Перевод свитка «Мифические Народности от древнейших времен и до наших дней» автор неизвестен предположительно 5 век до н.э.
«…Солар, или Пожиратель Ночи* , является мифическим созданием, ибо не было обнаружено ни единого доказательства существования хотя бы одного представителя этого вида. Во многих сказках и легендах некротических рас встречаются упоминания о «детях луны, светом своим смерть несущих», но даже самые древние Первопроклятые и Хозяева Гнезд уже не помнят, когда в последний раз Пожиратель Ночи выходил на охоту, опустошая города, села и оставляя за собой только жирный, мерзко пахнущий пепел. Это является еще одним доказательством того, что Солары никогда не существовали. Иначе как могло пройти мимо Истории, если верить легендам и сказкам, столь могущественное и сильное существо?..» «…Примечательно, что Пожирателя стали именовать Соларом, словом производным от французского «Soleil» - Солнце, хотя тот больше известен под именем Дитя Луны. Возможно, это связано с тем, что позже Лунарами назвали обращенных оборотней. Существует предположение (основанное на далеко не всегда достоверных картинах и гравюрах некросов), что «Солнечным» Пожирателя Ночи нарекли благодаря тому, что у этого существа во время охоты глаза сияют как два солнца. Правда, свидетелей проявления подобного феномена чаще всего не остается». «…Бойся, отрок, дитя луны во тьме ночной приходящего. Если нежизнь дорога, беги от него, прячься и хоронись на земле, проклятой людьми, но благословленной Госпожой нашей Смертью. Может, и пройдет мимо Пожирающий. Обойдет стороной твой схорон и не тронет птенцов твоих…» «…Молись Госпоже нашей Смерти, дабы миновало твое гнездо и сны дневные существо белое и светящееся, как солнце наше ночное…» «…Пожирает Он и тело, и сущность, и магию, не оставляя после себя ни следа для Возрождения».Адаптированные выдержки из диплома: «Мифы и легенды некротических рас» кафедра филология магических рас Сорбонна 1592 год.
Люциус проснулся от ощущения чужого присутствия. Первой реакцией была агрессия: напасть на нарушителя личного пространства, пока тот не причинил вреда. Но потом Малфой-старший почувствовал рядом с собой два маленьких тельца. Корвин и Драко сладко спали, прижавшись к отцу. Мальчики стали настолько похожи друг на друга, что Люциус только внутренним чутьем мог определить: кто из них кто. Да и то не с первой попытки. Корвин – маленький вороненок. Он будет более спокоен и уравновешен в отличие от своего брата, который с самого рождения обладает воистину огненным темпераментом. Но Драко всегда был и будет отходчивым мальчиком, в то время как его брат надолго запомнит обиду. Будет помнить и мстить обидчику. И оба мальчика всегда будут обладать мудростью, не присущей их сверстникам. Слишком сильные и могущественные тотемы и слишком Древняя кровь текла в их жилах. Хватило бы и наследия Люциуса. Даже мать-маггла ничем не повлияла бы на малышей и их способности. С Джеймсом же… было трудно предположить, какими способностями будут обладать дети после своего совершеннолетия. Слишком давно не заключались подобные союзы, а если и заключались, то были бездетны. Действовало древнее родовое проклятье. Настолько древнее, что нынешние маги даже не помнили, что в том же Египте оно считалось почти бытовым. Банальное «вето» на рождение детей от союза представителей двух рас. Ничего особенного. Ну и что, что проклятье родовое? В те времена за подобную порчу наложивший обязан был всего лишь выплатить небольшой штраф. Это же не полное бесплодие всего Клана или отдельно взятого Рода. Собственно, если бы Люциус взял Джеймса после того, как в том проснулся Солар, то никакого Корвина не было бы, а Драко бы погиб от проклятья, пришедшего с Нарциссой. Но на тот момент Люциус уже являлся Истинным, а в Поттере еще не начала просыпаться кровь Древних. По большому счету, тогда был секс между двумя мальчишками-скороспелками, слишком рано созревшими для подобных игр и продолжения рода, но еще не вступившими до конца в Наследие. С женщинами проще. Женщина любой крови родила бы от Оборотня или Солара только мага, который с трудом, но смог бы пробудить в себе Наследие, как это в свое время сделал Люциус. Кровь Соларов просыпалась в маге только в том случае, если в ближайшем окружении уже был Истинный оборотень, который искал себе пару. Пожиратели Ночи не могли жить самостоятельно. Они не были к этому приспособлены – у них отсутствовала фиксация на материальном уровне, а без постоянного физического тела и «якоря» они очень быстро уходили на иные уровни бытия и уже не возвращались. «Якорем» почти всегда являлся Оборотень, и только в самых исключительных случаях в супруги выбирался сильный маг-метаморф или магическое существо со способностью к перевоплощению. Так что не было ничего удивительного в Обручальных Камнях, которыми обменялись Люциус и Джеймс. Да, возможно, этот поступок был рискован и не обдуман. Но их вел древний инстинкт, заставляющий всеми способами цепляться за наиболее подходящего партнера и закреплять связь на всех уровнях бытия. - Вы так прекрасны, - раздался знакомый голос. Люциус опять ощетинился, но тут же успокоился. Джеймс. Не в физическом теле, естественно. Рядом с кроватью стоял высокий стройный, узкоплечий мужчина с длинными волосами цвета червонного золота, которые раздувал нематериальный ветер. Яркие, сияющие глаза без белка и мягкая улыбка на точеном лице, словно вырезанном из куска льда. Его фигура была нечеткой и расплывалась. В этом существе ничто не напоминало того, прежнего Джеймса. Человеком вообще не пахло. Солар как он есть. Можно сказать, во плоти, так как для них физическое тело почти не имеет значения. Всего лишь немного - скорее, даже очень мало - минералов и химических элементов, которые делают этих существ материальными и помогают оставаться на данном уровне бытия. Джеймс был не обязан возвращаться в кокон, в котором проходил Перерождение, и спокойно восстановил бы свое физическое тело из подручных материалов. Если бы захотел, конечно же, и если бы на это нашлись силы, которых сейчас не было. - Джеймс, - прошептал Люциус, осторожно вставая с кровати и стараясь не разбудить малышей. - Гарольд, - поправил его Солар. – Мое имя теперь - Гарольд Малфой. Как ни прискорбно, но род Поттеров-магов прервался. - Почему именно Гарольд? – улыбнулся Оборотень, инстинктивно трансформируясь, чтобы иметь возможность прикоснуться к своему возлюбленному, почувствовать его эфемерную плоть под своими руками. Ну и что, что для этого надо было самому стать почти нематериальным? - Потому что мое имя было Джеймс Гарольд Поттер. Должно же у меня остаться хоть что-то, связывающее меня с Северусом. Он мой брат, и я хочу, чтобы он оставался частью нашей семьи. - Мое мнение тебя не интересует? – шутливо поинтересовался Люциус, обнимая супруга и нежно потираясь щекой о его щеку. Инстинкт подсказывал, что для Соларов нет ласки более интимной, чем контакт двух лиц. Лицо, кончики пальцев рук и ступни – вот самые чувствительные участки тела, потому что воспринимают не только физическое воздействие. - Не в этом вопросе, - мурлыкнул Джеймс. – Северус - хороший, а его Бог – забавный. - Асклепий может обидеться. - И что? - Ничего. Я люблю тебя. Когда услышал, что ты мертв, чуть не последовал за тобой. - И совершил бы ошибку. Что тебя удержало? - Драко. - Он прекрасен. Они оба прекрасны. Так похожи на тебя. - На нас. - Тот мальчик, что сейчас отсутствует… - Блейз? – Люциус насторожился. Его супруг мог воспротивиться присутствию постороннего ребенка в доме. Далеко не каждый потерпит чужого детеныша на своей территории. - Наверное. - Ты против того, что я взял его на воспитание? - Нет. Я хочу, чтобы он тоже стал нашим сыном. Двое – это очень мало. - У нас еще будут дети. - Не у меня. Я заплатил своими нерожденными детьми за выправление психики ведьмы. - Очень глупый поступок, - отозвался Люциус, обнимая Солара и прижимаясь к нему всем телом, которое на данный момент стало таким же нематериальным, как и сам визитер. - Северус любил ее, а она сошла с ума и медленно угасала. Я не жалею о своем решении. Но хочу еще детей. Двое – это очень мало. Блейз - маленький, и мы сможем принять его. Он не нужен матери, а его отец ничего не имеет против. - Ты говорил с ним? – неподдельно изумился Люциус. – Когда? - Перед тем, как прийти сюда. - Но он мертв. - Для меня нет значения - тот мир или этот. - Все будет так, как ты пожелаешь, любовь моя. Люциус осторожно поцеловал тонкие, четко очерченные губы. Он знал, что может быть отвергнут. Солар не то существо, что позволит кому-либо пить энергию с собственных губ и пробовать магию на вкус. Даже супругу редко позволялось подобное и являлось жестом высшего доверия. Люциус знал это, так как в юности увлекался Древними и их историей с традициями, а в тайной библиотеке Малфоев еще встречались книги, написанные о Соларах и для них. Джеймс не отстранился. Даже больше. Он скользнул руками по торсу супруга и запустил пальцы под пижамную рубашку, усиливая контакт, почти сливая магию и два сознания воедино. Это было божественно. Люциус не боялся потерять себя в этом хороводе эмоций, чувств, звуков, красок и образов. Наоборот. Он прекрасно понимал, что даже если и попытается, то не сможет это сделать. Как можно потеряться в самом себе? Ведь Дже… Гарольд - это не другое существо, а неотъемлемая часть его собственного разума. Даже не часть, а ровно половина. Без него жизнь была неполноценна и увечна. Единение длилось, длилось и длилось. Оно не могло закончиться. Казалось, что прошли века, когда Джеймс-Гарольд отстранился и прервал поцелуй. Он выглядел еще более размытым и почти прозрачным. Видимо, его время без подпитки подходило к концу, и он должен был возвращаться. Как там говорил Асклепий? Еще очень слаб и должен накопить сил? Да. Так оно и есть. По идее, Солар вообще не должен был приходить к своей семье, а отправиться на охоту: убивать некросов, поглощая их энергию. Есть, спать, есть и снова спать, а потом опять есть. И так пока не наберет достаточно энергии, чтобы жить вне кокона. Только после этого он должен был прийти к своей семье. Не раньше. Но, похоже, желание повидать сыновей и мужа было сильнее. - Я люблю тебя, - прошептал Гарольд, прежде чем его тело окончательно потеряло очертания, и неощутимый ветер разметал его по комнате. Люциусу осталось только улечься обратно между сыновьями и задремать. Было больно от невозможности находиться рядом с любимым и таким необходимым существом. Но Гарольд должен был идти. Малфой ничем не мог ему помочь. Пока не мог. Он не знал, что супруг навестит их, и не припас гостинец, который позволил бы встрече продлиться подольше. Какого-нибудь лича, например. Или обращенного вампа. Мертворожденный не подойдет. Это больше инфернальное создание, чем некротическое. Гарольд пока не способен усваивать такую жесткую и агрессивную пищу. Тем более Солары были порождениями Предвечного Огня, или, как его еще называли, Инферно, и предпочитали не есть своих соплеменников. Малфой уже почти заснул, когда его сознания коснулись оповещающие чары. Некто нарушил границу поместья и двигался по главной аллее к небольшому замку, что служил Люциусу и его семье домом. Правда, внешне этот замок казался больше похожим на поместье с огромными французскими окнами и причудливой лепниной. Малфоям было невыгодно открывать истинное положение дел. Люциус недовольно заворчал, но был вынужден выскользнуть из постели. Несколько минут он потратил на то, чтобы перенести сыновей в детскую и навести на стационарную защиту еще несколько слоев. Если раньше мужчина был почти параноиком касательно своего единственного сына, то теперь, с появлением Корвина, его паранойя многократно усилилась. Когда Малфой спустился в кабинет, куда проводили нарушителя эльфы, незваный гость успел устроиться в широком кресле и вольготно развалиться в нем. Люциус скривился, но стерпел. Так же он перенес и намеренное нежелание гостя здороваться или подавать руку. Хорошие манеры никогда не водились среди привычек этого мага. Аластор Грюм именно сейчас остро нуждался в помощи и защите. Люциус мог оказать ряд услуг своему старому учителю Дуэлинга. Одноглазый старик окинул вошедшего мужчину внимательным цепким взглядом и мысленно удовлетворенно кивнул. Даже одним глазом было хорошо видно, что Люциус находился в великолепной физической форме, а его аура ослепительно полыхала силой. Раздражен, но в то же время заспан и только из постели. Слишком мягкий и нежный фон для столь опасного боевого мага. Ну, если не спал, то с сыном возился и еще не успел перестроиться. - Что вас привело в мой дом? – холодно спросил Люциус, опускаясь в другое кресло. - Я смотрю, ты в отличной форме, - довольно поцокал языком Грюм. - Позвольте повторить свой вопрос, - Малфой не принял завуалированного предложения о перемирии. Они с Аластором расстались при очень неприятных обстоятельствах, и блондин не собирался забывать об унижении, которое когда-то испытал. Ретроспектива Самайн 19__ года Люциус стоял в центре главного холла Поместья и не мог вымолвить ни слова. Чары того, кому он привык доверять, Наставника, сковали все тело, и даже дышать было тяжело. Отец привычно унижал своего непутевого сына. В этот раз было особенно противно, так как Абраксаса не смутили даже прибывающие гости. Не будь чар, парализовавших все тело, Люциус не менее привычно ответил бы на оскорбления заклятьями или вызвал ненавистного отца на дуэль. С тех пор, как Абраксас связался с этим вульгарным полукровкой, присвоившим титул Лорда, старший Малфой стал совсем безумен. Оставалось надеяться на то, что отец не заметит чар, обездвиживших сына. Заметил… Дальнейшее Люциус помнил с трудом. Его ослепили ярость и острое унижение, смешавшиеся в причудливый коктейль. Молодой мужчина как в тумане воспринимал окружающий мир и понимал, что если бы не предательство самого близкого после матери человека, он был бы свободен выбирать, и ему не навязали бы жену. Благодаря этому случаю Абраксас сумел доказать перед Советом рода, что Люциус еще юный мальчик, раз не может защитить себя, и не способен сам принимать решения. Соответственно, не имеет права вызвать на дуэль старшего, тем более Главу Рода. Абраксас прекрасно понимал, что сын намного сильнее магически и являлся любимым учеником одного из лучших боевых магов Европы. Благодаря Грюму Люциус Малфой в возрасте восемнадцати лет получил статус ребенка и был против воли проведен через обряд бракосочетания с Нарциссой Блэк. Так же благодаря Грюму и статусу ребенка Люциус попал в услужение к Волдеморту. Отец даже не спросил мнение сына на этот счет. Пришлось соответствовать. Конец ретроспективы - Мне требуется ваша помощь, Мастер Малфой, - тяжело вздохнул изуродованный старик. Половину его лица покрывали свежие шрамы, а глаз закрывала повязка. Теперь бывший аврор специально употребил титул, принятый среди чистокровных. Это был способ показать, что он считает Малфоя взрослым и признает его как настоящего мастера своего дела. - С чего вы взяли, что я помогу вам? Обстоятельства, при которых мы расстались… - Морганы ради, Люциус! Это было десять лет назад! – вспылил Грюм. Но его запал быстро угас, столкнувшись с ледяным спокойствием аристократа. - Я не способен забывать. - Знаю. Тогда я действовал по приказу и… - Вот и обращайтесь за помощью к приказавшему, - Люциус встал и направился к двери. - Мне больше не к кому обратиться. Только к тебе, - надтреснутым голосом произнес старик. - Из-за вас отец запретил мне Поиск. Из-за вас я был вынужден взять ту, что никогда не любил. Если бы не вы… - Твой отец убил бы тебя на той дуэли. - Не убил бы. Сил не хватило бы. - Убил. У него был артефакт, который мог переписывать сознание магов и создавать новые личности. Да, из дуэли ты вышел бы невредимым физически, но был бы ты прежним Люциусом? - Тогда кто отдал приказ? - Твоя мать. - Она умерла задолго до того. - Я был ее Защитником, и она просила по мере сил оберегать тебя. Пока была возможность, я старался прикрывать тебя и в Министерстве. Иначе ты ни за что не отделался одними штрафами, а угодил бы в Азкабан. - Так чего вы хотели, Аластор? – Малфой вернулся в кресло и вопросительно посмотрел на старика. Тот заметил то, на что раньше не обращал внимания. Зрачок у блондина был вертикальным, кошачьим. Но Малфои же чистокровны! Откуда в жилах Люциуса кровь магического существа? – И что случилось с вашим лицом? - Последнее вытекает из самой проблемы. Меня хотят убрать. - Не новость. - Ты не понял. Меня хотят убрать свои же. Война кончилась. Я на посту Главного Аврора больше не нужен, но мне известно слишком многое, чтобы меня можно было тихо отправить на пенсию. - И? - Теневой Двор получил заказ на меня. - Откуда знаешь? - Оттуда, что я и есть Глава Двора! - Вот и не брал бы заказ. - У Альбуса достаточно средств, чтобы пригласить специалиста с материка. Им я не указ, а материковый Теневой Двор спит и видит, чтобы подмять под себя еще и наши владения, которые распространяются на всю Океанию. - Дамблдор? - Да. - С чего бы это? Вы же всегда были друзьями. - Новая политика. Еще больше притеснений магических существ. Пересмотр многих древних законов, переработка школьной программы и программы подготовки авроров. Естественно, я был против всех этих «реформ», которые ведут наш мир к деградации. Мне предложили добровольно оставить пост и уйти на пенсию. Я отказался. После этого на меня уже трижды покушались. Последний раз привел к этому, - Грюм провел рукой по своему обезображенному лицу. - Не вижу ничего особенного. Подобное постоянно происходит. - Люциус, ты давно не был в Министерстве, - Аластор не спрашивал. Он утверждал. - Давно, - не стал отрицать Малфой. - Альбус поддержал кандидатуру Фаджа на пост Министра. - Опять же не удивительно: Дамблдору нужна тупая марионетка. - Неужели тебя не волнует, что происходит в стране? - Теперь – нет. Для меня важна только семья, и ее интересами я живу. - Нарцисса… - Никогда не была моей семьей. - Так мне не стоит рассчитывать на свою помощь? - Не в том, что касается Министерства, - Люциус говорил правду. Он, пока Джеймс находился в пограничном состоянии, не мог себе позволить ввязываться в политические дрязги. Сыновья еще слишком малы и не в состоянии постоять за себя. Люциус служил всем троим своеобразным якорем в физическим мире и не имел права подставляться. – Но я могу предоставить тебе защиту. На территорию Поместья не попасть без моего ведома. Тут ты будешь в безопасности. - Я потеряю должность, - буркнул старый аврор. - Иначе ты потеряешь жизнь. - Что ты от меня хочешь взамен? - Вассалитет. - У меня нет родственников, которые будут тебе служить после моей смерти, - ухмыльнулся старик. - Я не нуждаюсь в слугах. Вассальная клятва не позволит тебе предать меня и мою семью. Ни словом, ни делом, ни мыслями, ни полунамеком. - Раньше ты не был настолько подозрителен, - хмыкнул Грюм. - Раньше я был глуп, и у меня не было семьи. - И раньше ты был человеком. - Заметил? – Люциус подобрался, готовясь напасть в любой момент. - Заметил перемены еще до того, как дошел до Поместья, но только когда ты пришел, я понял, что причина изменений – ты. Люциус мысленно отдал приказ домовикам готовить Поместье к консервации и собирать вещи. Если о произошедших изменениях станет известно Министерству и, Маб упаси, Дамблдору… - Не волнуйся, - улыбнулся Грюм. – Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы заметить изменения. К тому же, - старик наклонил голову, обнажая дряблую кожу шеи, на которой неестественно четко проступили позвонки и нечто, больше всего похожее на трещинки, какие бывают в древних камнях, - моей матери хватило глупости лечь под смертного. - Ты?.. - Горгул. - Хорошо прячешься. Я-то еще удивился, как человек мог возглавить Теневой Двор. - Человек и не может его возглавить. Силенок не хватит. Так что можешь дать отбой своим брауни. Я буду молчать. - Дамблдор знает, что ты полукровка, - Люциус не спрашивал. Он уточнял. - Он знает, что среди моих предков были нелюди. То же самое можно сказать о большинстве чистокровных. - Ты знаешь, кто был среди его предков? - Судя по тому, что я видел в его Поместье, кто-то из арахнидов или им поклоняющихся. Но не темные эльфы, и это было очень давно. - Почему? - Не похож. Да и сахар – сильнейший яд для всех даже невероятно дальних родственников и потомков дворфов. Альбус же по примерным подсчетам потребляет до двух килограммов сахара в сутки. Мужчины еще немного поговорили, обсуждая сложившуюся ситуацию. Люциусу было нужно время, чтобы все обдумать. Такой вассал, как горгул, не стал бы лишним. Тем более если учитывать его статус главы Теневого Двора. Заманчиво. Очень заманчиво. Но стоит ли оно того, чтобы связываться с Дамблдором, который после гибели Темного Лорда подмял под себя всю Англию? Если бы дети были немного старше… Если бы Джеймс был здоров и полон сил… Но горгул! Пусть полукровка. Это создание, проживая в достаточно древнем доме, пробуждало разум в каменных стенах. Это было то, о чем только могли мечтать аристократы. Собственный разумный и невероятно преданный дом. Именно дом, а не Родовая Магия, спящая в Ритуальном зале и обладающая собственным, более чем странным и непонятным для смертных разумом. Да и горгул, связанный вассальной клятвой, сам по себе был лучше любых охранных чар. Стены его жилища неразрушимы. В итоге Люциус решил помочь своему старому учителю. Плюсы существенно перевешивали минусы. Малыши будут расти и быстро развиваться. В чем-то быстрее обычных детей, а в чем-то медленнее. Скоро им понадобится Наставник, а кто может взять на себя эту роль лучше горгула? *** Как и положено, вассальную Клятву Грюм давал, положа руку на Родовой Камень Малфоев. Сама Магия оценила искренность бывшего аврора и признала достойным не только принять его клятву, но и возложить на него охрану Поместья. Это было знаком наивысшего доверия. Только после этого Люциус отправился в детскую и привел своих сыновей в гостиную, где их ждал Аластор. Горгул был безмерно удивлен, когда вместо одного малыша ему представили двух. В этих детях ничего не было от надменной красотки Нарциссы. Они не были похожи на Блэков. Вообще. Обычно маленькие маги наследуют поровну от обоих родителей, но тут же… Малыши оказались почти полной копией своего отца в детстве, и их невозможно было отличить одного от другого. Даже чутье магического существа пасовало перед этой задачей. Мальчики воспринимались Аластором как единый и невероятно сильный организм. Нечеловечески сильный. Если Люциуса еще можно было принять за мага, то эти малыши с рожденья были магическими созданиями. Оставалось только радоваться, что такие дети появились в древней чистокровной семье, придерживающейся старых традиций. Гораздо хуже, когда подобное сокровище рождается у магов, которые давно забыли о крови, текущей в их жилах. В последнем случае Благословленных Магией, как еще называли таких малышей, в лучшем ждет смерть. В худшем же - искалеченные магия и психика. Правда, это не относится к данным малышам. Да, они были сонными и еще совсем маленькими, но Аластор видел, что Люциус держит под железным контролем магию сыновей, направляя ее и помогая развиваться. Возможно, отец семейства даже не понимает этого. Часто магические существа вообще не осознают подобное, действуя инстинктивно. Так, как велит текущая в их жилах кровь. Вывод напрашивался сам. Перед Аластором стояли не один маг с проснувшимся Наследием и его полностью магические отпрыски. Над малышами возвышался их полноправный отец. Такой же, как и они сами. Не человек. Если бы Грюм не был учителем юного Люциуса, то ни на мгновение не усомнился бы в том, что Малфой родился магическим существом. Но в том-то все и дело! Старшее и уже почившее поколение Малфоев были магами. Люциус в двадцать лет тоже не проявлял особых признаков магического Наследия. Ну, красив, ну, сероглазый «серебряный» блондин. И что, что мать черноглазая и черноволосая испанка? Она полностью перешла в Род мужа, и значит, ее кровь не могла сильно повлиять на основные родовые признаки ребенка. Другое дело, что Люциус лицом был больше похож именно на мать, а не на отца. На самом деле это не так важно. Имеет значение только то, что мальчики не люди. Совсем. Значит, Альбусу не видать этих малышей как собственных ушей. На магических созданий не распространяются законы, клятвы и договоры магов. Дамблдору придется повторно заключать соглашение с Люциусом, чтобы увидеть этих детенышей в Хогвартсе, и Грюм сильно сомневался, что Малфой во второй раз попадется в расставленные сети. Раньше - да. Но не теперь. Магическое существо никому и ни за что не отдаст своих малышей, тем более если почувствует опасность. Альбус… Грюм тяжело вздохнул: Альбус, старый друг, стал опасен. Раньше в нем не было такой всепожирающей ненависти, замаскированной чудачествами и добрыми улыбками. Раньше он не стремился привести магический мир Британии к деградации и запустению. Раньше… Раньше он понимал необходимость разделения маггловского и магического миров. Раньше, но не теперь. ~*~ Утро наступило быстрее, чем Люциус рассчитывал. Конечно, можно было бы еще поспать, но организм, привыкший просыпаться в определенное время, требовал чай и легкий завтрак. Снова Люциус обнаружил малышей посапывающими рядом, хотя перед сном проверил оповещающие чары и навестил детей. Вечером Драко с Корвином спокойно заснули в своих кроватках. Малфой-старший, стараясь не потревожить сон сыновей, проверил все чары, наведенные на детскую, и убедился в том, что они остались в целости и сохранности. Но… тогда как малыши выбрались из своей спальни? Спросонья Люциус плохо соображал – сказывалось напряжение последних дней, и не понимал, как мальчики умудрились обойти защиту. Сонный отец семейства выскользнул из-под мальчишек, которые использовали его в качестве подушки, и отправился в душ. Последний - для того, чтобы проснуться - пришлось устроить контрастный. Ежась под холодными струями воды, Люциус чуть не поскользнулся, когда его еще сонный мозг сообразил, что Корвин с Драко – магические существа и в полном объеме наследуют своим родителям. Значит, физические и магические преграды для них ничего не значат. Если мальчики хотят спать в одной кровати со своим отцом, то Люциусу придется с этим смириться. Это было даже к лучшему. Проще было следить за безопасностью сыновей и их здоровьем. Все же Корвин еще не до конца оправился от мощного всплеска стихийной силы, а Драко не очень хорошо перенес Ритуал. Помимо замещения крови Нарциссы, из его магического поля было исключено Родовое Проклятье, с которым мальчик жил с момента зачатия и в какой-то мере успел сродниться. После всех утренних процедур Малфой отправился будить мальчиков… которые уже успели проснуться и удрать. Люциус хмыкнул и пустился искать своих непосед. Драко всегда любил играть в прятки и догонялки. Оставалось только подивиться тому, как быстро дети нашли общий язык. *О* Малфой-старший прекрасно знал о том, что представляли из себя магические близнецы, но даже он не догадывался о том, что его мальчики существенно ближе друг к другу, чем любые другие дети. В ином случае у маленького Корвина могли бы уйти годы на то, чтобы адаптироваться к окружающему его миру и забыть ужасы проживания с магглами. Сейчас же, разделяя разум с братом и соприкасаясь с ним душой, Корвин привыкал к тому, что в этом доме он маленький Хозяин, и все великолепие древнего Поместья подвластно ему. Мальчик, изучая младшего брата и скрупулезно перебирая его воспоминания, познавал новый мир, в котором у них двоих были строгий, любящий отец и Северус. Корвин знал, что у них с Драко есть еще и папа, но он восстанавливается после болезни и пока не может быть с ними. Старший из братьев не только знал это, но и чувствовал неким особым чутьем, которым раньше ощущал неестественную и болезненную ненависть тех… других. Неправильных людей, о которых старался не думать и не вспоминать, чтобы не расстраивать брата. В отличие от Драко, Корвин умел прятать воспоминания и инстинктивно ставил настолько мощные блоки, что теперь их общее ментальное поле было надежно защищено от постороннего вмешательства и разнообразного воздействия. Корвин с присущей ему методичностью и нечеловеческим упорством наращивал защиту. Он вил свое гнездо. Пусть пока и ментальное. Именно гнездо, а не создавал стены или преграды. Оно было насквозь продуваемо всеми «ветрами» и со стороны могло показаться таким хрупким, но не было защиты надежнее и крепче. Так было правильно. Об этом говорили все инстинкты мальчика. Можно ударить в стену и разрушить ее, можно разбить зеркало, но кто пробовал ударить воздух? Драко, обладающий тотемом более мощным в физическом плане, заботился о телесном благополучии близнецов. Младший из братьев инстинктивно знал, что им будет проще всего восстанавливаться рядом с отцом. Поэтому мальчики и покинули свою столь тщательно охраняемую детскую. Да, там вокруг них была щедрой рукой разлита магия Люциуса, но не только она была нужна детям для скорейшего выздоровления. Близнецам было необходимо физическое тепло отца и его ровный эмоциональный фон. Помимо этого, Драко приучал брата к энергетическому фону Люциуса. Настраивал хаотичное переплетение магических полей и каналов брата на нужный лад и сам подстраивался под него. Это было правильно. Младшего из близнецов тоже вел инстинкт. /О\ Мальчики проснулись намного раньше, чем Люциус. Как и любые другие дети, они были любопытны, и их энергия не знала границ. В данном конкретном случае Корвина интересовала спальня отца. Брат, который воспринимался как неотъемлемая часть себя, тоже был интересен, но этот интерес мог и подождать. Корвин понимал, что их с братом невозможно разлучить, и у них вечность впереди, чтобы узнать друг друга. В то время как отец мог и запретить братьям спать в своей постели, и тогда придется искать другие способы проникновения в его комнату. Слово отца – закон. Да и время на исследования придется изыскивать… Так бы подумал взрослый человек или подросток. Корвин об этом не думал. Он выбрался из-под одеяла и отправился исследовать новую для себя территорию. Брат хоть и остался на своем месте, охотно все показывал и рассказывал. Для общения мальчикам не нужны были слова. Они и так постоянно друг друга слышали. Вскоре спальня была обследована и разграблена на предмет съедобных вкусностей. В шкафу на отдельной полке нашлась засахаренная роза, выглядевшая как настоящая. Цветок мальчикам не понравился. Невкусный, и магии в нем мало. В тумбочке рядом с кроватью было обнаружено некое аппетитно пахнущее кремообразное снадобье, которое братья поделили между собой. В составе было предостаточно магии, чтобы он сошел за легкий завтрак и, в крайнем случае, не навредил здоровью детей. На вкус он был как… Драко сказал, что похож на фруктовый салат. Корвин, благодаря памяти брата, знал, что это за блюдо, но никогда его не пробовал. Бальзам из красивой серебряной коробочки быстро кончился, и старший мальчик почувствовал скорое пробуждение отца. Пустая коробочка была возвращена на свое место, а близнецы тихонько улеглись на свои места и притворились спящими. После того как Люциус ушел в ванную, мальчики, не обращая внимания на защитные чары, покинули спальню. Они были голодны, а еще Драко хотел играть в прятки. Можно было совместить приятное с полезным. \О/ Первым делом Люциус в поисках малышей обыскал жилую часть Поместья. Конечно же, можно было бы коснуться чар, пронизывающих все владения Малфоев, но это казалось не столь интересным. Да и мальчикам надо было учиться прятаться. Дети, пока маленькие и не могут за себя постоять, должны иметь подобный навык. В жилой части Поместья мальчиков не было. Это после получасовых поисков Люциус мог сказать с полной уверенностью. Он не чувствовал близнецов на верхних уровнях, но тогда… либо сад, либо подземелья. Малфой-старший на мгновение похолодел от мысли, что сыновья могли пробраться в Ритуальный Зал. Это было слишком опасно… В приступе паники Люциус коснулся чар Поместья и обругал себя последними словами. Помимо жилых помещений, были еще и хозяйственные, к которым относилась кухня. Именно там дети и находились. Ничего удивительного. Мальчики наверняка проснулись голодными и, естественно, не догадались вызвать домовиков, решив самостоятельно посетить их вотчину. Завидев Люциуса, зашедшего на кухню, домовики склонились перед ним в учтивом поклоне. Мужчина поприветствовал их кивком. Вопреки распространенным слухам Малфои всегда заботились о своих брауни, держали их в строгости, но никогда не позволяли себе жестокости. Маленькие Господа были тут, судя по всему, уже успели позавтракать и теперь возились с маленькими домовиками. В свое время Люциусу отец не позволял даже близко подходить к хозяйственным помещениям. Соответственно, Малфой-старший никогда раньше не видел маленьких брауни и должен был признать, что эти мохнатые ушастые комочки выглядят достаточно мило, чтобы понравиться близнецам. Слегка настораживали острые иглообразные зубки, демонстрируемые мохнатыми клубками, но это все же дети, и каждый вид по-своему защищает свое будущее. У домовиков дети с рождения могут постоять за себя. Люциус молча покинул кухню, решив не мешать сыновьям. Было еще слишком рано для того, чтобы начинать хоть какие-то занятия или вести мальчишек на более близкое знакомство с Грюмом. Не сказать, что мальчики не заметили отца, но решили проигнорировать. Домовики были интереснее. )О( Немногим позже Люциус отловил близнецов в игровой комнате и отправился с ними приобретать надлежащий аристократам вид, а также завтракать. Да, еще раз. Мальчики быстро росли и тратили очень много энергии на игры. На день было многое запланировано. Не столь много, как на прошлый, но, пожалуй, более утомительное. Надо было подобрать Корвину соответствующий гардероб, игрушки и… как это ни парадоксально, узнать поближе своего старшего отпрыска. Люциус толком с малышом не общался и смутно представлял, что творится в его светлой головке. О Грюме позаботятся брауни. Они уже должны были подготовить старику апартаменты, соответствующие его статусу и расе. Горгулов-полукровок было очень мало. С возрастом они изживали в себе человеческую кровь, становясь чистокровными. Значит, и их потребности были несколько иными. Проще было сразу заселить Грюма в комнаты на чердаке, переделанные в огромную мансарду с минимумом мебели и обилием пространства. Как раз хватит места и полетать на досуге, и в боевых навыках попрактиковаться. *** Завтрак прошел вполне нормально. Корвин, вопреки ожиданиям, умел пользоваться столовыми приборами. Не так хорошо, как это делал Драко, но десертную ложечку с чайной не путал. Также Люциус обратил внимание на то, что дети, не сговариваясь, отказались от одних и тех же продуктов. Каша осталась остывать в тарелках, а мальчики налегли на сыр и фрукты. Не то чтобы странно, но не удивительно. Люциус и сам не ел крупы и считал, что его дети лучше любого диетолога знают, что им нужно для гармоничного роста и развития. Дети магических народов не будут есть то, что им вредно. После завтрака Люциус предложил мальчикам немного самостоятельно поиграть, а потом сходить на конюшни и покататься. Ему нужно было закончить пару дел, разобрать корреспонденцию и… тайком понаблюдать за детьми. Малфою-старшему не нравилась их молчаливость. Это было ненормально. Драко всегда был ужасной трещоткой. Но после получаса наблюдений мужчина успокоился. Мальчики не нуждались в вербальном выражении своих мыслей. Они общались на столь глубоком уровне, какой обычным магам, даже близнецам, и не снился. Сыновья смеялись и «разговаривали», Драко явно взял шефство над братом и с удовольствием показывал свои игрушки и игровую комнату. Дети, двигающиеся и играющие в полной тишине, которую периодически нарушает только задорный детский смех. Постороннему человеку это показалось бы дикостью. Но Люциус не был посторонним и чувствовал, как, отзываясь на каждую мысль, дрожит ментальная связь близнецов. Он почти слышал детскую болтовню и пение, когда Драко принялся учить брата своим любимым песенкам. Это было завораживающе прекрасно. Малыш Корвин быстро освоился. Если сначала он немного смущался и стеснялся так похожего на него мальчика, то потом вошел во вкус, и Люциус понял, что у него не один шкодливый чертенок, а целых два. Не сказать, чтобы Малфой-старший был сильно против этого. Он искренне считал, что дети именно такими и должны быть. Когда Люциус закончил с текущими делами Поместья, мальчики уже успели перевернуть всю игровую вверх дном и довести присматривающего за ними брауни до тихой истерики. Несчастное создание не знало, чьи приказы выполнять в первую очередь и выполнять ли. Хозяин Драко жил в Поместье дольше. Но Хозяин Корвин был немного старше. А Господин Люциус не дал никаких указаний по поводу того, чьи приказы считать важнее! Ума маленького брауни, приставленного смотреть за порядком в игровой, не хватало на то, чтобы понять разницу между магическими близнецами и обычными детьми. Ведь если немного прислушаться к просьбам близнецов, сразу станет понятно, что просят они одного и того же. Малфой-старший решил пожалеть верного слугу и присоединился к детям. Что показательно, оба мальчика с одинаковой радостью повисли на своем отце. Не было даже малейшей заминки или неловкости. Корвин являлся полноценным магическим существом, пока еще опирающимся на память брата, и от личности Гарри Поттера остались жалкие крохи. Если вообще остались. Это надо было проверить, но немного позже. Прошло слишком мало времени после Ритуала, и детская магия оставалась немного нестабильной. Ментальное вмешательство, пусть и самое поверхностное, могло навредить. Остальной день прошел быстро и незаметно. О планах, касающихся одежды и игрушек, Малфой-старший благополучно забыл. Люциус полностью посвятил себя детям. До обеда мальчики пробыли в конюшне. Как и ожидалось, Драко заразил брата своей любовью к лошадям. Но Корвин немного побаивался тонконогих породистых скакунов. С другой стороны, мальчик моментально нашел общий язык с грифонами, обитавшими на территории Поместья. Малфой-старший отвлекся буквально на минуту, чтобы оседлать своего жеребца, который не подпускал к себе никого кроме хозяина, а когда повернулся, у него чуть сердце из груди не выскочило. Его маленькие ангелочки восседали не на положенных им карликовых лошадках - Люциус считал пони слишком злыми и агрессивными животными, чтобы допустить их к сыновьям - а на животных, к которым, прежде чем подойти, нормальный волшебник трижды подумает. Раньше Драко ни за какие сласти и игрушки не приблизился бы к огромному грифону с черной - «кошачьей» и белоснежной - «орлиной» частями тела. Корвин устроился между крыльями существа полностью черного цвета. Редкая масть. Как правило, именно «вороные» грифоны были зачинщиками всех конфликтов внутри прайда и за его пределами. Мало какой представитель этого вида и цвета доживал хотя бы до зрелости. Те, что доживали, обладали воистину сволочным нравом. Черно-белые, а такими были только самки, не многим отставали от своих угольно-черных самцов, но были не столь задиристы. Все же леди, пусть и грифоньи. Люциус и рта не успел раскрыть, как грифоны ударили крыльями и взлетели, стремительно набирая высоту. Их седоки восторженно вопили и смеялись, цепляясь ручками за перья и пришпоривая пятками «птичек». Позже, гораздо позже, Люциус скажет, что его решение было единственно правильным и взвешенным. Что за грифоном может угнаться только грифон. Что пара этих созданий, пусть и с седоками, может загнать и дракона. Но в тот момент, когда Малфой-старший взмыл под небеса в облике серебристо-стального грифона, он об этом не думал. Все его существо поглотила потребность догнать и отобрать своих малышей. Люциус никогда не признавался в этом, но в тот момент он даже не задумывался, как заставит грифонов сесть. Действовал так, как велел инстинкт. Грифоны, обнаружив погоню, повели себя странно. Они позволили разгневанному родителю приблизиться к себе и, несмотря на понукание малышей, которым очень понравилось кататься, начали медленное снижение. Люциус парил над ними, готовый в любой момент спикировать и подхватить сыновей, но этого не потребовалось. Животные плавно приземлились и стряхнули своих недовольных седоков. Потом пошли на поклон к Люциусу, который, как только его ноги коснулись земли, перекинулся в человека. Малфой-старший принял извинения магических полуразумных животных и отпустил их с миром, не задумываясь о том, что прекрасно понял клекот. Позже будет время разобраться и подумать. Сейчас надо было поговорить с сыновьями и объяснить им, почему так больше не стоит делать. Люциус подошел к детям, опустился на колени и крепко обнял их. Сердце мужчины колотилось быстро-быстро, и Малфою все еще не верилось, что все обошлось, и его маленькие сокровища не пострадали. - Папа, мы сделали что-то не так? – спросил Корвин. – Ты… недоволен нами? - Накажешь? – осторожно поинтересовался Драко, ожидая, что папа на пару дней предоставит их самим себе и брауни. Это было самым страшным наказанием. - Вы поступили неправильно, но и наказывать я вас не буду, - глухо отозвался Люциус, все еще обнимая детей и не решаясь их отпускать. Действительно, было неправильным наказывать сыновей за то, в чем сам виноват. Недоглядел. – Но я не хочу, чтобы вы подходили к грифонам или другим животным, обитающим на территории Поместья, если я вам этого не разрешил. - Но грифоны были такие добрые… - начал Корвин, целуя отца в щеку. - И ласковые, - продолжил Драко, повторяя действия брата. - Мы так просили их покатать нас, – продолжили дети вместе. - Покатаетесь, когда подрастете, - фыркнул Люциус, отпуская мальчиков и вставая с колен. В свое время он не сильно отличался от этих бесенят. Благо с отцом он до одиннадцати лет практически не общался, а мать поддерживала сына во всех его начинаниях. Малфой-старший протянул руки сыновьям, и те радостно за них ухватились. Люциус почувствовал, как практически неумолкающий ментальный диалог мальчиков прошел на грани его щитов, и вздохнул. Как бы он ни любил своих малышей и как бы ни был им дорог, ему никогда не познать подобной глубокой близости и всепоглощающего доверия, что объединяли близнецов. Можно было только порадоваться за них. ~*~ Грюм обустраивал свое новое жилище. Люциус великолепно понимал надобности горгула, и выделенные комнаты казались старому аврору настоящим сокровищем. Сухие, светлые, на самом последнем этаже, с широким балконом и такие большие, что можно было не только ходить в своем истинном обличии, но и летать. Аластор закончил колдовство и с удовольствием провел рукой по стене, принявшей вид необработанной жеоды аметиста с мельчайшими вкраплениями рубинов и агатов. Теперь все стены были покрыты самоцветами и драгоценными камнями, которые играли на ярком утреннем солнце и отбрасывали сложную мозаику бликов. Вопреки распространенному заблуждению, горгулы любили солнце и не превращались под его лучами в камень. Являясь порожденьями Стихии Земли и Воздуха, эти магические существа были не совсем органической формой жизни. Скорее даже не органической. Все в организме подчинялось иным законам. Например, взрослый горгул, хоть и был каменным и весил около тонны, мог с легкостью подняться в воздух. Также эти создания предпочитали жить в высокогорных пещерах и обожали солнце. Бывало, что горгул на весь день застывал на каком-нибудь ярко освещенном парапете или балконе, греясь и наслаждаясь солнечными ваннами. Оттуда же взялась и легенда об окаменении в дневное время суток – пригревшегося и задремавшего горгула не так уж просто добудиться. Грюм вышел на балкон и удобно расположился на широких каменных перилах. В его истинном обличии это было невероятно удобно. Горгул с наслажденьем расправил крылья, подставляя их ласковому солнышку. Поместье Малфоев славилось не только обширными территориями и сказочно прекрасными садами, но и великолепной погодой. Иногда возникало ощущение, что оно находится не в Англии с ее промозглым климатом, а в южных широтах. Тут всегда было тепло и солнечно. Правда, если уж случалась непогода, то все моментально заметало, заливало и замерзало. В бытность Наставником Люциуса, Грюм даже умудрился простыть. Тогда он был больше человек, чем магическое существо, и, отправляясь на конную прогулку с подопечным, не ожидал резкой перемены погоды. Еще и посмеялся над его теплой курткой и заблаговременно наложенными согревающими чарами. Но, как оказалось, впору было не смеяться, а самому утеплиться, так как утренняя жара после обеда превратилась в настоящую метель. В тот день жаркая осень в Малфой-мэнор кончилась, и началась зима. Аластор осмотрел окружающие территории его нового дома. По левую руку от него начинался затейливый лабиринт, по правую был разбит прекрасный сад. Впереди виднелись так называемые хозяйственные постройки: конюшни, оранжереи и теплицы. Немногим дальше, за оградой, плотно увитой плющом, до самого горизонта простирались поля и луга, перемежаемые плодовыми садами и виноградниками. На горизонте виднелся лес, сплошной стеной окружающий Малфой-мэнор и служащий ему естественной защитой. Горгул задумчиво прогулялся по перилам. Он мог поклясться, что раньше Поместье Малфоев было на несколько этажей ниже, и отсутствовал широкий балкон, опоясывающий все здание. Да и архитектура отличалась от нынешней. Но теперь… Грюма, задремавшего на балконе, вполне можно принять за часть внешних украшений. Да и территория Поместья раньше была гораздо меньше. Скорее всего, Люциус включил своего вассала в защитный контур, и тому открылись ранее скрытые земли. Интересно… в районе конюшен Аластор увидел то, от чего чуть не навернулся с балконных перил. Его зрение позволяло разглядеть все до мельчайших деталей. Грюм видел, как его подопечные оседлали двух грифонов и взмыли под небеса. Ветер принес задорный смех мальчишек и гневный клекот обернувшегося Люциуса, мчащегося за своими непутевыми чадами. Если раньше Аластор мог хотя бы предположить, к какому виду принадлежит семья Малфоев, то теперь терялся в догадках. Было всего несколько магических народов, способных к столь сложным метаморфозам вплоть до ауры и магического фона, но все эти народы были для грифонов законной добычей. Те, кому грифоны поклонялись и кого послушались бы, не могли подняться в воздух или жили в иных, не материальных пластах бытия. Теперь Аластор терялся в догадках, к какому же виду принадлежат Малфои. Они, определенно, материальны. Если Люциус может обернуться грифоном, то и дети тоже имеют к этому способности. Но… Грюм ломал голову над тем, к кому же пошел в услужение, и даже не догадывался о том, что в Мир вернулись представители двух рас, давно считающихся даже не вымершими, а мифическими. *** На следующий день после не совсем удачной конной прогулки Люциус отправился в дом Забини, чтобы забрать своего приемного сына. Малфой считал, что мальчик достаточно погостил у брата, и пусть отведенные ранее несколько недель еще не истекли, мужчина скучал по названному сыну и хотел, чтобы ребенок как можно быстрее познакомился с близнецами. Блэйз должен был увидеть, как его приятель и названный брат – Драко - меняется, становясь другим существом. Иначе для приемного сына встреча с двумя абсолютно незнакомыми ему близнецами станет большим шоком. Он может неправильно истолковать случившееся и подумать, что раз нашелся второй сын, то он больше не нужен. На время своего отсутствия Люциус отвел своих маленьких проказников в игровую и попросил Грюма присмотреть за ними. Заодно Малфой установил на комнату множество следящих чар и кристаллы для записи событий. Люциус не был уверен, что горгул справится с близнецами, и хотел знать, что и как делали дети. Мужчина не собирался вмешиваться в отношения Наставника и его подопечных, но и не хотел пускать это дело на самотек. Расшалившиеся близнецы могли довести кого угодно. В этом Люциус не сомневался. Сам был таким. Другое дело, что тогда он не являлся магическим существом, и он был один.