Oh who is she A misty memory A haunting face Is she a lost embrace?
Наверное, бежать сломя голову — не лучшее поведение для наследницы Старков, но Сансе сейчас на это глубоко плевать. — Мистер Бейлиш! Мистер Бейлиш! Он оборачивается на звук её голоса и с мягкой прыткостью аристократа достигает Сансы за несколько широких шагов. Она замирает, мнётся под его изучающим взглядом, едва не тушуется: белоснежная рубашка и кремовый свитер наверняка все в траве, что уж говорить про распушившиеся пряди и помятые джинсы. Респектабельный вид, ничего не скажешь. — Санса Старк, полагаю? — мистер Бейлиш губами невесомо касается её руки, ведя себя при этом так очаровательно, что Сансе кажется: от места поцелуя по всей коже мурашки колко-приятные пробегают. — Как вы узнали? — отчего-то очень хочется теребить волосы, делать что угодно, только не смотреть ему в глаза — иначе можно сгореть от смущения. — Ты — вылитая мать в молодости, только волосы рыжие, — он мягко улыбается и даже как-то чуток завороженно смотрит, а Санса вдруг ощущает исходящую от него уверенность. Силу. Защиту. Совершенно необъяснимое чувство: она видит его впервые в жизни, но уже понимает, почему мать так доверяла ему когда-то. Интересно, так и проявляется хвалёная лисья интуиция? — Считать это за комплимент? — Считать это за приглашение пройти в дом. Он тут недалеко. И возьми меня за руку: здесь такие заросли. Не хочется, чтобы ты сломала каблуки или свои хорошенькие ножки. Санса смущается (опять), но за руку взять себя позволяет. Чертовски странно-знакомое чувство. Почти как с Джоффри, но… Нет, всё же по-другому. Бывший, притворявшийся золотым мальчиком-принцем, оказался тем ещё гадом-садистом, от которого Санса успела вовремя сбежать, а вот мистер Бейлиш словно всем своим видом внушает, что не тронет и не даст в обиду. А ещё слышать из его уст похвалу внешности впервые не кажется чем-то зазорным.***
Мистер Бейлиш — или, как он всё время просит себя называть, «для вас я просто Петир» — мужчина загадочный. Не оборотень, но живёт в огромном особняке посреди леса, ближе, так сказать, к природе, «чтобы дышалось лучше». Внутри (да и снаружи) в доме — всё белое, украшенное резьбой, а от протянутых вдоль стен стеллажей с сотнями книг некуда деваться. Как и от проведённого сюда Интернета: судя по всему, Петир (Санса только привыкает так его называть) или слишком любит комфорт, или решил озаботиться этим перед её приездом. Кажется, всё-таки первое, хотя кто сказал, что её комфорт не входит в желания Петира? — Не надо, — она краснеет, когда он показывает ей отдельную комнату с гигантской кроватью и отдельным выходом в сад, чтобы была возможность побегать-порезвиться в виде лисы. Ещё сильнее Санса смущается, когда в случайном разговоре пробалтывается, что любит розы, и Петир заваливает ими весь дом. Просто, чтобы ей приятное сделать. — Надо-надо. Ты заслуживаешь только лучшего и это не потому, что ты — Старк или с уникальными способностями оборотня. Ты — просто ты. И она верит. Верит, когда вечерами они сидят на террасе, он угощает её лимонными пирожными, и они болтают обо всём на свете: о политике, искусстве, экономике, о способностях оборотней. Сансе поначалу неловко, всё время отойти в сторону хочется, перестать стеснять своими глупостями взрослого умного человека, пока до неё не доходит: никакие это не глупости. По зажигающемуся каждый раз при виде неё взгляде у Петира это видно. Ещё никто не смотрел на неё так, словно видел насквозь. Ещё никто не спрашивал её реального мнения о чём-то — за исключением моды, песенок и другой девчачьей ерунды: что богатенькая девчонка может путного сказать, а? Как оказалось, по мнению Петира, много чего. И ещё никто не показывал ничего ценного. Петир однажды пускает её в святая святых — хранилище его антикварного оружия — в основном холодного. Клинки: кинжалы, ножи, даже мечи — все лежат, блестят и манят взгляд; сверкают в свете ламп. И Сансе невообразимо хочется прикоснуться хоть к одному из них, ощутить быстро нагревающийся холодок у пальцев, отчего-то остро ассоциировавшийся с Петиром — тоже, на первый взгляд, вроде бы холодным, предпочитающим серый или тёмно-синий цвет, но с какой-нибудь яркой, броской деталью вроде красной куртки. Как рубин у рукоятки кинжала.Am I in love with just a theme Or have I had just a dream? A mystery Oh who is she?
Петир красивый. Это Санса подмечает сразу. Высокий, темноволосый, ему слегка за тридцать, но лукавый огонёк в глазах не угасает ни на секунду; азарт смешивается с опытом. Но самое главное, самое яркое, что завлекает в нём, — взгляд. Каряя радужка сливается с зеленоватыми чешуйками — глаза-хамелеоны. И Санса осознаёт наконец, почему его характер настолько многогранен, что его не смог в себя вместить ни один зверь. Петир сам как хамелеон. А ещё немного — змей-искуситель и хищный волк. Который так восхищается её превращению в лису, что дух захватывает. Это далеко не научный интерес, нет, что бы он там ни говорил. При научном интересе глаза так не сверкают. Он слишком бережно поднимает её, обратившуюся, на руки, и по шерсти гладит. — Прогуляемся, рыжик? — и выпускает её на поляну. Сансе кажется, что она счастлива. Счастлива, пока кружит вокруг его ног, виляя рыжим хвостом, а Петир смеётся совсем как ребенок. Счастлива, когда лисой засыпает на его коленях, чтобы позже проснуться в человеческом виде, почувствовать тёплые объятия и спокойное дыхание рядом: «Я здесь. Никто тебя не тронет».I call her name Across an endless place She'll answer me Wherever she may be.
— Кто вы, мистер Бейлиш? — спрашивает Санса шутливо, когда однажды они оба валятся в мягкую траву: попытка запрыгнуть на Петира в облике лисы ничем хорошим не увенчалась. — Друг твоей матери. Который очень-очень её любил. Но кто я для тебя, можешь решать сама, вообще всё можешь решать сама. Тогда они в первый раз целуются. Это жадно-сладко, волнительно, с привкусом лимона, роз, леса и, наверное, слишком хорошо, чтобы быть правдой.***
*** — Это проверка. Простая проверка, ничего опасного. Пожалуй, да, это правда было слишком хорошо, чтобы этот рай длился вечно. Бриенна приезжает к ним в один из вечеров, рассказывает о важных новостях. Оказывается, в связи с ухудшившейся ситуацией теперь каждого человека и оборотня проверяют. Вытащишь клинок, вымоченный в специальном растворе, — проверку прошёл, не опасен, ведь зелье то подействует как яд на дикого, агрессивного оборотня. Пугаться нечего. Правда-правда. Если бы Сансе не сообщила мать дня два назад о нападении на Брана. Младший брат выжил, всё обошлось, но он утверждал: это кто-то знакомый. Он увидел только тень, но мать сыну всегда склонна была верить. Она просила Сансу быть осторожнее, а потом и вовсе предлагала прислать Бриенну, забрать её в другое место. Потому что «Петир… человек всё-таки своеобразный. Всегда был. Как бы я ни хотела ему верить». Санса отказывается, несмотря на то что в голосе матери чувствует лёгкую панику. Неужели она думает, что это всё сделал Петир, её старый друг? Он ведь даже не оборотень, что за бред! Кажется, с такими словами Санса трубку и бросает. А в груди колет, жжёт от несправедливости, от жалкого ощущения беспомощности, что единственный серьезно взглянувший на неё человек теперь в немилости у её матери. — Золотце, не надо так, — Петир кладет руку на её плечо, а после мягко привлекает к себе, прижимает к груди. — Пройду я их проверку, не переживай. Только ты… Сделаем вид, что тебя здесь нет, хорошо? Скажу, что ты уехала, мало ли что. Не доверяю я всяким… спасателям. Санса кивает, но внутренне сопротивляется. Нет, одного в этот вечер она его точно не оставит.***
*** Запереться в подвале, наверное, не лучшая идея, но хоть что-то. Санса слышит, как заходят внутрь солдаты, требуют что-то у Петира, а Санса аккуратно, прислушиваясь к каждому звуку, пробирается к потайному ходу в хранилище оружия. Оттуда легко можно будет попасть в комнату Петира, если ему нужна будет помощь: достаточно обратиться в лису, благо, потайные выходы для её животной формы по всему дому проделаны. В щель она видит, как Петиру подносят клинок, спрятанный в ножнах. Сердце в груди отбивает чечетку. Если-если-если сейчас… А что, если и что сейчас? Горло сжимается. Если Петир всё-таки окажется оборотнем, а она — полной дурой? Если он упадёт замертво? Что? Петир клинок поднимает, слегка вытаскивая наружу из ножен, — ничего. Санса тихо выдыхает. Пронесло. Он не убийца, она знала это. Знала. В ушах вместе с торжествующими барабанами звенят фанфары. — А теперь, — вдруг она слышит хриплый голос одного из солдат, — приведите мисс Старк, её тоже проверим. Мало ли, вдруг лиса стала бешеной. И вдруг… На Петира, её Петира, наставляют оружие. Санса слышит, что он наверняка соврал, что все похищения — его рук дело, ведь репутация сама за себя говорит. Обвиняют, увести готовятся. Противный смех разом прекращается под тяжелый взгляд Петира и даже взметнувшийся пламенем в груди страх чуть-чуть приглушается. В смысле — приведите? Он же сказал, что никто про неё не узнает, он же сказал, что… — Да-да, я понимаю… И Санса воочию наблюдает, как Петир, словно переменившись в лице, став как-то злее, хищнее, достает из секретного отделения шкафа в комнате другие кинжалы. И собирается намазать их тем же самым зельем, проверку которым выдержал недавно сам. Нет-нет-нет… Он её что, предаёт? Мать была права? Он заодно с… неважно уже с кем: с Ланнистерами, с Болтонами! Но так же не бывает, да? Он же клялся ей, что… Да плевать! Странно, невообразимо, но почему-то Петиру Санса всё равно верит. А когда видит приставленный к его голове сзади пистолет, первая выскакивает из комнаты наружу, схватив зубами какой-то ножик, налетая на противника, на ходу перевоплощаясь в лису. И клинок — тот самый, которым проходили проверку, выпадает у противника из ножен.***
*** И Санса видит: он не целый. Сохранилась только рукоять, которую и показывал всем Петир. А самого клинка, клинка, смоченного в зелье, — нет. Лишь жалкий обломок. Проверка бы в любом случае просто не подействовала. Она пересекается с Петиром взглядом, в нём читается: вставай за мной и беги, — но Санса мотает головой: без тебя не уйду. И вдруг обращает внимание на первое попавшееся оружие, которое она успела захватить в комнате. Это… нож. Кривой, правда, маленький какой-то, словно, словно… Осколок. От того самого клинка, которым их с Петиром хотели проверить. А значит… — Да, это я сделал. Сделал всё, чтобы тебя никто не достал, потому что знал о зелье ещё раньше всех, — Петир приближается к ней, закрывая её собой и выставляя впереди другой клинок, шепчет на ухо. — Это ты, Санса, ты — тот оборотень. Но ты не убийца, нет, это… нечто иное, после расскажу. Ты ни в чём не виновата, ты просто не научилась это контролировать. Я помогу тебе. Держись меня. И они вместе несутся прочь из дома, а на тропинке их уже ждет поддержка в виде Бриенны Тарт. Санса и не подозревала, что, оказывается, была единственной в своём роде кицунэ, утягивающей души людей и оборотней в потусторонний мир. Мать предпочла её спрятать, а Петиру — продажному Петиру, у которого всегда есть план — Ланнистеры предложили убить её, предложили кругленькую сумму и очистку репутации. Но он и не собирался. Сбежать с ней, если не удастся сохранить, — такова цель Петира с самого начала. Лучше бы рассказал о ней заранее, но… Пробегая с ним вместе через мост — рядом с ним они впервые встретились — Санса вдруг осознаёт, что, пожалуй, это неплохое приключение. Из которого они обязательно выйдут победителями. А оказаться единственной в своем роде кицунэ, о которых разве что в бабушкиных книгах пишут, — это вполне себе достижение. Это стоит всего. Осталось узнать, как вернуть всех ей неосторожно похищенных. А уж с Петиром они это точно смогут сделать.Somewhere across the sea of time A love immortal, such as mine, Will come to me Eternally. Immortal she Return to me.