— Что-то вроде льда тает поверх моего холодного сердца.
Шин Рюджин спешила по коридору, нервно поглядывая на запястье, где виднелись часы. Меньше чем через пятнадцать минут библиотека закроется, а срок «держания» книги на руках истечёт, а значит, придётся платить штраф. Наконец, забегая в тихую обитель, темноволосая привлекла внимание большинства. Некоторые с любопытством смотрели на неё, а кто-то недовольно фыркал — шум отвлёк от чтения, на что осталось и без этого мало времени. Сделав «извинительный» поклон, Шин двинулась к библиотекарскому столу, дабы наконец сдать книгу. После девушка решила как можно скорее взять следующий том, чтобы уже сегодня ночью начать читать. Быстрыми шагами она направлялась к заветным полкам и, наконец подойдя, собиралась было протянуть руку, чтобы взять книгу, но вот незадача: девушка перед ней уже держала второй том в руках, читая где-то на середине произведения. Девушка настолько увлечена, что и не заметила подошедшую Шин. — Кхм, — Рюджин положила руку на плечо впередистоящей, получая в ответ вздрагивание, что передалось мурашками по коже Рю. — Извините, — девушкой оказалась Ли Черён. Она отошла от полки, прижимая книгу к себе ближе, будто боясь её потерять. Шин знала Ли только внешне, это лишь из-за того, что они учились на одном курсе и часто посещали совмещённые пары, а если быть точнее, пары английского языка и зарубежной литературы, на которой Рю делала молчаливый вид, не хотя показывать своё «Я» в этой сфере. — Можно на «ты», Ли Черён. Вы собираетесь брать эту книгу? — гитаристка кивнула на прижатую к груди собеседницы виновницу торжества. — Ты знаешь моё имя? — недоверчиво прошептала Ли, которая, в свою очередь, также знала Рюджин лишь по её лицу и прекрасной игре на гитаре, ради которой она изредка приходила на концерты в заполненный актовый зал университета. — Я слышала, как тебя зовут преподаватели, — кивнула девушка с белыми прядями, — так что насчёт книги? Молча протянув том девушке, Ли вновь потупила глаза в пол, а после и вовсе слегка покраснела, когда руки, забирающие книгу, на мгновение коснулись её собственных. — Спасибо большое, но ведь ты читала. Разве стоит отдавать её мне? — у Шин возник вопрос, пусть и не сразу. — Нет, но за это ты можешь выпить со мной кофе в последний раз, — процедила Рён.***
Девушки уже давно шли прочь от кофейни, согревая ладони стаканчиками напитков, пытаясь избежать атак мороза. Черён так и не сделала ни одного глотка, что подметила Рю. — Ты не любишь кофе? Тогда почему попросила тебя угостить им? — Рю склонила голову набок, стараясь заглянуть в опущенные от смущения глаза младшей. — Нет, мне нравится, но он слишком горячий, — согласно кивнула, и глаза девушек наконец встретились, когда Ли подняла голову. — Ах, мне так жаль, — гитаристка поправила свои волосы. В это время года Шин ещё ходила без шапки несмотря на то, что лёгкий декабрьский снегопад оставлял на её голове белые хлопья. У Черён всё наоборот: она укутана чуть ли не с головой, но ей так шли её оверсайз куртка, шоколадный платок и шапка с помпоном на конце, что Рюджин еле сдерживала свою улыбку. И вот момент расставания настал. Было бы сложно сказать, что между двумя ничего не проскочило, было бы сложно сказать, что Рён уже давно не влюблена в Шин, было бы сложно сказать, что Ли могла впустить старшую в свою жизнь.***
Этой ночью Рюджин не выпускала книгу из рук — казалось, что это самое ценное, что у неё есть. Шатенка не выходила из её головы, даже когда хитрые глаза изучали строчки на страницах. Наконец, решив, что пришло время сна, девушка прижала к себе книгу так, как её некоторое время назад прижимала к себе Черён утром. Казалось бы, что толку, но Шин было всё равно, она сделала это будто бы машинально, даже не задумываясь. Следующее утро для Рён началось как обычно: таблетки, куча процедур, обязательная бутылка тёплой воды с минералами и витаминами. Кое-что в нём было необычного — мысли о завершении вчерашнего дня, пускай и не долгая, но прогулка с гитаристкой. Наконец, распрощавшись с серыми стенами дома, Ли отправилась на учёбу. Она была бледнее, чем обычно. Сегодня, в четверг, порядок пар сложнее, чем в остальные дни. Две зарубежные литературы подряд выдержит не каждый. Шин ещё на середине начала залипать в одну точку на стене, в отличие от Рён, которая внимательно слушала, но что-то было не так. Если бы на девушку посмотрели со стороны, то стало бы понятно — скорее всего, ей плохо или её кожа слишком светлая, подходящая под корейские стандарты. Решив хоть как-то развеять скуку, Рюджин искала в телефоне номер Ли, который она получила вчера, а затем написала ей сообщение: «Как дела?» Банально, но чего-то круче темноволосая просто не придумала или не захотела даже пытаться. А может быть, ей и правда было интересно самочувствие младшей. Ответа от Ли так и не последовало: прилежная ученица прилежна во всем, телефон на беззвучном, отвлечься недопустимо. Казалось бы, вот он и конец неожившего диалога, но не тут-то было. Наконец найдя глазами Черён, Шин заметила, что ту потянуло в сторону и она упала. — Ли Черён! — машинально, будто бы разбилась драгоценная фреска, выкрикнула на всю аудиторию брюнетка, которая, оперевшись руками о парту, приподнялась. Ёще совсем немного, казалось Ли в тот момент, и она вот-вот совсем уснёт. Так и произошло, но вместо сна напал обморок. Подскочивший преподаватель, несколько учеников, включая Рюджин, окружили Черён. Она не пришла в сознание после нескольких способов пробудить её студентами, поэтому по приказу пожилого мужчины дрожащими руками Шин вызывала медицинскую службу.***
Вечер сегодня выдался солнечным: тёплые краски заката ласкали пустые, словно холсты, стены больничной палаты. В этой комнате лежала лишь одна пациентка, и эта комната была известна ей, как пять пальцев. Ли медленно открыла глаза, сразу же ощущая приглушённую, вероятно, обезболивающим боль в районе спины и шеи — ударилась во время падения. Оглядев место, в котором она находилась, она тяжело выдохнула. Прежде, чем впасть в очередной сон, где мучали кошмары, Черён, словно надеясь, что кто-то есть неподалёку, выдохнула: — Вот мы и встретились вновь. Сегодня после пар Шин находилась у куратора не из-за своих проделок, а потому что выпытывала адрес больницы, куда положили Рён. Уж очень она хотела навестить её, ведь что-то необъяснимое терзало её сердце, что-то словно кричало: «ты упускаешь её, упускаешь что-то важное». Наконец после многочисленных уговоров и нескольких обещаний Рюджин о том, что она не будет ничего распространять, адрес был заполучен темноволосой. Когда гитаристка вышла из такси, прямо у главного входа в здание больницы её сердце пропустило удар. Словно надеясь, будто бы эти строки исчезнут, смоются голосом Рю, она прочла их еле слышно: — Онкологическое отделение, — у девушки пересохли губы, после чего она почти с болью сглотнула, пытаясь убрать ком в горле.***
Шин медленно продвигалась по больничному коридору, рассматривая номера, как ей казалось, бесчисленных палат, ища ту самую. Пройдя ещё несколько, она обнаружила нужную и, почти не думая, постучалась, после открывая дверь, не дожидаясь ответа. Здесь было неуютно для Рюджин, ей хотелось убежать. Стены словно сужались вокруг неё, а какая-то мрачная аура словно окружила Черён. Казалось, будто бы девушки в фильме ужасов. Молчаливо, приложив несколько усилий из-за нахлынувшей усталости, Ли повернула голову в сторону входа. Её лицо было всё так же привлекательно, словно первые лепестки цветущей вишни, но взгляд, скользящий по чужому силуэту, старающийся понять кто же пришёл, выглядел обреченно-усталым. — Рюджин? — с неожиданной хрипотцой после пробуждения и без капли волнения спросила Черён. Ватные ноги начали слушать хозяйку, и темноволосая подошла ближе к больной. Гитаристка молча пододвинула стул для посетителей, располагаясь на нём. — Хочешь научиться играть на гитаре?***
Это вошло в привычку: Рюджин спешила после пар в больницу с гитарой за спиной, с акустической гитарой, что она купила, чтобы специально научить Рён. Она намного легче бас-гитары или ритм — электронной, проще говоря. Они проводили вместе последние две недели. Шин осторожно направляла руки Ли, придерживая одной её, а другой — гитару. Всё это было, словно сказка, для Черён: неизведанная и такая желанная мечта быть любимой. В один из дождливых, что редкость для зимы, дней, когда Рюджин зашла в палату, промокшая до нитки, они поцеловались. Темноволосая тогда сидела напротив Ли в одном спортивном топе, что смущало девушку, но тем не менее рыжеволосая протянула слабую руку, чтобы поправить мокрые прядки волос на лбу Шин: в этот момент Рюджин перехватила руку той и прижала её к своему сердцу, что билось через раз. Гитаристка подалась вперёд, и так она забрала первый поцелуй Ли: нежно, осторожно и невинно. Они часами сидели друг с другом, в большинстве своём молча, лениво. Рю поглаживала руки или ладони девушки напротив, пока та отдыхала, чувствуя себя безопасно рядом с той, в которую уже давно влюбилась. Ей нельзя было делать этого. Вот и сегодня, войдя в больницу, гитаристка подошла на ресепшн, чтобы спросить, в палате рыжеволосая или нет. — Ли Черён скончалась этой ночью.***
Через неделю у группы Шин состоялся концерт. Сегодня она будет петь громче обычного, перебирая струны грубее. Она будет кричать, срывая связки. Будет рыдать, не скрывая своих чувств. Темноволосая вышла на сцену быстрыми шагами, сразу же начиная наигрывать мелодию, поспешно приблизилась к микрофону. Ритм задан, слова сами слетали с уст: — Вся моя любовь ушла вместе с тобой. И слёзы упали с ресниц девушки, разбиваясь о холодный пол сцены.— Лёд разрушил моё сердце.