любви, что оно вырывалось из его рта. — Ты… ты серьезно? — осторожно спрашивает Сириус. — Я думал, что ты Сириус, — поддразнивает Ремус, его взгляд тепл и сияет юмором, нежностью и такой любовью , что Сириус едва может дышать. — Ремус, — шепчет Сириус, — не обижайся сейчас. Постепенно лицо Ремуса смягчается. Он резко встает и выходит из комнаты, а Сириус смотрит ему вслед, открыв рот. Ладно, какого хрена? Он не может просто сказать такое дерьмо и уйти. Сириус сходит с ума. Однако Ремус быстро возвращается и стоит перед Сириусом, протягивая ему что-то похожее на порванную квитанцию ​​— что, что? "Посмотри на это." «Цены нет», — говорит Сириус, лихорадочно просматривая квитанцию ​​в поисках подсказок, но ничего не видит. «Да, потому что тебе не нужно это видеть. Посмотри на дату». «Хорошо… Так что, ты купил что-то год назад? Что происходило год назад?» «Год назад был день, когда я впервые встретил Эффи и Монти, — объясняет Ремус. «На следующий день, когда я вышел с работы, я купил их». Сириус поднимает взгляд и наблюдает, как Ремус вытаскивает черную бархатную коробку, от которой сердце Сириуса сразу же начинает биться быстрее, а рука Ремуса твердо стоит, когда он протягивает руку и кладет коробку Сириусу на колено. Сириус сглатывает. "В том, что…?" «В тот день, когда я встретил их, Монти сказал мне кое-что, что меня зацепило… Он сказал, что ты всегда возлагаешь слишком много надежд на себя и так мало на что-то еще, и что ты больше этого не делаешь. Очевидно, даже тогда каждый когда ты смотрел на меня, ты словно находил часть своего будущего, потому что знал, что я буду в нем, — бормочет Ремус. — И он даже не знал о том, как ты попросила меня выйти за тебя замуж ранее в тот день, потому что… потому что ты хотела жить полной жизнью, и дело в том, что я хотела сказать «да». Я всегда хотел сказать да, Сириус, но я все думал однажды... Но один день может быть любым днем, а одним днем ​​не живешь .Ты каждый день, везде, всегда — и я люблю тебя за это. Я люблю тебя по... многим причинам, если честно». — Ремус, — выдыхает Сириус, комок подступает к горлу. «И я не знал, чего именно я ждал, поэтому я пошел и купил кольца, надеясь, что однажды он просто откроется мне», — продолжает Ремус. «Я не понимал, что меня удерживало, потому что каждый раз ,когда ты спрашивал, я хотел сказать да. Я купил гребаные кольца, Сириус, так чего же я еще ждал, верно? Прошло некоторое время, прежде чем я понял, что меня ждут. Больше меня. Потому что я хотел отдать тебе всего себя, но я не знал, как быть всем собой, поэтому сначала мне нужно было это понять. И тогда, вы знаете, я понял, что всегда буду находить больше себя, чтобы быть, и находить больше вас, потому что это просто — это просто жизнь. Это осознание пришло ко мне пару месяцев назад, и тогда я подумал, что подожду, пока ты спросишь меня сегодня, потому что, конечно же, ты это сделаешь, и я скажу тебе «да». я не весь я, и ты не весь ты; всегда есть больше, но это не значит, что нас недостаточно. Это не значит, что мы уже не все друг для друга». — Я… я… Ремус, год назад? Сириус хрипит, его зрение расплывается, когда внутри все идет вверх дном. «Да. Я говорил «да» уже год, поэтому я думал, знаешь, что получу от тебя «да» через год, — говорит Ремус. «Мне понравится быть твоим мужем, ты знаешь это? Ты можешь висеть над моей головой до конца наших дней, если хочешь, и цитировать меня, когда я угрожаю развестись с тобой, потому что ты перепутала свои носки или нашла место, чтобы спрятать книгу, которую я читаю, потому что ты хочешь внимания Я знаю, я просто говорю тебе, что ты будешь моим мужем, и я говорю, потому что ты будешь, но я полагаю , для вас я возьму на себя труд спросить-" — Да, — выпаливает Сириус, почти крича, но все еще как-то нелепо задыхаясь. Ремус мягко улыбается. — Ты действительно должен позволить мне спросить, Сириус. — О, точно, — говорит Сириус, все еще ошеломленный. Ремус делает вид, что проще всего просто сделать шаг назад и опуститься на одно колено, и Сириус тут же вздрагивает, его сердце колотится. «О, ты на самом деле… весь кусок. Ты стоишь на коленях. Я… ты на самом деле стоишь на коленях». — Я, да, — весело отвечает Ремус. Он протягивает руку и осторожно вытаскивает квитанцию ​​из руки Сириуса, сжимая ее так сильно, что костяшки пальцев побелели. Он выглядит таким спокойным, и его, кажется, не беспокоит, что Сириус дрожит, что ему приходится протянуть руку и схватиться за мех Стеллы, чтобы не умереть. Он берет коробку и открывает ее с легкой фамильярностью, как будто делал это много раз. «Я начертал их внутри, чтобы сказать , что мы вечность, ты и я, потому что ты сказал мне это, и я верю в это. Мы есть, ты знаешь, и у нас будет вечность, чтобы любить друг друга, но прямо сейчас... прямо сейчас, Сириус, окажешь ли ты мне абсолютную честь, женившись на мне? Это одинаковые кольца, серебряная полоса с черными и золотыми линиями, выгравированными вокруг нее в виде двойной спирали, а внутри слова « мы — вечность», «ты и я». Они красивые. И на мгновение занавес Сириуса опускается. Он никогда не имеет контроля над такими вещами, так что ничего не поделаешь. Это случается с ним во времена сильных, подавляющих эмоций, когда он не может справиться с тем, что чувствует, когда ему нужно безопасное место, чтобы отступить, прежде чем он просто... сломается. Столько терапии, столько усилий, что он научился не ругаться в ответ на опускающуюся занавеску, как дышать через нее, как успокаиваться и задергивать эту занавеску самостоятельно. Он делает это и сейчас, медленно, дыша и дрожа всем телом, просто хрипя от натиска чувств, которые прокладывают себе путь сквозь него со всей ловкостью слона в магазине статуэток. Ремус так, так терпелив с ним. Спокойный, уравновешенный, дающий ему именно то, что ему нужно. — Боже, отъебись , ублюдок-романтик, — наконец выдыхает Сириус, отчего Ремус поджимает губы, борясь с ухмылкой, а глаза Сириуса начинают медленно и сразу течь. Он кивает головой почти отчаянно, затем тянется, чтобы схватить коробку с кольцом и захлопнуть ее, прежде чем удариться коленями прямо перед Ремусом. Его руки взлетают вверх, чтобы захватить лицо Ремуса между ладонями, притягивая его к себе, чтобы несколько раз поцеловать, быстро говоря между каждым поцелуем. "Да." Целовать. — Да, конечно. Очевидно, я выйду за тебя замуж. Целовать. «Ты вписал их? Ты сумасшедший. Ты чертовски сумасшедший, Ремус Люпин. Поцелуй. «Я безумно влюблен в тебя. Ты луна. Ты все. Я люблю тебя, я люблю тебя, я так тебя люблю. Целуй, целуй, целуй. О, Лунатик. Мой прекрасный, милый Муни. Давай поженимся прямо сейчас, сегодня вечером, а завтра усыновим всех наших двухсот четырех детей». — Это больше, чем раньше, — бормочет Ремус. «Я добавил двадцать», — заявляет Сириус, наклоняясь, чтобы еще раз быстро поцеловать его, яростно сжимая губы. — Да, хорошо, давай сделаем это, — податливо и радостно соглашается Ремус, улыбаясь ему, прежде чем Сириус резко вдыхает и обхватывает его руками, уткнувшись лицом в горло Ремуса и вдыхая его. Какое-то время они просто стоят на коленях, держась друг за друга, а потом Сириус резко отстраняется. Он сует коробку с кольцом в руки Ремусу. — Надень его. Ты должен… — Ладно, ладно, — успокаивает его Ремус, потому что он трясется с головы до ног и снова готов расплакаться. Он обхватывает дрожащую руку Сириуса и крепко держит ее, медленно надевая кольцо. "Вы хотите-" — Да, черт возьми, хочу, — нетерпеливо встревает Сириус, выхватывая второе кольцо. Он почти не нащупывает его, его дыхание сбивается, и он едва может надеть его на палец Ремуса, но Ремус мягко обхватывает его запястье, чтобы снова удержать руку. Однако в конце концов он скользит дальше, и Сириус смотрит на него так, будто это самое чудесное, что он когда-либо видел. — О боже. Мы поженимся. Мы собираемся пожениться. Ремус… — Да, я знаю, — мягко говорит Ремус. «Мы должны… мне нужно сказать… но сначала я должен…» «Сириус, помедленнее. Дыши». Сириус выдыхает, просто глядя на Ремуса с безнадежным и беспомощным обожанием. Обычно он никогда не терял дар речи, но внезапно кажется, что никакие слова не подходят для этого момента. Поэтому ему требуется некоторое время, чтобы расставить приоритеты и немного успокоиться, насколько это возможно в данных обстоятельствах. "Правильно. Да, ну, мы должны трахаться. Это первое". "Это?" — спрашивает Ремус, сверкая глазами. — Да. Стелла, останься, — приказывает Сириус, и Стелла начинает вилять хвостом, потому что знает, что это значит. Трахаться равно угощению. Сириусу нравится думать, что она просто поддерживает его. С этими словами Сириус почти утаскивает Ремуса, чтобы сожрать его. Они трахаются до тех пор, пока не начинают болеть , и не могут даже пошевелить мышцами. Может быть, Сириус и плачет несколько раз, но никто не должен об этом знать, кроме Ремуса, который в любом случае не осуждает его за это. Это просто еще одна форма эмоциональной связи, а также эмоциональная разрядка, и Сириус настолько переполнен, что все еще пытается трахнуть Ремуса снова, даже через несколько часов, когда ни один из них не может на самом деле, физически справиться с этим. В конце концов, Сириусу приходится довольствоваться тем, что он цепляется за него, прижимая к себе как можно крепче и крепче, желая раствориться в нем и жить под его грудной клеткой. Он не может оторваться надолго, и они целуют друг друга снова и снова, нежно и глубоко, пока даже это не должно прекратиться естественным образом. Вместо этого они соединяют лбы и дышат одним и тем же воздухом. Это интимный карман пространства, в котором они существуют, маленький кусочек вечности, из которого они не стремятся найти выход. Долгое время Сириус просто баюкает руку Ремуса между своей, играя пальцами, лаская новое кольцо на ней. Он совершенно загипнотизирован. Честно говоря, он мог бы потратить годы только на это и ни на что другое. В конце концов, однако, Ремус тащит его наверх, чтобы они могли принять душ, видя, как они оба устроили полный беспорядок друг другу. После этого Сириус решает, какой следующий приоритет; ну, это решено за него, на самом деле. Согласно его сотовому, Джеймс отправил ему сообщение за два часа до того, что сказал, что можно безопасно приходить, намекнув, что они с Регулусом полностью перетрахались. Значит, это решено за него. — Ты собираешься объявить об этом сразу же, как только войдешь в дверь? — весело спрашивает Ремус, следуя за Сириусом к своему велосипеду (конечно, после того, как они угостили Стеллу и убедились, что ее вывезли). — Нет, — говорит Сириус. — Ммм, — скептически отвечает Ремус. Двадцать минут спустя Сириус врывается в квартиру Регулуса и Джеймса и кричит: «Мы с Луни женимся!» Это не получает должного ответа, считает Сириус, что может иметь какое-то отношение к тому факту, что он просил Ремуса выйти за него замуж в течение... очень долгого времени, и он вполне может объявить это не совсем верно. Конечно, когда Сириус протягивает руку, чтобы помахать кольцом в качестве доказательства, это вызывает правильную реакцию. "Подождите, нет? Нет, правда? Да? Настоящий?!" — выпаливает Джеймс, сбрасывая Регулуса с колен, где он казался довольно уютным, вместо того, чтобы вскакивать с широко раскрытыми глазами. "Настоящий! Настоящий, Джеймс!" — ревет Сириус, подпрыгивая на месте, когда Джеймс хватает его за запястье, чтобы изучить каждый угол с кольцом, издавая тихие возбужденные звуки себе под нос. — Я же говорил тебе, что он скажет «да», — говорит Регулус Ремусу, дергая губами. Ремус фыркает от смеха. — Я никогда не сомневался в этом, правда. — Подожди, ты знал? Сириус недоверчиво фыркает. «Конечно. Я его лучший друг. Я знаю это уже несколько месяцев, Сириус. Как ты думаешь, почему я должен был сегодня вернуться из поездки ?» — спрашивает Регулус, явно забавляясь. "Ой!" Джеймс выдыхает, уставившись на Регулуса. «Это то, что ты имел в виду, говоря, что они, вероятно, были увлечены друг другом, и поэтому Сириус не ответил на мое сообщение». — Да, Джеймс, — ласково говорит Регулус, качая головой. Джеймс давится смехом. «Мой муж, маленький подлец». Он делает паузу, затем его голова резко поворачивается к Сириусу. "Подожди. Он спросил? Подожди, подожди, месяцы..?!" Сириус тут же начинает пересказывать события прошлого, бессвязно бормоча, задыхаясь, все еще настолько взволнованный и приподнятый, что его снова трясет. Тем не менее, Джеймс соответствует ему, практически вибрируя от общего энтузиазма и радости. К концу они оба дважды плакали, обнимали друг друга в течение двадцати минут и подпрыгивали, потому что ни один из них не может быть на месте. Тем временем Ремус и Регулус спокойно сидят на диване и наблюдают с общим весельем. — Боже мой, я так рад за вас, за вас обоих, — выдавливает Джеймс, готовый расплакаться в третий раз. Наконец он отстраняется от Сириуса, чтобы схватить Ремуса в объятия, в то время как Сириус многозначительно смотрит на Регулуса, его пальцы дергаются. — Да, Сириус, я тоже рад за тебя, — говорит ему Регулус, поджимая губы, словно пытаясь сдержать улыбку. — Тогда иди сюда и обними своего брата, — требует Сириус, и Регулус вздыхает, но, в конце концов, потакает ему. — Тоссер, — бормочет Регулус, как только Сириус хватает его и сжимает в объятиях, слишком счастливый, чтобы держать его в легкой хватке. — Дрочер, — парирует Сириус, совершенно головокруженный. "Уколол." «Прат». Регулус хлопает его по затылку, но это так легко, что кажется ласковым похлопыванием. "Пизда." — Ублюдок, — бормочет Сириус, медленно отталкивая его назад и улыбаясь ему. — Но правда. Ты… ты рад за нас? — Да, — тихо подтверждает Регулус. «Искренне». Сириус улыбается ему. «Знаешь, у нас будут разные фамилии. Ты можешь начать говорить всем, что мы даже не родственники». «Теперь, зачем мне это делать, если ты единственный человек, с которым я действительно горжусь родством ?» Регулус бросает вызов, его глаза сверкают приглушенным юмором и озорством. — Все еще братья, Реджи? — дразнит Сириус. Регулус мычит и сухо говорит: «До последнего вздоха, я думаю, но, по крайней мере, так смерть кажется менее страшной». — Ты ужасен, — говорит Сириус, сдерживая смех. — Я знаю, — отвечает Регулус, кривя губы. — Да, Джеймс, я тоже тебя люблю, но мне нужно дышать, — хрипит Ремус справа от них, потому что Джеймс, видимо, все еще душит его в объятиях. «Я просто… я просто так счастлив», — заявляет Джеймс, все еще немного плача. «Ты собираешься жениться. Как прекрасно выйти замуж за человека, которого любишь. Боже, мы можем сделать это снова, Регулус?» — Как хочешь, — говорит Регулус, и Джеймс улыбается ему. Сириус машет руками. «Пронгс, иди сюда и помоги мне сделать идеальное изображение кольца, чтобы разместить его в групповом чате». — О Боже, Питер потеряет его, — шипит Джеймс, немедленно отделяясь от Ремуса, чтобы присоединиться к Сириусу. "Я знаю!" Сириус радостно соглашается. Следующий час проходит с объявлениями. Групповой чат просто сходит с ума. Почти все пытаются позвонить одновременно, поэтому Сириус разговаривает по телефону с истерически рыдающим Питером, в то время как Джеймс держит телефон подальше от уха, где все могут слышать, как Лили визжит во все горло, а Мэри делает то же самое на заднем плане. . Сириусу требуется немного времени, чтобы успокоить всех и согласиться на завтрашнюю встречу для празднования. Тем временем Ремус просто сообщает в небольшом и все еще довольно новом групповом чате, состоящем из него, Пандоры, Регулуса, Айко, Эвана и Барти, что он помолвлен. Эван и Барти поздравляют его, заявляют, что он смелый, потому что приковал себя к Сириусу, и приносят извинения за страдания, которые он обязательно вынесет. Пандора побеждает Айко в звонке Ремусу, поэтому вместо этого Айко звонит Регулусу, и у них четверых есть немного более мягкая версия того же, с чем имеют дело Джеймс и Сириус. После этого Сириус звонит Эффи и просит ее включить громкую связь, чтобы Монти мог слышать. Как только он сообщает новости, Эффи радостно плачет, а потом плачет еще больше , когда Сириус спрашивает ее, выдаст ли она его на свадьбе. Возникает вопрос, кто собирается выдать Ремуса , и впервые за сегодняшний день Сириус чувствует, что его настроение резко падает, когда он смотрит на Ремуса, который, несомненно, не будет приглашать своего отца на свадьбу. Рокки обязательно это сделает, Сириус это знает, и он как раз собирается сказать это, потому что выражение лица Ремуса заставляет его сердце сжаться, но у него никогда не будет шанса. Потому что Регулус кладет руку на телефон и небрежно вмешивается, почти рассеянно, чтобы объявить: «Очевидно, это буду я. Кто еще? Только я действительно могу выдать Ремуса моему брату, если подумать. смысл." Он говорит это легкомысленно, как будто это не имеет значения, как будто это предрешено. Но Сириус видит, как Ремус и Регулус смотрят друг на друга, между ними что-то происходит, и ему кажется, что он понимает. Потому что, когда у них не было никого другого, они были друг у друга; они были друг другу единственным другом, единственной семьей, и это что-то значит для них обоих. Ремус заметно расслабляется, его глаза немного блестят, а лицо смягчается, и Регулус коротко улыбается ему в знак признательности, прежде чем вернуться к разговору с Айко. В конце концов, выговорившись, они все вместе падают на диван. Между ними повисла долгая уютная тишина, говорящая о простом удовлетворении и любви, которые они испытывают друг к другу. Сириус ненадолго закрывает глаза и наслаждается этим. — Господи, — бормочет Ремус, — кто бы мог подумать, что мы окажемся здесь вот так? — Выйти замуж за брата нашего лучшего друга? — подсказывает Джеймс, звуча удивленно. — Ага, — признается Ремус. «Я никогда не сомневался в нас», — говорит Джеймс, и все поворачиваются, чтобы посмотреть на него, пока он не смягчается. «Хорошо, может быть, я немного сомневался в нас, но я всегда знал, что это возможно, как это?» — Знаешь, я горжусь нами, — мягко говорит Сириус. — Я тоже, если честно, — размышляет Регулус. «Мы очень много работали, чтобы попасть сюда, не так ли?» — Да, — соглашается Ремус, и все они тихо смеются, воодушевленные жизнью. — Иди сюда, — радостно говорит Джеймс, заключая Сириуса в еще одно объятие, которому Сириус более чем готов потворствовать. и затащить его тоже. Регулус очень многозначительно шаркает прочь, но Джеймс продолжает протягивать руку и настойчиво шевелить пальцами. "Нет. Ты тоже, любовь моя. Иди сюда." — О, хорошо, — бормочет Регулус, едва сопротивляясь, и все видят, как он прячет теплую улыбку. — Если я должен быть частью этого, Рег, то и ты тоже, — поддразнивает Ремус, протягивая руку, чтобы схватить Регулуса за руку и притянуть его в клубок странно крепких объятий. Он остается устойчивым. Как они. Как буря, удар молнии; как солнце и луна. Как четыре человека, которые так сильно любят друг друга по-разному, которые так много работали, чтобы получить шанс, и они будут продолжать это делать. Это выбор, который они все будут делать.