Долина реки Гудзон
Обшитый чёрным бисером клатч завибрировал, лёжа на полу просторной спальни, по которой разливался тихий женский смех. — Шшш… слышишь?! — Лиз прикрыла рот Доминику, нависшему над ней. — Мой телефон звонит. Слезь с меня! Это, наверное, папа! Девушка отпихнула от себя своего внезапного любовника и вскочила с кровати. — Папа мог бы и подождать, пока мы закончим, — проворчал Доминик и проследил довольным взглядом за обнажённым телом Лиз. — Не мог бы! — она быстро достала телефон из сумочки, но тут же расслабилась, когда увидела, кто звонил. — Да, Кэтрин… — Лиз, у тебя всё хорошо? — проговорила я, вглядываясь в интересную картину перед собой через лобовое стекло автомобиля. — Твой папа спрашивает, когда ты будешь дома? Ты же, оказывается, ночевала у меня! — А что мне надо было ему сказать?! Что я ночевала у парня, с которым знакома несколько часов?! — раздавалось недовольство доктора Тейлор мне в ухо. — Надо было хотя бы предупредить меня. — Я не сводила взгляда с Ходжа и какой-то, очевидно, совсем пустоголовой мисс рядом с ним. — Брось, уверена тебе было не до этого. К тому же мой папуля знает, что я уже взрослая девочка, и эти глупые проверочные звонки меня совсем не впечатлят. — После этих слов в трубку раздался заливистый смех Лиз и странные звуки на фоне. — Дом… дай мне договорить! — Он же вроде должен был отвезти тебя домой. — Я решила включить режим «сварливая подружка», к тому же настроение для этого было самое подходящее… Кое-кто портил его мне в режиме реального времени. — Так он и отвёз… — Лиз снова рассмеялась, но теперь уже в мой адрес, — к себе домой. — Вот же… Лиз, я тебе перезвоню. После вкусного завтрака и приятного знакомства с миссис Дэвис я переобулась в удобные белые кеды, и мы с Ходжем отправились в увлекательное путешествие вверх по долине реки Гудзон. Он не стал раскрывать все карты касаемо нашей поездки и ограничился обещанием, что мне понравится. Проехав Ривердейл, мы заехали заправиться на автостоянку, но стоило Ходжу расплатиться за залитый бензин, как к нему пристала та самая пустоголовая мисс с просьбой помочь заправить её новенький и блестящий Мерседес. Её тупость, а если точнее, похотливая хитрость на пару с истинным джентльменством Ходжа, будь оно не ладно, сделали своё дело. Он откликнулся на её просьбу, и она сразу же принялась склеивать его у меня перед глазами, пока я затаилась в машине во мраке тонированных окон. Она чуть ли не выпрыгивала из юбки перед ним, накручивала свои сухие кудряшки на палец и мерзко улыбалась. Всё бы ничего, но затем эта крашеная выдра, будто невзначай, схватилась за его бицепс… Что?! Это мои бицепсы, стерва! Тогда-то я и закончила телефонный разговор с моей беспечной подружкой, чтобы вмешаться. Я открыла дверь и вышла из своего укрытия. Уровень эндорфина у меня в крови сразу поднялся, как только я разглядела резкие изменения у неё на лице при виде меня, вышедшей из машины мужчины, которого она уже успела записать в список своих будущих жертв. Её рука, ощутив угрозу своей целостности, медленно опустилась вниз. — Ходж, ты скоро? — спросила я, стоя одной ногой в машине. Он обернулся и довольно улыбнулся мне. — Да, сладкая. — Ходж достал из машины заправочный пистолет и вернул его на положенное место. Девушка, видимо, потеряла дар речи от переполняющего её чувства благодарности, отчего ограничилась неловким «спасибо». Когда Ходж сел в машину, то сразу заметил моё недовольство. — Сладкая? — спросила я и уставилась на него. Не переставая улыбаться, он положил руку мне на бедро и приблизился. — Поцелуй, и узнаем. — Не буду тебя целовать, самовлюбленный ты мерзавец. — Проговорила я ему в лицо и улыбнулась в ответ. — Мог бы сразу сказать, что ты с девушкой. — Так неинтересно. — Значит, решил поиграть на моей ревности, пока она распускала свои лапы? Ходж рассмеялся и сам поцеловал меня, но я не стала капризничать и с удовольствием приняла его губы. — Я придумала тебе наказание. — Произнесла я, задерживая взгляд на названии нашей с Лиз любимой кондитерской через дорогу. — Хочу пончиков из той кондитерской… и кофе… и много сахарной пудры. Спустя десять минут мы уже ехали дальше, а я уплетала круглые вкусняшки, запивая их большим капучино. — Твой блондинистый Казанова соблазнил мою подругу. — Довольная исходом нашей остановки, вдруг, проговорила я. — Подскажи, что я должен сказать, чтобы тебе понравился мой ответ? — Ходж вступил в диалог, не отрываясь от дороги. — Что он совсем не Казанова, а серьёзный и ответственный молодой человек… Надо было взять ещё с шоколадной глазурью. — Не надо, этого вполне хватит, чтобы ты располнела и перестала мне нравиться. Я бросила на него резкий испепеляющий взгляд, который он сразу почувствовал и легко улыбнулся. — Я пошутил. — Что-то ты сильно расшутился с самого утра. — Пробурчала я и откусила сразу половину пончика. — Значит, Доминик и Лиз сейчас вместе? — поинтересовался Ходж и набрал своего помощника, даже не получив моего ответа. — Доброе утро, мистер Бейкер. — Ты с мисс Тейлор? — А… да… — Тогда займись делом. Я обещал сегодня решить вопрос с фондом для её больницы и выделить деньги на операцию… одной больной девочке. Я внимательно слушала Ходжа, совсем не отвлекаясь от своего второго завтрака. — Свяжись с её родителями и обговори детали. — Как же мне объяснить ваше желание помочь? — Реши этот вопрос с доктором Тейлор так же, как и все прочие. Если они захотят встретиться со мной, дай знать. Я закончила есть и поняла, что делала это, как всегда, аккуратно, так что моё наказание не свершилось. Засмотревшись на широкую реку за боковым окном, я удобно устроилась в кресле, и рабочая беседа Ходжа и Доминика перешла в фоновый режим. — И, Доминик… — Ходж лишь на секунду посмотрел на меня, отмечая глубокую задумчивость. Я этого не знала, так как уже угодила под гипноз синей глади. — Будь внимателен и не забывай… о главном. Разговор завершился, и наш путь продолжился в полной тишине. Уже через полчаса мы заехали в Тэрритаун, поселок в городской черте Гринберга, и остановились недалеко от интересного архитектурного сооружения на берегу Гудзона. — Саннисайд? Это же дом писателя Вашингтона Ирвинга. — Сейчас это музей. Не была здесь? Очередной вопрос и очередная причина вспомнить маму. — В школе у нас была выездная экскурсия по достопримечательностям Тэрритауна… но я в тот день была с мамой в больнице на сеансе химиотерапии. Нам провели прекрасную экскурсию по дому, посвятив в любопытные детали биографии и творчества отца американской литературы, а после мы с Ходжем переместились к соседней исторической постройке, особняку Линдхерст, прекрасному памятнику готической архитектуры XIX века. Ходж не переставал удивлять меня глубиной своих знаний касаемо всех этих достопримечательностей и их истории. Даже экскурсоводы заинтересовано слушали его, когда вступали с ним в тематические диалоги. На территории усадьбы также находился зелёный парк с широкими лужайками и изогнутыми дорожками. Здесь мы решили задержаться, чтобы прогуляться и приобщиться к природе. — Куда поедем дальше? — поинтересовалась я, шагая по просторному травянистому ландшафту. — В Сонную Лощину. — Ответил Ходж и подошёл ко мне, заботливо обняв одной рукой за плечи. — Там есть на что посмотреть, природа и не только. — Откуда ты столько знаешь про все эти места? — я забралась глубже к нему под руку. — Ты мог бы легко работать искусствоведом, конечно, если бы не был таким важным и именитым бизнесменом. — Моя мать была меценатом, и особой ценностью для неё было американское историческое и культурное наследие, поэтому она часто посещала все эти места и не забывала делиться впечатлениями со своими сыновьями. — Ходж поцеловал мою макушку и ещё крепче заключил в объятия. — К западу от Лощины в Покантико-Хиллз есть небольшая униатская церковь. Её построил сын Джона Рокфеллера неподалеку от их родового поместья, а украсил любимый художник мамы… Она считала её настоящей сокровищницей. Заедем туда напоследок, и ты сама всё увидишь. Путешествие продолжилось, и вот за окном замаячил знак у обочины дороги, приветствующий каждого гостя Сонной Лощины. Ходж припарковался около, вероятно, самой главной достопримечательности этого населенного пункта — скульптурного памятника Всаднику без головы. — Добро пожаловать в колониальную Америку, мисс Хилл. Мы посетили довольно атмосферную ферму-музей Филипсбург, стилизованную под мистические мотивы легендарного рассказа Ирвинга. Признаться, мне стало жутковато от огорода с чучелами и тыквами, складских помещений, пастбищ с крикливыми воронами и даже водяной мельницы. Словно по сценарию, небо заволокло тучами, что добавило этому леденящему кровь антуражу ещё большую загадочность. Хорошо, что сейчас весна, а не зима или осень… Да уж, мнительностью я точно не в маму. Ходж быстро заметил, что, несмотря на проявленный интерес, мне было немного не по себе, поэтому решил… накормить меня. Мы нашли приличный ресторанчик в центре и неплохо подкрепились какими-то горячими горшочками с тушёной говядиной и с картофельным пюре с ломтиками варёной моркови в качестве гарнира. Только когда я всё съела, то узнала от Ходжа, что это было национальное голландское блюдо под названием «гюцпот». — Ты ведь испугалась, да? — улыбнувшись, спросил Ходж, когда мы сытые и счастливые покинули место обеда. — Ч-что? Чего? — недоумённо уточнила я. — Всего этого… — Ходж обвёл глазами улицы. — Этой призрачной атмосферы. — Ещё чего! Думаешь, меня так легко напугать? — ответила я и развернулась на услышанный за спиной топот копыт… По дороге ехал… всадник?! Всё бы ничего, но весьма ожидаемо головы у него не было. Вернее, она была… но спрятанная под довольно удачным и продуманным костюмом. Правда, я это поняла уже после того, как отскочила к Ходжу, встав к нему за спину. — Это ещё что такое?! — волнительно произнесла я, вцепившись ему в руку. — Местное развлечение для туристов. — Забавляясь моей пугливостью, проговорил он. — Хочешь, можем сфотографироваться? — Обойдусь… Поехали уже отсюда. Следующая остановка — знаменитый Кайкет, фамильное гнездо Джона Дэвисона Рокфеллера — первого долларового миллиардера в истории всего человечества. Поистине роскошный особняк с искусными барельефами в колониальном стиле, окружённый ухоженной парковой зоной с фонтанами и прудами, галереями и верандами. Всё вокруг было щедро украшено статуями, идеальными газонами и яркими цветущими клумбами. Я не успевала получать визуальное наслаждение, параллельно не отвлекаясь от рассказа Ходжа о старейшей коллекции китайской керамики, шедеврах живописи и скульптурах, которые приобрели для этого замка сам родоначальник и его потомки. Культурное просвещение на территории Кайкета заняло немало времени, поэтому до упомянутого Ходжем храма мы добрались уже ближе к вечеру с первыми сумерками. Оказалось, что эта с виду невзрачная церквушка — самая настоящая галерея цветных витражей. — Тот витраж над алтарём в виде розы принадлежит французскому художнику Анри Матиссу… — начал Ходж, когда мы вошли внутрь. — Остальные девять — это работы русского гения Марка Шагала… Мы подошли к самому большому витражу из насыщенного разноцветного стекла с преобладанием синего. — Этот витраж создан по сюжету известной новозаветной притчи о добром самаритянине, поэтому носит такое же название. — Прекрасный сюжет… даже если люди иноверцы, то должны оставаться милосердными друг к другу, — задумчиво вымолвила я. Тепло улыбнувшись друг другу, мы зашагали вглубь, вдоль очереди витражных окон поменьше. — А это цикл из шести пророков ТаНаХа… распятие… и окно с херувимами… Ходж подробно рассказал про каждый из восьми сюжетов, но уже где-то на середине я обратила внимание, что это повествование вызывало у него грусть. Я не стала уточнять причину, потому что итак всё поняла… Потому что могла его понять. Снаружи послышались признаки начинающейся грозы. За добрым самаритянином ярко засверкало, а после и загремело пуще прежнего. Весенние грозы… Стоило нам вернуться в машину, как небо будто прорвало, выливая на нас всё своё накопившееся содержимое. — В такую погоду ехать домой опасно, — настороженно заметила я. — Мы можем переночевать в Лощине, а утром вернуться в Нью-Йорк. Идея мне не очень понравилась… Ночевать в этой жуткой Лощине?! Тем не менее это было намного безопаснее, чем мчаться по трассе сквозь бешеный ливень, поэтому я покорно согласилась, и мы, не спеша, доехали до какой-то гостиницы, расположенной на небольшой возвышенности в районе рокфеллерского особняка. Пока мы бежали из машины до входа, я успела мельком оценить это место, отмечая, что на гостиницу оно походило меньше всего. Двухэтажное сооружение с фасадом готического замка… мрачное и совсем не вызывающее к себе доверия. Нам хватило времени в пути, чтобы вымокнуть до нитки. Оказавшись внутри, я поняла, что здесь совсем не было света, как и во всей округе… и людей здесь тоже не было. И что с того? Может, они уже все спят… Лечь спать в девять часов вечера вполне нормально, не так ли? Судя по интерьеру здесь регулярно останавливались чуть ли не сами Рокфеллеры или кто побогаче? Значит, полотенца, банные халаты и тапочки здесь быть должны… а может, даже обогреватель, фен, сушилка и отпариватель для одежды. Мы подошли к высокой стойке администратора, и Ходж прозвонил в маленький золотой колокольчик. — Ты не замёрзла? — Ходж оценивающе оглядел меня. — Ничего, сейчас обсохнем и согреемся. — Ты знаешь это место? — предательский скепсис не желал меня отпускать. — Лично — нет, но слышал… — Ходжу не было суждено закончить свою мысль. — Добрый вечер. — Раздалось холодное и монотонное приветствие прямо за нами. Мы резко и синхронно развернулись. Перед нами стоял мужчина преклонных лет, наверное, в два раза ниже и уже Ходжа, одетый, как один из дворецких королевы Виктории: чёрный фрак, высокий воротник рубашки и обвязанный вокруг шеи платок из белоснежного атласа… перчатки из того же белоснежного атласа. Большего внимания заслуживали его острые седые бакенбарды и такие же брови. Бледная сухая кожа на лице и ледяные глаза… глаз. Второй был под мутным бельмом. Он держал в руке старинный подсвечник, который ещё больше наводил ужас на его внешний вид. Всё это напоминало какой-то фильм ужасов про маньяка-дворецкого и глупых заблудших туристов… Мисс Хилл, придите в себя! Что этот хилый дедушка может сделать нам? Но бдительность всё равно терять не стоит. Убийцей из Десяти негритят тоже оказался… Ладно, не буду говорить вам, кто был убийцей. Кому интересно, прочтёт и узнает сам. — Добрый… — Ходжа его видок, наоборот, развеселил, отчего он еле заметно улыбнулся. — Мы хотим снять номер… Самый лучший. Дедуля ничуть не изменился в лице, сохраняя одержимую преданность спокойствию. — Здесь могут останавливаться только семейные пары, мистер. — Как удачно, что мы одна из них. Мужчина медленно прошёл за стойку… а было похоже, что проплыл, совсем не касаясь пола ногами. — У меня даже есть для вас свидетельство о браке в нескольких копиях. — Продолжал Ходж, доставая из кармана своё небольшое портмоне, пока я ошарашенно наблюдала за происходящим. Ходж выложил на стойку впечатляющую пачку стодолларовых купюр… Не знаю сколько там было, но более, чем достаточно, чтобы остановиться здесь даже не на одну ночь и даже на широкую ногу. Мужчина также безэмоционально посмотрел на деньги, а затем прошёл к широкому бархатному стенду с висящими на нём ключами и снял один из них, с брелоком в виде короны. — Добро пожаловать в «Рокфеллер Холл». — Он протянул ключи нам. — Света не будет до утра. В номере есть камин, подсвечники и свечи. Вы можете ими воспользоваться, но не вздумайте устроить пожар. Там же вы найдёте всё для своих… нескромных нужд, а также можете заказать в номер ужин и согревающие напитки… После восьми шуметь здесь строго запрещено, в том числе от страха или же… от радости. Наш номер и правда отвечал не самым скромным нуждам своих жильцов. Роскошь и ещё раз роскошь… никакое другое слово в голову мне не лезло, когда я начала осматривать обстановку. Пока Ходж разжигал камин, я нашла в шкафу всё, что хотела. Вскоре мы переоделись и поужинали блюдами, впечатляющими не меньше, чем богатое убранство нашего номера. — Спасибо тебе за сегодняшний день… я давно не отдыхала подобным образом. — Тебе спасибо… за то, что с интересом разделяешь со мной такой досуг. — Ходж присел на мягкий диван, заманивая меня следом за собой. — И я тоже давно не отдыхал подобным образом. Очень давно… — Даже этот мутный дедуля не смог испортить мои впечатления, — я улыбнулась и обняла его за шею. — Не думал, что ты такая трусишка. Слабовато для агента, мисс Хилл. — Он ласково водил ладонью по моей спине и бедру. — Я и сама не думала, — как ни странно, но его слова нисколько не разозлили меня. — Может, теперь я могу позволить себе бояться… потому что рядом есть ты… тот, кто защитит меня в случае чего. Сама того не ведая, я заставила Ходжа задуматься и, видимо, о чём-то серьёзном. Он облокотил меня на подушки за моей спиной и приблизился. — Я столько интересовалась твоими женщинами… поэтому я бы хотела поделиться с тобой кое-чем. — Ни с того ни с сего начала я. — Думаю, так будет честно. — Ты вовсе не обязана мне ни чем, поэтому… — Нет. Я хочу… Хочу, чтобы быть ближе. Моё желание быть ближе к тебе растёт с каждой проведённой с тобой минутой, я… — Кэтрин… Я подняла ладонь и положила на его губы. — У меня был парень в университете. Он был не первым парнем, но мужчиной стал первым… Он ухаживал за мной, хотя… я только сейчас поняла, что на самом деле означает это слово… Собственно, как и только сейчас ощутила, каково это быть с настоящим мужчиной... — я опустила ладонь, но он продолжил молча меня слушать. — Мы хотели вместе поступить в полицейскую академию. Долго и усердно готовились к экзаменам, но так случилось, что он провалил их, а я нет… Я получила высший бал и поступила, а он… Я почувствовала, что мне стало тяжело говорить, внутри сосредоточился какой-то неприятный ком. — Потом он пришёл ко мне и стал просить, чтобы Елена… сейчас она мой начальник и главная в Управлении, но не только… — я опустила глаза вниз, пытаясь взять себя в руки, чтобы продолжить. — Она моя крёстная… и была лучшей подругой моей мамы с самого детства и до самой… Тяжелый ком растаял, выливаясь из меня в виде слёз. Ходжу совсем не нравились они, я уже давно это поняла. — Он стал просить, чтобы Елена помогла ему своими связями… но я отказала, сославшись на то, что он должен надеяться только на себя и честно пройти все испытания. И тогда… — я быстро вытерла слёзы и подняла голову. — Тогда он обвинил меня в том, что все мои заслуги вовсе не мои, а Елены, и что… Что не любит меня, что никогда не любил… что сблизился со мной только ради того, чтобы использовать… из-за близости с Еленой и её связей в полиции и ведомствах. Я закончила говорить. Слёзы тоже закончились, когда я заглянула Ходжу в глаза… но эти глаза не были мне знакомы. В них было что-то, что я никогда не видела раньше… Но, что именно это было, я так и не смогла понять. Не проронив ни слова он аккуратно взял меня на руки и отнёс на нашу огромную кровать с балдахином и периной у изголовья. Всё своё отношение к услышанному он высказал не словами, а в виде заботы и нежности ко мне, пока мы засыпали. Я ещё никогда не засыпала так быстро, ещё и на новом месте. Но сейчас рядом со мной был он… Он и его надёжное плечо.***
Брайан никогда не закрывал входную дверь, поэтому любой мог легко зайти в его дом без приглашения. Даже тот, кого его хозяин хотел бы видеть меньше всего, например, его единственный родственник. Вальяжно пройдя внутрь просторной кухни, совсем как к себе домой, Ходж остановился на её середине, и перед ним предстала интересная картина — за плитой стояла девушка со светлыми волосами лишь в помятой мужской рубашке нежно-голубого цвета и, тихо напевая какую-то мелодию, готовила завтрак. Ходж бесшумно подошёл ближе и, окончательно убедившись, что Брайана поблизости не было, произнёс: — Где только не встретишь шлюх Оушена… даже на кухне у родного брата.