Горящий род

      Вхагар приземлилась за стенами Штормового Предела без происшествий. Могучая крепость расположилась на крутом утесе, промываемым морем. Черные воды бросали на камни большие волны, поглощая песок. Только замок, безмятежно стоявший, будто не было никакой назревающей бури, приветствовал прилетевшего принца. Могучие ворота с расписными оленями были открыты: его давно ждали.       От тяжести грузного тела сотряслась земля. Вхагар вытянула тяжелую голову в небо и вторила грозным рычанием раскатам грома.       Эймонд вылез из седла и спустился вниз. На стенах замка уже стояли люди, боязно озираясь в сторону дракона. Принца встретил небольшой эскорт и проводил до главного чертога.       Ранее он никогда здесь не бывал. Штормовой Предел не вселял в него красочность или роскошь, но так или иначе этот замок был практически неприступным и стоил того, чтобы договориться о сотрудничестве с лордом Баратеоном.       Когда принц вошёл в зал, первым, что он увидел, был лорд Боррос, восседающий на троне. Как ему рассказывали, это был человек гордого и себялюбивого нрава. Грамоте не выучен, наследника не имел, зато правил обширными землями и одной из могущественных армий в Вестеросе. Подле трона стояла его жена, Эленда Карон, женщина раздобревшая и румяная. Эймонд перевёл взгляд на подножие трона: там вытянулись в струнку четыре девушки, и все похожие друг на друга с несколькими отличительными чертами. А рядом с ними расположились мейстер замка и септон, готовый обвенчать молодых.       Эймонд оценил готовность Баратеона поскорее соединиться с братом короля и оттого усмехнулся. Это не ускользнуло от внимательного взгляда Борроса, словно коршуном вцепившегося в подлокотники трона. Он лениво встал с места и поприветствовал его:        — Ваше Высочество! — воскликнул хозяин замка. — Рад приветствовать в Штормовом Пределе. Желаете ли вы еду, напитки, ванну? Всё, что вы пожелаете, в вашем распоряжении.       Принц остановился напротив трона, медленно оценивая красоты главного чертога. Здесь было мрачно, и только свет факелов освещал громоздкую комнату с высоким куполом. Сапфир сверкал от каждой вспышки молний. Пошел дождь.       Походу, речь Борроса не сильно его восхитила. Леди Эленда что-то шепнула ему на ухо, он спохватился и продолжил:        — И правда, что же это я, позвольте мне принести свои глубокие соболезнования по случаю смерти вашего отца. Он был очень добрым монархом, нам всем будет его не хватать.       Одноглазый впервые взглянул в лицо Борросу. Он первый, кто высказал искреннее сожаление. В замке по этому случаю было некогда думать: все суетились и собирали силы вокруг Эйгона. Будто смерть короля никого не затронула. Даже ему, Эймонду, сама кончина казалась обыденной, будто так и должно было быть. Не было ни боли, ни жалости. Особенно после того, как собственный отец не защитил его перед врагами, выставив и его, и мать на посмешище в глазах Стронгов.       Немое спокойствие и минутное молчание Эймонда заставило Борроса обратно сесть.       Наконец, принц равнодушно ответил:        — Да, благодарю, милорд. Мой брат будет не менее добр и великодушен в роли короля, как и наш отец, — но в мыслях тот думал совсем иначе. Вестеросом, конечно же, будет заправлять их дед. — Однако я приехал сюда не чтобы принимать ванну и пировать. Давайте закончим все быстро.        — Надеюсь, что недостаток доброты компенсирует мудрость вашего брата, — поспешил парировать Боррос.       Эймонд обвёл взглядом домочадцев замка, выстроившихся в зале, чтобы поглазеть на церемонию бракосочетания и на королевского брата. И, не скрывая любопытства, подошел к трону, чтобы оценить девушек, которых ему предлагают. Все высокие, черноволосые и белокожие, будто вовсе бледные. Платья, в которые они были одеты, были либо серыми, либо желтыми. И все смотрели на него голодными глазами. Он с трудом сдержал себя, чтобы не сморщиться. Прекрасная и изящная Велла из борделя, на первый взгляд, во многом превосходила всех четырех дочек.        — Познакомите нас? — он повернулся к лорду Борросу. — Буду иметь честь выбирать будущую жену среди ваших дочерей. Очень жаль, что не могу взять их всех.       Равнодушие в словах одноглазого принца улавливалось без всяких споров. Девушки стояли, переминаясь с ноги на ногу, ожидая команд отца.       Баратеон хлопнул в ладоши, снова встав с трона. Не сиделось ему на месте.        — Моя старшая дочь Кассандра, — провозгласил лорд. Та сделала реверанс. — Девушка созревшая и верная. Моя вторая дочь, Марис, — она повторила движения старшей сестры синхронно словам отца. — Девушка созревшая, начитанная и образованная, моя гордость! — громко заявил он. — Моя третья дочь, Флорис — девочка красивая, глаза радуются только от её лицезрения. И моя младшая — Эллин, девица с великим будущим. Любая из них готова сегодня же стать вашей женой.       Всех их Эймонд рассматривал, словно змей искуситель. Не имевший недостатка в женщинах и опыте, принц невооруженным глазом увидел особенные черты каждой.       Например, старшая, Кассандра, смотрела на него вызывающе, чем все остальные: брак с калекой совсем не претил ей, напротив, Эймонд заметил, как она вся вытянулась при его виде, чтобы показать свою изящную осанку и большие белые руки. Бёдра у нее были что надо, но курносый нос ему не нравился. Своими формами она походила на точную копию своей матери.       Вторая, Марис, выглядела не так вызывающе и даже скромнее, чем все остальные, но лицо у неё было умным и хитрым. Эймонд не мог не заметить ее лёгкую очаровательную улыбочку и гордую посадку головы. На ее шее он заметил крупные драгоценные камни. Похоже, девушка любила украшения. В остальном она была меньше, чем все другие сестры, и изящней, судя по реверансу, который она отвесила. Все в ее стане говорило о молодости тела и легкости движений.        — У вас чудесный сапфир, — тихо сказала она, когда принц прошёл мимо. — Вы каждый день меняете камень в глазу?       Он моргнул, не понимая, шутила ли она или говорила с чистым любопытством. Но, заметив коварную ухмылку, понял, что она имела ввиду.        — По настроению, — он шепнул ей в тон. — Если предоставится случай, то вы сможете увидеть всю мою коллекцию.       Когда он отошёл, то краем уха услышал гневный шёпот Кассандры, возмущённой столь дерзким поведением сестры.       Следующая, Флорис, показалась ему слишком тучной и легкомысленной. Она склонила точеную головку, но смотрела в пол — стеснялась. Самая последняя, Эллин, была для него слишком мала, пусть и красива, и выглядела миниатюрной куколкой.        — Что ж, — он хлопнул в ладоши, обращаясь к лорду Борросу. — Ваши дочери неимоверно прекрасны, но мне стоит сделать очень сложный выбор.       Одноглазый принял задумчивый вид, выставив палец; тот медленно двинулся в сторону Кассандры. Однако не успела девушка обрадоваться, как Эймонд указал на стоящую рядом сестру — Марис. Сделав грациозный жест, он пригласил ее вперёд и взял за мягкую ладонь.        — Если леди Марис сочтёт меня благовидным мужем, то я готов предложить ей стать моей женой.       Преисполнившись улыбкой, лорд Боррос взял в свои широкие руки ладони молодых. Эймонд хотел отпрянуть, но воздержался, пытливо наблюдая за его лицом.        — «Наверное, он больше светился от счастья только из-за того, что смог породниться с королем, а не из-за дочери», — не без усмешки размышлял он.        — Искренне счастлив за вас, мои дорогие! — Баратеон тряс им руки, готовый оторвать их с корнем. — Благословляю вас, дети мои, будьте счастливы в браке и любите друг друга.       Потом, наконец, отпустил их и повернулся к собравшейся челяди, громко воскликнув:        — Свадьбе быть!       Послышались восторженные крики — от всех, кроме трех девушек, оставшихся стоять у подножия трона. Эймонд бросил им небрежный поклон, на что Кассандра демонстративно отвернулась и вышла из зала. А за ней отправились и младшие сестры, смущенно поглядывая на Марис.       Леди Эленда не выказывала того же восторга, что ее муж: по ее скованности и молчаливости Эймонд смог понять, что не впечатлил ее, скорее, даже внушил ей какой-то неимоверный страх и отвращение к его увечью. Она хотела было подойти, чтобы облобызать зятя, но не осмелилась, поэтому просто пожала ему руку, цокнула языком на супруга и ушла вслед за дочками.       Марис проводила их тоскливым взглядом. Эймонд наблюдал за выражением бровей, делающие ее личико то хмурым, то равнодушным. Тонкий ровный нос, покрытый веснушками, чуть сморщился, а губы сжались.       Заметив, что он на нее смотрит, Марис вздернула подбородок: чтобы видеть его, ей требовалось высоко запрокидывать голову.        — Почему вы не выбрали Кассандру? — шепнула она, пока септон готовился к церемонии. Все сновали по залу, подняв громкий галдеж, и оставили их наедине.        — Мне не нравится, когда женщина смотрит на меня, будто хочет сожрать и не подавиться. Да и к тому же — она сильно напоминает твою мать. А ей королевский брат явно не понравился.       Девушка замялась от такой откровенности, но не могла сдержаться от ответа:        — Мать не желает оказаться в плохом положении в случае, если войну выиграет не ваш брат, при всем моем к нему уважении, — заметив, что он не спешит отвечать, она несколько смутилась и быстро добавила: — Мой принц.        — Она зря волнуется. По крайней мере, первую битву я уже выиграл. Мало кто переживает встречу с будущими родителями своей супруги, — он подал ей руку, чтобы повести к септону. — И еще тысячу раз меня поблагодарит, когда «черные» полностью сгинут.       Септон обвенчал их по старой традиции. Эймонд бы никогда не подумал, что сомкнет себя узами брака столь рано. Но так было нужно. И раз это была его миссия, он должен был ее исполнить. Тем более, когда женушка оказалась такой хорошенькой. Не красавицей, но, впрочем, под стать ему. А целоваться ее еще научит — у них вся ночь впереди.       Жаль только, что матушка с сестрой не смогли присутствовать на его свадьбе. Бракосочетание Эйгона и Хелейны видела вся столица, а он, второй сын, женится в далеком замке с чужими людьми. Конечно, теперь и Баратеоны его семья, но мать не заменит ему никто. Наверное, сейчас бы она спрятала лицо руками и пускала слезы счастья. Наверное, если бы не сложные обстоятельства, он был бы и сам счастлив сделанному выбору.       Пока септон говорил длинную речь, запинаясь и щуря глаза от ярких вспышек молний, Эймонд украдкой поглядывал на Марис. Ее приодели в симпатичное платьице с пышными оборками по подолу. В ней не было ни страха, ни сомнений — ей будто было все равно, что первая и, вероятно, единственная свадьба проходит в таком спешном ритме.       После церемонии им предоставили огромный стол со съестным ужином. Эймонд отделался парой бокалов вина и жареной курицей на вертеле в медовом соусе. Когда все опьянели, а музыка начала играть еще громче, Эймонд изъявил желание отправиться в супружеские покои. Все свободные девицы, кроме леди Кассандры, которая пришла на пир чтобы злостно молчать в отдалении, принялись раздевать принца, попутно провожая до опочивальни. Марис не смели трогать — никто не хотел гневать бурный нрав злого принца, пусть и наперекор старым традициям.       Покои оказались просторными и светлыми. В огромных окнах сверкали молнии, стучал дождь. Кровать с широким балдахином была заправлена и уже ждала молодоженов. Маленькие лампадки освещали столик с вином и фруктами.       Служанки, исподлобья поглядывая на раздетого принца, оставили их одних. Марис, спрятав руки за спину, так и стояла в своем наряде. То ли смущение, то ли опьянение сковывало ее движения. Она пыталась развязать завязки платья, но все безуспешно.        — Ты же знаешь как все проходит, правда? — принц быстрыми движениями развязал корсет и припустил платье. Ласковый свет гладил ее белоснежную кожу, которая в теплом медовом блеске казалась настоящим золотом.        — Да… — ее голос задрожал.       Он наблюдал, как Марис переступает через ворох одежды, чтобы предстать перед ним нагой. Без всех этих массивных украшений, больших платьев и туфель она выглядела еще меньше. Его ладони впору ложились на эти тонкие изгибы тела, на изящную талию, покатые плечи. Вот она — родословная красота.       Марис не смутилась, даже, наоборот, прильнула ближе, когда Эймонд взял ее за руки.        — Вблизи твой шрам выглядит еще страшнее, — вдруг шепнула она.       Он не мог понять сразу: насмехалась она или смеялась, пока девушка не ухватилась за его подбородок тонкими пальцами и не впилась в него губами. Ее движения были неумелыми, но оттого искренними — она хотела его.       Принцу не надо говорить дважды. Он взял ее за бедра. Марис от неожиданности охнула и впилась ногтями ему в спину, словно напуганная кошка. Уложив ее в постель, он принялся горячими не то поцелуями, не то укусами покрывать ее шею, чуть пухлый живот и мягкие ножки. Марис была очень податливой и пьяно хихикала, когда Эймонд задевал ее груди.        — А правда, что твой дракон самый большой из всех остальных? — между поцелуями спросила Марис, вся красная и разгоряченная.       Эймонд раздвинул ей ноги.        — Сейчас увидишь.                     Легкий деревянный меч ловко ложился на руку. Расписной щит был прикован ко второй руке. Эймонд покрутил ими, чтобы оценить надежность, и пригнулся: неожиданно на него напал противник по тренировке, стукнув мечом по щиту. Тот затрещал, но выдержал удар. Он выглянул из-под него.        — Тебя не учили, что нападать без предупреждения нельзя?       Впереди него стоял юный Корвен Баратеон, племянник лорда Борроса. Широкоплечий и высокий юноша пятнадцати лет почти перерос самого Эймонда и грозился вырасти настоящим верзилой. Его белозубые зубы сверкали в широкой улыбке. Он покрутил массивный меч и встал в боевую стойку.        — А кто на войне будет ждать предупреждения, ваше высочество? — задорно ответил малец.        — Тоже верно. Но мы сейчас тренируемся, а не воюем, — не разделяя его энтузиазма, фыркнул тот. — Моему брату было бы прискорбно услышать, что его дражайший родственник умер от руки мальчишки.       Эймонд обошел тренировочное поле кругом и остановился напротив Корвена, принимая его вызов. Они с самого утра находились на площадке, и если малец до сих пор не выдохся, то Эймонд уже уставал. Он ждал письма от Отто, чтобы дальше отправиться в путь, поэтому все свободное время проводил здесь, с мечом и щитом в руке.       Корвен крутанул деревянное оружие и бросился на него. Топот длинных ног слышался даже по ту сторону тренировочного поля. Эймонд выжидающе стоял, пока парень не оказался на расстоянии вытянутой руки. Он замахнулся: и это было его грубой ошибкой. Эймонду хватило времени увернуться и стукнуть мечом по боку. Корвен развернулся и начал осыпать противника ударами, попадающими на щит. Он растрескался и поломался на щепки. Эймонду пришлось отбросить разломанные куски.       Баратеон самодовольно ухмыльнулся. Но принц так просто сдаваться не хотел. Он начал наступление, ударяя по незащищенным местам, будто танцуя. Бой и правда выглядел как настоящий динамичный танец, где каждый знал свои движения и кружился по полю, то подпрыгивая, то меняя тактику. Благодаря жилистому телосложению Эймонд имел преимущество в скорости: пока Корвен поворачивался и замахивался, ему удавалось десять раз перебежать или проскользнуть мимо его ударов, направляя меч туда, куда рука противника не могла дотянуться.       Поняв, что малец слегка выдохся, он нанес резкий пинок по ноге, заставив того пошатнуться, но не упасть. Следом за пинком Эймонд начал наступать. В каждый удар он вкладывал всю свою накопившуюся силу. Почему-то он представил перед собой Люцериса — это получилось невольно, неосознанно. Его противное патлатое лицо, мальчишеский голос — все в нем заставляло Эймонда пылать лютой злобой.       Разгоревшись так сильно, он и забыл, что перед ним находился не Стронг, а Баратеон. Удары из тренировочных превратились в настоящие опасные броски. Вскоре Корвен не выдержал и осел на колено. Эймонд в последний момент остановил меч у шеи парня. Взгляд прояснился. Лицо Корвена испуганно сморщилось, в глазах застыл страх.       Принц судорожно дышал, разинув рот. Грудь глубоко и быстро вздымалась. Он оглядел площадку: удивленные зеваки наблюдали за их поединком и, испуганно отвернувшись, принялись за свои дела.       Эймонд выкинул меч и помог ему подняться.        — Заигрался, — буркнул он, тем самым как бы извиняясь. — Вот тебе и тренировка в полную силу. Я пойму, если отбил у тебя все желание становиться рыцарем, — добавил он с усмешкой, чтобы разрядить напряженную обстановку.        — Совсем нет! Это было… было… — несмотря на поражение, парень говорил с искренним энтузиазмом и никак не мог подобрать слова.       Эймонд посмеялся, вытерев пот со лба. Хотелось принять ванну.        — Я понял, можешь не продолжать. Тренируйся дальше, может, твоя мечта все же сбудется.        — Я буду! Хочу стать таким же известным рыцарем, как Кристон Коль. Жаль, что не он меня тренирует… я бы сейчас был таким же, как вы.       Вовлеченность парня поражала и одновременно радовала. Когда-то он был таким же — яростным мечтателем стать лучше. Сильнее. Могущественнее. Доказать всем, что он достоин большего. Это заставляло его тренироваться день и ночь, не покладая рук, чтобы компенсировать свое увечье силой и ловкостью.        — Это, — он постучал по стеклянному сапфиру. — Заставило меня взяться за меч, а не Кристон Коль. Только слабость сделала меня сильным. Заслуга сира Кристона здесь тоже есть, но всего добился я сам. И ты должен добиваться всего сам.       Корвен хмыкнул, снимая с себя грузные латы, делавшие его еще больше в плечах.        — Может мне тоже выколоть себе глаз?       Эймонд незаметно вздрогнул. Вспомнил свою белую горячку пару минут назад. И человека, которого он представлял и хотел убить. Больше всего на свете.        — Можешь попробовать, — без шуток произнёс он. — В этом мало приятного.       Они распрощались: Эймонд направился в свои покои, а юный Баратеон остался заниматься.       Уже в опочивальне Эймонд застал служанку с кувшином воды. Он снял с себя потную рубаху и швырнул ей:        — Набери ванну.       Девушка испуганно сжалась, боясь выпускать из рук дрожащий кувшин.        — Ванна уже набрана, ваше высочество… Леди Марис вас ждёт.       Она шмыгнула перед его носом за дверь и оставила его одного. Эймонд усмехнулся. Теперь он действительно услышал плеск воды в соседней комнате. Подойдя ближе к двери, он заметил широкую бадью, наполненную горячей водой: от нее исходил белый невесомый пар, заставлявший потеть окна. Марис завязала темные волосы в пучок на макушке и наслаждалась ванной, расставив руки.        — И долго ты тут сидишь? — спросил он, глядя на нее сзади.       Она деловито повела плечом и обернулась. Лицо раскраснелось так сильно, что стало походить на милое младенческое личико с блестящими щечками и сложенными губками. Бледнота пропала; розовый румянец лег на щеки и нос.        — Недолго, — даже голос стал вдвое нежнее. — Ты вовремя.       С их свадьбы прошло пару дней. Эймонду не был интересен брак, но Марис, ныне его жена, вызывала в нем только искреннее любопытство. Она как нераскрытая книга — хотелось читать каждое слово, чтобы впитать ее в себя полностью. Пока он знал лишь одно — она была безумно хороша в постели, учитывая ее неопытность. В остальном она ему не мешала и позволяла делать все, что он хотел. Утро у них начиналось с завтрака, полдень он проводил в тренировках, днем возвращался в покои, а вечером они были вдвоем.       Борроса он почти не видел, но они обговаривали планы насчет армии и послов, которых Отто планирует отправить через Штормовые земли до Дорна, чтобы начать переговоры с Квореном Мартеллом. Боррос, конечно, возмущался этому решению, потому что Баратеоны издревле не уживались с Мартеллами, но Эймонд заверил, что послы едут с мирными целями, ведь короне нужна поддержка юга для Эйгона.       Он снял с себя последние грязные тряпки и окунулся в бадью. Горячая вода приятно впиталась в его кожу. Здесь было достаточно места для них двоих, но Марис предпочла подвинуться ближе и лечь ему на грудь. Она была маленькой и отлично помещалась в его объятьях. Одно только ее прикосновение заставило его полностью расслабиться и забыть происшествие на тренировке.        — Тебе не кажется… — она принялась задумчиво водить руками по его пальцам, с жадностью охватившим ее груди. — У тебя нет такого чувства, будто мы знаем друг-друга много лет?        — Объясни.        — Мне про тебя рассказывали. Ты слыл очень злым и мстительным принцем. Особенно страшные байки сочиняли про твой сапфир. Когда нас с сестрами оповестили о том, что ты прилетишь за браком, я испугалась тому, что ты можешь выбрать меня. У меня не было в этом уверенности, но все же я крепко держалась за эту мысль. Однако когда ты вошел в зал, почему-то я перестала испытывать страх. А вот мой папа… он явно напугался больше меня. Ты стоял и молчал, будто ты хозяин этого замка, а не он, — она рассмеялась громко и звонко, наполнив комнату по-настоящему домашним уютом. — Потом начал рассматривать моих сестер. Кассандра сразу сказала, что должна стать твоей женой. Она с детства мечтала о достойном и богатом муже. Смотря на нее, на ее горящие глаза, я почему-то испытала ревность.       Она говорила красноречиво и без запинки, каждое слово дополняя своим мнением. Ее речь была наполнена чем-то таким, что ее хотелось слушать часами. В ней был какой-то необъяснимый запал. Как у певчих птиц. Они тоже поют без причины, изливаясь в тонких сладких нотах. Им нравится петь, а Марис нравится говорить. Самое удивительное, что ее говор не надоедал ему.       Эймонд слушал ее вполуха, все внимание обратив на изящную линию губ. Он заметил, что ее верхняя губка была чуть больше, и когда рот раскрывался, она приподнималась вместе с уголками рта в какой-то натурально-насмешливой ухмылке.        — Когда я говорила про сапфир, то мне хотелось показать ей, что я тоже могу с ней посоперничать. Я не обладаю той красотой, какая есть у других — и я это знаю. Матушка с детства вдалбливала мне в голову о том, что нужно искать хорошие партии пока я молода. А идея выйти замуж за обыкновенного лорда мне претила. Морригены? Стедмоны? Баклеры? Таргариен. Марис Таргариен. Звучит статно, правда?       Она закинула голову назад, чтобы посмотреть на него. Эймонд не смог сдержать смешка:        — Хитрая прехитрая Марис. Я буду иметь ввиду твои способности.       Она хотела улыбнуться, но в последний момент спрятала от него лукавую улыбочку за копной его белых волос. Потом устроилась напротив него, добавив в бадью горячей воды из чугунного котелка, стоящего рядом.        — Но ты так и не объяснила, почему тебе кажется, будто мы давно знакомы, — напомнил он.        — Мне на удивление спокойно с тобой. Оказывается, ты совсем не такой уж и злобный, каким я тебя представляла. Потому что я могу сделать вот так, — она игриво погладила ножкой его плечо, постепенно спускаясь вниз и вниз… Эймонд почувствовал приятный прилив возбуждения, прокатившийся по телу. — И вот так, — Марис прильнула ближе, оказавшись с ним лицом к лицу. — И ты не сразу отвернешься. Ну, приятно?       И правда… было в ней что-то успокаивающее его нрав и одновременно возбуждающее все пороки, залегшие на дно.        — Очень, — шепот исторгся будто бы не из его горла, а из самых дальних мест тела.       Он понял, что больше не может сдерживаться. Изящный изгиб талии так и манил притянуть девушку к себе. Но Марис его опередила: заткнула ему рот горячим поцелуем. Ее дыхание приятно щекотало губы. Она игралась с ними, как хотела — он позволял. Все мышцы тела напряглись под бурным натиском страсти. Но вот Марис оторвалась от него и вылезла из воды, накинув на себя легкую тунику.        — Ты такой смешной, когда сидишь голый и совсем беззащитный. И одновременно очень горячий, — Марис присела на краешек бадьи и принялась неторопливо протирать горячим полотенцем шею и плечи. Потом намочила ему волосы и стала смывать с них грязь. Заботливо, осторожно, боясь сделать больно. Все ее движения были легки и точны. — А еще ты часто молчишь. Это из-за отца?        — Вот уж не думал, что ты про него спросишь, — положив голову на край, он начал наблюдать за ее ровными действиями. Вот ручка плавно поднялась к макушке, ополоснула волосы мыльной водой и снова опустилась. Это завораживало. — Возможно и из-за него.        — Тебе было больно его терять?        — Нет.       Ответ вырвался сам собой, заставив Марис остановиться и присесть на пол подле него. Испытующий карий взгляд терзал его нутро.        — Почему?        — Потому что он не был мне отцом. Только по крови. Моим воспитанием занимался либо я сам, либо матушка.       Эймонд вылез из остывшей воды, заканчивая разговор. Марис подала ему чистую одежду и приказала служанкам все убрать. Комната снова опустела, они снова остались одни. Марис не стала ему докучать и, спрятавшись в пуховые подушки, принялась читать. Эймонд с любопытством посмотрел на обложку.        — Что у тебя за книга?        — Ничего такого. Взяла из библиотеки мейстера…       Эймонд отобрал книжку и рассмотрел сочные, но пожелтевшие со временем иллюстрации. Он захохотал:        — Вот уж не думал, что ты увлекаешься таким чтивом!       Марис хотела было забрать обратно свой томик, но он слез с кровати и начал ходить по комнате, цитируя текст:        — «И вот одна прекрасная лиссенийка, устроившись в один из дорогих публичных домов в прекрасном городе Пентос, оделась в дорогой шелк и золотые драгоценности. Ее удивительно-редкая внешность позволяла находить клиентов с разных концов света…» — он перелистнул страницу. — Не пойму, это она на коленях стоит или в ванне лежит?       Он покрутил книгу, чтобы понять замазанный чернилами рисунок, но Марис отобрала у него книжку и засунула под подушку.        — Объяснений не жди. Все равно не скажу.        — Мне не надо ничего говорить, — он схватил ее и усадил к себе на колени. — Ты лучше покажи.                     На следующее утро в Штормовой Предел прибыл корабль из столицы. Эймонда оповестили, когда он в очередной раз тренировал Корвена. Не успел он отбросить меч, как в замок вошел Кристон Коль в сопровождении пару рыцарей и… детей Эйгона. Малыши Джейхейрис и Джейхейра шли под ручку, а за ними летели маленькие Шрикос и Моргул — дракончики детей.       Дети, увидев дядю, бросились к нему через весь двор. Конечно он любил этих непосед, несмотря на их болезненный вид и громкое поведение. Они оставались и остаются его родной кровью, детьми брата и сестры. Только что они делали здесь?        — Дядя Эй-монд! Эй-монд! — пищал Джейхейрис, вприпрыжку кинувшись ему на шею.       А следом за ним семенила Джейхейра. Казалось, витавшая угроза над головами жителей замка нисколько их не затронула. Зато Эймонд прекрасно ощущал напряженность во взгляде Коля.       Он взял их на руки.        — И что вы здесь делаете? — стараясь говорить как можно спокойнее, спросил он.        — Мама сказала нам, что мы должны отправиться в недолгое путешествие, — серьезно объявил Джейхейрис. Пухлые щеки вкупе с вышитым для него большеватым дублетом выглядели еще больше. Круглое лицо искренне радовалось встрече с дядей.        — А сама ваша мама где? И отец?        — Мама с папой остались дома, — ответила маленькая Джейхейра, хилая малютка с болезненным видом и вечно хлюпающим носом. — Вместе с Мейлором. Братик заболел.       Кристон встретился с лордом Борросом и быстро объяснил ситуацию. Тот невольно расцвел при виде маленьких наследников и пригласил их пройти в замок. Марис уже встречала непосед, чтобы занять их делами. Перед тем уйти, она кинула на Эймонда беспокойный взгляд и оставила его разбираться с делами.        — У тебя милая… жена, да? — спросил Кристон, глядя вслед ушедшей Марис.       Эймонд загородил ему обзор и нахмурился.        — А теперь объясняй, что случилось и почему я не в курсе дел.        — Отто распорядился отправить наследников сюда в случае, если «черные» попытаются пойти на штурм столицы. Здесь они будут в безопасности. Рейнира не сунется в дом, в котором ей не рады.       Кристон, казалось, слегка осунулся после последний событий, но держался, как всегда, решительно и четко.        — Коронация Эйгона состоялась вчера. Пока эта весть не дошла до Драконьего Камня. Либо дошла, но мы об этом пока не знаем. Как и то, что предпримут «черные».       Это ударило Эймонда поддых. Он знал, что на брата рано или поздно возложат корону, но почему-то это заставило его неприятно поморщиться и фыркнуть. От Кристона не ускользнула его реакция. Рыцарь положил руку ему на плечо и серьезным тоном заявил:        — Так нужно, Эймонд. Смирись.        — Знаю, — он грубо сбросил ее с плеча. Не ему говорить о несправедливости жизни. — Что еще?        — Отто отправил письмо леди Джансии, регенту Простора, с целью найти в ее лице поддержку. Она ответила отказом. Войско из Староместа начинает собираться и наступать на Хайгарден вместе с Дейроном на Тессарион. Ему будет нужна твоя помощь. Два дракона укротят нрав строптивой леди Простора и склонят на нашу сторону, по меньшей мере, некоторые дома. Я же отправлюсь обратно в столицу и начну готовить армию королевских земель.       Эймонд кивнул. Дейрон славный малый и очень храбрый, но оставлять его одного с сильным противником ни в коем случае нельзя.        — Сегодня же вылечу.        — Я тоже не буду медлить. Пополню запасы на корабль и отправлюсь обратно, — Кристон, перед тем как уйти, по-отечески сжал плечо принца и медленно проговорил. — Я знаю твой нрав, Эймонд. Не делай глупостей.        — Если ты имеешь ввиду кровопролитие…        — Именно это.        — …то обещать ничего не могу.       Рыцарь ничего не ответил — ему нечего было отвечать. Война есть война. Им придется платить за победу кровью.       Юные наследники были встречены в замке с явной заботой и интересом. Их драконов заперли в конюшне, а сами дети играли в отведенной им детской. Отто правильно сделал, что послал их сюда. Эймонду не нравилась ситуация, в которой они оказались.       Марис встретила его на веранде вечером после ужина — с тревогой на сердце и печалью на лице.       Вдали от высоких стен замка показалась голова Вхагар. Дракон стряхивал пыль и грязь, готовясь к полету. Марис встала подле его плеча.        — Ты уже улетаешь?        — Да. Я должен лететь в Простор, — Эймонд надел пояс с ножнами. — И не знаю, когда вернусь обратно. Драконы Рейниры могут застать нас врасплох в любой момент.       Эти слова больно ее кольнули — было видно, как Марис вся напряглась. Но так или иначе она не заплакала как юная девица, провожающая любовника на войну. Она только улыбнулась своей обычной хитрой ухмылочкой:        — А ты не мог бы покатать меня на Вхагар?        — «Вот лисица!»       Эймонд изобразил ее привычную деловитую манеру, сложив руки на груди и вскинув подбородок:        — Даже не знаю.        — Пожалуйста! Ну разочек. Я же не знаю, когда ты прилетишь в следующий раз. Может, я больше тебя не увижу, — Марис с шутовской мольбой в голосе повисла у него на шее: для этого ей пришлось вставать на цыпочки.        — Я спрошу у Вхагар, примет ли она второго всадника, — сдался Эймонд. На самом деле ему было бы интересно посмотреть на Марис в небе.       Он взял ее под руку и повел из замка во временное логово дракона. Вхагар расположилась неподалёку от замка. Сюда же ей носили тонну мяса. Здесь повсюду валялись кости и обгоревшие черепа.       Вхагар встретила их ворчливым рокотом. Увесистая крылатая туша медленно повернула голову в их сторону, фыркнула и встряхнулась. Эймонд помог Марис залезть в седло. Несмотря на неопытность, она держалась более чем достойно. Потом он пристегнул ее цепями и сел сзади, взяв поводья.       Дракон покачнулся. Кожаные крылья взметнули песок и камни из-под когтистых ног. Вхагар взревела яростным криком и оттолкнулась от земли. Марис от испуга вскрикнула и только сильнее вцепилась в седло. Эймонд смеялся, заставив Вхагар сделать крутой поворот над куполом Штормового Предела.        — Открой глаза, Марис! — он крикнул ей в ухо сквозь ветер, слепящий глаза. — Открой и посмотри!       Она несмело выглянула со спины дракона. Какой же был восторг на ее лице, когда она увидела родной замок с птичьего полёта! Медовые глазки засветились детским восторгом. Вхагар медленно кружила вокруг замка, то поднимаясь в небо, то, наоборот, опускаясь до синей глади моря. Крылья касались воды, брызгая каплями им в лицо. Марис чуть ли не прыгала от испытываемой радости.       Когда они кружили вокруг гавани, Эймонд смог увидеть отплывающий корабль Кристона. Рыцарь стоял на палубе и смотрел им вслед.       Вхагар приземлилась так же, как и взлетела: тяжело и неповоротливо. Челядь замка высыпала во двор, чтобы посмотреть на дракона. Марис, перед тем как спуститься вниз, подарила Эймонду прощальный поцелуй.        — Теперь я понимаю ваши таргариенские пристрастия к полетам. И мне бы тоже хотелось тебе кое-что подарить, — она достала из кармана платья серебряный медальон и надела ему на шею. — Это тебе на удачу. Когда станет грустно или скучно, просто открой крышку.       С этими словами она спустилась вниз и побежала обратно в крепость, напоследок помахав ему. Маленькие Джейхейрис и Джейхейра тоже прощально голосили.       Эймонд притянул на себя поводья, в последний раз попрощавшись с местом, ставшим ему временным пристанищем и подарившим новую семью.        — Вперед, Вхагар, — задорно крикнул он взревевшему дракону. — Нам пора в Хайгарден.