***
Недавно отряд Мато ранним утром напал на ничего не подозревающих пони-девушек, отдыхающих вместе со своими служанками рядом с повозками. Возникнув из предрассветной мглы, индейцы налетели на их стоянку с грохотом пальбы из раздобытого в прошлых набегах огнестрельного оружия. Тех пони-девушек, что пытались оказывать сопротивление, быстро перебили, но тех, кто оказался дезориентирован, быстро обезоружили, согнали в кучу и связали по рукам и ногам. Служанки, похоже, и вовсе не успели сообразить, что произошло, когда их руки уже оказались связаны за спиной. Это был стремительный успех. Лишь нескольким содержанкам удалось вскочить на своих лошадей и скрыться прочь. Ноги всех пленниц были связаны таким образом, чтобы те не могли делать большие шаги, а руки завязаны за спиной так, чтобы ими в принципе было непросто пошевелить. Затем связанных женщин выстроили в колонны за повозками и соединили верёвками уже между собой. От стянутых за спиной рук каждой девушки шло по две верёвки: одна, проходя им между ног, крепилась к связанным рукам впереди стоящей, другая же проходила между ног позади стоящей и крепилась к её рукам. Таким образом получалась последовательная колонна идущих друг за другом женщин. Раненых пленниц быстро закинули в повозки. Быстро приведя будущих рабынь в пригодный для передвижения вид, тут же увели их и повозки прочь с места, где произошло это скоротечное предприятие, едва заслуживающие определения «бой». Пусть в его ходе индейцы и перестреляли значительную часть имевшихся у содержанок лошадей, а остальные в испуге разбежались кто куда, всё же их захват не был столь важной целью, ведь главной — были здоровые бледнолицые женщины, нужные для того, чтобы произвести на свет новое поколение. Народ, к которому принадлежал Мато, уже давно принял бескомпромиссную, но, как им казалось, эффективную стратегию своего выживания. Все, кто были воспитаны как индейцы, независимо от того, мужчины они или женщины, в первую очередь должны быть воинами, которые будут сражаться против многочисленных белолицых. Вынашивать и производить на свет новые поколения отныне должны были обращённые в рабство пленницы и иногда некоторые неспособные крепко держать оружие индейские женщины. Репродуктивное насилие в отношении захваченных пленниц стало основным способом пополнения численности племени.***
Мадемуазель Элли Мейдилтон была привязана к дереву. Её запястья были соединены верёвкой, проходящей с обратной стороны дерева таким образом, чтобы обе руки сильно оттягивались назад. Ноги были связаны схоже, неприлично раздвинуты и так же отведены назад, как бы выпячивая нижнюю часть туловища девушки. Справа и слева от неё на соседних деревьях так же были привязаны ещё несколько содержанок и их служанок. Как правило, те, кто прислуживал содержанкам, были более пышногрудыми, чем сами наложницы, а также в отличие от них были одеты заметно более скромно — длинный чёрный сарафан, доходящий ниже колен, и белый фартук. Чёрно-белые тона одежды должны были делать служанок максимально заметными и легко отличимыми. Это было нужно, чтобы снизить вероятность их убийства неприятелем. Однако далеко не всегда индейцы знали о различиях между женщинами, на которых нападали, да и сами служанки нет-нет, да и брали в руки оружие. На Элли было стандартное одеяние обыкновенной пони-девушки. Обувью служили короткие чёрные сапоги. Светло-синие колготки уходили под тёмно-синюю юбку. Наверное, единственным отличием колготок для пони-девушек от их аналогов, носимых девушками-кроликами, было заметное утолщение материала в районе бёдер, необходимое для того, чтобы ткань не так быстро протиралась об седло. Разумеется, как и у девушек-кроликов, в колготках наличествовало обшивное отверстие в районе промежности. Чтобы во время езды верхом не натирать мягкие места об седло, пони-девушки надевали поверх колготок белые хлопковые трусы. Для хоть какой-то скромности промежность дополнительно прикрывалась от посторонних взглядов короткой тёмно-синей юбкой, прикреплённой к нижнему краю корсета основного платья. В отличие от девушек-кроликов верхнее платье пони-девушки представляло собой вполне монолитное одеяние, больше всего напоминающее короткое, опускающееся всего лишь до пояса пальто с длинными рукавами. Единственной необычной частью был вырез на груди, который так же, как и у костюма девушек-кроликов, мог прикрываться специальным куском ткани. Поверх пальто одевался корсет, к которому сзади был прикреплён лошадиный хвостик. На шее присутствовал привычный ошейник с бантиком, а на голову одевались лошадиные ушки. В отличие от девушек-кроликов, носивших кепи с коротким козырьком, стандартным головным убором пони-девушек была широкополая шляпа, в которой так же присутствовали два отверстия для ушек.***
Мадемуазель Мейдилтон ни на мгновение не сомневалась, что её и нескольких других девушек привязали подобным образом не без причины. Пони-девушка знала, что, если её оставят в таком положении на существенное время, то она через какой-то промежуток сможет перетереть удерживающие её верёвки об кору дерева и попытаться сбежать. Однако, пока такие попытки были невозможны из-за нескольких вооружённых индейских женщин, присматривающих за выбранными для какой-то цели пленницами. Прокручивая в голове события последних пару дней, Элли мысленно возвращалась в то злополучное утро, когда сквозь сон она услышала вдалеке стук копыт. Мейдилтон и пони-девушки её отряда расположились на ночной отдых с почти полным пренебрежением всех норм безопасности. Их главная пони-дама, судя по всему, считала, что индейцы ещё слишком далеко и что в таких условиях с заходом солнца исчезает любая опасность нападения. Две другие дамы, бывшие в отряде, были недавними выпускницами Нью-Йоркского института благородных дам и не смели возразить своей более опытной начальнице. Потому в ночную смену не было выставлено ни одной дежурной, которая могла бы предупредить остальных о приближающихся всадниках. Первые выстрелы прозвучали тогда, когда индейцы находились уже на неприемлемо близком расстоянии. С собой у пони-девушек были только револьверы, из которых они почти сразу же, по глупости, начали палить в сторону нападавших. Элли умудрилась подстрелить коня одного из индейцев, но на это у неё ушёл весь барабан, а времени на долгую процедуру перезарядки не было совершенно. Холодного оружия также не оказалось под рукой. Ножны с боевой саблей, положенной Элли, как и любой из пони-девушек её отряда, были пристёгнуты к седлу, а плохо привязанная лошадь, которую прошлым вечером не рассёдлывали, при первых же звуках стрельбы порвала верёвку и бросилась прочь с места боя. Фактически оставшаяся безоружной и совершенно растерянная Мейдилтон быстро оказалась связанной и загнанной в колонну своих подруг по отряду.***
Мато, вместе со своими товарищами, после небольшого обсуждения, кто кому достанется, направился к привязанным к деревьям пленницам. Он выбрал для себя ту, что была одета в причудливый костюм с лошадиными ушками и короткой юбкой. Подойдя ближе и взглянув в лицо девушке, он мгновенно узнал её — это она в недавнем бою подстрелила его верного коня. В ярости индеец размахнулся и со всей силы заехал кулаком по правой части лица пленницы. Затем он сделал шаг назад, слегка нагнулся, запустил руки ей под юбку и резким движением сначала стянул вниз, а затем порвал и отбросил в сторону её белые трусы. Подвинув свою набедренную повязку, Мато приподнял своим членом край юбки пони-девушки. Снова взглянув ей прямо в глаза, индеец подался вперёд, коснувшись своим органом промежности пленницы. От прикосновения к своим половым губам Элли почувствовала лёгкое возбуждение — она уже не сомневалась, что этот индеец собирается её изнасиловать. Мгновение спустя его руки уже легли на её талию, а затем... Головка его члена быстро вошла снизу внутрь девушки. Её девственная плева была разорвана деревянным фаллосом ещё почти три года назад, но до этого момента половой орган ни одного мужчины не проникал в неё. Ощущение было совершенно новым; тело пони-девушки мгновенно возбудилось и на этом фоне чувство боли от удара по лицу заметно ослабло. Мадемуазель Мейдилтон негромко застонала. Мато просунул свой член глубже. Он не был удивлён тем, что пленница не была девственницей: среди индейцев уже давно было широко известно, что среди тех девушек, которые носят лошадиные ушки и широкополые шляпы, девственницы почти никогда не встречаются. Его половой орган быстро начал увеличиваться в размерах, однако даже так проходил внутрь лишь с весьма небольшим затруднением. Когда индеец протолкнул свой член в матку бледнолицей, она застонала громче. Справа и слева уже доносились крики служанок, которых насиловали его друзья. Судя по тому, как громко они кричали, обе выбранные служанки были девственницами. Дополнительно возбуждённый этими звуками Мато начал выпрямлять ноги, просовывая свой член до конца. Когда тот упёрся в стенку матки, мужчина резким движением почти вытащил его, а затем погрузил вновь. Уже значительно возбудившийся половой орган проходил обратно заметно тяжелее. Глубокие вздохи Элли перемежались с её громкими стонами. Возбуждение наполнило всё её дрожащее тело, тем временем как насильник продолжал водить своим членом внутри неё. В очередной раз дойдя до стенки матки, половой орган слегка надавил на неё, после чего снова пошёл вниз. Мгновение, и член индейца снова поднялся. Судя по прекратившимся крикам служанок, другие индейцы уже закончили своё грязное дело. И теперь их жертвы издавали лишь громкое дыхание. Наконец и член Мато дошёл до своего предела — почувствовав это, мужчина окончательно вытащил его из нутра своей жертвы, внимательно посмотрел на её покрасневшее от перевозбуждения лицо, после чего закрыл глаза и со всей силой и скоростью в окончательный раз вошел до самой матки пленницы. Нутро девушки стало наполняться спермой, тем временем как всё её тело начало дрожать особенно сильно. Часть спермы уже начала вытекать, пачкая юбку и колготки. Мадемуазель Мейдилтон издала пронзительный стон, чувствуя, как внутри она заполняется семенем насильника. Возбуждение девушки начало ослабевать, а половой член индейца начал становиться мягче, а после и вовсе покинул её нутро. Глаза Элли были закрыты, её дыхание сильно участилось. Из промежности пони-девушки на корни дерева стекала свежая густая сперма... Так мадемуазель Мейдилтон окончательно лишилась своей невинности.