15 Foolproof Steps to Avoid Falling in Love with Your Best Friend

Шаг Первый: Постарайтесь перестать замечать вещи, которые мальчики не должны замечать в своих лучших друзьях. Они сидят у огня, и Сириус играет в свою обычную игру, пытаясь смотреть на Ремуса, не смотря на Ремуса. Огонь пляшет на его лице, освещая шрамы на коже и волосы, взъерошенные после того, как он провел по ним рукой. Его глаза бегают по страницам лежащей перед ним книги. Глаза Ремуса – одна из любимых частей Люпина для Сириуса. Шаг Второй: Если вы провалили первый шаг ни в коем случае не озвучивайте эти мысли вслух. — У тебя красивые глаза, Лунатик. Все оборачиваются, чтобы посмотреть на него, и он краснеет. Шаг Третий: Сделайте комплименты и всем остальным, чтобы это не казалось слишком странным. — А ты, Джеймси. Твои бицепсы выглядят потрясающе, такие накаченные. И Пит! Я всегда говорил, что у тебя самая лучшая задница из всех нас. — Ты никогда этого не говорил. — Что ж. Я всегда так думал. Джеймс прищуривается, пристально смотря на него.  — Что с тобой не так? — Со мной все в порядке! Я просто пытаюсь поддерживать боевой дух в команде. — Что ж. В таком случае у тебя определенно самые красивые волосы из всех нас.  (Успешно справился.) Шаг Четвертый: Найдите простые способы дистанцироваться: например, не садитесь рядом с ним за ужином. Это устранит любые неуместные касания коленками и бедрами. — Ремус, ты не мог бы перестать пинать меня? — Тогда подвинь свои чертовы ноги! — Куда именно ты хочешь, чтобы я их поставил? Ремус, сидящий напротив него, хмурится. — Не знаю, но мне нужно больше места, я выше тебя. — Так. А – ты НЕ выше, и б – это не значит, что тебе нужно больше места для ног! — Да, идиот, и да, так что двигай свои чертовы ноги! — Если вы двое закончили заигрывать, у нас есть план нового пранка. Сириус еще раз пинает Ремуса. Ремус показывает ему язык. Шаг Пятый: Однозначно, стопроцентно, ни в коем случае не становитесь в пару на уроке зельеварения по амортенции. — Так, разбиваемся на пары! — кричит Слизнорт.  Сириус ловит взгляд Джеймса, но, прежде чем он успевает что-то сказать, Джеймс усмехается, подмигивает ему и хватает Питера. (Оставайтесь с нами, чтобы узнать 10 способов жестоко убить своего платонического соулмейта.) — Ты и я, Лунатик, — говорит он, стараясь не выглядеть таким испуганным, как он себя чувствует. Ремус избегает его взгляда. Они работают в основном в тишине, пока Сириус не оглядывается и не видит, как Ремус уничтожает один из ингредиентов. — Лунатик, ты должен аккуратно раздавить его, а не атаковать его так, как будто он убил твою семью, и ты двадцать лет преследовал его, желая отомстить. Ремус качает головой.  — Я ненавижу зелья. И тебе действительно нужно перестать смотреть магловские фильмы. — Нет, не думаю, маглы разбираются в развлечениях лучше, чем мы. Вот, дай мне это. Ремус вздыхает. Питер в другом конце комнаты с ног до головы покрыт чем-то мерзким. Сириус знает, что сделал все правильно, когда начинает чувствовать запах старого пергамента и шоколада. Шаг Шестой: Ни в коем случае не думайте о том, что ваше приворотное зелье пахнет им. — Ты чувствуешь какой-нибудь запах? — нервно спрашивает он.  Ремус не смотрит на него. Кончики его ушей красные. — Эм-м-м. Ничего особенного. Сириус сглатывает.  — Ага. Я тоже. Шаг Седьмой: Сведите время, которое вы проводите наедине, к минимуму. Например, не навещайте его в больничном крыле после комендантского часа в одиночку. — Привет, Лунатик. Ты проснулся? Ремус издает ворчание. — Как ты себя чувствуешь? — Как будто мое тело жестоко разорвали на части. — Как странно. Ремус слегка улыбается, но его глаза остаются закрытыми.  — Что ты здесь делаешь, Бродяга? — Проверяю, как ты.  — В этом нет необходимости. — Это не так, уверяю тебя. Ты очень важен. Шаг Восьмой: Ладно, хорошо. Тогда держите дистанцию. Друзья могут навещать друг друга, но не делайте ничего другого. Прежде чем Ремус успевает ответить, шторы раздвигаются, и появляется мадам Помфри. Она выглядит ничуть не удивленной его присутствием. — Мистер Блэк, какая неожиданность, — Сириус открывает рот, чтобы защититься, но мадам Помфри поднимает руку. — В любое другое время я бы отослала вас, но половина Рэйвенкло фиолетовая, а другая половина говорит только на латыни, и я понятия не имею, почему это все произошло, — она протягивает ему тюбик. — Нанесите это на свежие раны. (Вы вообще слушаете?) — Сядь, Лунатик.  Он помогает Ремусу подняться и начинает аккуратно наносить мазь на свежие раны. — Я думаю, что некоторые из них от меня, — извиняющимся тоном говорит он, но Ремус отмахивается. — Не те, что болят. Кроме того, я уверен, что у тебя тоже кое-что от меня осталось. — Для этого ты должен был сначала поймать меня, — говорит он с ухмылкой, и Ремус фыркает. Сириус продолжает заниматься ранами Ремуса, и тот вздыхает. — Если я тебе кое-что скажу, обещаешь, что не рассердишься? Ему не нравится, как это звучит. — Торжественно клянусь, — говорит он. — Иногда я не знаю, смогу ли я продолжать делать это. Сириус не прекращает покрывать раны Ремуса мазью. — Делать что? — Ты знаешь. Это. Каждый месяц я испытываю столько боли и прячусь от всех, и я никогда не смогу найти работу, и иногда я не могу не задаваться вопросом, стоит ли оно того. Сириус изо всех сил старается сохранять спокойствие.  — О чем ты говоришь? — Я ничего такого не говорю, правда. Я просто… когда я думаю о том, что буду продолжать делать все это в течение следующих тридцати проклятых лет моей жизни, я… я не знаю, как я смогу… Сириус нервно смеется, пытаясь унять дрожь в руках.  — Тридцать лет, да? Ты рассчитываешь, что к тому времени кто-нибудь найдет лекарство? — Ты же знаешь, что продолжительность жизни оборотней невелика, Сириус, — голос Ремуса очень тихий. Сириус переводит дыхание.  — Тридцать лет – это много, Лунатик. Многое может случиться за тридцать лет. — Хм. Может быть. Но Сириус понимает, что Ремус соглашается, только чтобы не взволновать его еще сильнее. Шаг Девятый: Поддерживайте его по-дружески. Дайте ему понять, что вы всегда будете рядом с ним, но сделайте это так, чтобы не было очевидно, что вы остановите вращение земли, если он попросит вас об этом. — Отныне я буду с тобой, Ремус. Каждая трансформация в течение следующих шестидесяти лет. — Это немного амбициозно. — Я серьезно. Я не оставлю тебя одного. Обещаю. — Это не то обещание, которое ты можешь дать, Бродяга. — Я могу делать все, что, черт возьми, хочу.  Ремус выдыхает и смотрит на него. Сириус не может отвести взгляд.  — А как насчет того времени, когда мы станем старше? Когда ты остепенишься и выйдешь замуж за какого-нибудь парня, и вы с Джеймсом по-прежнему останетесь лучшими друзьями, и ты, Джеймс и Питер будете ходить в паб каждую пятницу, чтобы поболтать. И время от времени вы будете задаваться вопросом, что же случилось с тем оборотнем, с которым вы дружили когда-то давно, так как теперь это слишком опасно, учитывая, что у вас у всех, наверное, есть гребаные дети, и… Сириус закрывает рот Ремуса рукой. Шаг Десятый: Ни при каких обстоятельствах не говорите того, что собираетесь сказать. — Для меня никогда не будет никого другого, Ремус. Глаза Ремуса расширяются. Сириус убирает руку. — Что это значит? Они так близко. Он чувствует запах земли и травы, исходящий от Ремуса, и видит в его волосах несколько застрявших листьев. Он протягивает руку и вытаскивает один. — Сириус. Что это значит? Шаг Одиннадцатый: Не говорите ему, что вы чувствуете, ради Бога, вы пытаетесь НЕ влюбиться в него. Он открывает рот – он не уверен, что собирается сказать, собирается ли он отшутиться или же собирается рассказать Ремусу все, рассказать ему, что любит его так, как всегда думал, что не сможет никого полюбить из-за своих травм, и что Ремус намного лучше его во всем, и что Сириус так чертовски любит его, и что, может быть, он назван в честь звезды, но Ремус – это все гребаное небо, когда раздается громкий крик а затем отвратительный звук того, как около пятнадцати студентов рвет одновременно. Ремус отворачивается, и атмосфера испорчена, момент упущен. — Тебе пора спать, Сириус. Ты попадешь в неприятности, если тебя поймает кто-то кроме Помфри. Ты опять забыл мантию, я полагаю. Сириус делает вдох. Ремус избегает смотреть ему в глаза. — Да, хорошо. Ты прав. Как обычно. Увидимся завтра. Ремус только кивает. Сириус крадется из больничного крыла, в котором теперь кошмарно пахнет – он не знает, что, черт возьми, студенты Рейвенкло вытворяют в свободное время, но явно ничего хорошего – и, только уже пробираясь обратно в башню Гриффиндора, вспоминает, что до сих пор держит лист из волос Ремуса в руке. Он сминает его и бросает на пол. Шаг Двенадцатый: Не разговаривайте со своим лучшим другом, потому что ваш лучший друг совершенно бесполезен. — Тогда просто трахни его. — Все немного не так работает, Поттер. — Да ладно, Бродяга, вы двое занимаетесь этой странной вещью уже два года. — Какой странной вещью? — Ты прекрасно знаешь! Вы, черт возьми, танцуете вокруг друг друга, и вы бросаете друг на друга эти тоскливые взгляды, и ты всегда слишком громко смеешься над всем, что говорит Лунатик, и каждый раз, когда он смотрит на тебя, в его глазах появляется это тошнотворное выражение нежности и честно говоря, от вас двоих меня действительно тошнит. — Я так рад, что ты у меня есть, — бормочет Сириус в подушку. Джеймс опускается рядом с ним, успокаивающе проводя рукой по волосам. — Все, абсолютно все, знают, как вы двое относитесь друг к другу, и все же почему-то вы оба настаиваете на том, что вы просто друзья, хотя он постоянно смотрит на тебя так, будто раздевает тебя глазами. Сириус садится.  — Это неправда. — Слушай, Бродяга, каждый раз, когда я вижу, как вы двое смотрите друг на друга, я, честно говоря, чувствую себя грязным и хочу принять душ. Сириус бьет его подушкой.  — Отъебись, Сохатый. Джеймс смеется.  — Просто подойди к нему и поцелуй его. Мы с Питом устали от этой ерунды, и у нас с Эванс есть пари, которое я отчаянно хочу выиграть. — Ты, блять, ставишь на меня? С Эванс? Джеймс кивает, выглядя взволнованным.  — Ага. Твоя любовь свела меня с Лили, Бродяга. — Я чертовски ненавижу тебя, — Сириус вздыхает, проводит рукой по лицу и улыбается. Джеймс громко целует его в лоб. — Ты действительно думаешь, что я ему нравлюсь? — спрашивает он, когда Джеймс встает, чтобы уйти. Джеймс оборачивается, мягко кладет руку ему на щеку, а затем дает ему пощечину. — Ой! Какого хуя, Поттер! — Я просто пытаюсь вбить в тебя хоть немного здравого смысла! — Ты чертов ублюдок! Он бросается на Джеймса, который смеется, когда он толкает его на кровать Пита, где они некоторое время борются, Сириус отчаянно пытается ударить Джеймса в живот, а Джеймс издает звуки поцелуев. Дверь открывается, и Сириус смотрит на них, прижатый Джеймсом к кровати так, что Ремус и Питер для него вверх ногами. — Есть ли причина, по которой вы двое занимаетесь сексом в одежде на моей кровати? — спрашивает Питер.  Ремус находит глаза Сириуса, и они смотрят друг на друга, что довольно странно, поскольку Сириус прижат к Джеймсу, а Ремус перевернут. — Мы не занимаемся сексом в одежде, — говорит он, обращаясь только к Ремусу. Они не говорили о том, что произошло в больничном крыле. Ремус больше не поднимал эту тему, и поэтому Сириус предположил, что он хочет притвориться, что этого не было. — Я пытаюсь выбить дерьмо из Джеймса, так как он ведет себя как мудак. — Это достойно восхищения, — говорит Ремус, его губы изгибаются в той полуулыбке, которую так любит Сириус. Боже, помоги ему. Шаг Тринадцатый: Обратите внимание на других людей, это может помочь вам забыть его. — Фабиан Прюитт строит тебе глазки, Бродяга. Сириус даже не поднимает голову.  — Фабиан Прюитт может держать свои глаза при себе, — он наклоняется и указывает на что-то в эссе Ремуса. — Это неправильно, Лунатик, помнишь, ты сдавил их, и зелье стало странного оранжевого цвета? Ремус стонет.  — Я чертовски ненавижу зелья.  Он записывает ту часть, которую указал Сириус, и Сириус все еще маячит у него над плечом. Он слышит дыхание Ремуса, слегка учащенное. Он задается вопросом, что случилось. Может, дело в его пушистой проблеме. Может, он просто ненавидит зелья. Когда он поднимает глаза, Фабиан Прюитт действительно смотрит на него, как и Джеймс, на лице которого глупая ухмылка, и Сириус отчаянно хочет ударить его за нее. Шаг Четырнадцатый: Забудьте о том, что произошло. Игнорируйте это. Пусть все вернется на круги своя. — Лунатик? Ремус поднимает голову от удобного кресла у огня, где читает книгу, и мягко улыбается Сириусу. — Привет. Удивлен, что ты не на отработках с остальными. — Макги слишком сильно любит меня. — Или у нее просто не было доказательств того, что ты тоже в этом участвовал. — И это тоже, — он садится на ручку кресла. — Как ты себя чувствуешь? Ремус пожимает плечами.  — Все еще немного болит, думаю. Ничего особенного. Он откидывается назад и кладет голову на спинку кресла так, что его волосы слегка щекочут руку Сириуса. Ему так сильно хочется провести пальцами по ним, что ему приходится сжать кулак, чтобы остановить себя. — Эй, Лунатик? — Ммм? Сириус сглатывает, внезапно теряя всю уверенность насчет того, что хотел сказать. Это был идеальный вечер для разговора – Джеймс и Питер были на отработке из-за пранка, в котором он специально не участвовал, а общая комната была почти пуста. — Я просто… о том, что я сказал. В больничном крыле в прошлом месяце, — Ремус напрягается, почти незаметно, и Сириус не заметил бы этого, если бы он не был так сосредоточен на каждом его движении. — Прости, если ты почувствовал себя некомфортно из-за меня или что-то в этом роде. Ремус выжидает несколько секунд, прежде чем отвечает: — Все в порядке, мне не было некомфортно. — О, — говорит Сириус. — Это хорошо. Я бы никогда не хотел доставить тебе неудобств. Между ними повисает неловкое молчание. Ремус несколько раз переворачивает страницы своей книги, хотя Сириус не знает, действительно ли он читает –  кажется, что страницы переворачиваются намного быстрее необходимого. — Ты говорил серьезно? — спрашивает Ремус через несколько минут. Его голос настолько небрежен, что Сириус понимает, что он притворяется. — Какую часть? — О… о том, что ты будешь со мной во время всех моих трансформаций. Сириус кивает, его горло сжимается.  — Я имел в виду каждое слово. Ремус закрывает книгу, держа палец внутри, чтобы пометить страницу.  — Даже… — он замолкает, прочищает горло и начинает сначала. — Даже, когда ты сказал, что для тебя больше никого нет? Его голос постепенно становится все тише, так что к концу предложения Сириусу приходится напрячь слух, но он все равно кивает.  — Каждое слово, Лунатик. Ремус качает головой еще до того, как Сириус успевает закончить.  — Этого не может быть, Сириус. — Почему нет? — Потому что я знаю тебя, и я знаю, насколько ты верен, и я знаю, насколько ты драматичен, и все это в совокупности заставляет тебя говорить такие слова… слова, которые означают разные вещи для тебя и меня. — А что эти слова значат для тебя, Лунатик? Ремус качает головой.  — Я знаю, что ты имел в виду, Бродяга, и ценю это, но я… ты не можешь просто так говорить такие вещи. — Какие вещи? Ремус издает раздраженный звук.  — Такие вещи. Вещи, которые могут быть… неверно истолкованы. Сердце Сириуса так громко бьется в его груди, что он бы удивился, если бы Ремус с его слухом оборотня не слышал бы этого.  — И как ты… истолковал их? — Сириус… — Хочешь знать, что я имел в виду? Ремус массирует виски.  — Сириус… Он нежно кладет пальцы на щеку Ремуса. Они дрожат. — Я имел это в виду всеми возможными способами, какими только можно что-то иметь в виду. Ремус поднимает глаза, чтобы встретиться с взглядом Сириуса.  — Сириус… — Шестьдесят лет, Ремус, шестьдесят лет с тобой, в каждую гребанную трансформацию, и я не хочу никакого другого парня, и я не хочу Фабиана Прюитта, и… Ремус приподнимается, тянет его вниз, их губы соприкасаются. Книга с грохотом падает на пол, страница потеряна, и Сириус наконец может запустить пальцы в его волосы, как он давно хотел, и может поцеловать его улыбку, и мир вокруг него меняется с каждым движением языка Ремуса. Сириус ерзает, наполовину на подлокотнике кресла, наполовину на коленях у Ремуса, и руки Ремуса лежат на его спине, прижимая его невероятно близко к своему телу. Позади них раздается громкий возглас, они отстраняются друг от друга, и видят Лили Эванс, исполняющую какой-то странный победный танец. — ДА! Поттер и Петтигрю должны мне по десять галеонов каждый. — Хм, — говорит Ремус, и его голос так близко к уху Сириуса. — О, да, они ставили на нас. — Серьезно? Сириус смеется.  — Ага. Видимо, мы были очевидны. — Недостаточно очевидны для нас самих, видимо, — говорит Ремус, и Сириус снова целует его просто потому, что теперь он может целовать Ремуса Люпина. Когда Джеймс и Питер возвращаются с отработки, Джеймс целых десять минут орет на них. — На неделю раньше! Всего на одну гребаную неделю раньше! Если бы вы двое сошлись всего на неделю раньше, я бы победил! Господи, это, что, было так сложно?! Сириус лишь отмахивается его, и Ремус смеется ему в губы. Шаг Пятнадцатый: Провалите все предыдущие шаги. Будьте счастливы.