Наивная уверенность
Питер Коллинз вышел из стоматологической клиники и с уже привычно недовольным лицом направился к своему автомобилю. Ещё онемевшая после анестезии нижняя губа притупляла его профессиональную внимательность, отчего он совсем не заметил, как вслед за ним выехала и другая машина. Уже на подземной парковке своего дома Питер покинул автомобиль и сразу после того, как шумно закрыл водительскую дверь, отступил назад, вжимаясь в неё. — Добрый день, старший спецагент, — поздоровался внезапно представший перед ним мужчина. — Какого чёрта?! Следили за мной?! — грубо, но неуверенно проговорил Питер. — Боитесь меня? Настолько дорого обошлись новые зубы? Питер с заметным усилием взял себя в руки и заговорил, как подобает человеку его профессии. — Пришёл умолять меня не подавать на тебя заявление за нанесённый физический ущерб? — Наоборот, я бы охотно оплатил ваше лечение. Люблю помогать немощным и обделённым умом. В конце концов, они не виноваты, что родились такими. — Ответил мужчина и улыбнулся. — Ты поплатишься за свою дерзость! — прошипел Питер. Ходж сделал шаг ближе и вытянул руку, кладя её на крышу машины около плеча Питера. — Обычно подобные встречи — это работа моих людей, так как я сам никогда не пачкаю руки обо что-то столь неприятное… но сейчас это всё-таки стоит моего непосредственного внимания. — Значит, переживаешь за неё? — Питер усмехнулся прямо в лицо Ходжу. — А ты уверен, что она нужна тебе настолько сильно, чтобы переходить дорогу федеральному агенту? Она же просто повелась на твои деньги, как и все женщины. — А вы переживаете за меня? Мужская солидарность? — И как она в постели? Хочу получить ответ на этот вопрос с самого нашего знакомства. — Нагло поинтересовался Питер и скрестил руки у себя на груди. Ходж опустил взгляд куда-то вниз и несколько раз постучал ладонью по автомобилю. — Вы задаётесь неправильными вопросами, агент… так что давайте побыстрее перейдём к правильным. Итак, вопрос номер один — на что способен Ходж Бейкер, если вдруг узнает, что начальник Кэтрин хотя бы просто неровно дыхнул в её сторону? — Ваши угрозы мне порядком приелись! — Питер резко отбросил руку Ходжа от себя. — Вчера твоя продажная подружка из ФБР, а сегодня и ты. Ходж ни на градус не сбивался с траектории своих мыслей и продолжал говорить серьёзно и спокойно. — Вопрос номер два — как быстро он об этом узнает, если всё-таки её недальновидный начальник, набравшись глупой смелости, сделает это? — Хвастаешься своими связями? Расположения агента Доусон ты добился теми же путями, что и агента Управления? — Питер продолжал язвить, не воспринимая всерьёз своего собеседника. — Был уверен, что ведомства подчиняются Министерству юстиции, а не члену богатого ублюдка! Тогда Ходж грубо схватил Питера за воротник и с силой пригвоздил к бетонной стене в полуметре от них. — Твоя наигранная храбрость начинает играть мне на нервах. Стальная хватка Ходжа вынудила Питера встать на носочки. Агент гневно пытался оттолкнуть его от себя, но выходило не очень продуктивно. — Немедленно отпусти меня! Иначе… — Тихо! — громко оборвал его Ходж. — Последний и самый главный вопрос — так уж плохо быть продажным, если на кону стоит твоя свобода? Ходж отпустил его и заботливо поправил куртку, добавляя: — Даже представить не могу, как тяжко агенту Управления придётся в тюрьме среди тех, кто угодил туда по его же милости.***
Ходж прицелился и запустил дротик в мишень на ближайшей к его столу стене. — Какое у тебя игривое настроение. — Проговорил вошедший в кабинет Леон. Мужчина подошёл к мишени и вытащил из неё все брошенные дротики, а затем встал рядом с Ходжем, решив посоперничать с ним. — С нетерпением жду душещипательную историю про твой вчерашний спарринг с агентом. — Леон ловко сделал первый бросок. — Что именно тебя интересует? — Ходж быстро ответил ему метким броском. — Почему ты не перестаёшь усердно усложнять наше и без того сложное положение? — Леон снова прицелился. — Этот сукин сын осмелился поднять руку на Кэтрин. — И тебя это зацепило настолько сильно, что ты буквально слетел с катушек? — Я уже уладил этот вопрос. Давай лучше обсудим нашу работу. Леон искренне удивился и тут же промазал, раздражённо заканчивая раунд. — Не расскажешь, каким именно образом? — Сначала хочу убедиться в результативности проделанной работы. — А заодно и в результативности вчерашних сугубо рабочих переговоров с мисс Хилл у тебя дома. — Леон лукаво оскалился. — Моя горе-любовница уже успела поплакаться тебе в жилетку? — Ходж совсем не удивился осведомлённости друга. — Хорошо утешил девочку после зверств начальника? Ей понравилось? — Леон не переставал похотливо улыбаться. — А тебе? — Я не собираюсь обсуждать это. — Категорично произнёс Ходж. — Вот как… значит, так сильно понравилось, что боишься сглазить? — теперь Леон уже смеялся. Дверь хлопнула, и мужчины устремили свои взгляды в сторону вошедшей Кассандры. — А мы только тебя вспоминали, дорогая наша деловая партнёрша. — Смех Леона стал громче. — Веселитесь?! — агрессивно бросила женщина и встала перед мишенью, мешаю Ходжу продолжать свою одиночную игру. — А работать должна, видимо, только я?! — Отойди, пожалуйста. — Вежливо попросил Ходж, беря в руки очередной дротик. Кассандра закатила глаза, послушно выполняя его просьбу. — Как дела с IP-адресами? Всё идёт по плану? — поинтересовался у неё Ходж. — Неужели твой интерес всё же выходит за пределы твоего персонального задания с приятными дивидендами? — едко проговорила Кассандра. Правда, её ревнивый выброс нисколько не нарушил спокойную сосредоточенность Ходжа на его увлекательном досуге. Он молчал в ожидании ответа на свой вопрос. — Та расшифровка, что мы передали этому Рику, выведет агентов прямо на рабочие точки Оушена, что станет доказательством его сетевой торговли 4М. Только, что дальше? Они обыщут каждую из них, но найдут всё, кроме нашего товара! — Кассандра стала тревожно метаться из стороны в сторону. — Да, это хорошая возможность избавиться от этого старого козла, но Управление на этом не остановится! Им нужен склад… фабрика… и все прочие звенья наркотрафика, которые мы никак не можем им дать и при этом не навредить самим себе! К тому же, Оушен может прямым текстом сообщить агентам о нас! Что же помешает ему это сделать, когда его схватят?! — Это всё слова мерзкого наркоторговца, глотающего Виагру, чтобы трахать своих стриптизёрш. Что они могут сделать верному другу ФБР и ласковому любовнику УБН? — Леон решил задорно поиграть на нервах у соратницы. — Ходж, ты же был ласков с ней? Кассандра моментально поддалась злостной провокации и захотела ответить, но Ходж тут же забрал у неё право говорить. — Он уже пытался подставить меня, так что его бездоказательный бред будет выглядеть, как глупая детская попытка дать сдачи. — Дротики кончились. Ходж поднялся и подошёл к мишени, чтобы их собрать. — Управление попытается вытащить данные из Оушена… но он ничего им не расскажет, так как попросту не владеет этой информацией. Доказательства централизованного сбыта будут, а этого больше, чем достаточно, чтобы повесить производство на него. — Да, только тогда нам придётся на какой-то срок прикрыть торговлю, чтобы всё выглядело реально. Производитель пойман, а значит, и дело должно встать. — Недовольно подметил Леон. — Это вынужденная мера, пока активизируемся на продаже прочих товаров. С пропажей 4М с рынка, они вернут себе былую популярность и даже её приумножат. — Поддержал мысль друга Ходж. — Когда всё стихнет, обожаемый всеми продукт вернётся… Мы же плодотворно используем это время и разработаем ещё более надёжную схему его распространения, чтобы больше ни одна псина не разнюхала, в какую сторону нужно копать… будь она из Управления или же из числа наших конкурентов. — Но разве, когда 4М вновь вернётся на рынок… это не заставит агентов усомниться в том, что Оушен был именно тем, кто им нужен? — спросила Кассандра, подходя к Ходжу. — Мало ли кто из конкурентов Оушена мог перетянуть на себя «золотое» одеяло и начать вновь производить злополучные таблетки, — удачно разъяснил Леон. — Если ты всё так хорошо продумал, и наша проблема вот-вот решится, то зачем продолжаешь виться около неё?! — Кассандра вновь вернулась к теме, больше всего её интересующей. — На случай, если что-то пойдёт не по плану. — Ходж уверенно посмотрел женщине в глаза. — Тогда мы должны иметь возможность воздействовать на ситуацию. — Вот как ты оправдываешь своё желание спать с ней?! — Кассандра нервно рассмеялась. — Леон, оставь нас. — Почти потребовал Ходж. Мужчина тут же поднял руки перед собой, театрально демонстрируя отступление, и молча вышел. — Решила поставить личные интересы выше общих? — Это делаешь ты, а не я! — Я благодарен тебе, Кассандра, за то, что ты так щедро позволяешь мне пользоваться своим телом и даже не берёшь за это деньги, но… Женщина вмиг оборвала его разъедающе обидные слова резкой пощёчиной. — Но подобные услуги мне больше не нужны. — Ходж всё-таки закончил мысль, проигнорировав несдержанный жест Кассандры. — Я уже говорил, что ничего тебе не обещал. Я не люблю тебя. Я не хочу тебя… больше никак. Пойми ты это, наконец, и перестань мешать мне делать то, что нужно. Мы — партнёры, и точка. — Тебе понравилось быть с ней? — Кассандра остыла и опустила намокшие глаза. — Это… не твоё… дело. — Отрывисто и утвердительно произнёс Ходж. — Влюбишь её в себя… будешь пользоваться, как и мной… а потом сделаешь больно? Это и есть твой план? В этом весь Ходж Бейкер, да? Это были риторические вопросы, и Ходж совсем не собирался отвечать на них. К тому же, в кабинет пожаловал Доминик. — Мистер Бейкер, ваши билеты в театр прибыли… хотя я уверен, что вас пропустят и без них.***
— Оно прекрасно… такое лёгкое и приятное, но не слишком ли… откровенное для театра? — я стояла около зеркала в спальне, немного неуверенно глядя на своё отражение. — На тебе любое платье откровенное. — Ответил Ходж, продолжая сосредоточенно разбираться с шёлковыми завязками у меня на спине. — Ты слишком сексуальна, чтобы было иначе. Он закончил и тоже перевёл взор на моё отражение. Восторженный, но внимательный взгляд коснулся моих волос, собранных в воздушную причёску. Несколько коротких локонов остались свободными, придавая ей романтичную лёгкость. Ходж молчал и постепенно спускался ниже: на открытую хрупкую шею, на женственные плечи и острые ключицы, на глубокое довольно волнующее декольте, на изящные бёдра, поверх которых спускалась алая шёлковая юбка, останавливаясь на моих голенях. Я ещё не привыкла к его подобным взглядам, поэтому снова почувствовала смущение и обхватила себя за локти, начав переминаться с пяток на носки. Он же каждый раз жадно наслаждался моей немного детской растерянностью и даже не пытался это скрыть, отчего я заливалась краской ещё больше. Ходж не забыл одарить вниманием и мою спину, прикрытую до самой поясницы лишь переплетёнными крест-накрест тонкими линиями. Вдруг, он подошёл и схватил меня за талию, рывком прижимая спиной к себе. Я вздрогнула в ответ на его резкое движение и сразу же ощутила жар, исходящий от его тела. Мужчина склонил голову и прошёлся кончиком носа от плеча вдоль шеи в попытках вдохнуть меня всю, а после остановился за ухом. — Я схожу с ума, когда смотрю на тебя, — прошептал он. Сильная рука уверенно переместилась с талии на мою шею и развернула голову в бок. Наши глаза встретились, а губы были в едином шаге от этого. — Если коснёшься моих губ, то мы точно опоздаем, — я широко улыбнулась. — Мне придётся красить их заново. — Очень жестоко заставлять меня выбирать между тобой и Шекспиром, — ответил он, улыбнувшись в ответ. — И кого же ты выберешь? — Тебя. — Его рука расслабленно вернулась на талию. — Но сидящую на соседнем месте в моей театральной ложе. Ходж отпустил меня и встал напротив рядом с зеркалом, ловя на себе мой удивлённый взгляд. — У тебя своя ложа? — Конечно, всегда и неизменно… как у Призрака Оперы.— Он даже на секунду не сводил с меня восхищённого взгляда, поэтому сразу же заметил, как я изменилась в лице при упоминании им всемирно известного персонажа. Резкая метаморфоза была вызвана моим тёплым воспоминанием о маме. Я опустила лицо и попыталась унять в себе очередной приступ сентиментальности. Плакать было нельзя… не сейчас и не перед ним. Ходж сделал несколько шагов ко мне и взял меня за подбородок, поднимая моё лицо на себя. — В чём дело? — серьёзно спросил он и опустил руку. Крохотная слезинка всё же успела поселиться в наружном углу моего глаза, но Ходж тут же смахнул её, не позволив скатиться по моему лицу вниз. — Мы с мамой бесчисленное количество раз были на этом спектакле. А этот роман она любила не меньше Грозового перевала. — Мой голос слегка дрожал, а в горле что-то жгуче сжалось от моих попыток сдерживать себя. — Это она вселила в меня любовь к театру. Правда, я в последний раз была в нём больше трёх лет назад… в нём и с ней. Он с таким трепетным вниманием слушал меня, но в один момент нахмурил брови, и теперь уже сам опустил взгляд вниз. — Кто же ещё способен привить ребёнку любовь к прекрасному, если не его мама. — Ходж глубоко вдохнул и вернул своё внимание на меня. — Будь то юная мисс Хилл, или же… В эту секунду я разглядела в его холодных глазах какой-то новый оттенок, тёплый и очень глубокий. Я ждала, что он закончит свою мысль, но он нарочно отпустил её, зацепившись за другую. — Думаю, нам уже пора, — воодушевлённо проговорил Ходж. — Да… Конечно. — Я собралась с мыслями и вспомнила, что совсем забыла про украшение. Оказавшись возле туалетного столика, я стала стремительно думать, чем дополнить свой образ. — Уверен, что лучше всего сюда подойдут серьги. — Мужчина протянул мне на своей ладони маленький бархатный футляр. — Совсем забыл про небольшое дополнение к платью. Открыв ещё один неожиданный презент, я увидела жемчужные пусеты, переливающиеся манящим перламутром. — Это платье подчёркивает в тебе страсть и экспрессию, а жемчуг подчеркнёт нежность и женственность. — Ходж перевёл взгляд на мою грудь. — С таким декольте бриллианты сделают образ вульгарным. — Ты не перестанешь смущать меня дорогими подарками, да? — я повернулась к нему боком и стала надевать подаренные серьги. — Нет. Глаза радовались, заставляя душу делать тоже самое. Зрительный зал был божественно красив, будучи полностью выполненным в стиле барокко: красные бархатные сиденья и массивные портьеры, украшенные золотистой бахромой с крупными кистями; вход в величественный амфитеатр и ложи бенуара с обеих сторон зала шёл через высокие арки с рельефными колоннами, богатым сводом из позолоченной лепнины с выразительными маскаронами. Круглый потолок с внушительным высокохудожественным панно и трёхъярусной хрустальной люстрой с тысячей ажурных подвесок, которые ещё больше обогащали интерьер помещения. Когда мы поднялись на свои места, то оказалось, что ложа Ходжа находится в самом центре бельэтажа. Поистине царская ложа, просторная и открывающая самый лучший вид пока что только на широкую авансцену, так как занавес, всё из того же красного бархата, был плотно закрыт. Из-за созерцания окружающей меня красоты я не проронила ни слова, как только мы зашли в фойе, поэтому совсем не участвовала в разговоре Ходжа и нашего сопровождающего, который оказался управляющим театра. Тем не менее, я успела уловить суть их разговора. Оказалось, что Ходж Бейкер регулярно спонсирует это место, выделяя ежемесячно немалые суммы на его реконструкцию и организацию мероприятий. Пожилой мужчина в смокинге вкратце рассказал Ходжу о делах театра, которые шли стабильно прекрасно, а затем несколько десятков раз поблагодарил его, не забыв сделать парочку лестных комплиментом и мне. — Ты вкладываешься в развитие этого театра? — уточняюще спросила я, присаживаясь на своё кресло. — Я же говорил, что люблю благотворительность. — Ходж присел рядом. — Тем более я всего лишь продолжаю дело своей матери. Я хотела задать ещё один вопрос, но решила отложить его на потом, отвлекаясь на полукруглые ярусы и их декорированную отделку из золотого папье-маше. Вскоре хрустальная люстра и многочисленные подсвечники по периметру зала погасли, переводя всё зрительское внимание на начавшееся представление. Я моментально увлеклась всем происходящим на сцене. Прекрасные декорации и уникальные костюмы наряду с гениальной игрой актёров заставили меня провалиться в трагичный сюжет, поэтому я даже не успела заметить, как спектакль подошёл к концу. Одарив талантливых профессионалов громкими аплодисментами, мы с Ходжем вернулись в реальный мир, покинули театр и решили немного пройтись по знаменитой на весь мир улице. Правда, очень скоро свернули на смежную, менее шумную и людную. Мы шли в приятном молчании, пока моя рука обвивала его локоть. В один момент я подняла взгляд на него и встретилась с его глубокой задумчивостью. Серьёзный идеально ровный профиль вынудил меня вновь залюбоваться им, и почему-то задуматься о минувшем представлении. — Эта трагедия уникальна, — проговорила я, привлекая своими неожиданными словами его внимание. Ходж заинтересованно посмотрел на меня в ожидании продолжения. — Благородный воин поддался дьявольскому честолюбию… и, запачкав руки кровью, решил, что ему никак не отмыться от неё, поэтому зло поглотило его всецело… но есть вещи, которые невозможно изменить. — Какие же? — задумчиво спросил Ходж. — Всякий преступник рано или поздно встретит свой рок… Сначала леди Макбет, а после и он сам. — Думаешь, что главный порок Макбета — это его неукротимая жажда власти? — он всё сильнее увлекался нашим диалогом. Я таинственно улыбнулась, крепче сжимая его руку. — Вовсе нет. — Мы почти одновременно посмотрели друг на друга и медленно остановились. Я же сразу заметила, насколько внимательно Ходж слушал меня. — Скорее его наивная уверенность в том, что человек способен наверняка знать своё будущее.