***
— Ну же, Стивен! Не будь таким занудой, — закатывая глаза и немножко негодуя, просил друга Вонг. — Слушай никогда бы не подумал, что ты не менее прилипчивый, чем мой плащ, — досадливо отозвался Хранитель Камня Времени. И стоило ему так сказать, как упомянутый предмет одежды, налетев сзади, с силой треснул его своими ярко-красными тканевыми складками. Мужчина, конечно, даже дискомфорта не почувствовал — разве что щекотку. — но всё же посчитал необходимым отреагировать: — Ну извини-извини. Но ты и прав невыносим. — Стр-е-ендж, — повторил свой призыв бывший библиотекарь. — ну не будь таким упрямым, прошу! Внеси свой вклад в общее дело. — Что? Что по-твоему я должен сюда вписать, скажи? — искренне недоумевал Стивен. — Наше общение с мисс МакКей нельзя было назвать близким! Скорее это был взаимный обмен «любезностями», — изобразил в воздухе кавычки. Вонг понял, что дело быстрее сдвинется с «мёртвой точки», если быть решительнее. Поэтому он вручил компьютер другу, не принимая больше никаких возражений. — Стивен, я, конечно, знал, что ты тип специфический… — Вот уж спасибо. — … Но никогда бы не подумал, что ты небрежно относишься к памяти. Услышав такие слова, чародей замер, перестав кривляться. Черты его лица чуть разгладились, а взгляд сделался серьёзнее. Приободрённый этим, его друг продолжал: — Пойми, появление Рейчел в нашей вселенной и нашей реальности — аномалия. Которую мы тщательно сокрыли. Но она ведь была здесь. Ты же не станешь этого отрицать, верно?.. И существенно повлияла на развитие многих событий. Об этом надо помнить. — Но ты же понимаешь, что мы описываем иначе. Приписываем ей то, чего она не делала и умалчиваем о том, что делала, — резонно заметил Стрендж, уже поставивший ноутбук на свой стол. — Стивен, память и время неразрывно связаны, и очень в общем-то схожи. Но если за временной баланс отвечают другие силы, то за память — мы. Выдав это изречение, Вонг удалился.***
Итак. Я, если честно, без понятия, что здесь написать… Наташа прекратила печатать, и с горестной ухмылкой уставилась на экран. Она никогда не была сильна в искусстве написания чего-либо. Потому что боец, а не писарь. Как, впрочем, и Рейчел МакКей — та, наверное, тоже красиво изъясняться на бумаге не умела, зато постоянно преодолевала многие преграды и трудности. Сдув огненно-рыжую прядь со лба, Романофф таки написала. Она была сильной духом, достойной уважения окружающих. Хорошей девчонкой.***
— Так, ну что ж. Здесь, наверное, надо написать что-то, верно? Но я лучше скажу. А ты, Джарвис, переделай потом в текстовый формат, договорились? — Конечно, сэр. — Вот и славно. Итак… Тони Старк откинулся на спинку кресла. Им овладела задумчивость. Будь он человеком хоть немного склонным к творчеству — он бы назвал это вдохновением. Но это был гений, миллиардер, плейбой, филантроп… и ни разу не поэт. Однако Железному Человеку впервые за довольно длительное время хотелось о многом подумать. И он, не глядя в камеру, что светила прожектором в его лицо, заговорил. — У меня с отцом отношения, мягко говоря, не очень были. До сих пор даже это помню, хотя столько лет прошло. Но знаете… в тот момент, когда девчонка эта сдалась и руки опустила, я… ну, как это ни поразительно, почувствовал, что мне не всё равно. И что я её больше не вину: в конце концов, она же не виновата, что этот сукин-сын-божок-локи сделал её ледяной великаншей, чуть не разрушившей Нью-Йорк… Одним словом, мне захотелось что-то сделать. И я понял своего отца. Он тоже, как оказалось, делал всё для меня, а не против меня, — по губам мужчины скользнула кривая улыбка, глаза чуть увлажнились, но он не обратил на это внимания, — просто я тогда этого не понимал. Короче суть в чём? Мне пришлось поступить не лучше, чем поступал со мной мой отец, когда я был маленьким, но как и он я делал это для чужого блага. Энтони замолчал. У него было ещё что добавить, но это уже настолько отдавало лирикой, что ему хотелось скривиться, сморщиться или махнуть рукой. В конечном итоге, с губ сорвалось только одно. — Надеюсь, девочка, ты поймёшь однажды — почему иногда приходится преподавать такие суровые уроки. Да и вообще… удачи тебе. Где бы ты теперь ни была.***
Ох, Рейчел. Моя дорогая девочка. Она стала гораздо ближе, чем, возможно, осознавала. Хотя, когда мы прощались, то я постарался как можно ярче выразить свои мысли. А милая девочка расплакалась, обняв меня так крепко как никогда до этого. В какой-то момент мне показалось, что отпустить её — это выше моих сил: словно мне надо было оторвать частичку собственного сердца. Но Рейчел очень хорошая девочка, и я думаю, что скучать по ней будут многие. Удачи тебе, моя милая-милая девочка. Ты столько раз падала, но каждый раз находила в себе силы подняться. Я горжусь тобой.***
Это падение было прекрасным. Несмотря ни на что.