Горящий род

       — Мама, мама! Мы хотим новую историю на ночь!       Уютная детская комнатка тонула в теплых медовых локонах пламени. В камине горели поленья, сверкая шаловливыми искорками. На полу расстеленный мягкий ковер был полностью покрыт деревянными солдатиками, дракончиками и кубиками. Ни одного свободного места!       Женщина укладывала детей спать. Мальчишки-двойняшки, белокурые и румяные, все елозили в постели и никак не хотели ложиться. В конце-концов заботливая мама кое-как уложила их и укрыла одеялом.        — Слишком поздно для новых историй, мальчики, — наставительно произнесла она, щелкнув одного по носу. Ее нежный голос осветил эту комнату самым светлым уютом.        — Ну пожалуйста! — жалобно произнёс один, сложив ручки в молитвенном жесте. — Просим-просим!        — Папе некогда рассказывать, а сестры не хотят, — подхватил второй, смахнув длинные волосы со лба.       Женщине не хотелось отказывать этим просящим светлым личикам. В ней боролись и строгость, и нежность. Она поправила малышам локоны волос за уши.        — Какую историю вы хотите услышать?        — Какую-нибудь, которую ты нам не рассказывала. Интересную!        — И захватывающую!        — И где много драконов, да!       Голоса перебивали друг друга с азартным возбуждением, но как только мама встала с постели, они замолкли.       Она взяла с прикроватной тумбочки недочитанную книжку. Томик был полностью исписанным и массивным. Скинула с ног жмущую обувь и устроилась поудобней. Кровать была просторной и мягкой и умещала чуть ли не пятерых сразу.       В комнате на какой-то момент стало тихо. Только поленья трещали в мелодичной музыке. Приглушенный свет отбрасывал тени на три силуэта: двух мальчишек, с предвкушением сжимавших одеяло, и женщину, открывшую книгу.        — Я поведаю вам о самой страшной истории драконьего принца, некогда жившего в Вестеросе, — загадочно проговорила женщина, изобразив на лице полную серьезность и таинственность. — О том, кто посеял хаос ради своей семьи — не только, чтобы защитить их, но и сохранить от всех злых врагов, которые их окружали.       Она перелистнула страницу.        — Когда-то Семью Королевствами управлял Визерис Первый Таргариен, прозванный Мирным. Он долго не мог дождаться сына от своей первой жены. Увы, когда та разрешилась от бремени сыном, она умерла, а через пару дней за ней последовал и ребенок. Визерис страдал. Очень сильно. Но у него была дочь Рейнира, прозванная Отрадой Королевства. Он назначил ее наследницей престола. Многие были в удивлении, ведь женщина никогда не наследовала Железный Трон.        — Почему? — хором спросили дети.        — Когда-нибудь я вам расскажу про это, но не сейчас, — шелест листов книги открыл перед ними загадочную дверь в историю. — Время шло. Визерис надумал жениться во второй раз. Ему предложили прекрасную леди. Та девушка была красива, как цветок, грациозна, как лань, и происходила из самого древнего рода Простора. Ее отец был самим десницей! Вскоре у Визериса появилось четверо детей — трое мальчиков и девочка. Первого сына назвали Эйгоном. Многие задумались: а так ли нужна на троне дочь, когда появился сын? И вот однажды…        — История будет про Эйгона?        — Если будете слушать и не перебивать — тогда поймете, о ком пойдет речь.       Мальчики прикрыли друг-другу рты ладошками.        — С годами Визерис начал сильно болеть, и вскоре он насовсем слег в постель. В один из дней — то был самый ужасный день для всех королевств — он скончался. И тогда люди разделились на две стороны — на тех, кто был за Рейниру, и на тех, кто за ее брата Эйгона. В народе их прозвали просто «черными» и «зелеными».        — Но Визерис назначил Рейниру своей наследницей, — задумчиво проговорил мальчик.        — А мама говорит, что трон никогда не переходил к женщинам, а значит Визерис сделал все неправильно! — ответил ему второй.        — Тише, дети. Эти споры уже давно прошли, не стоит бередить раны прошлого, — она перелистнула страницу. — Наш принц, о котором я сегодня вам расскажу, был братом Эйгона. Самым злым и свирепым из всех детей Визериса. Он имел самого огромного дракона во всем мире и хвастался дурным нравом и чрезмерной жестокостью. Так о нем говорили многие, но никто не знал, что скрывается за этими громкими словами. Порой, зло бывает там, где на самом деле скрывается добро. Время рассудит само, кто был злым, кто добрым. А сейчас вы сами сделаете выводы, как только я закончу.       Тепло камина ласкало кожу. Служанка принесла теплое молоко маленьким принцам и печенье на ночь: рассказ грозился быть долгим.        — Мы перенесемся в тот день, когда умер Визерис Мирный… в тот день, когда начался Танец Драконов…

***

      Вчерашний семейный ужин до сих пор оставлял Эймонда в раздражительной злобе. Сидеть за одним столом со Стронгами… какое унижение. Одно лишь воспоминание об этом его руки сжимались в кулаки: так и хотелось кого-нибудь ударить. Почему отец не видит столь очевидных вещей? Весь двор, вся столица знает, что его дочь-потаскуха нарожала незаконных ублюдков, а ему хоть бы что.       Эймонд перевернулся на бок в роскошной бархатной постели. За шторами брезжил ранний рассвет после долгой ночи. И только бордель, развлекающий всю Шёлковую улицу, не спал. Вместе с его принцем.        — «Наследница короля…» — передразнил он в мыслях. — «Всего лишь шлюха с Блошиного конца. Ей не место на троне. И Эйгон, который не ведает о назревающих бедствиях, думает о том, как скорее перетрахать весь замок. Как может этот глупый несамостоятельный мальчишка быть старшим сыном?»       Он тяжело вздохнул и свесил ноги на холодный пол. Комната, которую ему выделили, находилась в распоряжении Эйгона. Он выкупил её пару лет назад в тот день, когда привёл младшего брата изучать искусства любви. С тех пор Эймонд редко сюда приходил, однако хозяйка заведения всегда ждала его с распростёртыми объятьями.       Тёплая и нежная дорнийка под его боком зашевелилась. Он оглянулся на неё через плечо. В голове до сих пор гудело от выпитого ночью вина.        — Знаешь, милая моя Велла, — обратился он к ней в полубредовом состоянии, щуря глаз от лучика света, проникавшего в темную комнату. — Я заберу тебя в Красный замок. Будешь жить у меня.       Стройная миниатюрная девушка, казавшаяся ему верхом идеала, осторожно улыбнулась и вылезла из постели вслед за ним. Золотые браслеты на тонких руках бряцали в такт её движениям. Он почувствовал, как тепло её тела укутывает его напряжённые плечи.        — Не думаю, что мне найдётся там место, — сказала она, спрятав холодные ножки под тёплым крылышком господина. Руки начали массировать его шею. — Я работаю только тут. И если я помыслю о том, чтобы уйти, Хелен меня непременно найдёт и убьёт! — пожаловалась она на свою хозяйку, заправлявшую этим борделем.        — Если она посмеет мне перечить, я прикажу Вхагар её сжечь, — не совсем понимая, что он говорит, шептал он ей в мягкие лоснящиеся темные волосы.       Эймонд расслабился и дал Велле делать то, ради чего она здесь была. Девушка чмокнула его в спину, прильнув к нему голой грудью.        — Я слышала, королю совсем плохо. Эйгон и правда станет будущем правителем? — спросила она, нежась под его лучами. — А кем тогда будешь ты?       Злость, испарившаяся пару минут назад, снова взяла над ним вверх. Он пропустил пару её локонов через пальцы и потянул на себя, заставив девушку застонать, после чего он, извращенно оскалившись, перевернулся и навис над ней, грубо смяв ее под себя.       Одно дело — обсуждать брата самому, другое — когда это делают другие.        — Кем я буду? — ощетинился он. — Буду братом короля.       Сапфировый глаз недобро сверкнул. Велла испуганно сжалась.                     Выйдя из борделя, он расслабленно накинул на себя плащ, чтобы спрятать белокурые волосы. Нынче в Королевской Гавани было неспокойно. Отдых пошёл ему на пользу, но все же его ожидали в замке. Каждая минута была на счету, а когда умрет отец — был лишь вопрос времени.       Королевская стража, ожидавшая его у входа в здание, пошла за ним. Принц прогуливался по улочкам, изредка разглядывая людей. Ему было любопытно, что думает его народ о королевской семье, в особенности о том, кто, по их мнению, должен занять трон — наследник-сын или принцесса-дочь? Большинство людей увещевали за Эйгона, как за мужчину, сильного и молодого, но кто-то, тихо перешёптываясь, принимал сторону Рейниры. Эймонд презрительно разглядывал грязных голосящих горожан. Его обходили стороной, подозрительно смотря на солдат за его спиной, но Эймонд все равно чувствовал на себе эти грязные взгляды.       У ворот замка его встретил Кристон Коль. Рыцарь беспокойно ходил из стороны в сторону. Увидев принца, он быстро продиктовал:        — Королева Алисента ждёт вас в зале Малого совета. Срочно.       Эймонд насторожился.        — Что случилось?       Кристон наклонился к уху принца и очень тихо прошептал:        — Король умер на рассвете. Совет должен решить, кто займёт Железный Трон.       На смуглом лице рыцаря отразилась решимость. Эймонд знал это выражение. Во время тренировочных боев он смотрел точно так же: всегда нахмуренный, со сжатыми губами и холодный, словно камень. Он был суров, но в меру, честен, насколько было возможно в его положении, и непоколебим — ради своей королевы и ее детей. Кристон был хорошим учителем и многому научил Эймонда, и слышать новость о смерти отца из его уст значило много больше, чем это было на самом деле. Ведь отца для Эймонда не существовало: этот король, Визерис, был лишь тенью в его жизни.       А ведь только утром Эймонд думал про отца и брата. Все сбывалось с подозрительной точностью.        — В таком случае нужно сейчас же идти.       Они покинули двор и устремились на заседание совета. Замок был на удивление полупустым. Слуги, некогда снующие по сторонам, пропали. Тишина охватила все коридоры и залы. Все великолепие погрузилось то ли в траур, то ли в зловещую напряженность, где каждый гость — труп, и каждый живущий здесь — монстр.        — Лорд-десница, — бесцеремонно ворвавшись в зал, он кивнул деду, восседающему во главе стола. — Матушка, — склонил голову перед Алисентой и занял своё место за столом.       Та внимательно посмотрела на сына, но ничего не сказала. Он и так видел, что именно читалась в ее осуждающем взгляде. «Ты должен был быть вместе с братом», — говорило ее лицо. Эймонд моргнул, мельком посмотрел на Эйгона, молчаливо сидевшего подле матери, словно потерянный ребенок, и отвернулся. И этот человек возьмет корону?       Он оценил количество гвардейцев и охраны и прищурил уцелевший глаз. Кристон Коль встал позади королевы. Здесь также были Тиланд Ланнистер, Лиман Бисбери, Джаспер Уайльд, Ларис Стронг и мейстер Орвиль.        — По какому поводу мы здесь собрались, милорд? — почтительно проговорил Ланнистер.        — Король скончался, — объявил Отто. Он сидел прямо, смотря на всех свысока. Большая брошь десницы, казавшаяся большой и массивной, блестела на плече. — В связи с этим объявляю, что согласно постановлению Великого совета сто первого года корона переходит старшему сыну и наследнику — принцу Эйгону. Прошу совет принять все необходимые меры к коронации наследника.       Послышались изумленные вздохи. Члены совета начали переглядываться между собой. Всех поразила новость не о скорой кончине короля, а о коронации Эйгона.        — Но ведь покойный король Визерис назначил Рейниру своей наследницей, — осторожно произнёс Бисбери. Он один высказывал сомнение и подозрение в своей верности.        — Сын всегда шел впереди дочери, милорд, — сказал свое Джаспер Уайльд. — Да и Визерис нарек ее наследницей только потому, что у него не было других детей. С рождением Эйгона указ перестал иметь силу.        — Поэтому я требую от вас, милорды, принести присягу новому королю. Немедленно, — без колебаний сказал десница.        — Это незаконно! — Лиман Бисбери встал из-за стола. — Рейнира наша наследница и королева. Нам не стоит затевать войну!       Эймонд видел, как сжимался его брат от этих споров. На заспанном опухшем лице с темными кругами под глазами отразился искренний страх. Алисента держала сына за руку, но вряд ли материнская забота помогала ему справиться с похмельем. Эймонд решил вмешаться:        — Вы слышали, что сказал наш десница? — он медленно повернул голову в его сторону. — Изменой было бы короновать нашу дражайшую сестру. Теперь наш король — Эйгон. И я бы советовал склонить колено.        — Нет, я не стану этого делать!       Лиман Бисбери намеревался пойти к выходу, но Кристон Коль его остановил.        — Вы пройдете со мной, милорд, — приговорил Кристон, держа руку на рукояти меча.       Стража взяла бедного старика за руки и увела прочь. Зал сидел в полном молчании, выслушивая отдаленные стоны Бисбери и его сетования. Эймонд наблюдал то за одним лицом, то за другим. Он читал на их физиономиях невольный страх и напряженность. Только Эйгон выказывал равнодушие ко всему.       Эймонд покачал головой, изображая искреннее презрение к поведению брата. И вздохнул, сморщив глаз и помассировав виски. Был бы здесь Дейрон… их брат единственный из всей семьи, кто приносил счастье и любовь в дом. Казалось, что только у одного него было тёплое и любящее сердце. Ему будет очень больно, когда он узнает о смерти отца. Эймонд же презирал любые чувства, несущие в себе зависимость. Он иногда выпивал, чтобы утопить горе, трахался, чтобы скрыться от проблем, и просто наслаждался своей силой. Он был свободным и в то же время прикованным к цепям. Его роль в этой грядущей войне очень важна.       Десница продолжал:        — Мы разошлем письма в великие дома, которые могут нас поддержать: Баратеонам, Талли, Староместу, Тиреллам. Лорд Боррос гордый человек, но с ним возможно договориться, поэтому ты, Эймонд, полетишь в Штормовой Предел, — Отто повернулся к внуку с лицом по-настоящему королевской важности. Такого не хватало Визерису. — И возьмешь в жены одну из дочерей Борроса. Его армия нам будет очень нужна.        — Ты уверен, что мы нуждаемся в этом браке? — осторожно спросила Алисента. Она говорила крайне неуверенно, боясь встретить осуждение отца, и под «мы» подразумевала, конечно же, не себя с сыном, а королевство и Отто.       Матушка не умела управлять государством и в политических интригах разбиралась плохо. Но сейчас в ней говорило материнское сердце, а не разум вдовы-королевы.        — Если Баратеон приведет нам армию для защиты короны, я согласен, — лаконично ответил принц, перебив деда.       Он привык, что все самое лучшее всегда доставалось старшим детям. Младшие не ценились так богато, да и лакомились всего лишь объедками. Но Эймонд не будет подтирать брату зад и брать то, что надкусил тот. Если на него возложили задачу — он ее выполнит, и не ради Эйгона, а ради себя. Ради матери. Поэтому он приведёт Баратеонов, даже ценой собственной свободы.       Да и к тому же, это всего лишь брак. После войны он избавится от этого бремени.        — С Талли я тоже могу договориться, — продолжил Отто, будто не заметив этого короткого инцидента. Было видно, в каком азарте он пребывал, когда рассказывал план, вынашиваемый годами. — Старый лорд Гровер, конечно, будет за нас, но фактически речными землями управляет его внук Эльмо. А у Эльмо есть дочь — Илиза, девушка взрослая и одаренная. Наш Дейрон будет помолвлен с ней.        — А сам Дейрон знает? — осведомился Эймонд.        — Пока нет. Узнает, когда пошлю письмо. Его брак тоже важен для нас, иначе Талли нас не поддержат. Что же с Тиреллами… Хайгарденом заправляет Джансия Фоссовей. И принимает решения за ее сына, младенца Лионеля Тирелла. Нам нужно добиться ее верности, иначе потеряем Простор. Поэтому я предлагаю послать письмо, и если она ответит отказом, армия Староместа вместе с Дейроном на Тессарион выдвинется на осаду Хайгардена.       Совет одобрительно закивал головами. А Эйгон как сидел в неведении, так и сидит. Эймонд нахмурился, будто бы что-то упустил из виду.        — Ты не сказал про Дорн, — он вдруг вспомнил, обращаясь к Отто.       Принц слышал, как зароптал совет, и заткнул их взмахом руки. Тонкие, худые и изящные пальцы задрожали в нетерпеливой судороге. Это был его шанс показать себя настоящим мужчиной.        — А что с ним? — недоумевал десница.       Эймонд метнул быстрый взгляд на брата, который от удивления икнул, и встал с места.        — Я знаю, что Дорн не относится к нашему государству и не входит в его состав. Они ненавидят нас и наших драконов. Королева Рейнис верхом на Мераксесе погибли от стрел скорпионов — тогда Дорн показал свои клыки. Но я считаю, что пора положить конец нашей вражде. Кворен Мартелл ранее воевал с Деймоном Таргариеном, он знает, что тот из себя представляет, и что представляют все «чёрные». Но он давно хворает, и, поговаривают, скоро скончается. На его место взойдёт Алиандра Мартелл. У неё стержень отца, но иной ум. Возможно… — он опустил руку. — Я смогу изменить ее мнение.        — Дорн не вступит в войну, это я точно знаю, — неуверенно ответил десница, но было видно, что речь внука его сколько-нибудь да проняла. — Однако, Мартелл может обдумать наше предложение. Вы, принц, не отправитесь в Дорн лично. Я отправлю посланников.       Он благодарно кивнул Эймонду. Тот внутренне зарделся.        — Я создам такие условия, при которых он не сможет нам отказать, — невозмутимо улыбнулся десница и сложил руки в замок. — А также прикажу в срочном порядке разрабатывать скорпионы. Пусть все наши союзники этим займутся. Сир Тиланд, вы назначаетесь мастером над монетой.       Ланнистер тряхнул золотыми кудрями и великодушно склонил голову, принимая это щедрое предложение.        — Нам надо разделить казну. Когда Рейнира узнает, она попытается взять столицу, — деловито проговорил он. У Ланнистеров что, врожденная привычка тянуть слова?        — Займитесь, сир. И еще один вопрос, требующий внимания… Нам нужно приструнить городскую стражу. Большая ее часть верна Деймону, а не нам. Эймонд, я уверен, ты сможешь этим заняться, будучи ее командиром.       Тот криво улыбнулся, и это кривая улыбка сделала его лицо еще страшнее. Он задумчиво постучал пальцами, представляя, как собирает неугодных и предает их огню.        — Это честь для меня.        — Что касается вас, лорд Стронг, — все разом повернулись к Ларису, сидящему так тихо, будто он боялся пошевелиться. Эймонд и забыл, что мастер над шептунами присутствовал на совете. — Нам нужно наладить тайные связи и поддерживать их подлинность.        — Сделаю все, что в моих силах, — Ларис почтительно склонил голову.       Стронг всегда казался Эймонду странным и зажатым. Он говорил тихо, но четко, ходил криво, однако сохранял прямой стан. И смотрел на всех стеклянными глазами, будто изучая. Ларис был везде. Его глаза скрыты за полотнами и стенами. Одна мысль о том, что Стронг знает о всех шлюхах, которых попробовал Эймонд, заставляла его невольно напрячься.       Будто бы почувствовав на себе взгляд принца, Ларис медленно повернул голову в его сторону и улыбнулся. Эймонд моргнул. По его спине побежали мурашки.       Отто отвлек их.        — Принесите присягу новому королю и можете быть свободны.       Пока все собрались вокруг брата, Эймонд незаметно юркнул из Малого зала. Взгляд Лариса пожирал его изнутри. Он впервые ощутил себя мышью в мышеловке.        — Эймонд… — нежный голосок Хелейны заставил его вздрогнуть.       Сестра подошла к нему незаметно, почти неслышно. Ее большие глаза округлились в каком-то тревожном животном испуге. Она выглядела потерянно.        — Я не понимаю, что происходит, Эймонд. Что случилось? Я не могу найти служанок, которые помогли бы мне одеть детей.       Казалось, что она вот-вот заплачет. Эймонд взял ее за руки. Хелейна хоть и была его старше на пару лет, но выглядела как большой ребенок, нуждающийся в теплоте и заботе. Эйгон никогда не оказывал ей этого — Эймонд знал и ненавидел брата за это.        — Наш отец скончался сегодня на рассвете, Хелейна, — выдавил из себя принц. — Мы коронуем Эйгона. Ты станешь королевой, — он попытался улыбнуться, но улыбка не шла на лицо.       Хелейна тоже не была рада этой новости. Она вытащила руки из его хватки и обняла саму себя.        — Это плохо… Все превратится в пепел из-за нас… Мы сгорим, — она лепетала что-то несуразное, но Эймонд взял ее за плечи и тряхнул.        — Сестра! Ты должна быть сильной. Нам будет нужна твоя храбрость и твой дракон, иначе мы не справимся без тебя.       Последнее, что Хелейна могла сделать — это сесть на дракона. Она редко летала на Пламенной Мечте, но ее навыки всадника нужно использовать. У них и без того не хватало драконов. У «черных» было в этом преимущество.        — Да-да, я понимаю… — девушка немного расслабилась в его руках и закивала. — Спасибо, Эймонд. Пойду найду служанок.       Она сжала его запястье и ушла, оставив на его коже еле заметные следы от пальцев. Эймонд не мог справиться с тревогой внутри себя.                     С высоты смотровой башни был прекрасно виден весь город: грязные улицы, громкие торговцы, оборванцы, шарахающихся по углам, и городская стража в золотых плащах. Их доспехи сверкали при свете закатного солнца. Скучковавшись в отряды, они ходили точным маршем и контролировали жизнь в городе.       Ворота замка закрыли, заперли все выходы и входы в столицу. Пока никто не сеял паники и вел беззаботную жизнь, не ведая о том, что монарх скончался и близилась самая грозная война из всех, бывших в истории.       Эймонд наблюдал, может быть, в последний раз за беззаботными и легкими деньками. За этим лучистым солнцем, греющим кожу, за привычным запахом отбросов, за шумом доспехов и скрипом колес. Он стоял, размышляя о том, что было с утра. Принц будто бы пребывал в каком-то трансе, не до конца осознавая ношу своего бремени.       Пока стража не знала, что командиром назначили именно его. Он планировал узнать всех людей, преданных Деймону. Это было не так просто: расспросы распространяются по замку, словно рой пчел. Если бы он начал допросы сразу, стража бы уже что-то заподозрила.       Сзади раздался шорох и стук трости о каменный пол. Эймонд не стал оборачиваться, и так зная, кто это был.        — Я думаю, вам нужна моя помощь, мой принц, — вкрадчиво проговорил лорд Стронг и встал подле, облокотившись о трость.       Одноглазый сделал недоуменное выражение лица, невозмутимо смотря вперед. Все нутро напряглось от присутствия калеки.        — Да? И в чем же?       Он чувствовал на себе этот пытливый взгляд — он прожигал ему щеку. Ларис хоть и выглядел хрупко, даже миниатюрно по сравнению с натренированным принцем, но нес в себе что-то устрашающее. Стронг вежливо улыбнулся, чуть наклонившись; Эймонд почувствовал исходящий от него сладковатый запах меда.        — Найти сторонников Деймона в городской страже, естественно, — потом он опустил голову через стену, чтобы посмотреть во двор. В замок входил один из отрядов, контролирующий Блошиный конец. — Избавившись от них как можно скорее, мы сможем поставить своих людей на их места. Так ведь?       Эймонд повернул лицо целой стороной. Стронг ему не нравился, но он мог быть полезным.        — Да, вы правы.        — Идите за мной, принц.       Ларис проковылял до лестницы и спустился вниз. Там его поджидал десяток стражи. Они поклонились при виде Эймонда и встали ровным строем.        — Перед вами самые преданные люди королю Эйгону. И вам, — улыбнулся Ларис. — Они назвали мне имена всех подозрительных товарищей. Пока мы с вами говорим, они уже сидят в темницах. Что прикажите с ними сделать?       Он осмотрел стоящих рядом солдат. Они опустили взгляды в ноги, не смея поднять головы.        — Скажите, Стронг, зачем вы пытаетесь втереться ко мне в доверие? — не выдержал Эймонд.        — Я всего лишь служу короне, мой принц, — тот беззаботно пожал плечами. — Мои услуги всегда в вашем распоряжении, только скажите.       С этими словами он развернулся и скрылся из виду. Откровенность Лариса заставляла задуматься. В любом случае, он и правда слыл верным слугой, а его навыки поражали даже самого заядлого политического интригана.        — Мы ждём ваших приказов, ваша милость! — отчеканили солдаты.       Какая казнь будет самой запоминающейся и достойной для таких крыс? Конечно же сожжение.        — Закуйте в цепи предателей и отправьте на обозах до Драконьего Логова, — приказ с удовольствием лился из его уст, но был встречен без энтузиазма.       Стражники начали переглядываться. Они поняли, что он хотел сделать.                      — Матушка? Не ждал тебя.       Эймонд отвернулся от зеркала, завязав повязку на глазу, чтобы встретить мать. Стояла ночь. В это время ей бы спать, а не разгуливать по замку.       Алисента выглядела неважно, хоть и скрывала это. Она спешно затворила дверь и подошла к сыну, взяв его за руки. Нежная материнская кожа резалась о его грубые ладони. Теплота ее натянутой улыбки заставила его улыбнуться тоже, хоть в горле стоял тяжелый ком и запах гари, оставшийся после Драконьего Логова.        — Ты уже улетаешь? Так скоро? — она посмотрела на его чистый дублет для езды и дорожные сапоги. — Ты не останешься на коронацию?       Он нахмурился. Ему с трудом удалось сдержать недовольное фырчанье.        — Нет, не останусь.       Он вернулся к сборам, чтобы не видеть ее расстроенное лицо. Иногда мать была такой наивной…        — Эйгон не достоин быть королем, — запальчиво сказал он, засунув кинжал в ножны. — Почему он? У него нет силы управлять королевством. Он такой же как отец — беспомощный.        — Эймонд…        — Да, я знаю, что он старший сын. Знаю! И я буду ему верен — он мой брат. Но… — он горько усмехнулся; лицо омрачилось в грустной насмешке. Свечи играли с его губами, сглаживая острые черты лица. — Порой я так жалею, что он моя родня.       Алисента впервые за день показала свои слезы. Она притянула сына к материнской груди, как когда-то в детстве. Озлобленный принц превратился в маленького мальчика.        — Сынок, мы затеяли войну. Обратного пути нет. Мы будем идти до конца, — она взяла его лицо в свои руки, попытавшись улыбнуться. — Мы с твоим отцом не любили друг-друга, но уважали. Семеро да упокоят его душу. Твоему брату тоже сложно. Никому не по плечам нести бремя власти, даже королям. А нам, их подданным, тем более. Но мы будем ему опорой, слышишь? Мы будем его поддерживать и освещать путь, как Матерь освещает наши судьбы.       Она аккуратно стянула с него повязку. Эймонд хотел надеть ее, чтобы мать не видела уродливого шрама, но та нежно погладила покалеченный глаз и поцеловала в сапфир.        — Не прячь свое увечье под тканью. Ты и без нее мой сын. Самый идеальный сын, какого я могла пожелать у богов.       Мать вложила повязку ему в ладонь и покинула покои так же внезапно, как и пришла. Эймонду стало чуть легче. По крайней мере, в нем укрепилась уверенность быстрее лететь в Штормовой Предел. У него самый большой дракон в мире. Это послужит им козырем, пока Рейнира не начала действовать.       Он сжал повязку, неуверенно посмотрев в зеркало. Устрашающий сапфир делал лицо более уродливым. Оставшийся от кинжала шрам извивался кривой линией — казалось, что он до сих пор кровоточил, как в тот день.       Перед ним стоял брат короля и всадник Вхагар. Одноглазый принц, самый свирепый из детей Визериса. Никакие повязки не скроют в нем натуру монстра.       Взяв меч, он покинул комнату. Осталась только ткань, тлеющая в огне.                     Принц покинул замок только поздно ночью.       Эймонд пришёл в Драконье Логово. Кругом стояла мрачная тишина, а над куполом будто бы нависла тяжелая и мрачная угроза. Его шаги отдавались эхом в этом тихом, нетронутом месте. Лишь лик луны бросал тусклый отсвет на землю. Откуда-то сбоку послышалось бренчание цепей и тихое рычание. Эймонд не повёл и ухом, хоть и, на первый взгляд, Логово казалось самым опасным местом для ночных прогулок даже для Таргариенов.       Он остановился прямо под высоким куполом, где на него падал свет. Луна ласкала его волосы нежным сиянием, а сапфир в глазу походил, скорее, на сияющий голубым блеском кристалл. Эймонд вскинул голову. Прямо над ним исторглось гортанное ворчание. Дракон медленно подкрадывался к нему. Аккуратные и неторопливые движения говорили о том, что он только что проснулся, и проснулся с его приходом.       Миг — и из тени, загородив купол и льющийся лунный свет, медленно опустилась огромная голова. Во мраке она выглядела почти черной, как легендарный Балерион Чёрный Ужас. Лишь светящиеся глаза, словно два изумруда, угрожающе уставились на него. Пасть с сотней острых клыков приоткрылась, и оттуда блеснул яркий столп огня, ещё не исторгшийся из горла.       Эймонд уверенно расправил плечи, вскинув руку. Дракон медленно опустил голову и закрыл пасть, уже более смиренно позволив Эймонду до неё дотронуться. Рука почувствовала соприкосновение с грубой и толстой чешуей, режущей кожу. Он подошел ближе, взяв обеими руками за морду зверя. Как жаль, что он такой мелочный по сравнению с ее размерами. Иногда ему казалось, что она сожрет его, несмотря на их крепкую связь.        — Вхагар, — более нежно проговорил он, прислонившись лбом к ее морде. Та прикрыла глаза. Из ее пасти шёл спертый запах жареного мяса, которого сегодня было много. — У нас есть задание.       Она все поняла по его повелительному тону. Дракон вскинул свою тяжелую голову на длинной шее и, встряхнувшись, сбросил остатки сна. Вхагар опустила одно крыло, помогая Эймонду взобраться в седло и взять поводья в руки. Как давно он не летал…        — Мы летим в Штормовой Предел.       Его тело налилось предстоящим азартом. Верхом на драконе Эймонд чувствовал себя на своём месте, где небо — его натура, свобода — его крылья, а дракон — его второе «я». Он похлопал Вхагар по шее и натянул поводья на себя. Дракон грозно вскрикнул, оживляя все Логово. Послышались бренчания цепей остальных драконов, показавших свои морды. Вот Солнечный Огонь, качающий головой с длинными рожками, а там, далеко — Пламенная Мечта. Пока на них остаётся Королевская Гавань.       Вхагар тяжело разбежалась — для такого старого и мощного дракона нужно много места — и вылетела через ворота. Как только они оторвались от земли, сердце Эймонда сделало кульбит. Ночной ветер растрепал его волосы, но проникся глубоко в кожу. Вхагар мощными рывками взлетела высоко вверх, и под покровом ночи они покинули Королевскую Гавань.