Прекрасное падение

      Последующие два дня прошли вполне нормально, если не считать того, что у меня жутко болела голова. Но Чхён говорил, что это нормально. О том, что же произошло со мной до того, как я отключилась на улице он не рассказывал. Отделывался односложными фразами, отшучивался, переводил тему…       В конце концов, мне удалось понять, что за его неразговорчивостью на эту тему что-то кроется, и поняв это, я перестала на него давить.       О том же, почему я не могу никогда вернуться домой, мы тоже особенно разговаривали: при одном воспоминании об этом обстоятельстве я начинала чувствовать, что хочу плакать целую вечность. И Чхён также проявил солидарность и понимание, не расспрашивая меня.       Не думать о том, что утратила — о доме, родных, хобби — я была не в состоянии. Горестные мысли рождались только в одиночестве, и днём я перестала давать им волю. А ночью ревела в подушку.       Но думаете в моём теперешнем положении было место только для грусти, отчаяния, самокопания и злости на мир? Ошибаетесь, потому что это совсем не так. Весьма нечестно то, что практически во всех фанфиках, где человек попадает в другой мир, нет и крохи описания его быта! Минусы отсутствия у большинства авторов любви к повседневной рутине мне пришлось познать очень скоро.       На другой день после того, как я совершила своё «ночное похождение» стало ясно, что возвышенные мысли о будущем здесь придётся отложить для обычного налаживания быта. К слову, на следующий день я проснулась лишь в одиннадцать тридцать, и мой новый друг, поставив на тумбочку поднос с едой, задал неожиданный вопрос: — Какой размер у твоего свитера, дитя?       Немного удивлённая таким поворотом диалога, я тем не менее, перекрутив на себе указанную часть гардероба, глянула насчёт размера и ответила.       Удовлетворённо кивнув, он, пожелав мне приятного аппетита, удалился, что-то напевая себе под нос. Причём сделал это так быстро, что я даже не успела попробовать его остановить!       Вздохнув, стала размышлять. Тяжёлые мысли тут же заполнили разум, но усилием воли удалось отогнать их на задний план, а на передний выставить насущно важные вопросы.       Итак, что мне было известно?       Я — попаданка. И судя по всему, какая была — без способностей, беспомощная и без особых перспектив — такая и останусь. Печальненько…       Нахожусь я в родном Большом Яблоке, и знаю, какой сейчас год — 2012-й. Уже немного утешительней.       Исходя из того, что говорили по телевизору (за несколько часов мне удалось уже не раз посмотреть выпуски новостей — как нынешние, так и предыдущие) я действительно попала в Нью Йорк времён «Мстителей», если так вообще можно говорить…       Вот тут меня, кстати, очень мучал вопрос: отчего всё-таки я, переместившись сюда, не стала восьмилетней. Но удовлетворить моё любопытство способен был лишь тот, кто меня сюда отправил…       Но кто?       Голос его мне однозначно был знаком (вообще, насмотревших фильмов Marvel с младшим братом, я теперь могла определять персонажей оттуда прямо по интонациям), но сопоставить его с какой-нибудь конкретной личностью никак не получалось.       Отчаявшись преуспеть в этом, я стала (используя оставленный мне телефон Чхёна) вспоминать хронологию всех фильмов, а заодно и их сюжет. Это было необходимо для того, чтобы понять, что будет дальше.       Найденная информация сильно воодушевить не могла — события этого фильма опирались на попытку трикстера Локи, являющегося братом Тора, захватить Землю с помощью инопланетной армии. Это если кратко и по-существу. Хотя, собственно, я ничего толком не потеряла, рассказав так кратко, потому что добрая половина фильма просто основана на том, как Ник Фьюри — руководитель службы Щ.И.Т пытается сначала предотвратить эту ситуацию ещё до её начала, а потом остановить Локи.       Предупреждён значит — вооружён, и после пролистывания разных сайтов каша в моей голове понемногу сварилась, вернув мне некоторую ясность. Но потом меня стала мучить новая загадка.       Исходя из того, что я — попаданка, новое лицо в этой истории, должна ли она сама измениться и обрасти новыми сценами и событиями?       И вопреки оголтелому желанию большинства попаданок — иметь как можно более крупное влияние на сюжет, чтобы потом всех и вся спасти — я предпочитала не иметь к канону никакого отношения. Считать себя глюком системы, песчинкой, от которой ничего не должно зависеть…       Но понимая, что подтверждения к своей непричастности к происходящему в каноне я пока не получила, я не могла спокойно спать.       Чхён вернулся спустя пару часов, принеся с собой небольшой пакет, туго набитый вещами — двумя толстовками, двумя свитерами и двумя футболками. Всё это он выложил на кровать под мой сначала недоумённый, а потом поражённый взгляд. Пока я думала, что лучше всего сказать, он поспешно вышел, дав мне таким образом возможность переодеться.       Примерять новые вещи я когда-то любила. Почему «когда-то»? Потому что после операции одевание стало для меня тоже весьма и весьма затруднительным делом. Бывали на первых порах случаи, когда я, всунув наполовину ноги в брюки, не могла натянуть их на себя и снять тоже не могла — элементарно потому что не могла хоть чуть-чуть привстать. Всегда охватывал нелепый страх, что родные могут увидеть меня такой беспомощной, свесившейся с края кровати в попытках исправить положение… а если им всё же удавалось это увидеть, то меня охватывала ярость. Не на них — на себя. Я превращалась в фурию, почти в прямом смысле. Так я думала.       Теперь понимаю, что со стороны выглядела неблагодарным ворчливым и озлобленным подростком, обиженным на весь мир и не видящим дальше своего носа…       Принесённые элементы гардероба пахли магазином (как бы это сейчас странно ни прозвучало), и я, вытащив их, зачем-то зарылась в разнообразную ткань носом и прикрыла глаза, вдыхая запах. Тоска по утерянному дому усилилась…       Оказалось, что снять успевший пропахнуть потом свитер невероятно приятно! Я отложила его, попутно отмечая, что его ворсинки скатались, в некоторых местах порвались и потемнели.       С новыми вещами я возилась долго, но мне это было в радость. Однако, даже тут не обошлось без рутинной неприятности. Несмотря на то, что сильнее всего поражению подвергся весь мой пояс нижних конечностей, травма позвоночника — это вам не шутки, поэтому порой руки или плечи начинало сводить. Это случалось редко — и я забывала об этом на фоне общего самочувствия, — но всё же случалось.       И вот, собираясь оправить новую толстовку (в которой собиралась остаться и на ночь), я почувствовала знакомое ощущение — покалывание в области плечевого сустава. Мозг отдал мне подсказку касательно того, что сейчас будет, за мгновение до того, как тело пронзила боль.       Глухо вскрикнув, я сначала по инерции подалась вперёд, а затем завалилась набок, придавив нечаянно свою бедовую конечность. И не могла пошевелиться, захваченная неприятнейшими ощущениями из всех, какие мне выпадало на долю испытывать.       Видимо за собственным шебуршанием я не услышала вопросительного стука в дверь, — но спустя секунду Чхён уже был рядом, но не знал, что делать и просто растерянно стоял. Я ощущала его полный боли взгляд, даже не открывая глаз.       Когда судороги боли исчезли, я, рвано выдохнув, и полежав неподвижно ещё секунду, открыла глаза. Кожу щеки обожгло — вниз к подбородку скатилась слеза.       Да, приятного ой как маловато…       Сфокусировав взгляд, я посмотрела на Чхёна, попытавшись успокоить его этим. Тело пронизывала слабость. — Всё х-хорошо, — немного запинаясь и чуть сипло, произнесла. — Не п-поможешь подняться? — спустя мгновение спросила, ощущая при этом внутри вспыхнувшее раздражение на свою немощь.       Мужчина молча кивнул — и спустя секунду прислонил меня осторожно к изголовью кровати. Дышать стало легче. — Ну, хоть толстовку в конце концов оправили, — попыталась изобразить подобие улыбки я, но вышло не очень. Мой собеседник юмор тоже не особо оценил. — Спасибо, ты меня снова выручаешь, — добавила вслед затем негромко.       Он только кивнул, будучи каким-то угрюмым. И почему-то не хотел смотреть в глаза. — Чхён, всё хорошо? Что-нибудь произошло? Ты не беспокойся, деньги я тебе верну, как только… — как именно я собиралась их возвращать я в этот момент совсем не подумала. — Даже не смей думать о таких пустяках, Рейчел, не смей! — вдруг, вскочив закричал он на всё помещение. — Не напоминай мне о деньгах, слышишь?!       Вздрогнув, и совсем такого не ожидав, я послушно и часто закивала. А он вдруг со вздохом рухнул на стоявшую рядом табуретку, закрыв морщинистое лицо руками. А когда опять посмотрел на меня, то заговорил значительно тише: — Прости, девочка, прости, что напугал… — произнёс, заглядывая мне в глаза и сжимая мою ладонь в своей, в привычном жесте. В его взгляде светилась вина. — Просто деньги эти, эти никчёмные бумажки… они… они того не стоят. Не стоят тебя.       Смысл слов друга мне был непонятен, но в его глазах я прочла мольбу о том, чтобы не я не спрашивала ни о чём, и не стала делать этого, чуть-чуть улыбаясь. — Всё в порядке, даже не переживай.       Но он переживал. Только тогда мне было неясно, из-за чего…       Прошло ещё два дня после этого. Всего у Чхёна я пробыла не так уж много — лишь четыре из них, в сознании. Но исход последнего помню и сейчас.       У нас стало некой традицией — рассказывать интересные моменты из своей жизни перед сном. Ну, в основном, рассказывал, конечно, он потому что мои восемнадцать лет невозможно было по объёму впечатлений и воспоминаний сравнивать с его пятьюдесятью пятью.       Все рассказы были короткими и у всех была суть и интересное завершение.       В тот вечер мы заговорились — болтали и болтали, словно два полуночника. Потом, пожелав доброй ночи, Чхён вышел, а я положила голову на подушку и выключила лампу. Всё это время меня не покидало чувство, что что-то не так, и с погашением света оно не исчезло. Сон не шёл.       Я долго ворочалась. Долго засыпать, для меня — это плохо, потому что с темнотой приходят мысли о прошлом и становится просто невыносимо.       Пытаясь понять, что лишает меня покоя, вдруг поняла: дело в Чхёне! Прислушалась. Слышны были его шаги — аккурат прям рядом с дверью, потом — щелчок выключателя, погрузивший всё во мрак. И ко мне наконец пришло осознание, чего я не досчиталась — шагов друга по направлению к кухне! Казалось бы, это лишь мелочь. Но даже за эти несколько дней я успела заметить то, что, погасив свет он возвращался в тесную кухню, где на полу был постелен матрац. А теперь он, следовательно, остался где-то в коридоре.       Тиканье часов сделалось для меня совершенно невыносимым и я прищурившись взглянула на циферблат, посеребрённый светом луны, проникавшим сквозь шторы. Уже полвторого ночи.       Отчего же он не ложиться?..       И в этот самый момент послышался приглушённый шум. Замерев, я пыталась понять, откуда он исходит и вскоре сообразила, что с улицы. Тогда же стал слышен ответный шорох в коридоре — это Чхён, очевидно, подошёл к входной двери…       А потом раздался гулкий звук — удар! Сердце у меня чуть через горло наружу не выпрыгнуло, а в душе зародилось трусоватое желание спрятаться с головой под одеяло. Никаких сомнений в недоброжелательности ночных посетителей не было. А их громкие выкрики теперь были и мне отчётливо слышны, хотя от них меня отделяли две довольно крепкие двери.       Удар повторился снова, а потом послышалось характерное щёлканье замка, возвестившее, что входная дверь отперта — и громкие звуки вместе с топотом ног и голосами проникли в квартиру.       Теперь, когда неизвестные были совсем близко, мне удалось расслышать, на каком языке они говорили. Расслышать-то расслышала, но ничего не поняла. — 我们的钱呢，你这个混蛋！ 快回答我，否则你就完了! * — всё это сопровождалось набором гортанных звуков, словно это были не люди вовсе, а звери! — 我以善良的名义把它们送人了! 明白。 我没有…* — различив слабый голос Чхёна, я вскрикнула, тут же зажимая себе рот обеими руками.       В прихожей тем временем раздались звуки ударов и… звон разбившегося стекла. Потом грохот, словно уронили целый шкаф.       И всё эти крики, крики, крики…       Не слыша больше голоса своего друга, я беззвучно плакала. Не в силах думать о том, что Чхёну возможно сейчас ломают кости, рванулась с кровати, благодаря весь этот грохот за приглушение моего падения. Вокруг было темно, поэтому ползти я была не в состоянии. Но поняла это только сейчас! Супергеройская сила попаданки — вот, что мне сейчас нужно было! Но её у меня не было! И всё, что мне оставалось — это впиваться ногтями в пол, беззвучно кричать от бессилия и прислушиваться…       О том, что квартиру покинули меня оповестил громкий хлопок двери. Повисла давящая тишина. Я, уткнувшись лбом в пол, лежала, распластавшись. Щёки были мокрыми от слёз, а на языке чувствовался привкус крови — я прокусила кончик языка.       Не знаю, сколько прошло времени прежде чем я, найдя в себе моральные, да и физические силы, продолжила ползти. Жёлтая полоска света под дверью манила к себе, и одновременно пугала.       На этот раз дверь поддалась не сразу — открыв её, я буквально вывалилась наружу… И тут же застыла, обозревая окружающий меня погром. Весь пол был усеян какими-то осколками, куртка и ботинки валялись вперемешку, на ковриках виднелись отчётливые следы грубых мужских ботинок… Нетрудно было догадаться, что лишь этим разгром не ограничился, но меня это в тот момент совсем не волновало. — Чхён! — испугано вскрикнула я, делая рывок в его сторону.       Сам мужчина лежал вдоль коридора — как раз передо мной, поэтому спустя секунду мой взгляд наткнулся на него.       Ладонь пронзила вспышка боли, когда я порезалась об осколок, но мне было плевать. Оказавшись рядом с другом, я прижалась ухом к его груди — и, о, чудо! — он был без сознания, но сердце билось! У меня будто камень свалился с души, но потом я посмотрела на него — избитого, лежащего в неестественной позе, и стало вновь паршиво.       На вызов «Скорой» к счастью, не ушло много времени, потому что телефон оказался у Чхёна в кармане. Сидеть, скорчившись было совсем не удобно, но я не могла отползти даже на миллиметр и игнорировала осколки, на которых стояла коленями: мне казалось, оставь я раненого хоть на мгновенье — и он умрёт.       Так я раз и навсегда убедилась, что попаданчество вовсе не означает всемогущество, и ощутила, что слабее и беспомощнее, чем сейчас не была никогда.       С желаниями нужно быть аккуратнее.