Merci, Albedo

***

Сколько времени прошло? Когда это закончится? Что ему делать? - Ты так и не понял. - родной голос отдавался где-то совсем рядом, но теперь никаких визуальных очертаний не было; - Он хочет свести тебя с ума. Парень сидел, обняв колени и всматриваясь в пустоту впереди себя. Если цель Дотторе все-таки основывается на потере рассудка, то у него это отлично выходит. Скар и сам поддается, будто в этом мире его больше ничего не держит. - Ты должен сосредоточиться на чем-то. Образ Альбедо будто отправил сигнал прямо в мозг, предлагая как-то привести себя в чувство, дать какое-то ощущение реальности происходящего. Немного отросшие ногти впились в кожу на ладонях, оставляя красные полумесяцы. Было больно, но это ни капли не помогло - от холода все чувства притуплялись, да и силы были на исходе, отчего и хватка была совсем уж слабой. Ожидая услышать какую-то реакцию от своей галлюцинации, парень остался ни с чем. Прижавшись к коленям еще сильнее, надеясь ощутить хоть какое-то тепло, в голову начали лезть пугающие мысли - будто мозг решил поставить на таймер оставшееся время до его смерти. Он не хочет умирать, но и терять рассудок тоже. Почему-то казалось, что выбрать можно только что-то одно. Он столько всего потерял, столько всего еще не сделал - почему Дотторе решил, что у него есть право отбирать у людей абсолютно все? Даже чувство вины перестало выражаться так ярко на фоне других эмоций. Если раньше Скар был погружен в отчаяние с головой, то сейчас внутри что-то треснуло. Он был где-то посередине всех эмоций - они будто оплетали его тело и совершенно не собирались отпускать, а каждая попытка порвать их нити или вырваться лишь сдавливала кожу, оставляя новые кровоточащие раны, а то и вскрывая старые шрамы. Он был заперт внутри своего, дающего трещину, разума, накрытый своими же страданиями - прямо как вишенка на торту, только вместо сладкой начинки была одна лишь плесень. Сейчас надо было ухватить хоть одну каплю из воспоминаний, которые теперь представляли разбитое зеркало огромных размеров. Казалось, будто все приятные события он уже вспомнил и осквернил их нынешним состоянием, оставляя одни лишь болезненно острые осколки. - Думай. Вспоминай. Должно быть что-то, что напомнит тебе, кто ты такой. - теперь же голос был похож не на Альбедо, а на его собственный, будто внутри него есть еще одна личность, которая наотрез отказывается сдаваться. Где-то среди тысячи частичек от пазла, названный жизнью, среди темных, чересчур острых и светлых, замазанных тысячами кровавых отпечатков, юноша заметил что-то яркое, похожее на космическую звезду, но слишком маленькое, чтобы ухватить ладонью.

***

Темная улица, три горящих фонаря вокруг маленького мальчика и девушка с темно-фиолетовыми волосами, заплетенными в длинную косу. Холод, будто большой наточенный нож, вырисовывал неизвестные картины на щеках и пальцах мальчишки. - Ты еще не хочешь домой? - мягкий голос, будто теплое молоко с медом, резко перекрыл другие звуки, оставляя фокус только на его тембре. - Нет!! Все выглядело сильно ярко, но будто чем-то замылено. Было непонятно, сколько сейчас времени и кто эта девушка напротив, но что-то внутри отдавалось режущим нутро теплом, будто заставляя довериться ей, даже через боль. Вокруг все было белым - прямо как в снежной сказке - фонари накиданы снегом на тонкий слой льда, такая же конструкция была и на асфальте, и на скамейках, только в меньших количествах. Видимо, была зима и, судя по черному небу, ночь совсем скоро накроет весь город своей тетью. Только вот два человека, строящие из твердого, почти каменного снега снеговика, совсем не собирались уходить домой. В один момент чьи-то холодные, но все равно мягкие руки накрыли его щеки, будто пытаясь согреть чем-то неосязаемым. - Мама! А ты боишься? - глаза девушки не разглядеть, но можно было увидеть мягкую улыбку, которой в тот момент было достаточно. - Ты про что? - Тебе страшно, когда темно? Услышав суть вопроса девушка рассмеялась, поправив теплую шапку на мальчике. Юноша надул губы, обижаясь на такую реакцию, но это действие рассмешило еще больше, заставляя девушку скрестить руки на груди и прикрыть рот, чтобы хохот был максимально тихим. - Ох, Куникудзуши... Это довольно сложный вопрос. - Почему ты смеешься? Девушка, поправив упавшую на лицо прядь за ухо, встала с колен, показываясь в полный рост. Указав пальцем на ближайший фонарь, она наконец заговорила: - Видишь? Этот фонарь светит. - подвинув руку, палец теперь указывал на потухшие фонари вдали от них; - А те нет. Несмотря на то, что сейчас ночь и солнышко не греет, мы все равно находимся под лучами света. Мы не можем сказать, темно сейчас или светло, ведь для каждого по-разному. - девушка опустила руку и теперь смотрела прямо в глаза мальчишке; - Люди, которые сейчас спят дома без включенного света, фактически находятся в темноте, но это ведь не так. У них за окном горят фонари, а на занавеске может отражаться холодный свет луны, стоит лишь обратить на это внимание. Пройдет ночь, начнется новый день и снова появится солнышко, а значит, для многих людей все стало " светлым " . Но стоит вспомнить помещения без окон, темные переулки и тяжелые шторы, способные полностью перекрыть солнечные лучи. Ты вряд ли сейчас поймешь все, что я говорю, но может когда-то ты вспомнишь мои слова. В какой-то степени люди сами выбирают, что их окружает - свет или тьма. Человек может включить ночью свет во всей квартире, а может и днем зашторить все окна. Суть в том, что никогда не бывает чего-то одного - только света или только тьмы. Всегда есть две стороны, а если тебе так захочется увидеть свет в ночной мгле, просто включи ночник. - У меня голова болит от такого. Ты слишком сложная. Все то же мягкое прикосновение к руке, будто тебя окунают в теплую ванную после холодной улицы. Не хотелось лишаться этого чувства. Не хотелось лишаться и так давно упущенного счастья. Не хотелось снова чувствовать себя одиноко и паршиво. Не хотелось возвращаться в реальность.

***

Холодный пол напомнил о себе сразу же после пробуждения. Парень лежал на боку, будто протягивая руку к чему-то неосязаемому. Было ощущение, что совсем недавно он держал что-то, но учитывая обстоятельства в реальности, это могло быть только в его фантазии. " Мама... " Это воспоминание, словно солнце во время грозы, скрылось за темными тучами. Он никогда раньше и подумать не мог, что мать могла так тепло к нему относится. При любом ее упоминании у парня всплывал лишь вечно холодный взгляд, разные укоры в его сторону и периодические избиения. Стоит быть дураком, чтобы не понять, что такой она стала после смерти Макото - а значит, это воспоминание было точно раньше того инцидента. Скару никогда не говорили, как именно она умерла, лишь отнекивались, мол " такого никому не пожелаешь " или " тебе лучше не знать ". Вечно темная комната резко заполнилась безумно ярким светом, исходящим из висящей на проводе лампочки. Как и ожидалось, вслед за этим открылась дверь. Впервые за столько времени юноша увидел Дотторе в полный рост, а не только его ухмылку, пробирающую до дрожи даже в темноте. Глаза болели от резкой смены освещения, учитывая полное отсутствие света на протяжении долгого времени в принципе. И все же, учитывая физическое состояние, парень едва мог поднять руку, чтобы прикрыться от режущих сетчатку глаз фотонов. До сих пор лежа на боку с затекшими конечностями, синеволосый лишь повернул голову к полу, упираясь в предплечье протянутой руки. - Ты совсем жалкий. Немного приоткрыв зажмуренные глаза, парень увидел совершенно другое выражение лица - полную противоположность тому оскалу, что представал перед ним каждый раз. Теперь на лице голубоволосого не читалось ничего, кроме абсолютного отвращения. Ни капли былого интереса. - Я думал над таким исходом событий, он был неизбежен, хоть ты и держался молодцом. Все мои прошлые хомячки подыхали на вторую неделю, а ты у нас отдельная, специфичная порода. " ...вторую неделю... " - что это значит? Разве прошло больше двух недель? Сколько он тут находится? Неужели он совсем потерял счет времени? По его расчетам прошло не больше недели, он ошибся? - Хотя, если честно, я тебя и берег больше. На тебя у меня особые планы, новый подход, понимаешь? Ты будешь первопроходцем. - теперь же на лице появился тот прежний оскал, что не могло сулить ни о чем хорошем; - У меня для тебя еще один подарок. Зрение было расплывчатым, но Скар увидел что-то похожее на небольшое зеркало, что Дотторе держал у себя за спиной. - Думаю, первое включение света за такое долгое время тебя немного обрадовало, но я принес тебе кое-что особенное. - парень услышал, как самое обычное круглое зеркало положили на пол; - Не хочешь взглянуть сам? М? Острая боль в голове объяснилась грубой хваткой за волосы сзади, заставляющая юношу приподняться в сидячее положение, лишь бы не лишиться скальпа. Дотторе вновь вернулся в зону видимости Скара, поднимая полное разводов зеркало прямо перед ним. - Ну-у? Что ты видишь? - в голосе была слышна детская нетерпеливость, будто вот-вот произойдет что-то грандиозное. - Разве ты не понял, зачем я заставляю тебя взглянуть на свое отражение? Раз уж мне противно даже взглянуть на тебя, то тебя и вовсе стошнить должно. Я как никто другой знаю, что ты никогда не любил себя, а сейчас ты выглядишь как побитая груша для бокса - прямо супер повод возненавидеть себя еще больше, как думаешь? Ты слабак. Будь я на твоем месте, я бы убил себя без раздумий. Из зеркала на него смотрел грязный, побитый и брошенный мальчишка - прямо как и описал Дотторе: синяки под глазами, раны, ссадины, опухшие, красные от крови губы и их порванные уголки, засохшая кровь под носом, черные, безжизненные глаза и одна седая прядь у лица. Парень не чувствовал ничего при взгляде на самого себя - он просто не хотел принять факт того, что его отражение сейчас совершенно реально. Не замечая никакой реакции на лице парня, голубоволосый начал постепенно терять терпение - интерес заменился огорчением, которое перерастало в раздражение и злость. Он резко выпустил зеркало из рук, а после последовал до жути неприятный звук бьющегося стекла. Скар зажмурился, но не дрогнул, несмотря на маленькое расстояние между осколками и его руками. Звук доносился, будто эхо с глубины океана - Дотторе что-то говорил, но что именно было непонятно. Юноша еще сидел, опершись руками о пол - серый, грязный, с кровавыми пятнами и разбросанными осколками. У него не было сил ни на что - он даже не помнил, когда в последний раз ему приносили воду. Чужая рука схватила его за подбородок, заставляя держать зрительный контакт, хоть и сейчас это было практически невозможно. Голос красноглазого с каждым сказанным словом становился все громче, пока и вовсе не перешел на крик. Синеволосый не разбирал какие эмоции его побудили, но беспокойство точно было не одно из них. Стоило было лишь моргнуть, как яркий белый свет от лампочки закрылся чем-то большим, по размерам похожее на зеркало, что совсем недавно лежало у него в ногах. Не выпавшие осколки по краям рамы подтвердили предположение, но думать уже было поздно - острая боль пробила прямо в височную долю, а после он потерял сознание.

***

Альбедо нарисовал цветы, а если быть точнее - три цветка: два синие и один голубой. - Георгины... - тихо прошептал Скар, не отводя взгляда от картины. - Да, это они, точнее голубые георгины. Я никогда не видел их вживую, но и на картинах они прекрасны. - после этих слов, Скар оторвал взгляд от рисунка и посмотрел на Альбедо. - Очень красиво. - смотря прямо в глаза, сказал синеволосый. - Тебе нравятся эти цветы? - Да, я читал про них, но тоже никогда не видел в живую. Ты знал, что георгины являются символом всепобеждающей силы жизни? - Никогда об этом не слышал, необычное значение. - Верно, по одной из легенд, георгины появились на месте последнего угасающего костра при наступлении ледникового периода как знак того, что холод не вечен. Так же они первыми проросли из земли после прихода тепла и своим цветением ознаменовали победу жизни над смертью, а тепла над холодом. Вечер убаюкивал, давал ощущение безопасности и душевности их разговора. Голубые глаза смотрели внимательно и с интересом - будто ты врезаешься в глыбы льда, они тебя поглощают с потрохами, а ты чувствуешь одно лишь счастье. Он готов буквально утонуть в них, если таким образом он сможет увидеть их еще хотя бы раз перед смертью. Как же хочется сказать об этом, высказать все свои чувства, просто ощутить присутствие Альбедо. Как жаль, что это всего лишь воспоминание, в котором он заперт на протяжении своей отключки. Приходя в сознание, синеволосый все никак не решался открыть глаза, он не хотел упускать образ Альбедо, хоть он и создан лишь из воспоминаний. Возвращаться в реальность - худшее, что он мог бы сделать сейчас. Он бы попросил ударить его еще раз, а потом еще и еще, даже если бы это закончилось его смертью - он и так недалек от нее. Он возненавидел реальность еще в раннем возрасте. Он и не думал, что встретит такого, как Альбедо. Ведь именно он единственный нашел ту самую тропинку, покрытую зарослями и слякотью, по которой можно было подойти к нему ближе. Но он сам растоптал все созданное и поступил как сволочь. Именно поэтому он больше не хочет видеть реальность такой, какая она есть. Он ее отрицает. За проведенное тут время он и сам начал забывать, какой была его жизнь. Он существовал все это время лишь в воспоминаниях, что показывались больным рассудком, но с каждым разом ему все больше казалось, что все они - вырезки из какого-то фильма. Воспоминания с блондином были самыми редкими и самыми острыми, хоть и дающими жар от эмоций. Чаще всего он видел или слышал его в виде галлюцинации, но это был совершенно не тот Альбедо, которого он видел в воспоминаниях. Как бы его сдвинутый рассудок не пытался изобразить голубоглазого ничего не выходило. Самое страшное то, что юноша вспоминал о нем в самые отчаянные моменты - когда казалось, что смерть уже близко или когда риск сойти с ума был повышен до предела. Он был своеобразным лечением, от которого потом становилось только хуже. Несмотря на ощущение тепла и своеобразной надежды на несуществующее счастливое будущее, эти воспоминания были своеобразным ядом - они снова открывали проход всем эмоциям, что парень так сильно старался приглушить и спрятать. Он больше не хотел этого чувствовать. Он не хотел давать волю эмоциям, даже самым хорошим. Вспоминая слова матери про свет и тьму, он неосознанно сравнил их со своим нынешним положением. Находясь в абсолютно темной комнате ранее, его светом были воспоминания и образ Альбедо. Находясь в полностью освещенной комнате, тьмой были его чувства. " Никогда не бывает чего-то одного, так ведь, мама? " За каждым взлетом предстоит падение, а после каждого падения будет новый взлет, но это не может продолжаться бесконечно. Соответствуя тьме и свету, у всего есть свое начало и свой конец. Чувствуя счастье и свободу в воспоминаниях, Скара ждало безграничное одиночество в реальности. Он устал от этого. Ему хочется встретить свой конец со светом. Наконец решившись открыть глаза, его зрению мешало что-то темное на носу. Прикоснувшись к нему двумя пальцами, он оглядел их и увидел багровую, почти черную кровь. В тот же момент к горлу подкатил ком, а привкус железа дополнил картину безысходности. Поднявшись в сидячее положение и прокашлявшись кровью прямо на пол, парень вытер рот от красной жидкости тыльной стороной руки. Оглядевшись, синеволосый впал в ужас от количества кровавых пятен и брызг по всей комнате - стены были в редких пятнах, а вот пол был почти наполовину залит кровью. Многочисленные ее следы были перекрыты друг другом на некоторых местах, но самое страшное было то, что скорее всего вся эта кровь принадлежит Скару. Ко рту подкатила тошнота, но парень сумел сдержать ее. Только сейчас он понял, насколько вся его жизнь смахивает на фильм ужасов, особенно учитывая все, что он сейчас видит. Как он, мать вашу, еще дышит? Из раздумий его выбили оставшиеся осколки на полу. Они находилось не так далеко, а поэтому ухватить самый большой из них не было проблемой. Дрожащей рукой повернув его на зеркальную поверхность, парень увидел сам себя. Нет, он не может быть живым. Слипшиеся от крови волосы с левой стороны, ее ручьи по всему лицу. Видимо, удар зеркалом был довольно сильным и не одноразовым. Каждая попытка думать отдавалась болью, но чувствительность к ее остроте пропадает, когда привыкаешь к подобным побоям, хоть и с каждым разом любое действие давалось все сложнее. В голове стоял белый шум, который каждый раз сводил с ума еще больше, чем реальность. Поддавшись непонятному желанию осмотреть себя, Скара не удивился засохшей крови на странной растянутой футболке и другим основополагающим в нынешнем положении спецификам его образа, но его тревожила странная боль во внутренней стороне локтя, ноющая и вызывающая зуд. Зрение до сих пор подводило, поэтому понадобилось много времени, чтобы рассмотреть там обычные ранки от уколов. От гребанных уколов. Судя по всему, его на протяжении всего времени чем-то накачивали. Как чертову подопытную мышь. Но это объясняет многое. По крайней мере, теперь понятно, почему он еще не умер - хотя можно было и догадаться, что Дотторе придет к таким мерам. Он ведь не остановится, пока Скара не сойдет с ума или- Все постепенно сложилось в одну картину - Дотторе мог бы убить его собственноручно, но ему это не выгодно. Ему надо насладиться всем процессом, но еще больше экстаза у него вызывает интерес перед тем, что сделает жертва. А если Дотторе и правда интересуется исходом нынешней ситуации, то он вряд ли будет вмешиваться. Именно поэтому он не стал убирать осколки. Чтобы Скар смог убить себя. А теперь он, словно собака на спущенном поводке, точно поддался соблазну упокоится в вечном сне. Боль не ощущается. Он даже не понимает, что делает. " Господи, пожалуйста, дай мне умереть. Умоляю... " Дрожащие руки впивались осколком в бледную кожу, оставляя после себя темную полосу, из которой начинала литься багровая жидкость. Окровавленный осколок упал вместе с теряющим чувствительность телом. Ему хочется встретить свой конец со светом. Зрение начало подводить.

***

Голубые глаза. Блондинистые волосы. - Ты любишь ночь? - родной голос приковывал к себе внимание с каждым словом все сильнее. - Не сильно. Вокруг был погруженный во тьму парк, где они иногда гуляли по вечерам. Вдоль дорожки, по которой они шли, стояли скамейки и фонари, из которых только три работали исправно. Некоторые просто время от времени включались, но не выдерживали даже пары минут. - До сих пор никак не разберутся с ними. - Это точно. Ничего не поменялось за столько лет. Видимо, никто чинить их и не собирается. - Ты часто бывал тут раньше? - Не совсем. Я даже не помню, откуда я знаю это место. Будто что-то из памяти вышибло, может я маленький тогда был, не знаю. - Куникудзуши, ты еще не хочешь домой? Все вдруг замерло. Наверное, Скар даже дышать перестал. Так его называла только мать, Альбедо не мог знать. - Чего?...