Луноворот. Дикая вишня

      Портал оглушил хлопком и на миг отключил органы чувств. А после в нос и уши ударила вода, Шиначику инстинктивно дёрнулся ввысь, как правило, в этом направлении всплывают с глубины, там кислород. Но неожиданно неприятные ощущения прекратились. Остался лишь слабый запах тины.       — Не паниковать! — распорядилась мама. — Всё хорошо, можете открыть глаза. Добро пожаловать в Шиккоцу — Лес Влажных Костей.       Шиначику огляделся. Не покидала уверенность, что он подвешенным парит в воздухе, но под ногами не чувствовалась, а скорее угадывалась огромная еловая лапа. Слишком большая, хвойные иголки длиной с человеческую руку. И какая-то… перевёрнутая что ли? Потому что шишки росли снизу вверх.       Воздух вокруг плыл, шёл пузырьками и волнами и отливал в болотный цвет. Наверху покачивалась ряска, огромная, как листья лотоса. Под ноги уходила кривая ель, а ещё ниже простиралось зеленовато-голубое небо с облаками. Вокруг шумели перевёрнутые кустарники, тростник с прилипшими к стеблям каплями. Всё неправдоподобно большое, или это они, люди, уменьшились в размерах.       — Психоделика, — прокомментировала Кусакаге Карин.       — Так сказать, карманное измерение, — мимо мамы, прямо сквозь неё, проплыла веточка водорослей. Да какая там веточка, бревно — резное, переливающееся от бордового к рыжему, извивающееся точно под действием течения. — Мудрецы живут не в нашем мире, а в подызмерениях. Кто во что горазд, так меня учила Цунадэ-сама. Кацую выбрала пространство отражений. У каждого зеркала есть мнимое отражение, как бы лежащее за поверхностью, на бумаге его можно построить воображаемыми лучами, которых в реальности, строго говоря, нет и быть не может. Где царят отрицательные числа. Обитель Кацую — отражение, но не зеркала, а озера в Лесу Влажных Костей. Мы внутри озера, но не в нём самом физически, а в построенных векторами отражениях. Понятнее не объясню.       — Почему такое жуткое название? — заозиралась по сторонам Кусакаге. Наверняка, как профессионал, сканировала опасность.       — Кто знает.       — А где сама хозяйка? Кацую? Или это твой призыв — Кацую, а королева слизней — другое существо?       Шиначику встрепенулся — он знал ответ. А мама станет открывать тайны?       Та чуть улыбнулась:       — Слизни-мудрецы все Кацую.       — Как при теневом клонировании? Или как в муравьином рое, каждая — составная часть единого?       — Нет. Кацую много, все реальны. Но любая из них — одна и та же личность, одни и те же синхронизированные воспоминания, одна и тот же живая единица, одна и та же королева. Тебе должен быть знаком термин «партеногенез». Время от времени Кацую рождается сама у себя. В общем, нам этого не понять. Кацую где-то здесь. Отдыхает после вычислений, полагаю. Это не так-то просто, когда вместо сложно устроенного мозга у вашего сообщества ганглии — головные нервные узлы. В общем, здесь нам ничего не грозит, никто не найдёт. Отдыхайте. И не переживай, Карин, на аудиенцию нас не поведут и плату не потребуют. Кацую достаточно демократична и практикует здоровый пофигизм.       Госпожа Карин хмыкнула, подскочила, без труда зависнув в воздухе и подцепив колени руками. Мимо проплыла огромная зубастая личинка стрекозы, Шиначику дёрнулся, больше от отвращения, чем от страха. В увеличенном виде насекомые вызывали омерзение своей непохожестью на привычных живых существ. Прибавьте угрожающие размеры… но шиноби находились не в реальном озере, потому личинка прошла мимо, словно тень, голограмма.       Может, и Шиначику оказался в подобии подпространства? Вроде сна или шизофрении. И в родной мир может попасть Обратным Призывом, например? Потому что этот мир пугал. Пугало новое тело, которое бесконтрольно вытягивалось. Пугали глаза, видящие тепло, словно новую краску добавили в воспринимаемый спектр. Пугало ощущение чакры, острые органы чувств. Пока он сидел взаперти, внешних раздражителей было мало, а тут снова навалились все разом. Было от чего раскалываться голове.       Пугал Орочимару, который вроде как проводил эксперименты над этим телом, и фиг знает что ещё. Напугал до ора мужик со шрамом, похожий на клятого Мицуки, за спиной которого разворачивались огненные крылья. Пугало осознание, что всё происходящее — истина. И что Шиначику в этом мире нет места. Что его родители не вместе. И у каждого своя жизнь. Нет, семья. Орочимару сказал «семья». Но семья — это же не только супруг и дети? Это могут быть родители, братья, сёстры?       Шиначику в раздражении сжал кулаки. Можно убеждать себя, что мама и папа просто не сошлись, по-прежнему одиноки и когда-нибудь непременно поженятся, ведь не будет по-другому! Но Орочимару упомянул, что Шиначику спасли от АНБУ сиблинги. Его сиблинги? Нет, не надо… У него только одна сестра — Ханами! И больше никого!       Орочимару врал. С чего бы ему верить? Какой-то странного вида мужик, явно поехавший. Шиначику в который раз дёрнул длинные замызганные рукава кимоно. Как они мешались, кто бы знал, пока он торчал в застенках, учился управлять новой чакрой и формировал расенган, чтобы разбить стеклянную стену и сбежать. Хоть куда-нибудь! Желательно на край света, чтобы через него перевалиться и оказаться на изнанке, возможно, дома.       Голова вдруг закружилась, Шиначику стиснул зубы, не поддаваясь слабости.       — У кого-нибудь есть вода? — просипел он.       — Конечно, — подорвалась мама, хотя, наверное, в этом мире не мама. Иначе почему она вела себя так холодно? Шиначику подхватил брошенный ему в руки термос. Вода оказалась вкусной и сладкой, правда, живот заболел, и затошнило.       Его же не отравили? Да ну нет, ни в жизнь! Это же мама! Самая родная, лучик солнца, всегда поможет и утешит. И вообще у них подобралась ништяковая команда из трёх Узумаки! Они всех порвут!       Или, может, всё-таки никому не доверять?..       — Много не пей, — предостерегла мама. — Тебя не кормили?       Шиначику помотал головой.       — Орочимару не заморачивается такими мелочами, — протянула госпожа Кусакаге. — Но тело Мицуки быстро восстановится.       Шиначику и сам ошалел, как протянул двое с половиной суток без еды и питья и как не сбился с подсчёта времени. Словно он получил тело супергероя, но мануал по юзанию не предоставили. А вот требовали по полной и даже чуть ли не счета выкатывали. Бесит!       Информации катастрофически не хватало. Карафон бы сейчас. Попросить? Может, одолжат? Глупые взрослые наплевательски относятся к своим гаджетам.       — Эм… А можно чей-нибудь кар? — обнахалился он.       — Что, прости? — не поняла мама.       — Кар-кар? — передразнила госпожа Кусакаге. Шиначику надулся — он считал, она будет держать себя степенно, серьёзно. — Ты совсем умом повредился? — распрямилась и двинулась на него, и взгляд за очками стал давящий, властный, против которого не попрёшь. — Слушай, засранец, которому на жопе за решёткой не сидится. Это из-за тебя мы в такое дерьмо угодили. Это из-за тебя у меня теперь по уши напрягов. Так что давай-ка по-хорошему выкладывай сведения, кто ты, откуда, как здесь оказался. Ты Мицуки?       Шиначику отступил, посмотрел под ноги и понял, что уже не стоит на перевёрнутой ветке, а висит в воде-воздухе. Замер, как в смешном мультике, всплеснул длинными дурацкими рукавам и полетел вниз.       Но упасть в небо ему не дали. Мама… эм, тётя Сакура? В общем, Харуно-сан за шиворот водрузила его обратно.       — Расслабься, — посоветовала она. — Не думай, как ты держишься и на чём. Начнёшь вспоминать законы гравитации — проблем не оберёшься. Карин, — обернулась к госпоже Кусакаге. Такая смелая — панибратски задвигала самой правительнице Скрытой Травы! — Не дави на него. Мицуки… — мама посмотрела на Шиначику строго, глаза в глаза, и этот взгляд был таким родным, что в носу засвербело. Шиначику наконец-то, спустя столько дней, видел родного человека! — Давай знакомиться. Как тебя зовут?       Стало совсем больно, и пусто, и грустно. Мама его не узнавала. Потому что не была его мамой. Как такое вообще могло получиться? Верните… верните всё немедленно!       А может, если она услышит его имя… Может, она всегда планировала назвать сына «Шиначику»? Может, в ней что-то отзовётся?       — Я Шиначику…       — Очень приятно. Я Сакура-сан, думаю, ты меня знаешь. А это Карин Узумаки-сан.       — Госпожа Кусакаге, — чуть поклонился Шиначику. С ней хотелось задружиться. Потому что родня, как-никак.       — Я не Кусакаге, вот ещё! — расфырчалась госпожа Каге. — Не хочу эту дыру вспоминать.       Шиначику опешил. Не Кусакаге? Но она казалась сильной, Шиначику буквально захлёстывал поток мощнейшей чакры — искристый песок, что нёсся водопадом, сметая всё на своём пути. И вкус — словно держишь во рту золотую цепочку. Устрашающая власть, но манящая, обволакивающая.       — И откуда ты, Шиначику?       — Откуда, откуда… — он яростно почесал затылок. — Из дома, даттебаро! Я был у себя дома! А потом раз — и очутился здесь! И здесь тож вроде дом, но другой какой-то… Коноху я знаю, Лес Влажных Костей… я тут ещё не был, меня обещали провести и передать призыв Кацую…       — Тебе? — изумилась тётя Карин.       А мама, кажется, не удивилась.       — Ну да, мне! Именно здесь овладели Режимом Мудреца Тобирама Сенджу и его брат! Кацую — призыв отца-основателя Тобирамы! И призыв передавался по линии Сенджу! И мне обещали, потому что моя мама — ученица последней Сенджу, и я тож…       — Ты Сенджу? — тётя Карин выразительно поправила очки, рассматривая Шиначику. Стало неуютно. Опять он почувствовал себя идиотом. Что за Вселенная такая! — Хотя нет, ты сказал, что Цунадэ последняя.       — Нет! То есть да! То есть Узумаки и Сенджу всегда сочетались династическими браками, они почти одно и то же! Мой прапрадед Юкито — племянник отца-основателя Тобирамы! А госпожа Пятая Цунадэ и мой прадедушка Макото — двоюрные брат и сестра!       — Ого! — только и сказала мама, будто была не в курсе.       — Так, мне надо записать, а то запутаюсь, — хмыкнула госпожа не-Кусакаге. Пожалуй, быть просто Карин ей шло больше. Такая отчаянная, крутая в чёрной мужской рубашке навыпуск, шортах и высоких сапожках. Похожая красотка пришла к Кагемасе в первом фильме, когда он был задолбавшимся на работе клерком, втянула его в переплёт и в итоге сделала из него супергероя. Правда, в конце фильма её убили. Может, и Шиначику поможет такая вот яркая зажигалка…       — Так ты у нас типа аристократ? — переспросила тётя Карин. — Шиначику Сенджу?       — Шиначику Узумаки, даттебаро! Тёть, вы ведь тож Узумаки. Кацую и вам может подчиняться, стопроц! Тем более ваша фамилия Узумаки, не Узуха, не Узуши, не какая-то ещё левая, следовательно, вы принадлежите правящей линии Водоворота. Она была очень многочисленная, разветвлённая, Узумаки всех соседей раздражали, мы ж были самые лучшие. И детей у них всегда рождалась куча, их Дом обзывали крольчатником, но на самом деле боялись, потому что…       — Тебе столько известно… в вашем мире Узушио цело и невредимо?       — Нет, но моя ба…       — Ладно, ладно, — замяла тему мама, — ты осознаёшь, в чьём ты теле?       Поодаль личинка стрекозы размером с телёнка поедала прозрачного малька с чёрными глазищами навыкате. Ошмётки из-под шипастого ротового аппарата летели в разные стороны. Сейчас нажрётся, а потом из её оболочки вылезет совсем не похожая на это чудище стрекоза. Шиначику брезгливо отвернулся.       — Ну… его называют Мицуки, да?       — А в твоём мире такой мальчик есть?       — Нет…       — А что есть? — наседала тётя Карин.       — Лучше пусть он ответит, как угодил сюда! — перебила мама.       — Только пожлста… — попросил Шиначику, потому что их мощные чакры давили, душили. — Не подходите так близко и не кричите… Короче, старик меня попросил… — он покосился на маму. Сказать ей, что его старик — это Менма, её муж? Вдруг она обрадуется? Всё поймёт? Иначе станет относиться? А вдруг она не догадывается, что если выйдет замуж за папу, у них родится такой вот замечательный сын? — Мой старик, он Хо…       — Ближе к делу, — отрезала мама.       — Ты специально перебиваешь? — поправила очки тётя Карин. — Будто боишься, что сболтнёт лишнего.       — С чего ты взяла?       — Ну короче, меня послали за артефактом Узумаки, — выпалил Шиначику, потому что схлестнувшиеся сильные чакры он наблюдать не желал. — Куб такой, вроде деревянный, со спиралями на гранях. С ним проводили какие-то ритуалы в дни солнцеворота на Дымном вулкане…       — Который извергся во время землетрясения, погубившего Узушио, — подхватила тётя Карин.       И Шиначику стало неуютно.       — Моя команда его нашла. А потом мы погрузились в катер и тю… провал в памяти. Не шарю, что за дела, а куб пропал. Я его из рук не выпускал, а он раз — и нету. А вокруг было уже море, все в отключке, а Неджи-сенсей с кем-то бился посреди моря…       — Неджи? — ахнула мама. — Неджи Хьюга? Он у вас жив?       — С кем бился? — одновременно спросила тётя Карин.       — А чё, с Неджи-сенсеем чёт случилось? — испугался в свою очередь Шиначику. — И не знаю я, с кем он там бился, с глюком каким-то! Я из такелажа как раз выпутывался. Ещё от перьев чихал…       — Совиные перья?       — Карин, ты о чём? — не поняла мама.       — Да я ж недорассказал, ттебаро! — и Шиначику понял, что и его чакра может бурлить и накатывать приливной волной не хуже, чем их. — Потом всё шло обычно, а через пару деньков я дома проснулся, хотел пойти воды попить, а под ногами какая-то фигня оказалась… Тоже деревянная, с такими же спиралями по бокам, только никакой не Куб, а бруски, под прямыми углами пересекаются, — он показал руками. — Как крест, только объёмный…       — Вроде как со втулкой, — опять подсказала тётя Карин.       — Стойте, стойте, стойте, — подорвалась мама. — Вы явно что-то знаете! И? Карин!       — У меня тоже было задание, — неохотно буркнула она. — Собрать артефакты с главной горной гряды Узушио. При отливах она стала появляться над водой, там в теории могло найтись что-то интересное. Сами понимаете, на меня бы ловушки не сработали по праву крови. И я нашла такую штуковину. Как раз на вершине Дымного вулкана. В старом амфитеатре.       — Куб или крест? — склонила голову мама. Обычно тактичная, добрая, сегодня она вела себя так-то резче. Суровее. Для полноты образа не хватало лишь холодного оружия, смертоносного и красивого, вроде нагинаты или катаны.       — Одно и то же, — отмахнулась тётя Карин. — Я так поняла, он меняет форму. Потому что я подобрала Куб. А после он превратился в это… пересекающиеся бруски. Знаете, есть такая детская головоломка, «морской замок» называется, Суйгецу баловался. Брусочки с выемками, разобрать легко, а вот попробуй собери обратно… Но Суйгецу собрал, в смысле, игрушку, а затем на гранях нацарапал полосы — одну, две и три, чтобы по ним ориентироваться…       — Подожди… — мама перевела дух. Соображала. — Куб у тебя? Или остался в лаборатории Орочимару? Карин, не молчи!       — Исчез, — глухо ответила она. — Орочимару про него не в курсе, довольна? И не спрашивай, почему, я Узумаки, это мои артефакты, и мне решать, какие обнародовать, какие нет.       — Чем он так ценен? Что он умеет делать? Кроме как менять людей сознаниями?       — Не знаю.       — Врёшь.       — Не вру! Сказала: не знаю! Ты-то чего так впряглась за этого Шиначику Узумаки? Почему столько на карту поставила? Кто он тебе?       — Не отвечай вопросом на вопрос! Если мы хотим чего-то добиться, надо быть откровенными, не находишь? Любая мелочь важна!       — Это же самое могу сказать про тебя!       Тепло от их тел стало насыщеннее, ударило по глазам бликами. Чакры тонко загудели.       — А мне нечего скрывать, — пожал плечами Шиначику. — Я просто взял фиговину в руки и всё. Проснулся в квартире этого Мицуки.       — А Мицуки, вероятно, в твоей, — предположила тётя Карин.       — Орочимару так же сказал.       — Держись от него подальше, — посоветовала мама.       — Да я уж понял, не дурак.       Воцарилось молчание. Мама мерила шагами еловую ветвь. Мимо проплывали пиявки, окрашенные как Кацую, но всё же не похожие. Солнце садилось, и зелень, разлитая в воздухе, стала насыщеннее.       Шиначику глотнул ещё воды из термоса. Надо бы перекусить, но, зная маму, ближе к ночи она скормит ему пищевую пилюлю. Будет горько, но для больного желудка и нормализации пищеварения самое то. Ещё бы голова так не болела…       — Нам нужен этот артефакт, — заключила мама. — Карин, где он? С помощью него вернём мальчишек назад, пока глупостей не натворили.       — Кто? Мальчишки?       — Да все мы!       — Сакура, можешь мне не верить, твоё право, но когда я попала в квартиру Мицуки, этот изменившийся Куб был при мне. А утром… я не проверяла содержимое сумки, не до того было, но потом, в лаборатории, его не нашла. По пути выронить не могла, если не я, то Лог бы точно заметил. Видела, какой он, можешь судить. От такого ничего не скроется. Хотя… младший брат аккурат в ту ночь, получается, пропал у него из-под носа… А может, артефакт всё ещё в квартире Мицуки? — оживилась она. — Тогда надо его достать! Идём? Шиначику, ты точно чихал от совиных перьев?       — Не знаю я, я не спец…       — А что за ритуал с этой штукой проводили? В солнцестояние, говоришь? До летнего два дня. Поспешим.       — Так, затемно и когда нас все ищут, мы никуда не пойдём! — отрубила мама. — Переночуем здесь. Тебе, Карин, надо заживить рану. Мне отдохнуть. Шиначику — привести обмен веществ в норму. У меня до сих пор в голове не укладывается, как он таким бодрячком при обезвоживании… Одно слово — разработка Орочимару. И вроде не киборг, а живой человек… В общем, предлагаю утром на свежую голову обдумать план действий. Может быть, Шиначику ещё что-нибудь вспомнит.       — Меня только мутит слегонца, когда вы ругаетесь, — робко признался он. — Золото становится жёстким, как монолит… А зелень горчит, как кляп из полыни во рту…       — Что-что? — не поняла мама.       — Он про чакры, — догадалась тётя Карин. — Мицуки сенсор. Я тоже. Давай я тебе объясню, как с этим существовать, поднатаскаю, а ты расскажешь о своём мире, идёт?       — Забились!       — Ой, Шиначику, — покачала головой мама, — ей палец в рот не клади…       — До ягодиц откушу, — уверила тётя Карин.       Фига она лютая баба!       — А мы тип в Коноху вернёмся? — спросил Шиначику. — Через портал Кацую?       Кацую, кстати, и подплывали. Маленькие. Вполне материальные. Закружились рядом стайкой, что-то защебетали нереально высокими голосами, до звона в ушах. Мама им кивнула, улыбнулась:       — Спрашивают, не нужна ли помощь. Готовы подбросить до Конохи. Только боюсь, Орочимару нас станет искать в первую очередь там. Лучше спрошу, где Цунадэ-сама, и если по-прежнему в Стране Чая, начнём путь оттуда. Затем прокрадёмся в Коноху… не хочу, чтобы нас засекли, официально я вообще нахожусь на побережье. Обыщем квартиру Мицуки, если с артефактом сорвётся, вызовем на подмогу Боруто.       — Боруто Хьюга-чан? — воскликнул Шиначику. И не поверил собственным ушам. — А Боруто-чан зачем впутывать, эт чужие заботы! Я за Боруто в ответе!       — Никогда не понимала этой слепой преданности, — проворчала тётя Карин. — Ой, то есть ты не Мицуки, никак не привыкну. Но тогда… чего-чего?       — Боруто в вашем мире носит фамилию Хьюга? — мама выглядела такой же ошарашенной, как и тётя Карин. — Ничего себе у вас там воскресная дорама! Ничего себе отец его кобель!       — Это потому что у него мутки с Хинатой Ооцуцуки? — подхватил вскипающий Шиначику. — Ой, это же у вашего… он тебя обижает?       — Что-то я не пойму, — закинула ногу на ногу сидящая прямо в воздухе тётя Карин, — но чую, интересные дела творятся.       — Хината Ооцуцуки? — мама хлопнула себя по лбу. — За кого же она замуж пошла… С ребёнком от другого мужчины… Какой же дурдом…       — Хината точн треш, — не стал спорить Шиначику. После глотка воды его почему-то всё больше и больше мутило, но он терпел. — Ну так чё Боруто-чан-то?       — А почему он «-чан»? У нас он Боруто Узумаки.       — Э-э? — не понял Шиначику. — В смысле? Узумаки? Он? А… а где моя Боруто?       — А у вас он девочка??       — Сакура… — вкрадчиво протянула тётя Карин, — а скажи-ка мне, ты ведь знаешь семью этого Шиначику, да? Его ближайшее окружение? Тебе знаком его мир?       Мама стрёмно отвела глаза.       Откуда ей знать, она же не его настоящая мама, в его мире не жила…       — Потом поговорим, — она повела носом. — Шиначику, тебе не мешало бы вымыться и одежду выстирать после твоей антисанитарии. Внизу есть вода. Как в каждом зеркале есть слой амальгамы, тут тоже есть слой своеобразной плотной воды. Но пить не советую. Переодеть тебя временно не во чего, вот, возьми плащ, — она сняла с плеч свой. Шиначику не помнил у мамы этой вишнёвой туники на прямом замке, но в принципе все мамины наряды похожи.       — Спасибо, — он принял лёгкий, но тёплый и водоотталкивающий форменный плащ. Закутаться в него, что ли, а то как-то знобит… и напрягает слабость от накатившего голода.       — Сакура, — не отставала тётя Карин, — ты нам всем зубы заговариваешь.       — А ты не лучше! — порывисто обернулась та. — Про артефакт молчишь! Как и про то, зачем тебе путешествие в параллельный мир!       И Шиначику обомлел… Потому что упёрся глазами в то, что увидеть не ожидал, не знал, не понимал, как…       — Мам, а почему у тебя мон Учиха? — выпалил он.       — Э… — деланно рассмеялась мама. — Ну… Ха-ха!       — «Мам»? — мигом просекла тётя Карин. — Малыш, она твоя мама? Сакура, что я слышу! А я-то думала… А ты, выходит, своего ребёнка выгораживаешь! То есть ты прятала в ином измерении внебрачного сыночку, а тут правда всплыла таким вот образом, ды-ы-а-а?       — Карин…       — Чего это внебрачный, очень даже вбрачный! — возмутился Шиначику. — Я только не догоняю за этот герб, он зачем?       — Я никого не прятала, шаннаро! — мама сжала кулаки, и Шиначику смекнул, что самое время заткнуться. — Я просто не имею права говорить, что у меня есть сведения о параллельном мире! И откуда эти сведения — тоже не имею права разглашать! Тебе гриф секретности о чём-нибудь говорит? Да по Уставу я вас, свидетелей, уже устранить должна!       — Ты там была?       Мама молчала.       Тётя Карин, паря кругами вокруг неё, как акула у жертвы, кивнула:       — Значит, была. А этот Шиначику… ты бы не стала изменять мужу…       Какому ещё мужу? Разве его мама замужем? Разве она не одинока, не ждёт Менму? Не догадывается, что его любит, а он её любит, но Шиначику им подскажет… стоп-стоп, оно что же, всё не так?       Догадка никак не хотела оформляться, точнее, Шиначику всеми силами противился тому, чтобы она оформилась.       — Сын той другой тебя, верно? — по лицу тёти Карин скользили тени от пузырьков воздуха. — В том мире те же люди, но иные. Тобирама с какого-то перепою отец-основатель. Я прогнула под себя Скрытую Траву. А ты… что ты скрываешь? Кто его отец? Сенджу-Узумаки…       — Карин, молчи… Вот только молчи!       — Менма Узумаки! — не выдержал Шиначику. И замер, смотря на маму.       — Не отгадала, — признала тётя Карин. — Менм я не знаю. Сакура, не переживай. Мы твою секретность не выдадим. Тем более ты ничего и не сказала, Шиначику сам разболтал.       Шиначику обижено засопел. Это когда это? Чего он, дурак, болтать лишнее?       — А взамен ты тоже промолчишь… если в этом будет необходимость. А может, и не будет. Я сама решу, и если что, потребую твоего молчания.       — А это что-то вскроется в ином мире, да? — прищурилась мама. — Чудо в совиных перьях?       — Скорее уж чудо без перьев.       Шиначику уже и забыл тот вопрос про перья. Блин, нечестно, как быстро они соображают по сравнению с ним!       — А я вот думал… — взял он слово, пытаясь реабилитироваться в глазах взрослых и показать, что на самом деле умный, а никакой не балбес, — у меня призыва Кацую пока нет, а у Мицуки есть призыв? Его можно вытащить в ваш мир обратным призывом?       Мама и тётя Карин переглянулись.       — Это контакт крови, а если точнее, ДНК, — заметила тётя Карин. — Выманивается тело, а не душа. Но обычно подразумевается, что душа и тело едины…       — А ведь мальчик прав, Карин, — неожиданно тихо произнесла мама. — Что мешает Орочимару вызвать обратно тело Мицуки? Пока он в измерении Кацую, это не сработает, а потом?       У Шиначику тревожно застучало сердце.       — Предлагаешь нам сидеть здесь взаперти до скончания вечности?       — Нам с тобой — нет. А вот ему — да. Потому как у Орочимару недостатка в змеях для обратного призыва нет.       — В каких змеях? — прошептал Шиначику.       — Призыв Мицуки — змеи, — ответила мама как само собой разумеющееся, — он и сам частично змея, и может их вызывать, либо использовать их теневых клонов, либо модифицировать клетки своего тела, превращать их в оболочки змей и отпочковывать. Я наблюдала его на полигоне вместе с седьмой командой, он работал аналогично Анко. Из отделённых тканей рук формировались выползки змей, потому и белые, насыщались чакрой и действовали некоторое время автономно…       Шиначику не слушал остального. Выползки змей из его отделённых тканей. То есть из него могут вырастать змеи… Прямо из его тела… И виться по нему, конвульсивно дёргаясь. То есть он сам змея, потому и не ест. У него, значит, нет левого лёгкого? И одна почка опущенная и иного размера? Скелет состоит из сплошных, расходящихся при глотании рёбер? А в утробе, в желудке целыми неделями перевариваются мыши, медленно расщепляются, разъедаемые кислотным соком, ворочаются, тухнут… Ошмётки непереваренного выходят через рот наружу…       — Шиначику! — испуганно кричали ему. В ушах застучал пульс, затянутая ряской поверхность кувыркнулась в глаза, и Шиначику рухнул в обморок.       Орочимару небрежно накинул на Джуго одеяло, чтобы тот не мёрз. Лог с ощущением, возможно сродни сочувствию, смотрел, как из одной вены Джуго кровь собирается аппаратом в колокол, разделяется до плазмы и в виде клеточных компонентов переливается в другую руку. Неприятная процедура, сдать за раз большое количество крови и то легче. Но Джуго и бровью не вёл, лишь мелко дрожал. Побочный эффект.       — Значит, ты думал, что на нас-с напали. Значит, помчался в лабораторию, а не за беглецами из лаборатории… — тянул себе под нос Орочимару-сама. Тихий и собранный.       — Именно так, — кивнул Лог. Держать лицо в совершенстве он выучился у Джуго. — Чакрофон Манда 3.0 сбил все мои сенсорные настройки.       — Манда неуправляем. Если только не держать его в жёсткой узде, — Орочимару-сама повздыхал, проверил, равномерно ли поступает раствор антикоагулянта для предотвращения свёртываемости крови в системе. — Карин, Карин… Как была самой взбалмошной из Така, так и осталась.       — Ничего не предвещало, — пробасил Джуго.       — Она не дура, чтобы выдать себя. Всё это неспроста… Мне следовало бы сразу сосредоточиться на артефакте Узумаки, но я посчитал, что оно терпит, пока поломанный Мицуки у меня в руках. Теперь же ни тела дитя, ни его личности, ни артефакта.       Орочимару-сама был до панических настроений спокоен. Лучше бы рвал и метал.       — Вас это не нервирует? — прикинулся дурачком Лог.       Орочимару-сама мазнул по нему колким взглядом. Словно оценивал старшее творение, видел все его ухищрения и был даже… не то чтобы доволен… в некоторой степени удовлетворён.       — Лог, послушай… Если я стану обдумывать ситуацию, раздражаться, что дитя увели у меня из-под носа, злиться на себя, перебирать заново свои ошибки, погружаться в тревожность… я взорвусь! Или застыну и встану столбом. Потому будь добр, молч-ч-чи. Я стараюсь не думать, с пустой головой неудачи переносятся легче. Делай что должно и будь что будет, — и всё же голос звучал угрожающе: холодный, он резал, как Кусанаги.       — Босс… — в процедурную почти что вплыл на размытых ступнях Суйгецу, — опись находок Карин из Узушио, как вы просили.       Орочимару-сама взял протянутый лазерный диск, загрузил. Суйгецу и Джуго за его спиной переглядывались, но в их немом внутрикомандном общении Лог мало что разобрал, кроме того, что таковое имело место быть.       — Суйгецу, Лог, подойдите.       Пришлось подчиниться. Суйгецу заранее ничего хорошего не ждал. Что его держало подле Орочимару-самы — неясно, возможно, он из тех людей, что любят щекотать себе нервы. А может, это являлось для него приемлемой формой общения. Лог не то чтобы боялся разоблачения своих мелких махинаций… он старался убедить себя, что всё случилось именно так, как он это преподносил. Когда люди привирают и перетасовывают воспоминания, как им больше нравится, эта ложная картина и откладывается в долговременной памяти. Потому далеко не все человеческие воспоминания достоверны.       Проще говоря, если Лог будет лгать самому себе, он в итоге в свою ложь и поверит. И тогда не потребуется прилагать усилий к тому, чтобы скрыть правду. Сама правда в представлении Лога изменится.       Орочимару-сама нахмурился:       — В описи, составленной Карин, нет ни слова о Кубе или похожей деревянной конструкции со спиральными орнаментами, какую мы лицезрели в воспоминаниях нашего беглеца.       Лог уловил подтекст между строк, кивнул. От Суйгецу, судя по всему, улавливание и не требовалось.       — Однако… — на экране раскрылась фотография покрытых водорослями скал под серым небом. Орочимару нажал увеличение. Карин запечатлела вязь неизвестных фуин на колоннах полуразрушенного амфитеатра, а за ними, на заднем плане, на некоем возвышении в окружении белых стоячих камней лежал… видимо, тот самый Куб.       И в том мире Куб, и в этом…       — Лог, видел такое в вещах Карин?       — Нет.       — Ах да, ты же не осматривал… — позволил себе забывчивую оплошность Орочимару-сама. Всё-таки он в раздрае. — Суйгецу, запомнил вещицу?       — Базара нет.       — Это хорошо, что нет. Это очень хорошо… Завтра же со скорым поездом отбудешь в Коноху. Пропуск я тебе выбью, у Хокаге должок после того, как под его присмотром занедужило моё творение. Официальный предлог — забрать вещи Мицуки из его квартиры. Неофициально — переверни там всё. Мне нужен этот предмет. Если не найдёшь, ищи по маршруту Карин, она могла сбросить где угодно, хоть в пивной в Накамори, где налакалась. Лог обрисует её подробный маршрут. Джуго, теперь ты, — Орочимару-сама подошел к подчинённому, запустил процедуру остановки плазмафереза. — Остаёшься в лаборатории за главного. Лог, касаемо тебя… Биоматериала для исследовательской деятельности Джуго сдал достаточно. Поработай с его наноорганизмами-симбионтами, теми самыми, которые отвечают за улавливание природной чакры и её преобразование. Джуго, не вставай, лежи пять минут. Ценю твоё рвение, но мне нужен здоровый заместитель. Итак, задача следующая. Эти микроорганизмы я перенастроил на запись моей личности, моего энергетического профиля, моей сути, души, если угодно. И могу передавать с помощью проклятых меток. Все необходимые наблюдения, этапы работы и последующих проверок в деле номер 657/4567. Мне необходимо, чтобы наноорганизмы были пересажены в другое тело, зафиксировали сведения об этом самом индивидууме, а после подверглись сбору в виде инъекции или пункции и трансплантированы в иной организм. Грубо говоря, проклятая метка, передаваема не укусом, а через третьи руки. Экспериментируй, а я оценю результаты.       — Вы желаете вышеописанным образом создать архив второго дитя, минуя его непосредственное участие? — предположил Лог, пока остальные молчали.       — Хочу подстраховаться. А после буду вытаскивать чужой разум из тела своего творения посредством Обезьяньего Ян Запечатывания. Экзолитиевая камера поимки духовных сущностей на доработке в Отогакуре, у Амачи, верно? Распорядись, пусть дорабатывает быстрее, срок до пяти дней.       Лог кивнул, не показывая волнения. Потому что понимал, что раз его не отправили на поиски беглецов, а оставляют в стенах лаборатории, значит, не доверяют. Или подстраховываются.       — Босс, а вы куда? — полюбопытствовал Суйгецу, распечатывая на принтере снимок с Кубом.       — А я пойду своей дорогой к нашей общей цели. У меня особые методы, — Орочимару-сама забрал растрепавшиеся волосы в небрежный пучок и закрепил осколком чьей-то лучевой кости, забытой на столе среди штативов с пробирками.       И Лог впервые не смог оценить с точки зрения теории вероятности, у кого больше шансов выиграть в этом поединке.