Драконий Камень — огромная серая глыба, — стоял здесь столетиями. Замок служил убежищем Таргариенов с самых древних времен. Здесь рождались, росли и умирали драконы. Этот остров повидал тысячу жизней и каждую из них пережил. Эти стены вмещали в себя сотни душ и каждую из них похоронили. Сколько бы времени ни прошло, каменное изваяние стояло прочно и долго несмотря ни на что. В жутких горгульях на башнях, в высоких куполах и портах сквозило королевское величие. Непокорность. Отчужденность. Замок был одиноким. Большим, но таким одиноким.
Эймонд облетел облака и пронесся вдоль ворот. Расписные двери были закрыты. Дорожка, ведущая до замка, была пуста, лишь волны били по ее подножию, пенясь пышной белой пеной. Драконья тень покрыла собой все крыши.
Как только столица обрела покой, а присутствие Эймонда более не понадобилось, он решил посетить Драконий Камень. Резиденция Таргариенов осталась заброшенной с тех пор, как улетел Люцерис и все «чёрные» вместе с ним. На самом острове остались лишь мелкие деревушки, небольшая гавань и гарнизон замка. Учитывая скоро облетевшую новость о смерти Рейниры, большинство решило бежать с острова куда глаза глядят, чтобы не попасться в руки Убийцу Королей. Остались лишь те, кто осмелился уповать на его милость.
Вхагар зарокотала и села поодаль от ворот. Одним крылом она задела одну из стен, часовые чудом не свалились вниз. Эймонд слез на землю.
Он никогда не бывал на Драконьем Камне и видел замок впервые. Он был огромным, даже слишком. Дымная Гора, под которой, насколько он знал, обитали дикие и необузданные драконы, служила острову легкими. Ему казалось, что при каждом зверином рокоте Гора вздымалась и сотрясала воздух. Остров жил, пока дышала Гора.
Прищурившись, в отдалении он заметил струйку серого дыма, поднимавшуюся в небо тонкой ниточкой — что-то горело. Это охотились драконы.
И что самое главное — остров был больше Вхагар. Простор и свобода расковали ей крылья. Ни один из замков не вмещал в себя ее тушу, нигде ей не было места. Здесь — и холмы, и незаселенные пещеры со скалами манили дракона свободой. Вхагар зарокотала, заметив в отдалении летающий силуэт, и ринулась ввысь, оставляя Эймонда одного.
Она нашла свое место. Пора найти и ему.
Ворота замка открыли. Уродливые, страшные горгульи, чьи морды и невидящие глаза были устремлены вниз на дорогу, провожали его неприветливыми взглядами. Во дворе скопились остатки гарнизона — всего лишь какие-то жалкие пять сотен.
Все знали о том, что случилось в столице. Они возвели знамена Джейхейриса и склонились перед прибывшим принцем. Какой-то старик в потасканной рубахе и заржавевшей кольчуге выступил вперед и в спешке встал на колено. Длинная борода вилась колтунами, седеющие волоски обрамляли как и полулысую голову, так и густые кустистые брови.
— Ваше высочество, теперь замок во владениях истинного короля Семи Королевств! — отрапортовал он громко и четко несмотря на легкую шепелявость.
Эймонд склонил голову набок, рассматривая гарнизон. Большинство из них были одеты в какое-то тряпье, отдаленно напоминающее солдатскую форму, имели при себе либо топоры, либо затупившие мечи. Похоже Рейнира не позаботилась о снаряжении. Он в иной раз убедился о плачевном состоянии тех, кто всецело поддерживал ее, но ничего не получил взамен.
Он приказал старику встать, безмолвно поманив его пальцем.
— Кто ты? — и спросил, разглядывая сморщенное лицо мужчины.
Между бровями старика залегли глубокие складки, уголки рта по привычке морщились недовольной насмешкой. Но высокий лоб, прямой нос и уверенный взгляд придавали старцу только силу и ловкую хватку.
— Альфред Брум, ваше высочество, — ответил он, снова склонив голову. Запутанная борода прижалась к широкой груди. — Я служил замку еще со времен Джейхейриса Первого.
Проходя по двору, Эймонд рассматривал высокие стены крепости и башни. Серость и блеклость кричали об унынии и заброшенности, но ему, похоже, это даже нравилось. Он пнул остатки древесины от виселицы, что стояла поодаль — разрушенная и жалкая.
— Ты кастелян замка? — продолжил принц, не отрываясь от занятия.
— Нет, ваше высочество. Но я мог им стать, не назначь черная шлюха другого ублюдка… — он сплюнул на землю и тут же потупил голову.
Эймонд не смутился, только засмеялся.
— Продолжай, Брум. Что было после того, как она улетела в столицу с армией?
— Оставила тут небольшой гарнизон на случай, если вы захотите взять замок, ваше высочество. Но до нас начали долетать плохие новости: сначала с Харренхолла, потом с Долины и Хайгардена. Мы волновались. Узнав, что столица сдалась вам, большинство наших уплыло с острова, забрав как корабли, так и экипировку, — он обвел руками своих людей. — Как видите, остались только самые преданные.
— Похвально. Что же сталось с кастеляном? — Эймонд прошел до дверей, ведущих внутрь замка.
Альфред Брум поспешил за ним.
— Был убит, ваша милость.
— Кем?
— Мной.
Принц резко остановился, и Альфред чуть было не врезался ему в спину.
— Убил, говоришь? — прищурился Эймонд.
Тот хоть и сохранял былую хватку и смелость, но все равно съежился при виде жуткого шрама на глазу и сапфира, зло мерцающего во мраке.
— Да, — сглотнул Альфред.
Одноглазый постоял, что-то раздумывая, потом улыбнулся — криво и уродливо.
— Что ж, в таком случае мне понадобится новый. Возлагаю на тебя эту ношу.
Старик не сразу поверил в удачу, так внезапно упавшую ему на голову. Его глаза загорелись прежним азартом. Он погладил запутанную бороду и благодарно поклонился. В лице принца он приобрел не только уважаемого господина, но и соратника, отчего сразу осмелел и перестал трястись.
— Это честь для меня. Я могу вас спросить?
— Нельзя.
Несмотря на отказ Брум все же спросил:
— Вы останетесь на Драконьем Камне?
— Возможно, — пожал Эймонд плечами. — Расскажи мне все, что здесь происходило.
Идя по длинным коридорам, он трогал холодные стены. От них несло свежестью. Вырезанные драконы и древние рисунки восхищали глаза, видящие их впервые. Высокие потолки с огромными люстрами из обсидиана, казалось, были по самое небо. Лестницы то сужались, то, наоборот, ширились.
Пока Альфред показывал здешние комнаты — достопримечательности Драконьего Камня — и попутно рассказывал о деяниях Рейниры и всех ее сторонников в течение тех месяцев, что они тут обитали, Эймонд ходил и оценивал внутренности замка.
Они поднялись наверх — Альфред, чтобы поближе узнать нрав принца, а Эймонд, чтобы узнать свой будущий дом.
Просторные залы были прекрасны. Принц прошел мимо заброшенной кухни: повсюду были разбросаны тарелки и столовые приборы, плошки, котелки. Пройдя чуть дальше, увидишь обеденный зал — протянувшуюся комнату огромных размеров, вмещающую в себя хоть сотни жителей. Длинные каменные столы, пригвожденные к полу, отчужденно приветствовали вошедших. Окна и балконы, вид которых открывал просторы Узкого моря, были занавешены тяжелыми портьерами.
Эймонд отдернул их. Тусклый свет ударил по глазу. Тучи пыли, блестя и мерцая на свету, рассеялись в воздухе.
Помимо столов вразброс лежали и стулья. Кто-то судорожно побросал их, не удосужившись поднять. Кубки и кувшины, разбитые на осколки, валялись по углам. Разлитое вино засохло на полу темно-бурыми пятнами. Может это была кровь. Эймонд оценил здешние габариты, отшвыривая от себя надоедливые остатки богатого пира. Гобелен со знаменем Рейниры привлек его взгляд. Он с ненавистью стянул его и отшвырнул на пол.
— Где все слуги? — спросил принц, с отвращением смотря на морских коньков и красного дракона на ткани.
— Испугались правосудия короля и разбежались по местным деревням, ваша милость, — ответил тот не менее брезгливым тоном. — В замке остались только мы. Если прикажете, мы отыщем их и…
— Не стоит. Я отправлю сюда новых людей. Более верных и преданных, — в последний раз рассмотрев зал, тут он вспомнил. — Покажи мне трон.
Альфред повел его дальше и дальше, в самое сердце каменной глыбы. Здесь были веранды с пожухшими цветами и каменными беседками, столь серыми и скудными, как и сады. Небольшой дворик, служивший дорожкой для слуг — тут они переходили из своих каморок до опочивален лордов и исчезали либо на кухне, либо в погребе. Балконы, напоминавшие, скорее, гранитные лабиринты, разветвляющиеся по всему замку. С высоты был виден весь горизонт, сверкающее синее море и небольшая гавань, одиноко стоящая в отдалении.
И тишина. Умиротворение. Это не шум Королевской Гавани и не суетливость Штормового Предела. Драконий Камень был отдельным, маленьким мирком. Стоя здесь и вдыхая свежий морской воздух, начинаешь ценить одиночество. И забываешь, что здесь когда-то жили злополучная сестра и дядя.
— Идемте, ваша светлость, — напомнил ему Брум и повел дальше.
Эймонд отвлекся и последовал за ним. Уже в тронном зале, двери которого были широко распахнуты, он узрел вделанный в стену трон. Гранит, мрамор и черный камень слились воедино. Искусство Таргариенов создало трон под стать королевскому.
— Если хотите посмотреть на карту, которую составлял принц Деймон, она там, — Альфред указал рукой на соседние двери.
За ними крылся расписной стол, о котором Эймонд слышал много историй. Отто рассказывал ему, что на Драконьем Камне стояла огромная карта.
— «Разве карта может стоять?» — изумился он тогда.
— «Ты говоришь глупости, дед».
— «Стоит не карта», — усмехнулся тот, хитро щуря глаза.
— «А стол. Когда-то Эйгон Завоеватель вырезал на камне каждую реку, замок и поселение, чтобы планировать свои военные походы».
Он дотронулся до шершавой поверхности. На ней были ровные выпуклости и детали гор, лесов, озер, даже маленьких островков. Перед ним оказался Дорн. Он разглядел Солнечное Копье и Летнее море. Чем дальше он шел, тем больше видел. Извилистые дорожки вели то к одному замку, то к другому, а то и вовсе исчезали. Появлялись горы и пустыни, просторы и степи, города и деревни. Фигурки солнц, оленей и драконов хаотично расположились на разных отрывках карты.
Один из драконов стоял у Орлиного Гнезда. Карта была составлена незадолго до вылета Деймона.
Солнце, бьющее из остроконечных окон, осветило ему не только все фигурки и последние планы «черных», но и остатки скорлупы. Эймонд ринулся к другой части стола. Ему не показалось: скорлупа принадлежала яйцу дракона. Чешуйчатые завитки и розовые блестящие прожилки хоть и значительно потускнели и почернели, но все равно сохраняли прежнюю форму.
У кого-то из сбежавших вылупился дракон. Это очень плохой знак… у кого не имелся дракон?
У Рейны. Ее яйцо единственное из всех не проклюнулось за все эти годы.
Эймонд сжал в руках куски скорлупы. Те впились ему в руку и растрескались на чешуйки.
— Где остальные яйца? — рявкнул он.
Альфред от неожиданности вздрогнул, но только улыбнулся. Из-под густой бороды было непонятно — ухмылялся он или боязно смеялся.
— Минуту, ваша светлость.
Если Рейна и кто-то из отпрысков Рейниры забрал яйца… и если они проклюнутся…
Он не хотел об этом думать и со злости швырнул все фигурки на пол. Одну из них с черным драконом и вовсе сломал, кинув об стену.
— Мой принц, — Альфред в спешке вернулся вместе с кожаной сумкой. — Я предвидел хищение драконьих яиц и заранее их спрятал. Они из последней кладки Сиракс.
Он протянул ему свою ношу. Эймонд заглянул внутрь. Три яйца, бережно спрятанных и укрытых, вызвали у него облегчение. Тяжелые, будто окаменевшие драгоценные жемчуга, но такие прекрасные. Эймонд взял сумку с собой. Яйца нужно отдать в надежные руки.
— Ты очень предусмотрителен, Брум, — прищурился он. — Когда я вернусь сюда в следующий раз, будь уверен: тебя будет ожидать щедрая награда от нашего короля.
— Нет большей награды чем служить вам, ваша милость, — поклонился кастелян. — Мы наслышаны о ваших подвигах. Для меня честь сохранять замок для вас.
— «Пока он не мой, но скоро будет», — пообещал Эймонд в мыслях, заново оглядываясь на расписной стол. Марис бы здесь понравилось.
На обратном пути его провожали со стен. Перед отлетом он пообещал не только прислать сюда слуг, но и достаточно людей для защиты замка и острова. Снаряжение и прочее доставят кораблем. Жители не будут ни в чем нуждаться. А когда Эймонд заселится, то придумает, как улучшить жизнь на острове. Было бы неплохо поискать диких и необузданных драконов, может, даже найти кладки. Война убила многих, не хотелось бы лишаться драконов окончательно. Тем более тогда, когда «черные» добиты не полностью.
Вхагар возвращалась с охоты. Ее морда была обагрена свежей кровью. Она тяжело опустилась на землю, сотрясая все под ногами. Длинное, испещренное ранами и дырами крыло, чуть не задело Эймонда. Огромные лапищи, вдавливая каменистую поверхность дороги, заскрежетали огромными изогнутыми когтями. Дракон тряхнул шеей, смахивая с пасти остатки пищи и ошметки еды, после чего опустил голову.
За этим зрелищем наблюдали сотни испуганных глаз. Одним неосторожным движением Вхагар могла разломать стену, строившуюся веками, а огнём растопить все крыши. И только с одним человеком она была покорной.
Он взобрался в седло и взлетел, оставляя остров далеко внизу. Впереди — только гладь моря и расположившийся внизу Дрифтмарк. Вскоре они пролетели Глотку. Вдалеке показалась земля, а с ней и столица. Пролетая над городом, Эймонд слышал восторженные крики. Более народ не прятался по домам и не запирался в подвалах. Теперь все могли ходить свободно, не боясь быть убитым стражей или зарезанным местными бандитами. Всеобщая радость заразила город до самых его дальних уголков. Даже замок, казалось, засверкал новыми красками.
Дракон влетел в Логово. Внезапная тьма закрытого купола окутала со всех сторон. Вхагар приземлилась, с раздражением дыхнув дымом из ноздрей на драконоблюстителей: не выносила их присутствие. Поэтому чаще всего Вхагар не задерживалась тут и по ночам улетала в тишь Королевского леса, туда, где ее никто не мог достать. Оно, может, и к лучшему. В Логове никто не мог ужиться с ее дурным нравом.
Эймонд спрыгнул вниз. Яйца в сумке со звонким стуком ударились друг о друга. Он вытащил два из них, чтобы яйца поместили в жаровню, а третье, самое красивое — ярко-изумрудное с черными чешуйками — оставил себе. Он обещал его Дейнис.
Из темного угла показалась рогатая голова Тессарион. Знакомая кобальтовая чешуя слилась со здешним мраком, лишь завитые рожки и чешуйчатый загривок поднялся вверх, приветствуя Вхагар. Дейрон прилетел.
Послышался и звон цепей с другой стороны. Яркое пламя обдало купол. Пламенная Мечта лениво рыкнула и спрятала морду под крылом.
И Хелейна.
У входа его поджидал Кристон Коль, сложив руки на груди. Видимо он совершал дневной обход вместе с городской стражей — Эймонд, как ее главнокомандующий, отдал приказ очистить город от трупов и обеспечить спокойствие жителей. Кристон вызвался помочь.
— Увидел тебя с неба, — ответил Кристон на его незаданный вопрос. — Куда летал?
— На Драконий Камень, Коль, — беспечно ответил Эймонд. — Я разве не предупреждал?
— Нет, ты никогда не держишь меня в курсе своих полетов, — с легкой иронией отозвался рыцарь.
Вместе они оставили Логово позади. Прежде чем ворота закрыли, Эймонд услышал ворчание драконов и жадное чавканье.
— Когда они прилетели?
Странно, что брату с сестрой понадобилось так много времени, чтобы прибыть в столицу.
— Сразу после твоего отлета, — Кристон оседлал коня и, подождав, когда Эймонд взберется на своего, направился в сторону замка. — Скоро приедут остальные. Принц Дейрон сказал, что эскорт с королем на пути в столицу.
Кони двинулись мимо Блошиного Конца. Искореженные дома ломились от шума и людей. Алисента приказала отдавать остатки еды нуждающимся и теперь вместо голода у всех были набитые животы. А, как правило, когда народ сытый, то счастливый. Постепенно на самые грязные и вонючие улицы начала возвращаться прежняя жизнь. Проезжая мимо, Эймонд не мог не заметить шаловливых ребят, гоняющихся за котятами.
На Мучной улице вернулся свежий запах испеченного хлеба и лепешек. Аппетитные запахи специй и булочек заставили желудок Эймонда с голодом забурчать. На прилавках лежали кульки с золотистыми кренделями и пышками, посыпанные сахаром и душистыми травами. На Ткацкую улицу вернулись шелка и ткани, парча и бархат. Хоть товар и был старым, ибо из-за войны торговые корабли из Эссоса перестали приходить, но нуждающиеся раскупали его мотками.
Насколько знал Эймонд, Рейнира повысила налоги и подати, чтобы набить казну. С тех пор люди не могли позволить себе не только новые продукты, но и собственное жилье, которое обложили непомерными долгами. С их возвращением Отто временно отменил сбор налогов и вернул в город прежнюю стабильность.
Люди, видя лошадей, послушно расступались. Улицы и так были узкими и нагроможденными домишками и тавернами, даже телеги с трудом проезжали. Многие начали с любопытством рассматривать проезжавших.
— Смотрите, это же Одноглазый принц! — крикнул кто-то из толпы.
Волна изумления, как заразительная болезнь, пронеслась вокруг. Кто-то в испуге попрятался за прилавками. Самые смелые тянули ему руки в надежде получить толику внимания от самого драконьего принца. Мало кто из знати спускался сюда, в город, чтобы одарить народ своим присутствием. Для них Таргариены казались недостижимыми, как боги, и великими, как герои легенд. У них были драконы, а перед драконами преклонялись и дрожали.
Кристон хотел было вытащить меч, но Эймонд остановил его, взяв его коня за узду.
— Ты посмотри на них — они радуются мне, — шепнул он, искоса поглядывая на восторженные лица.
Впервые он видел, как его чествуют и восхищаются.
— От них можно ждать чего угодно, Эймонд. Ты без дракона и в полной уязвимости. Сейчас набежит толпа и нас задавят, — без тени радости фыркнул Кристон, но убрал клинок.
Его слова утонули среди прочих криков и визгов. Эймонд с трудом вел коня вперед. Он утопал во всеобщем восторге и в лучах славы. Ему нравилось — нравилось быть в центре их внимания. И даже уродливый глаз не мешал ему красоваться полученным шрамом.
— Принц Эймонд!
Ему хлопали.
— Всадник Вхагар!
Перед ним трепетали.
— Защитник державы!
Перед ним расступались.
Ему кидали цветы, напоминавшие, скорее, завядшие листья, какие то ржавые гроши и побрякушки — словом, все ценности горожан. Бледные ленточки сыпались с окон от неравнодушных девиц. Подняв голову, он увидел толпу девушек, с любопытством поглядывавших на принца. Одна из них расстегнула пуговицы на вороте и показала голую грудь, громко захохотав.
Люди видели в нем победителя, взявшего столицу, но не знали, какие приключения были у Эймонда в других уголках света. Когда пойдет молва, — а она непременно пойдет — в их глазах он будет не только убийцей родичей, но и убийцей драконов.
Эймонд смеялся вместе со всеми, купаясь в лучах славы, и настолько привык к шуму, что не сразу услышал громкий клич:
— Смотрите, король едет! Король!
Уже у замка, куда толпа не могла достать, ехала карета со штандартами золотого дракона. Из окошка, прикрытого занавеской, выглядывал беловолосый мальчик в зеленом кафтанчике. Он радостно махал горожанам. Эймонд узнал Джейхейриса. И крики, обращенные Эймонду, затихли, чтобы с удвоенной силой начать встречать их короля.
Люди отхлынули с улиц и побежали поближе рассмотреть юного наследника. Эймонд в растерянности помотал головой.
— Любовь народа переменчива. Я бы не рассчитывал на нее, — сказал Коль, всматриваясь в лицо воспитанника. Этот заумный тон его раздражал. — Пару месяцев назад они точно так же приветствовали Рейниру, сегодня — тебя, завтра — его.
Джейхейрис выскочил из кареты. Служанки, сопровождавшие его, не смогли удержать мальчика от радостных криков. Он наслаждался любовью своего народа, махал им руками и встречал в ответ восторг толпы. Следом за ним осторожно вылезла Джейхейра. Джей взял сестру за руку, что вызвало у зрителей еще большую волну визгов.
С неба опустилась сиреневая Шрикос. Маленький дракончик пускал огонь, радуясь людям так же, как его всадник.
Сжав челюсти, Эймонд, не говоря ни слова, последовал к воротам.
Следом за королевской каретой въехали еще несколько. Замковая стража начала теснить людей подальше от дороги, чтобы дать им проехать.
Растолкав зевак, принц спрыгнул на землю.
— Ваше величество, не стоит оставаться здесь, — подтолкнув племянника за ворота, он хотел не только усмирить людей, но и лишить Джея любви толпы. Его душила зависть, хоть он и скрывал это.
— Дядя, они так любят меня! — причитал мальчик, чьи глаза искрились настоящим счастьем. — И я теперь тоже их люблю!
Эймонд не ответил, только кивнул Колю сопроводить детей. Другие кареты беспрепятственно въехали во двор, и Эймонд вместе с ними скрылся за закрывающимися воротами. Он видел, как народ прощально махал руками. Только теперь у него не было мысли, что он провожал
его. Минутной славы оказалось достаточно, чтобы вскружить ему голову. Теперь же вся любовь досталась его племяннику.
Когда голоса остались за высокими дверями, он тяжело вздохнул.
— Эймонд!
Он обернулся. Из кареты выглянула Марис, аккуратно держа подол платья. Она улыбалась, хоть и выглядела измучено. Эймонд забыл о том, что случилось в городе и поспешил помочь ей вылезти. Легкое прикосновение ее ладони к его коже отдалось по телу приятной дрожью.
— Я не ожидал тебя здесь увидеть, — сказал он, дотрагиваясь до ее живота под походным платьем, еще не выросшим, но уже несшим в себе самую большую ценность.
— Отец посчитал нужным мое присутствие в столице, чем дома, — улыбнулась Марис, сплетая их пальцы. — Тем более я давно хотела увидеть город.
Он разглядывал ее интересные косы на макушке. Длинные чёрные волосы, словно змейки, были заколоты сеточкой с камнями. В ушах — большие роскошные серьги, на шее — массивное ожерелье из сапфиров. Она была при своей полной красоте.
Служанки вынесли ребенка. Марис взяла Дейнис на руки. Малышка спала сладким сном.
— Она плакала по дороге сюда, а потом заснула. Удивительно, что крики толпы ее не разбудили, — покачивая ребенка, шептала Марис.
Джей с сестрой бегали по двору. Они наконец-то вернулись домой и радовались возможности свободно играть. Маленький король хотел было залезть на Шрикос и пролететь над городом как его отец после коронации, но Кристон запретил. Драконов посадили в железную повозку и увезли в Драконье Логово.
Когда из замка вышла Алисента с Отто, дети бросились к ним.
— Бабушка, бабушка! Отто!
Радостная Алисента обняла детей, поцеловав обоих в лобики. Заботливые причитания скоро надоели им, и чтобы избавиться от удушающей хватки бабушки, они спрятались за Отто. Лишь пришедшая Хелейна — внезапно похорошевшая спустя месяцы, проведенные в Долине, — смогла умирить детей. Мейлор на ее руках слюнявил игрушку и несуразно лепетал. Джейхейрис с сестрой завизжали и со всех сторон кинулись к маме. Хелейна, счастливо смеясь, облобызала всех троих.
Эймонд не заметил, как к ним подошла матушка. Марис поклонилась Алисенте. Ее большие сережки легонько дрогнули. Так вот для кого она так наряжалась.
— Наконец-то я могу увидеть жену своего сына, — Алисента хоть и улыбалась, но вела себя неловко. Она то и дело заламывала пальцы, смотря то на невестку, то на ребенка. Ей хотелось взять девочку на руки, очень.
Она вопросительно взглянула на сына. В ее глазах читалось смущение и беспокойство: она боялась, что Марис осведомлена о случае в Хайгардене. Он отрицательно мотнул головой.
— Вы очень красивы, ваше величество, — Марис взяла инициативу в свои руки. — Эймонд многое о вас рассказывал. Я счастлива быть в вашей семье. И счастлива ее приумножать.
Алисента дотронулась до ее плеча: Марис прошла проверку. Между ними хоть и была толика неловкости, но они обе любили человека, связующего их обеих.
— Можно? — королева кивнула на ребенка.
Марис передала ей свою драгоценность. Алисента с материнской нежностью гладила маленькую детскую головку. Дейнис зевнула розовым ротиком и открыла глазки.
— Она чудесна, — засветилась Алисента, передавая внучку Эймонду. — Леди Марис, здесь вам будут рады. Теперь это ваш дом.
Марис снова поклонилась.
— Благодарю, ваше величество.
Алисента удалилась к другой карете, приветствуя какую-то девушку с рыжими волосами. Юная девица с белой болезненной кожей держалась за слугу и озиралась по сторонам. Ее движения были ломкими и медленными. Нежное, но некрасивое личико с тонкими губами и большим лбом не улыбалось.
— Кто это? — спросил Эймонд, кивая в ее сторону.
— Леди Илиза Талли. На ней женился твой брат. Я познакомилась с ней в дороге. Очень тихая и скромная девочка, — Марис говорила с искренним сочувствием. — И очень несчастная.
Последним из замка вышел Дейрон. Он с минуту постоял у дверей, переступая с ноги на ногу, как бы сомневаясь, стоит ли идти. Немного пораздумав, он все же спустился и поприветствовал жену. Сначала он хотел ее поцеловать, но потом осекся и только кивнул. Эймонд понял, что здесь было что-то не так. Брат в компании Илизы держался холодно и неловко, пока Алисента знакомилась с невесткой. Увидев Эймонда, он в спешке избавился от женской компании.
Дейрон, будто заразившись от жены какой-то сонной болезнью, весь осунулся и сгорбился. Эймонд похлопал его по плечу.
— Ты ужасно выглядишь, — усмехнулся Эймонд.
— Спасибо, а я и не заметил, — грустно фыркнул тот, но, увидев Марис, попытался улыбнуться. — Миледи, очень о вас наслышан.
— И я о вас, принц. Эймонд всю неделю рассказывал о ваших приключениях в Долине. Вы — наш герой, — посмеялась она, взяв мужа под руку.
Дейрон чувствовал себя неловко в их компании. Он съежился, принимая ее похвалу, потом взглянул на дочь в руках Эймонда. Это еще раз ударило по нему. Принц в спешке извинился и скрылся внутри вместе с Илизой.
С ним действительно было что-то не так. Марис, заметив обеспокоенность Эймонда, ничего не сказала. Она видела все своими глазами.
Следом вышел лорд Эльмо Талли — Эймонд понял это по нашивкам форелей на его темно-синем дублете. Короткие каштановые волосы обрамляли длинное хмурое лицо. Он подал кому-то руку. Из кареты вышла девушка, но на его жест не ответила — дерзко фыркнула и спустилась сама. Ее руки были скованы золотой цепью. Белые короткие волосы, голубое платье, ссадины и царапины на молочной коже… Бейла Таргариен.
Девушка вскинула голову, высокомерно обвела замок и его обитателей взглядом, полным внутренней злобы. Обернувшись в сторону Эймонда, она поджала губы — весь ее вид метал молнии. Он выпрямился, гадко ухмыльнувшись. Эльмо толкнул принцессу вперед, и той невольно пришлось уйти. Ей с трудом удавались шаги — то ли из-за ран, то ли из-за отвращения.
Вслед за ними спустился и сир Тиланд Ланнистер в красном одеянии их бархата и золотой парчи. В последний раз Эймонд видел его на заседании Малого Совета сразу же после смерти отца. Тиланд похорошел. Вот кому-кому, а ему война пошла на пользу. Он ступал статной походкой, слегка морщась от грязи под ногами. Легонько, с изяществом дамы он кивнул принцу и, поправив золотые перстни на пальцах, укрылся под крышей.
Теперь замок полнился новыми гостями и новыми знакомствами. В ближайшее время им точно не будет скучно…
Эймонд сопроводил жену в свои покои. После погрома многое пришлось убрать и обставлять заново. Теперь комната благоухала новыми цветами, коврами и занавесками. Огромное окно с балконом выходило прямо в сад, под крики чаек и шум моря. С боковой стороны стены, куда свет попадал во время заката, стоял письменный стол и стулья. Перья и чернила с пергаментом были разбросаны по столешнице, открытые томики и старинные фолианты, заимствованные из библиотеки мейстера Орвиля, перелистывались при дуновении ветра.
Марис с любопытством посмотрела на книжки.
— «История Эссоса»? Только не говори, что ты загорелся идеей отправиться в Вольные Города.
— Попридержи свой маленький любопытный носик, — он взял ее за плечи и направил в спальню. — Я просто читаю.
Так он себя утешал. Читал да думал, где могло скрыться отродье Рейниры. Это занимало всю его голову последние недели с тех пор, как они заняли столицу. И мысли, словно густая патока, не оставляли его извилины.
Он привел ее в другую комнату. Здесь было просторно и светло. Солнце проникало сюда сквозь легкие занавески и мягко обволакивало просторную кровать с балдахином. Напротив нее стоял дубовый шкаф, а в уголке, куда не проникал свет, расположилась колыбелька.
Марис положила Дейнис на пушистые подушки и качнула. Детский заливистый смех обдал комнату, и все вдруг стало тёплым и уютным.
— Слуги чуть позже принесут всю твою поклажу, — сказал Эймонд, рассматривая опочивальню с ее новыми жителями. — Это не твои роскошные покои в Штормовом Пределе, они все равно временные.
Та успела снять туфли и пройтись босыми ногами по мягкому шелковистому коврику.
— Временные?
— Сегодня я летал на Драконий Камень.
Ее карие глаза загорелись.
— Да? Как он тебе? Правда ли то, что в нем более тысячи страшных горгулий? Я читала об этом в старой книге, но…
— Я не считал их, но более чем достаточно. Замок огромен и по истине великолепен. Никакой другой с ним не сравнится… — он уже представлял себя владетелем Драконьего Камня; иные мысли не могли заставить его думать обратное. Эймонд желал остров. Наконец-то у него будет что-то свое собственное.
Тут он вспомнил о драконьем яйце. Принц вытащил его из сумки и подал Марис. Аккуратно, боясь уронить, она взяла его и поднесла к окну. Изумрудно-зеленый цвет был настолько ярок, что ослепил не только глаза, но и утопил комнату в блеске чешуек и черных прожилок.
— Я обещал Дейнис яйцо, — прошептал он, обняв Марис сзади.
Она с любопытством рассматривала драгоценность, трогая и изучая с таким хмурым и умным видом, словно усиленно пыталась разглядеть, что скрывалось за скорлупой.
— Оно превосходно, — с трепетом в голосе сказала Марис. — Ни единой царапины, безупречный цвет… ты посмотри на эти чёрные вкрапления! Оно словно из стекла…
— Смею заметить, я принёс его дочери!
Жена усмехнулась и положила яичко в колыбель. Скоро и Дейнис станет драконьей наездницей.
Из другой комнаты послышался хлопок двери. Марис осталась с дочкой, а Эймонд вышел встретить нежданного гостя. К его удивлению им оказался Дейрон.
— Это просто невыносимо! Я уже не могу это терпеть! — причитал он, ходя взад-вперед из угла в угол, словно бешеный конь в стойле.
Брат никогда не был в таком нервном виде. Эймонд настороженно взглянул на его уставший и раздраженный вид.
— Сядь.
— Не могу я сидеть…
— Сядь!
Дейрон вздрогнул от восклика, но послушно сел на стул, налил себе воды и залпом выпил. Эймонд пододвинул второй стул и, вперив в брата проницательный взгляд, приказал:
— Рассказывай.
Запинаясь и заглатывая слова, тихо и неотчетливо из уст принца полился длинный и сумбурный рассказ. Он то и дело вздыхал, прикрывал лицо руками и заново вставал.
— Все дело в Илизе. Она хороша, правда, но слишком хороша для меня. Я знал на что шел. Это мой долг — жениться на той, на которую мне укажут. Отто четко поставил мне условия, при которых я должен соединить нас с Талли. И я думал, что, может, не все так плохо. Ты же счастлив в браке! У тебя жена, ребенок и скоро появится второй… у тебя все сложилось хорошо, и я надеялся, что у меня будет так же…
Тут он горько и глубоко вздохнул и замолчал. Его печальный взгляд заставлял Эймонда посочувствовать. Всегда веснушчатое и радостное лицо поникло, нахмурилось.
— Но? — более мягко напомнил Эймонд.
— До свадьбы у нас было немного времени пообщаться, но мы вышли в сад только раз за все время! Илиза слишком тихая и болезненная. Лорд Эльмо Талли сказал, что ее мать умерла от какой-то тяжелой хвори, и Илиза может заболеть тем же, поэтому он всегда держит ее под крышей. Она мало ест, много спит. У нее безупречные манеры, но как только я пытаюсь ее расшевелить, она про них забывает. Становится сварливой и быстро гневится. Одна такая вспышка может заставить ее слечь в постель. Мы как-то поссорились, и с тех пор она плохо себя чувствует.
Было видно, что Дейрон говорил не из гнева к ней, а из жалости. Искренняя жалость и сочувствие кровили его сердце.
— У нас с ней нет ничего общего, — продолжил он. — Илиза ненавидит драконов и коней, зато любит котят и маленьких щенят. Единственное, о чем мы с ней можем беседовать, это о погоде. Мне надоело общаться о погоде! Всю дорогу она жаловалась на плохую погоду и неудобные подушки. Мне надоело и я улетел вперед. Сейчас она снова завела разговор о том, как плохо дался ей переезд. Я не выдержал и ушел.
Дейрон, словно мученик, прибитый к деревянному кресту, всхлипнул. В спешке сморгнув слезы, он тихо шепнул:
— Мейстер сказал, что она в положении. В иной раз я опасаюсь, как бы она не задохнулась во сне, а тут целые роды! Илиза точно не выживет. И виной тому буду я, потому что она моя жена, а я не уследил за ее состоянием.
Эймонд подождал, пока он успокоится и придет в себя, и только потом собрался с мыслями для ответа. Он не умел утешать, не умел открывать сердце чужим горестям, но он был его братом — единственным братом, который у него остался. Яркий лучик в этом темном царстве. Мамино солнце. Видеть, как он страдал, было выше его сил.
— Ты поступил правильно, когда исполнил долг, — Эймонд постучал пальцами по столешнице, рассматривая изображения на открытых страницах пожелтевших книг. — Так поступают все принцы нашего положения. И не твоя вина, что жена досталась тебе с болезнью. Родит ли Илиза тебе ребенка или нет — об этом подумаем тогда, когда настанет срок. Сейчас ты должен взять себя в руки и сделать все, чтобы запомниться окружающим заботливым и любящим мужем, даже если это не так. Не в каждом браке была любовь. Вспомни нашу мать. Вспомни, сколько испытаний ей пришлось пережить здесь одной.
Отто рассказывал им в тайне от Алисенты всю подноготную того нелегкого времени, когда его изгнали с должности десницы. Матушка не распространялась о том времени, но Отто все знал. Отто все помнил: все неприятности, все гадости, все оскорбления, нанесенные Алисенте и всем им от тех, кто презирал их. А все из-за того, что Визерис на ней женился.
— Любовь преисполнена гордыни, эгоизма, алчности, неблагодарности. Она не признает заслуг, — правда колола язык. — Мой брак — чистая случайность, один шанс на сотню. Тебе же придется нести эту ношу самому.
Его слова, увы, не облегчили несчастье Дейрона. Он сгорбился еще больше, хотя знал, к кому и за какими словами шел.
— Но есть и хорошая новость! — тут Эймонд встал и окликнул служанку. — Принеси мне ребенка принца.
Она кивнула и скрылась. Дейрон недоуменно округлил глаза.
— Какого еще ребенка?
— Когда мы были в Просторе, ты очень часто проводил время с Лоттой. Помнишь Лотту? Шлюху, которую привели Рокстоны после погрома?
Девицу, ублажающую принца на весь замок никто не мог забыть.
Взгляд брата прояснился.
— Неужели…
— Именно. Она утверждает, что дочь — твоя, хоть ее и трахал весь гарнизон… — Эймонд ухмыльнулся.
— Кроме одного раза у нас ничего не было. Я… не может быть…
Пришла кормилица. На ее руках, сладко сопя, спала крохотная девочка — тоже с жидкими белыми волосиками. Она отдала ребенка молодому отцу и вышла. Эймонд помог ему удержать ребенка. Дейрон дрожал и боялся даже вздохнуть.
— У меня… у меня дочка! — не веря своему счастью, воскликнул он и тут же замолк, боясь разбудить ее. — Как ее назвали?
— Пока никак. Это право остаётся за тобой, папочка, — смеясь, хмыкнул Эймонд.
— Тогда… Визерра. В честь отца. Я попрошу Отто узаконить ее, — и тут радость в его голосе исчезла, уступив место страху. — Но как же Илиза? Это будет оскорблением ее чести! Лорд Эльмо вот уж точно этого не забудет.
Эймонд пожал плечами.
Сзади послышались шаги. Марис выглянула из-за двери и, увидав на руках Дейрона малышку, с любопытством подошла.
— О, Дейрон, поздравляю! Какая она красивая, — Марис погладила ее головку.
Дейрон немного смутился такому вниманию. Она и впрямь вела себя более открыто, чем в их первую встречу.
— Я слышала ваш разговор, — потупилась Марис. — Можно я дам тебе совет? Из сочувствия Илизе. Мне хватило достаточно времени узнать ее получше.
Незадачливый принц неуверенно посмотрел сначала на нее, потом на брата. Эймонд снова пожал плечами, мол, привыкай к своей новой родственнице. Судя по теплой улыбке Марис и кроткому взгляду она хотела только помочь, и Дейрон с радостью принял ее помощь, если это хоть как-то облегчит его думы.
— Да, Марис, конечно.
— Не требуй от нее любви, которой так ждешь, но сам отдавай ее, сколько сможешь. Такие, как она, не могут любить — у нее просто нет на это сил, — Марис с нежностью погладила Визерру. — Зато дочь даст тебе все, что ты захочешь — и любовь, и заботу.
Эти слова приободрили его больше, чем советы брата. Он кивнул, принимая их. Визерра зевнула.
— Я не знаю как с управляться с детьми… надеюсь, мать мне поможет. Пойду я. Спасибо вам.
Его взгляд снова засветился внутренним светом. Он кивнул Эймонду и посеменил к выходу. Уже за дверью донесся его счастливый восклик:
— О Семеро, у нее мои глаза!
***
— Рад вам всем сообщить, что лорд Старк согласен на переговоры и на обсуждения его капитуляции во Рве Кейлин, — сообщил Отто всему Малому Совету.
Собравшиеся одобрительно закивали. Здесь присутствовали как и назначенные советники, так и новые его члены — лорд Эльмо Талли и приезжий сир Тиланд Ланнистер. Теперь все были в сборе и в полном составе. Эльмо теперь служил мастером над законами и, похоже, подходил к своей роли очень ответственно. Не успел совет начаться, как он объявил о намерении лишить земель и замков всех тех, кто принимал участие в сопротивлении при захвате столицы. В их числе были и Стокворты, и Росби, и Дарклины. Отто согласился на этом решении — и вот, подписанные бумажки лишили наследства все три дома. Если от них еще что-то осталось.
— А это не может быть западней? — осведомился Тиланд, деловито покрутив перстни на пальцах. Красный дублет, золотая брошь льва и светлая шевелюра густых волос, как всегда, выглядели безупречно и даже больше чем безупречно.
— Кригану нет резона продолжать стоять за убитую Рейниру, — мотнул головой Отто. — Он осознает свое положение.
— Когда за спиной дракон, очень трудно отказать, — подал голос до сих пор молчавший Эймонд. — Я полечу.
Десница оглядел всех. Большинству претила мысль отправиться на далекий Север ради мира, когда он и так был заключен — пусть и без Старков. Зато Эймонду было интересно посмотреть на этих своевольных дикарей, в том числе и на Кригана Старка.
— Вместе с нами отправится Джон Рокстон и вызвавшийся из Долины Элдрик Аррен, — дополнил Отто.
Вот тут-то Эймонд нахмурился:
— Зачем нам Элдрик?
На его вопрос десница только отвернулся. Было видно: он что-то знал, но не собирался рассказывать. Эймонду уж очень не хотелось вновь встречаться с этим недоумком, но что поделать. Может он поумнел с их последней встречи? Хелейна всякого сделает лучше.
— Меня больше интересует принцесса Бейла, — напомнил Эльмо низким хриплым голосом. Овальное лицо и тяжелые мешки под глазами делали его не то невыспавшимся, не то больным. — Она доставлена сюда и сидит под строгим надзором, но вероятность ее побега все равно велика. Бейла нас ненавидит и презирает. Ее дракон жив и вполне здоров. В любой момент она может взять и улететь к Люцерису Уотерсу на другой конец света. Что нам с ней делать?
Вопрос, волнующих всех, даже Эймонда. Увы, любви к детям Деймона он не питал вовсе. Что Рейна, всегда нежная и мягкотелая, что Бейла, боевая и дерзкая, не внушали ему родственной любви. Обе девки переняли от их отца все самые отвратительные качества, а Бейла так и вовсе — все из них. Была бы его воля, он бы казнил ее незамедлительно. Но день, когда он мог бы решать судьбы людей, еще не пришел.
— Сегодня я беседовал с ней, — признался Отто, задумчиво сложив пальцы. — И рассказал о побеге ее сестры с кузеном. Она не была этому рада. Да, конечно, сейчас ее терзают сомнения, но долгое воспитание и жизнь среди нас, ее единственной оставшейся семьи, воспитают из нее нужную нам партию. Она не замужем, так что Бейла прекрасно послужит в будущем.
— К слову о партиях, — тут Тиланд выпрямился и подался вперед. — Лорд десница, вы помните, что после победы мы были готовы обсудить нашу награду? Мой брат сейчас разбирается с Грейджоями и не может самолично выразить свои условия, но я могу.
Эймонд еле сдержался от усмешки. Хорошее же время выбрал Ланнистер — напомнить прямо при всех, чтобы у Отто не было возможности пойти на попятную.
— Да, я прекрасно это помню, — сдержанно ответил десница. Он поймал взгляд Эймонда и тоже все понял.
— Мы с братом обсудили удовлетворяющую нас награду. Мы хотим брак принца Мейлора с дочерью Джейсона, леди Элспет, которой сейчас три года. И, если Криган Старк позволит, выдадим вторую дочь Джейсона, Люсию, за его наследника Рикона.
Губа не дура. Похоже, братья Ланнистеры очень долго думали насчет выгодных партий. Пусть они и были их верными союзниками и внесли большой вклад в их общую победу, но их предложения звучали, скорее, как вызов, как что-то обязательственное. Не зря Эймонду не понравился Джейсон с их первой встречи. Но делать было нечего. Если они сейчас откажут, то Запад взбунтуется, начнутся новые междоусобицы. Им это сейчас ни к чему.
— Боюсь, Криган Старк не согласится на это предложение, — сказал Ларис Стронг, взглянув исподлобья на сидящего напротив Ланнистера.
Тиланд вскинул голову.
— Поэтому я лично намереваюсь выразить ему все выгодные стороны этого союза.
Ларис скривил губы в недоулыбке, вызвав у Ланнистера высокомерный смешок.
— Я поручил королеве Алисенте подготовку к коронации Джейхейриса, — Отто отсек все грозящиеся споры. — По возвращении мы дадим Вестеросу нового короля.
На этом Малый Совет разошелся. Остались только Эймонд и Отто.
— Какая дерзость! Сколько напыщенности! — разъярился десница, когда все вышли. — Я знал, что амбиции Ланнистеров велики, но это переходит все границы!
— Ты сам виноват, — Эймонд остудил его пыл. — Надо было сразу обсудить условия. Отступать сейчас нельзя. Придется дать то, что они хотят. Да и Мейлор не такая уж ценная разменная монета.
— Он — брат короля, — напомнил Отто, мерно вышагивая по залу и наматывая круги. — Пока у Джейхейриса не появятся дети, он будет его наследником.
— «Был бы я, никаких проблем бы не было», — подумал Эймонд, но вслух этого не сказал.
Вместо этого он перевел тему:
— Сегодня ко мне приходил Дейрон. Брак сделал ему только хуже.
Отто громко фыркнул и, раздраженно поправив брошь десницы, более спокойно остановился. Руки завел за спину, как делал всегда, когда пытался донести очень важную мысль. Эймонд знал этот жест. Знал, что за ним не кроются ни оправдания, ни извинения — лишь государственная нужда,
его нужда.
— Дейрон знал, что рано или поздно он должен был это сделать. В его обязанности входит обеспечить продолжение роду Таргариенов.
Эймонд встал, громко отодвинув кресло. Теперь он клокотал от злости, от равнодушия в его тоне.
— Ты не видел, каким он стал несчастным. Ты не видел, как он изменился! — Эймонд шипел, тряся пальцем. — Я предупреждал, что тебе нельзя впутывать его в свои интриги. Мы могли с легкостью разорвать эту помолвку, отложить, изменить, но ты не стал.
Отто оставался тем же Отто — десницей. И семейные узы не возбуждали в нем сожаления. Он только выпрямился, молча выслушивая нападки внука.
— Если бы мы отвергли дом Талли, то мое слово, которое я давал, превратилось бы в ничто, — отчеканил он твердо и хладнокровно. Столь безразличное отношение к судьбе Дейрона удивляло Эймонда сильнее, чем что бы то ни было.
— Значит ты беспокоишься о своей репутации больше, чем за счастье внука.
— Счастье — предмет непостоянный. Вот оно есть, вот его нет. Нам нужна стабильность.
Отто подошел ближе и взял внука за плечи. Эймонд повернулся к нему слепой стороной, чтобы лишить себя возможности лицезреть его чересчур спокойное лицо, что так выводило его из себя.
— Мне жаль, что леди Илиза не может дать твоему брату то, чего он хочет, — продолжил он. — Но у него появилась дочь и, быть может, это заставит его обрести покой в ней. А там, глядишь, родит и Илиза. С возрастом ты поймёшь меня.
Да, может поймёт. Но будет поздно.
Эймонд отпрянул и направился к выходу, но остановился у двери.
— Сегодня я был на Драконьем Камне, — не оборачиваясь, сказал он. — После оставшихся дел я перееду туда с Марис.
И вышел.
На следующий день, когда подготовка к отъезду завершилась, Эймонд поднялся попрощаться с Марис. В покоях ее не оказалось, ровно как и дочери. Тогда он выглянул на балкон. Сверкающий зеленью сад и стоящая вдалеке богороща утопали в теплом солнечном свете. А в зеленых лабиринтах с мраморными лавочками и фонтанами гуляла Марис с Дейнис на руках. Леди Илиза ступала вместе с ней, накрывшись теплым платком. Девушки о чем-то говорили. Марис то и дело смешила Илизу, заставляя ее изливаться в хриплом тихом смехе. И сама Марис, видя, как ей весело, светилась и сверкала золотыми серьгами.
— Она красива. Твоя жена.
Эймонд вздрогнул, услышав позади голос Хелейны. Сестра пришла тихо и бесшумно. Убранные на макушке волосы открывали коротенькую белую шею и круглые плечи, спрятанные под голубым платьем. Внимательный взгляд был обращен в сад.
— Ты назвал ее Дейнис, — с каким-то укором сказала сестра, отвлекшись от наблюдения.
Он знал, что пророчество, сказанное в Орлином Гнезде, до сих пор было в памяти их обоих, словно висящее тяжелое облако, вот-вот грозящее упасть им на голову.
— Не я. Марис. Я хотел дать ей другое имя… — попытался оправдаться он.
— Но все же оставил это, — чересчур резко отрезала Хелейна. От ее былой скромности и чуткости не осталось и следа. — Я сказала один раз и повторю еще: твоя дочь несёт в себе угрозу нам всем.
Эймонд встрепенулся и закрыл за собой стеклянные дверцы балкона. Он угрожающе навис над сестрой, но та даже не дрогнула.
— Ты говоришь о моей дочери, — прошипел он. — Она еще ребенок!
— Она вырастет.
— Оставь меня со своими предсказаниями, — он до боли стиснул челюсти. Негодование скривило его лицо. Ему было и горько, и боязно. — Может ты ошиблась. Может это не она.
Хелейна тяжело вздохнула, но свою настойчивость не умалила. Они помолчали некоторое время, пока сестра не дотронулась до него. Ее холодные руки обожгли его через дублет.
— Ты ищешь причины не верить мне, потому что отвергаешь вероятность угрозы, что несёт в себе Дейнис. Она — твой ребенок, и я это понимаю. Но лучше пожертвовать ей, чем всеми нами.
— Ты предлагаешь убить ее?
Он не поверил своим ушам. Эймонд сбросил с себя ее ладонь и схватил за запястье мертвой хваткой. Хелейна слегка поморщилась.
— Это будет лучшим решением, брат.
Звериная жестокость ударила ему в голову. Изо всех сил сжав ее руку, он желал не только сдавить ее, но и оторвать с корнем. Хелейна легонько вскрикнула. Он пришел в себя и разжал ее, но злости это не уменьшило.
— Если еще раз ты заведешь этот разговор при мне, я… Я не знаю, что сделаю. Не доводи меня до убийства своей сестры, — тихо, но отчетливо отчеканил он.
— Ты уже убил одну, — вскинула та голову, спрятав за спину раненую руку.
Эймонд отвернулся, чтобы не смотреть на нее. Его сердце полнилось болью и любовью и разрывалось от них же. Никогда, никогда бы он не подумал, что Хелейна предложит ему убить собственное дитя. Она никогда не была жестокосердечной, никогда не допускала и мысли об убийстве невинного ребенка. Он совершенно не узнавал ее. Перед ним стоял другой человек — чужой.
— Не смей подходить к Марис и моей дочери, — бросил он.
Хелейна не ответила и совсем бесшумно скрылась за дверью. Но потом, почему-то, вернулась.
— Я вышла замуж, — ее голос дрожал от обиды и накатывающего плача. — За Элдрика. Думаю, ты должен об этом знать.
С этими словами она покинула его.
Но не эта новость сдавила его глотку сильной хваткой, а чувство предательства. Чувство, будто его оставили без своей опоры. Теперь Хелейна виделась ему врагом, и осознание этого только душило.
***
Вхагар вылетела из столицы. Путь был долгим и утомительным: оно не удивительно, ведь вся война для Эймонда прошла в седле. Под ним расстилались леса и луга, степи и реки. Замки то появлялись сквозь молочные облака, то снова исчезали. Постепенно тепло сменялось холодом. Небо посерело, сгустилось. Солнце стало появляться все реже и реже.
Пошел дождь. Эймонд потеплее запахнулся в шубу.
В Близнецах он решил передохнуть пару недель, чтобы дать Отто и остальным нагнать его и поехать вперед. Лорд Фрей был одним из тех, кто поддержал Рейниру, но после ее смерти склонил колено так же, как и все остальные. Он довольно радушно принял принца и предоставил ему все удобства замка. Если бы не Вхагар, вряд ли бы этот старик оказался таким услужливым.
Времени, проведенного в Близнецах, было достаточно, чтобы обдумать последнюю встречу с Хелейной. Путь пришлось продолжать.
Близнецы остались за спиной, а впереди его ждал Ров Кейлин. Вот показались высоченные каменные башни — полуразрушенные, еле целые, крошащиеся и, казалось, покачивающиеся от ветра — так ему казалось. Крепость была большой и просторной. Тень дракона покрывала только половину всей ее площади.
Он прилетел вовремя — внизу, у валяющихся базальтовых строений, стояли люди. Убедившись, что скорпионов на стенах не было, он посадил Вхагар. Болотистая местность, покрытая черной грязью и лужами после ливня, чавкала под лапами дракона. Ноги тоже утопали в вязкой жиже. Вхагар недовольно топталась на склизкой земле. Здешний климат ей не нравился. И Эймонду тоже.
С трудом найдя тропку, он смог наконец-то выбраться из болотного заточения и подойти к ожидавшим его людям. Отто стоял подле Джона Рокстона, когда как Тиланд Ланнистер кутался в свой плащ и озирался по сторонам. Его роскошные сафьяновые сапоги, привезенные из-за Узкого моря, были сплошь испачканы, подол бархатного плаща мокнул в здешних лужах. Эймонд усмехнулся.
— Прошу прощения, — обратился он ко всем, мельком взглянув на северян. — Ваш северный воздух пришелся Вхагар не по душе.
Тут он заметил в толпе Элдрика Аррена и недоброжелательно сверкнул сапфиром. Тот понял, что он знает об их свадьбе с Хелейной, и вжал голову в плечи.
— «Я еще поквитаюсь с тобой, орленок», — прорычал принц в мыслях.
— Не страшно, ваше высочество, — раздался низкий медленный голос Кригана Старка. Он чуть склонил голову, выражая вежливое, но скупое почтение. — Мы как раз собирались входить в чертог. Прошу.
Он сделал жест своей широкой рукой. Сам Криган был очень крепок на вид, высок и коренаст. Шуба из волчьей шкуры придавала ему массу в плечах и груди, делая его похожим на медведя. Суровое и хмурое лицо, несмотря на приветливость тона, отталкивало. Льдистые серые глаза смотрели так долго и испытующе, будто мысленно сдирали кожу.
Эймонд не испугался. Криган был его ровесником и пережил столько же бед, сколько сам Эймонд. Лорд Старк славился и жестким характером, и военными умениями, но люди, каких он привлекал, восторгались отнюдь не этому. Тогда чем же Криган заслужил любовь всего Севера?
Преданностью. Королю Визерису и Рейнире. Вот уж поистине преданная собачонка.
— Будь проклято это болото, сука, — бурчал Джон Рокстон, отряхивая клочки приставшей грязи. — Чтоб еще раз я сюда приехал…
Под его бухтение они зашли внутрь. Криган пригласил всех в главный чертог, больше похожий на обеденный зал. Так как здесь практически не жили, а из гарнизона осталась лишь малая горстка людей, то невероятные габариты крепости казались еще больше. Мебели здесь почти не было, ковров тоже — только голый каменный пол. Гобелены со знаменами Старков уныло висели под высокими потолками.
Большой стол, протянувшийся чуть ли не по всему залу, занимал здесь большую часть места. И скудные стулья, точно рассчитанные для гостей, стояли и ждали их.
Отто хотел было сесть во главе стола, но Криган опередил и, как ни в чем ни бывало, приказал подать вино и блюда. Деснице пришлось скрыть негодование за маской скупой улыбки и расположиться подле.
Помимо Кригана здесь присутствовал его дядя Беннард — человек такого же сурового и тяжелого нрава. В прошлом он служил регентом при маленьком Кригане, но с его совершеннолетием Беннарда сдвинули с власти. Несмотря на разлады дяди и племянника, они оба, похоже, нашли с друг другом общий язык на почве войны. Вместе с ними сидел и Эйрон Болтон — старик с седеющими волосами и пятнистой лысиной. Его сморщенные маленькие глазки метались то к одному гостю, то к другому. Он спешно свалился на стул возле Беннарда, спровоцировав этим жестом насмешливую усмешку лорда Рокстона.
Принесли вино и скудную пищу. Эймонд даже не стал к ней притрагиваться: она пахла каким-то сырым подвалом. Зато вино пригубил.
Из открытой двери в зал вбежал большой рыжий кот, гонясь за жирной крысой. Вот крыса улизнула, и кот остался ни с чем. Рокстон приманил его куском мяса, и тот, громко мурлыча, прыгнул ему на колени.
— Что ж, начнём, — Криган скосил взгляд на кота, но ничего не сказал. — Вы весьма подробно известили нас о гибели королевы Рейниры и о побеге ее оставшихся детей. Я всецело поддерживал ее покойное величество и до сих пор не простил ее убийство, — тут он кивнул в сторону Эймонда. — Я не сижу за одним столом с убийцей родичей. Хоть я и пригласил вас под мою крышу, но у гостеприимства есть предел.
Эймонд отодвинул от себя кубок. Он ждал, что Старк начнёт глагольствовать о законах и чести.
— Однако же сидите…
— Начнём с того, что Рейнира не являлась законной королевой, — медленно проговорил Отто, чтобы не позволить Эймонду съязвить глупость. — По законам наследования, престол переходил Эйгону Таргариену. Сейчас вы зря обвиняете принца Эймонда.
— Мы не будем в очередной раз спорить насчет наследства. Это дело решеное, — отрезал Криган. — Так или иначе я не снимаю свое обвинение. Принц Эймонд убил свою сестру, Отраду Королевства, и должен понести за это наказание.
Джон Рокстон громко хохотнул, гладя кота. Этот смех был здесь единственным громким звуком. Эймонд вслед за ним усмехнулся.
— И что здесь смешного? — крикливо съязвил лорд Болтон, буравя полуслепым взглядом и принца, и лорда. Его толстая обвисшая шея, как у индюка, покачивалась в такт словам.
— Никто никакого наказания не получит, — Отто выделил каждое слово и над каждым сделал огромные усилия, чтобы не потерять самообладание. — Мы собрались здесь, чтобы обсудить вашу капитуляцию, а не беспочвенные обвинения.
Криган резко встал с места. Эймонд незаметно дотронулся до рукоятки меча.
— Успокойтесь, милорд, — вальяжно протянул Тиланд. — Сядьте. Послушайте же, сядьте. Ваши слова и правда несуразно звучат.
Старк вскинул густые брови, но сел.
— Пока вы шли в столицу, чтобы помочь вашей королеве, — продолжил Ланнистер, — Эта ваша королева творила анархию. Посылала драконов и их всадников на погибель, а сама ни разу не осмелилась вылететь из столицы, прячась за ее стенами. Она убила нашего короля. Грабила простых людей, наполняла казну любыми способами. Ни разу не вступилась за своих союзников. Мы не могли позволить ей и дальше творить беспредел. Убийство было непредвиденным, но справедливым.
— И вы советуете мне оставить это просто так? — чуть помолчав, спросил Криган.
Тиланд улыбнулся, покачав головой. Он старался придать своим убеждениям искренний вид, но Эймонд понял, что он просто хотел выслужиться перед Старком.
— Я советую вам найти в этом свои плюсы. Король Джейхейрис оставляет за вами Север и ваши владения, ничего не лишает. Вам остаётся лишь дать присягу. Тогда и вы, и ваши дети будут в безопасности. К слову, я бы осмелился предложить вам взаимовыгодный брак вашего сына с моей племянницей.
Беннард Старк и Эйрон Болтон переглянулись между собой, неодобрительно покосившись на Ланнистера. Отто тоже не выказывал симпатии этому предложению, но делать было нечего. Выбор оставался за Криганом.
— Я оставляю за собой право подумать, — тут он в упор посмотрел на Эймонда. Он ответил ему тем же. Старк не забудет этого. Сейчас он смолчал, но потом, когда-нибудь, это всплывет. Переглядки, однако, продолжались недолго. — Лорд-десница, я бы хотел знать судьбы моих бывших сторонников: Джейн Аррен, принцессы Бейлы, Аддама Велариона и прочих драконьих всадников. Судя по тому, что здесь присутствует лорд Аррен, с леди Джейн обошлись очень дурно.
Элдрик сначала растерялся, но потом, когда до него дошел смысл этих слов, вскочил с места в своем привычном приступе злости.
— Ваша Джейн сбежала из-под моего надзора, убив моего отца! Это она плохо обошлась со мной, а не я!
— Да как вы смеете повышать голос на милорда! — опять вскрикнул Эйрон Болтон. Право, этот старик будто бы ждал момента, чтобы покричать.
— Прекратите орать, — раздраженно буркнул Рокстон. — Голова раскалывается.
— Ты еще поучи меня, сопля!
Эймонд отпил из бокала и резко потянул Элдрика за подол плаща. Он упал на стул рядом.
— Еще раз встанешь, и я тебе все глаза вырву, — тихо прошипел он.
Элдрик сглотнул и вжался в стул. О, у Эймонда еще будет предостаточно времени на него.
Болтона тоже заставили замолчать. Когда тишина была достигнута непосильными усилиями, Отто ответил на просьбу Старка:
— Как ранее выразился лорд Аррен, Джейн и правда сбежала, когда принц Деймон и прочие драконьи всадники напали на Орлиное Гнездо. Она и убила сира Арнольда при побеге. С тех пор ее никто не видел. Возможно она тоже сбежала в Эссос вслед за остальными. Что же до принцессы Бейлы, то она в безопасности в столице. Она будет под нашим надзором. С нами ей ничего не грозит, уверяю вас. Сам Аддам Веларион скоро вступит в права владения Дрифтмарком по случаю казни его отца. Все хорошо устроились.
Беннард и Криган переглянулись. Они не знали, что Корлиса убили. Эта мнимая пауза смутила не только Эймонда, но и Отто. С каждой минутой установить мир получалось все сложней.
— С Севером-то все понятно, а что с Дорном? — решился на вопрос Беннард. — Принц Кворен тоже был нашим союзником. Мы вправе знать, что вы решитесь с ним сделать.
— Если вас это утешит, — не без лукавой усмешки сказал Эймонд. — То я сам прилечу к нему в гости. Это все, что вам надо знать.
Того, конечно, этот ответ не удовлетворил, но большего просить не смел. Только Криган недовольно нахмурился, пораздумав немного. Этот человек был явно неторопливым. Эймонд успел подумать, что он уснул.
— Что ж, в таком случае, раз все формальности соблюдены и мы достигли согласия, я согласен присягнуть королю Джейхейрису, — в конце-концов произнёс он.
Старки встали с мест, лишь Болтон помедлил. Эймонд не стал оставаться и, взяв Элдрика, вышел из зала. Он протащил его наружу и бесцеремонно кинул в грязь. Снова заморосил дождь.
— Я предупреждал тебя, ты меня не послушал.
— Принц Эймонд, принц Эймонд, дайте же мне сказать! — умоляющим голосом запричитал бедняга, валяясь в лужах. Прилипшие ко лбу волосы сделали его лицо еще болезненней. — Я полюбил вашу сестру! Это искренне, правда. И она меня тоже! Милорд-десница благословил наш брак!
— Ах, так он еще и согласился, — вскрикнул Эймонд и взял его за шкирку. — Да как ты, жалкий орленок, ей понравился? Случаем не хочешь ли ты снова вставить мне палки в колеса? Я еще тогда заметил, что ты меня невзлюбил. Если моя сестра служит тебе рычагом давления на меня…
Громкий крик Вхагар разрезал небо.
— Нет! Я говорю правду! — чуть ли не плача закричал Элдрик, зажмурив глаза.
Такого и бить жалко.
— Принц, — Джон Рокстон разнял их обоих. — Успокойтесь. На вас смотрят.
Джон держал его крепко. Эймонд все же отпустил воротник бедолаги.
На их потасовку и правда смотрел весь замок. Отто досадливо покачал головой.
Избавившись от хватки Рокстона и ни с кем не попрощавшись, Эймонд пошел прочь. Капли дождя холодили кожу. Волосы намокли и липли к щекам. Шуба повисла на нем тяжелым грузом. Он отшвырнул ее с себя и спрятался под надежным крылом Вхагар.
И улетел. Только зря потратил время на это путешествие. Но, может, это ему и было надо — зря потратить время, чтобы усвоить непостижимые для него вещи.
Теперь он знает, чего хочет.
