***
Темнота улицы давила, оседая на плечах, заставляя ощущать тяжесть своих предыдущих поступков и нечаянно брошенных слов. Слезы, не прекращая заполнять веки и быстро скатываться по щекам, отдавали резкой болью в голове, напоминая, как долго длится его истерика. Сзади ощущалась шершавость очередной старой хрущевки, а холод пробирал до дрожи. Куртка где-то сзади, где-то в начале его побега. По ощущениям он пробежал не меньше 3 километров, пытаясь отвязаться от своего самого страшного кошмара в виде человека - Дотторе. Он не знал где находится, не знал куда идти, что делать и как жить дальше. Скоро начнется второй день его похождений по улицам, стараясь найти выход из ситуации. Скар сидел на лавочке у какого-то неизвестного двора и выкуривал 5 сигарету, наплевав на свои принципы. Он настолько проникся привычками светловолосого, что теперь резко захотелось повторять за ним, лишь бы сохранить хотя бы мимолетное ощущение его присутствия. Черная толстовка вместе со старой курткой до сих пор пахли парфюмом Альбедо - странная горечь с кислыми нотками, будто молотое кофе на одной тарелке с дольками лимона. Только вот он уже начинал выветриваться, поэтому он и решил купить кэмел, которые светловолосый всегда курил. - Ого! И ты тут! - громкий голос над правым ухом вывел парня из транса. Скар сначала вздрогнул от резко прерванной тишины, но тут же расслабился. Теперь все потеряло смысл, а значит и стараться выживать дальше незачем. - А чего я еще мог ожидать? - просто мысли вслух, которые красноглазый, видимо, посчитал за разрешение вторгнуться в личное пространство. - Похоже, теперь твой защитник тебя не спасет. - юноша и не заметил, как голубоволосый быстро присел рядом с ним, сразу же хватая одной рукой за подбородок, заставляя удерживать зрительный контакт. Резко стало так тошно от того, что сейчас он и правда беззащитен. Он не ел ничего уже два дня, прошел явно не меньше 7-ми километров и так и не поспал. Голова кружилась, желудок каждые пол часа пронзала острая боль, напоминая, что табачный дым во время голодовки не лучший выбор, а тело дрожало от изнеможения. - И правда ведь. - хотел подтвердить слова Дотторе в мыслях, но получилось вслух. - А я его видел, кстати. Знал бы ты какой он счастливый, когда тебя нет рядом! Просто сияет. Видимо, ты его знатно достал. - синеволосый чувствовал, что именно сейчас его режут по незажившим ранам острым лезвием, наслаждаясь процессом; - Он ведь тебя ненавидит, да? Вот ты заноза конечно, всегда какую-то хрень творишь, тебя уже никто терпеть не может. Кроме меня. Ты же помнишь, как нам хорошо было вместе? Я потерплю все твои выходки, ты ведь меня знаешь. Тебя никто не любил и не полюбит, кроме меня конечно же. Ты моя самая любимая куколка. На минуту показалось, что монолог Дотторе был лишь галлюцинацией, но когда его шею начали сдавливать, а губы кусать, то парень убедился в реальности всей ситуации. Горячие слезы стекали по щекам, что привлекло внимание красноглазого. - Не смей рыдать. Я же тебе одолжение делаю, я тебе помогаю! Тебе никак не угодишь, ты только и делаешь, что жалуешься и плачешь, как последняя сука. - злобный оскал не остановил слезы, а только усугубил ситуацию. Когда чужие зубы прокусили нижнюю губу, парень начал неосознанно мычать от боли, отчего получил пощечину прямо рядом с раной. Секунда, когда его не держали ни за одну часть тела, выдалась единственной возможностью, которой синеглазый решил воспользоваться. " Я лучше от голода подохну, чем от его мерзких рук. " Резко вскочив с лавки, парень пытался бежать, но слабое тело не смогло двигаться быстро, как бы он не пытался его заставить. Руки и ноги дрожали, а на подбородок начала стекать кровь с губы, которую он уже не чувствовал. Медленные шаги сзади будто так и говорили ему, что сбежать не удастся. Дотторе видел, что синеволосый сейчас не в лучшем состоянии, а значит много сил он не затратит. Когда садистский смех прозвучал в нескольких сантиметрах от его затылка, парень не выдержал и упал на колени. Опершись ладонями об асфальт, парень смотрел в никуда. Он бы и остался там сидеть, если бы истощенный мозг не придумал галлюцинацию, которая выбросила в кровь порцию адреналина. Тогда ему показалось, будто в нескольких метрах от него стоял Альбедо. Он не двигался и ничего не говорил, просто смотрел, прожигая взглядом все нутро. Тогда-то ему ударило в голову воспоминание о своих же словах, сказанных светловолосому на одной из прогулок - " Я всегда пытаюсь найти выход, даже если он будет казаться невозможным, я попробую. " Он попробовал. Спустя полтора часа обнаружил себя в совершенно неизвестном месте и только тогда понял, что истощение дошло до предела. Сломанная психика до сих пор пыталась спасти себя, только не учла то, что обычный гормон не сможет исцелить тело. Когда на ощупь синеволосый не обнаружил на себе куртку, то постепенно попытался вспомнить, какой ценой ему дался побег. Последней фразой Дотторе было что-то о присваивании его себе, потом он часто падал и пару раз чуть не попал под машину. Момент, когда его куртка слетела, он не мог вспомнить. Дыхание становилось все более тяжелым с каждым новым вдохом, иногда было ощущение, будто в его легких застрял огромный нож, который с каждым выдохом прорезал внутренние ткани и крошил бронхи. Пытаясь прокашляться, у парня начало темнеть в глазах, поэтому он принял решение присесть. В округе не было скамеек, качелей и любых других поверхностей, где можно было нормально сидеть, поэтому он просто сполз по все той же шершавой стене здания позади. Слова Дотторе про то, что он видел Альбедо. Это правда? Неужели ему и правда стало легче, когда Скар ушел? Неужели он и правда принес ему столько проблем, если сейчас, после его ухода, блондин счастлив? Скорее всего. До его появления в жизни голубоглазого он явно был счастлив, почему-то юноша был в этом уверен. Он лишь отнял его время, заставлял беспокоится, тысячу раз ставил в неловкое положение, заставлял нервничать и не спать ночами, приносил одни неудобства. Неудивительно, что Альбедо его выгнал. Удивительно, что он его просто толкнул, а не избил за всю чертовщину, что он натворил. Наверное, мать и Дотторе были правы. Наверное он и правда лишь одна большая ходячая проблема. Альбедо тоже так говорил, не дословно, но эту суть можно было выловить во всех его словах. Быть может, он и не заслуживает на счастливую жизнь? Если он и правда настолько ужасен, то может... ...ему и жить незачем? - Я потерплю все твои выходки, ты ведь меня знаешь. Тебя никто не любил и не полюбит, кроме меня конечно же. Может Дотторе и правда единственный, кто его любит? Своеобразно конечно, но все-таки. Он нужен Дотторе, хоть и сам этого не хочет. Возможно, ему это принесет боль, но поможет ли это искупить его грехи? Так он сможет осчастливить своим присутствием хотя бы одного человека. Он испортил жизнь своей матери, испортил жизнь Альбедо и если он пропадет, даже если Дотторе его убьет, то им будет легче. Определенно. Где-то вдалеке слышен гул машин, он отдается эхом на фоне терзающих мыслей о его беспричинном существовании. Он смотрел в никуда, не чувствуя собственного тела. Возможно, со стороны он и правда выглядел как кукла. Нельзя сказать, что он был бы рад, если бы его нашли. Он не знал, чего ждать и к чему готовится. Голова была наполнена ватой, а глаза постепенно начали закрываться. Сознание не могло найти ни одну нить, чтобы не потеряться в этой мгле, которая постепенно начинала загораться красно-оранжевым пламенем где-то на горизонте. Где-то внутри он молился о том, чтобы его снова нашел Альбедо.***
Тяжелые веки открылись, но ни одного источника света не было. Первая догадка, которая его посетила - он уже умер и находится, возможно, в аду. Парень принял сидячее положение и сразу же отметил, что на нем была одна лишь футболка с шортами. Его кто-то переодел. А значит и касался. От подобных мыслей стало тошно и душно, юноше резко захотелось выйти на свежий воздух и увидеть небо, но выхода, казалось, не было в этой непроглядной тьме помещения, где он находился. - ЭЙ! МЕНЯ КТО-ТО СЛЫШИТ?! - парень кричал и вертелся по сторонам, не зная, в каком направлении двигаться. Синеволосый прекратил крутится и наугад выбрал сторону, в которую потом же и пошел. Упершись в стену, он в некотором смысле обрадовался, ведь теперь он может попробовать найти выход, продвигаясь по стене на ощупь. Он шел медленно, перебирая подушечками пальцев каждый сантиметр гладких стен и оглядывался, в надежде на чудо. Три резких щелчка в другой стороне комнаты привели юношу в чувство, сразу отсылая в мозг два противоречащих сигнала - об опасности и о спасении. Полагать, что из этого более подходящее было сложно, пока не послышался тошнотворно знакомый голос. - Скучал? Думал, что ты так легко убежишь? - несмотря на открытую дверь, все вокруг до сих пор не имело ни одного оттенка, кроме черного. Парень ринулся в сторону, откуда слышались щелчки, надеясь наткнутся на открытую дверь. Его остановили чужие руки, которые тут же с грубой силой толкнули парня на холодный пол. - ВЫПУСТИ МЕНЯ! - после криков в пустоту с мольбой о спасении голос был сорван, а в двух метрах от парня послышался тихий смешок. - Ну-ну, я же тебя спас. Ты лежал там так мирно и неподвижно, я уж подумал, что ты мертв. Повезло конечно, такой экземпляр терять жалко. - Дотторе говорил так, будто Скарамучча и впрямь просто вещь, которую можно поставить на полочку, сломать и после выкинуть. - Почему ты... ДА ГДЕ Я ВООБЩЕ? - за новым криком последовала боль в горле, от которой парень неосознанно зажмурился. - А вот кричать не надо, это нам совсем не к чему. - синеволосый почувствовал, что его взяли за подбородок и качнул головой, отрываясь от руки; - Без сознания ты гораздо послушней, а так... Придется поработать. - Вс- - Не бойся. Может сначала и будет неприятно, но потом тебе станет все равно. А после может и понравится. - парень ощутил горячее дыхание прямо перед лицом, отчего по телу пробежалась дрожь; - Ну, начнем чуть позже. Ты пока привыкай к такой обстановке, это твой новый дом. - красноглазый отстранился, а у Скара неосознанно потекли слезы; - А, и еще. Ты скоро сознание потеряешь, если не попьешь и не поешь, но ты же понимаешь, что слишком много продуктов на тебя расходовать я не буду, поэтому я принес тебе томатный сок. Захочешь - найдешь и попьешь. Парень прижимал ладони к губам, лишь бы не издать ни единого всхлипа. Он понимал, что чуть что - он тут же поплатится. Ногти впивались в кожу на щеках, но сейчас это было не так важно. Ему было до жути, до одури страшно от того, что может быть дальше. Сейчас он проклинал все свои рассуждения о том, что готов быть с Дотторе, чтобы искупить свои " грехи " . Умения переубеждать самого себя у него не было, за него это делали другие люди, только в более жестокой форме, чем просто в мыслях. Сейчас он был готов хоть спрыгнуть с крыши, лишь бы не осознавать, что он заперт в непонятном пустом помещении, откуда его никто добровольно не выпустит. Согнув колени и обняв их, парень только сейчас заметил, насколько тут холодно. Легкая футболка и такие же шорты ничуть не помогали, только носки давали хоть какое-то неуловимое чувство тепла. Догадок о том, где он сейчас находиться, было очень мало. Единственный более подходящий вариант - подвал. Вполне возможно, его заперли в нем, как люди ставят коллекционных кукол в шкаф - по крайней мере, это сравнение очень подходит к поступкам Дотторе. Было ощущение, будто он персонаж какого-то документального фильма, где маньяки крадут людей и издеваются над ними. Самое страшное в этом сравнении было то, что жертв, в большинстве случаев, находят спустя очень долгое время, а иногда и мертвыми. Синеволосый все так же сидел на холодном полу, испытывая тысячи чувств одновременно. Он был убежден в том, что его никто не будет искать и, уж тем более, спасать. Мать, скорее всего, разослала те плакаты о его пропаже только потому, что его пропажей заинтересовались другие - например, школа. Она бы никогда не стала волноваться за него. А Альбедо... Дотторе сказал, что он стал счастливей после ухода Куникудзуши. Парень сам не понимал, почему так искренне поверил и продолжает верить в это. Чувство вины настолько перекрыло здравый рассудок, что теперь его посещает ломящая тоска вперемешку с радостью. Он безумно рад, если голубоглазому и правда стало легче без него. Возможно даже все, что он сейчас переживает - цена за счастье Альбедо. Если так и есть, то ему себя не жалко. Но почему тогда он плачет? Почему ему так больно? Почему в глубине души он рвется наружу, истошно моля о помощи и прощении? Где-то внутри до сих пор горят мягким и теплым пламенем их совместные воспоминания, но это убивает еще больше. Он был готов сохранить их и довольствоваться простым легким чувством счастья, которое уже давно ускользнуло от него. Просто вдыхать табак от сигарет, вспоминая их разговоры на балконе, просто чувствовать его почти выветрившийся запах на куртке и толстовке. Но это все у него отняли. У него больше нет той свободы, которая чувствовалась раньше во время походов по улицам. Это нечестно. Это несправедливо. Это обидно, до жути обидно. Это больно. Больно настолько, что хотелось порвать сердце и себе, и Дотторе. Он столько раз сжигал его жизнь до тла, что иногда хотелось просто перестать существовать. Счет времени стал невозможным в таких условиях. Парню постепенно казалось, что он сходит с ума. Помогало только лежать на полу и, забивая на дрожащее от холода тело, вглядываться во тьму и представлять в ней звездное небо. Ох, как же он любил делать это в детстве. Просто так вглядываться в горящие огни на черном полотне, зная в те времена только парочку созвездий, придумывать разные сценарии своего будущего, чувствуя, как эта неземная красота звезд вдали перехватывала дыхание. Теперь, правда, они не вызывали такую бурю эмоций, но давали ощущение покоя и безопасности. Это помогало забыться до того момента, пока дверь снова не отворилась. Чувство защищенности тут же исчезло, не оставив после себя ничего, кроме животного страха перед тем, что сейчас может с ним произойти. - Ну что ж, теперь я могу побыть с тобой подольше. - парень приподнялся на локтях, ощущая, как замирает его сердце при приближении голоса; - Ты его даже не нашел! Боже, до чего же ты жалкий. Ну ладно, я тебе помогу. В ту же секунду в парня полетела упаковка сока, которую он принципиально отказался искать. Лучше умереть от голода, чем продлевать свои мучения - ему в любом случае будет плохо, а выпьет он эту жидкость или нет, совершенно не имело значения. - И никакого " спасибо ", я огорчен. - За что я должен тебя благодарить? - голос юноши дрожал одновременно и от страха, и от безумного истощения организма. - Ну, во-первых, я тебя спас с улицы, прямо как твой любимый Альбедочка. - резкий щелчок прямо перед глазами отдался болью в глазах, обжигая резким и ярким пламенем роговицы глаз; - Ты думал, что я просто так всегда появляюсь в твоей жизни? - в синих глазах появился страх, который Дотторе так и жаждал увидеть; - Я следил за тобой довольно часто. Ты даже не представляешь, как часто ты был в нескольких метрах от меня. Я знаю про тебя многое, но простая слежка меня уже не устраивает. Я хочу видеть тебя каждый день, видеть страх в твоих глазах, я хочу сделать тебя своей самой лучшей куклой. По щекам юноши уже ручьями лились слезы, когда зажигалка перенеслась к щеке, давая ощущать хоть какое-то тепло. В голове стоял белый шум от непонимания всего происходящего, а потом парень ощутил горячее прикосновение и сильное удушье. Пытаясь разнять хватку у себя на шее, синеволосый начал ощущать, что скоро потеряет сознание, а это было наихудшим исходом. В дело пошли руки и ноги, пытаясь отодрать тушу напротив от себя, но это только разозлило Дотторе. В ходе бойни парень попал коленом в живот голубоволосого, отчего хватка ослабла и он успел перекатится в правую сторону. - Вот же... Дрянь. - пытаясь приподняться в сидячее положение, юноша ощутил грубую хватку за клок волос на затылке; - Ты еще пожалеешь. Чувствуя, как куда-то его тащат за волосы, парень еще пытался брыкаться, но лишние движения добавляли еще больше боли, которую терпеть уже было невозможно. Опустив все попытки вырваться из цепких рук своего личного кошмара, парень просто попытался представить что-то хорошее. В голове неосознанно всплыл образ Альбедо, но от него веяло только чем-то горьким и неприятным, разъедающим душу и все нутро. Он до сих пор чувствовал вину за сказанное, злился на светловолосого и одновременно питал к нему безумно нежное чувство, которое порой сводило его с ума больше, чем все, что сейчас происходит. А потом острая боль где-то в районе лба заставила захрипеть от боли, отмечая, что удар был сделан о что-то твердое - Дотторе, видимо, пришиб его головой о стену. Обхватывая дрожащими руками место ушиба, парень закрывает глаза и отмечает, что теперь это его персональный ад. Тело юноши еле выдерживало всю боль, находясь, опять же, в сильном истощении. Когда на руке, приложенной к ранению, появилось ощущение чего-то липкого и жидкого, еще один удар пришелся прямо под ребра. Последнее, что он слышал, прежде чем перевернутся набок и сжаться в комочек - " Это единственное, что ты и правда заслуживаешь ". Из глаз еще капали редкие слезы, а мозг уже напрочь отказывался воспринимать реальность такой, какой она являлась. Чувство, что сейчас все его внутренности были похожи на некую кашу, отдавало новой болью в голове. Разве это и правда единственное, что он заслуживает? Разве нет ни одной причины для его счастья? Почему он не может жить так же, как остальные? Почему вся его жизнь - одни страдания? Через пару секунд в теле появилась странная легкость, а боль будто притупилась сама по себе. Парень упал в обморок, перед этим полностью потеряв связь с реальным миром.***
Пробуждение было не из лучших. Острая боль в животе и голове показала себя сразу, как парень начал шевелится. Было непонятно, сколько он тут пролежал, ведь вокруг до сих пор оставалась одна лишь пустота. Порой глаза привыкали к ней, но очертаний чего-либо разглядеть не получалось, только щели для двери и какая-то конструкция для ручки, которой не было - видимо, Дотторе снимал ее каждый раз, как выходил из комнаты. Теперь двигаться было тяжело не только от изнеможения, а и от сильнейшего обезвоживания. Крови он потерял достаточно, да и без того не пил ничего уже два... или три дня. Кажется, недавно он давал себе слово, что не будет пить ту дрянь, что принес ему красноглазый, но сейчас потребность выжить была намного сильнее желания умереть. Встать он даже не пытался, просто медленно полз к месту, где, как ему кажется в очертаниях, валялся тот самый сок. Когда на ощупь парень обнаружил что-то подобное, то попытался немного приподняться на локтях. Боль от удара и совершенно пустого желудка вызывала тремор конечностей, но сейчас было совершенно плевать. Сам того не заметив, юноша выпил пол упаковки, несмотря на свою пожизненную неприязнь к томатному соку. Вокруг стояла оглушительная тишина, как бы глупо это сочетание двух слов не звучало. Все, что хоть время от времени напоминало ему о том, что он еще жив - биение сердца, которое, по ощущениям, скоро и вовсе остановится. В голове не осталось ни одной рациональной мысли, только безумный страх перед тем, что ждет его дальше. Ему было страшно больше не от предположений о том, что Дотторе сделает с ним дальше, а от обычного осознания, что он тут застрял. Лежа на спине и уже не пытаясь рассмотреть что-то на потолке, как это было со звездным небом, синеволосый начинает окончательно терять надежду. Темнота и тишина настолько давили, что иногда казалось, будто еще чуть-чуть и он будет биться головой о стенку, прямо как психически больные люди в фильмах. Минуты шли часами, а часы шли минутами - звучит абсурдно, но именно так и было для Скара. Теперь парень начал ожидать следующего прихода красноглазого - он был готов к побоям и моральному уничтожению, но даже одно слово, сказанное чужим голосом, оттянет его постепенную потерю рассудка. Он искренне не понимал, что же на самом деле будет для него хуже - сойти с ума или снова услышать Дотторе. Но единственное, в чем парень был уверен - он будет страдать в обоих случаях. Он не двигался уже довольно долго, пару раз пытался заставить себя заснуть, но все было попусту - холод не давал расслабиться ни на секунду. Все было безумно плохо, а потом дверь снова открылась. Он не видел кто это, но уверенность в том, что это мог быть только он не покидала. Света в проеме так же не было, а появившиеся мысли о побеге сразу же были загнаны в угол воспоминаниями о побоях. - Бррр, как же у тебя тут холодно! - парень никак не отреагировал на подобное замечание; - А вообще, я зашел поговорить. Юноша заметил, как на секунду в комнате появился яркий огонек от зажигалки, который ослеплял даже с расстояния. Тяжелые шаги сразу же направились в его сторону, а после в голове снова замигала тревога об опасности, вызванная резкой хваткой за предплечье, за которое его тянули в сидячее положение. Пытаясь отдернуть руку, синеволосый тут же получил удар в грудную клетку с ноги, но хватка все же ослабла. В ту же секунду дыхание резко сперло и парень упал на спину. - Ну как хочешь. Хочешь полежать - лежи, я же не изверг какой-то. - Скар сжимал ткань футболки в районе груди, кривясь от боли и неспособности вздохнуть; - Знаешь, психологи же проводят свои сеансы с клиентами, вот и я решил попробовать. Нет, я конечно не как они, но и ты не заслуживаешь помощи. Хотя, вряд ли ты вообще чего-то заслуживаешь. Помнишь день нашего знакомства? Боже, ты мне понравился с первого взгляда. Ты был таким беззащитным и хрупким, что мне так и хотелось тебя раздавить, услышать твою мольбу и слезы... Эх, хорошие времена были, хотя сейчас даже лучше. Ты теперь всегда тут и никуда от меня не сбежишь. - последние слова были сказаны с такой твердостью и уверенностью, что у парня снова непроизвольно полились слезы. Синеволосый слышал голос Дотторе где-то сзади, возле стены. Боль в груди понемногу стихала и теперь можно было делать короткие вдохи, но где-то внутри юноша надеялся, что задохнется. - Как думаешь, тебя ищут? Мне вот кажется, что нет. Ты вряд ли нужен кому-то, кроме меня. Ты ведь мне уже говорил, что матери на тебя плевать, поэтому, думаю, она не будет сильно париться. А вот тот твой... Ну, я уже тебе говорил про него. Паршиво тебе живется конечно, но мне тебя не жаль. Честно говоря, я даже рад, ведь теперь ты ничто без меня. От осознания того, насколько подобное заявление было правдой, парню хотелось кричать. Он и правда теперь зависит от Дотторе - тот момент после его пробуждения, он только и делал, что ждал появления голубоволосого. Личность стирается под гнетом всего происходящего прямо так же, как и рассудок - его насильно заставляют привязаться к человеку, которого он ненавидит, а он не может избежать или предотвратить это. Последующие слова казались эхом, будто он сидит в огромной пещере, а где-то издалека до него пытаются докричаться. Паршивое чувство опустошенности холодными пальцами обхватывало глотку, снова перекрывая любую возможность вздохнуть, оскверняя каждую молекулу его тела. Чужие руки, грубо хватающие его бедра, будто прожигали его кожу до костей, не боясь поранить и сделать больно. Он не видел ничего, прямо как и в тот раз. Слезы не переставали идти - иногда даже казалось, что все три дня он только и делал, что рыдал, давая выход всему дерьму, что уже достаточно давно копилось и оседало где-то внутри. Господи, как же он не хочет помнить это. Мало того, что произошедшее и так будет непосильным грузом до конца его жизни, так теперь это еще и повторяется. Сломанные кости, синяки цвета космоса и кровоточащие раны казались намного лучше, чем то, что происходит прямо сейчас - их можно вылечить, наложить жгут, помазать мазью или зашить, но это событие сводит с ума, убивает надежду, личность, заставляет тебя самого чувствовать себя никем, кроме грязной куклы. Боже, как же сильно он пытался этого избежать.***
Сидя на полу, упираясь лопатками в холодную стену, парень чувствовал себя никак. Его состояние нельзя было описать словами, нельзя было расписать даже в самом длинном романе. Ледяными руками он тер все места, за которые некоторое время назад его держали, в надежде избавиться от какого-то слишком травмирующего чувства, которое до сих пор отдавалось мышечной болью по всему телу. Слезы уже давно высохли, а все эмоции вместе с ними. Он не ощущал ничего внутри, даже собственного сердца. Не было ни единой мысли, за которую можно было ухватиться. - Мне жаль. Знакомый голос заставил вздрогнуть, но он не принадлежал Дотторе. Он был теплым, обволакивающим, дающим ощущение безопасности и безмерного спокойствия. Этот голос он узнает из тысячи, ведь именно его он так долго хотел услышать. - Альбедо? Обернувшись по сторонам, он заметил очертания светловолосого. Черты лица не разглядеть - он сидел в метре от Скара, опершись о соседнюю стенку. - Сильно болит? - уточнения не было, но синеволосый сразу понял, о чем идет речь. - Очень. Он меня кинул, а я... Он- В горле встал ком, а боль в плече, о которой они и говорили, резко усилилась. Парень неосознанно обхватил место ушиба другой рукой, кривясь от боли. - Лучше не двигай ей. Возможно у тебя там трещина, а значит лучше как-то перевязать. - Как? - Я не знаю. - подобное заявление уже вызвало смятение. - Ты же мне говорил, что учишься в меде. - Это не важно. Помнишь, когда в детстве у тебя был ушиб? Ты тогда упал с лестницы, а потом к вам приходила Мико, наложила тебе повязку. Попробуй сделать что-то подобное, чтобы лишний раз не нагружать руку. - парень постепенно вспомнил ту ситуацию и то, как тогда зафиксировали его локоть. Пытаясь почти вслепую и без лишних движений сделать подобие повязки из оторванного от футболки куска ткани, в голове понемногу всплывали разные вопросы. - А откуда ты знаешь про тот случай? Я же не рассказывал тебе... - в ответ была тишина; - Альбедо? - Все будет хорошо. Голос голубоглазого звучал больше не извне, а изнутри. Будто мозг делал иллюзию присутствия родного человека, всячески меняя тональность его голоса, чтобы казалось, будто он и правда рядом. - Я так скучал, Альбедо. Я так хочу обратно. Мне так плохо. В ответ снова была одна лишь тишина. - Альбедо, скажи мне, я схожу с ума?***