Луноворот. Дикая вишня

      Утром следующего дня Наруто из зарослей багульника наблюдал за водопадом, за которым пряталась лаборатория Орочимару. В Режиме Отшельника местность воспринималась иначе, даже краски менялись и дали расступались, точно заимели глубину. И двигались в этой глубине, как подводные течения, отголоски чужих чакр. Размытые, непонятные, словно искажённые через запотевшее кривое стекло. Сказывался барьер вокруг лаборатории: чётко распознать сквозь него людей и их местоположение смог бы только специализирующийся на сенсорике шиноби. А Наруто так, любитель.       Наблюдательный пункт капитан Ямато опять выстроил по-новому: вереница павильонов ступенями спускалась по склонам, между домиками изящно перекидывались крытые галереи, мостики и мостки у прудов, и всё это гармонично вписывалось в горние красоты. Что-то из стиля Страны Земли, пожалуй.       У ворот уже встречали разведчики. Заплывшие жирком на спокойной миссии. Едва успевшие рассовать по углам сомнительные журнальчики, кое-где предательски отсвечивающие глянцевыми страницами.       — Внеплановая инспекция Хокаге? — поинтересовался единственный собранный и самый серьёзный из всех Ямато-тайчо.       — Тайчо, — чуть склонил голову Наруто, даже одетый не в форменный плащ, а по-походному. — Я тут не при исполнении. Дело у меня к вашему объекту. Он на месте?       — Объект не покидал пределов наблюдения, — отрапортовал Ямато-тайчо. — Чаю?       — Не, мне правда некогда. В другой раз — обязательно. Вот свалю в отставку, спихну весь гемор на Шикамару, Конохамару или Сараду, и буду с вами чаёвничать, сколько влезет. А пока государственные дела особой секретности не терпят отлагательств, даттебайо, — и цыкнул сам на себя — последнее словечко испортило такую хитропостроенную фразу! — Эм… А из конохских здесь никто не пробегал?       — Никто, — помотал головой Ямато-тайчо.       — А из нашей седьмой команды? — самый натуральным образом подлизался Наруто.       — Никто.       — А Мицуки на месте?       — Который из?       Вопрос поставил в тупик. Действительно, а сколько их вообще? А если в Коноху старый змей каждый раз присылает нового? Да ну, быть не может…       — Ну который наш генин…       — Младший, — понял Ямато-тайчо. — Насколько мне докладывали, его транспортировали сюда на днях в бессознательном состоянии. Больше я его не видел, но раз всё спокойно, то ничего серьёзного. Так-то не чужой мальчик, вырос, можно сказать, на наших глазах, мы его привечали, то техникам учили, то прятали от экспериментов родителя-садиста.       — Орочимару ж вроде запрещено… — пробормотал Наруто. Прежде чем Мицуки зачислили в Академию, Наруто выслушал доклад Ямато-тайчо, тот за мальчика поручился. Поэтому ничего удивительного, что бывший командир знал его лично. Но вот про эксперименты Наруто слышал впервые и впервые задумался, что далеко не безоблачное детство могло быть у ребёнка.       — Это над людьми запретили, — ответил Ямато-тайчо. — Мицуки, как искусственное творение, по «Конвенции этики клонирования» к людям не относится.       Это звучало уже совсем стрёмно. Если выглядит как человек, думает как человек, переживает как человек, то он и есть человек. Но раз мозговитые люди думают иначе… Наруто решил, что ему для понимания образования не хватает и потому перевёл тему:       — Можно мне вашего сенсора для точного установления координат Мицуки? Который младший. Чёт не вижу Инори Яманака, такая с косой, она ж ваш зам…       — Агент под кодовым именем «Мэйгецу» ведёт Суйгецу Хозуки, отбывшего из лаборатории вчера.       И вчера же, по словам Шикамару, Суйгецу заявился в Коноху и обшарил квартиру Мицуки. Всё это ой как неспроста. И чудилось Наруто, что собери он все ниточки вместе, и станет ясно, что это за копошения змея и к чему они приведут, но голова от обилия информации трещала во швам!       Теперь ещё и Инори Яманака, профессионального сенсора, вывели из игры, как раз тогда, когда она больше всего нужна. Будто заранее знали. А может, и знали. Шикамару бы сюда, он бы прошерстил по ходам, в какие такие шоги играет старый саннин.       — Ладно, сам разберусь.       У ворот под красными ториями, ведущими в обособленный переговорный зал, Седьмого Хокаге Конохи никто не ждал. Стучать кулаком по скалистой породе и просить отворить тоже как-то не с руки. Поэтому Наруто подпрыгнул и, окутав себя чакрой, чтобы не промокнуть, нырнул под водопад.       Змеиное лежбище встретило чистыми коридорами, освещёнными светильниками в форме гадюк. У кого-то неисправимая мания величия.       — Есть кто дома? — гаркнул Наруто. Под шумок искать Мицуки не получится, вторжение наверняка засекли. Он настроился на течения природной чакры, но окружение всё так же расплывалось в лживой дымке. Защита работала отменно.       — Здравствуй, — раздался бас из-за левого поворота, откуда вразвалочку вывернул Джуго. В штанах и едва наброшенном на плечи плаще.       — Э… Здоро́во, если не шутишь. Начальник где?       — У него важный эксперимент, не может отлучиться, — Джуго вальяжно остановился напротив. Босые ступни, выглядывающие из-под широких отворотов, больше напоминали звериные лапы с когтищами. Значит, отчасти трансформировался. Образ его чакры давил мощью, но всё равно сбоил, двоился и троился, будто Джуго находился одновременно в разных местах лаборатории. Эффект экранирующего барьера. Для всяких сенсоров-любителей.       И Наруто стало неуютно. Обычно его приторно-радушно встречал Орочимару. Джуго же ясно давал понять, кто тут незваный гость.       — Но я ж могу его затребовать на правах Хокаге? Он под юристдрикцией нашей разведки.       — Он — под юристдрикцией, — важно кивнул Джуго. — А я — нет.       — То бишь не позовёшь?       — Я не уполномочен.       — А встречать меня уполномочен?       — Я остаюсь за главного, когда Орочимару-сама некогда. Так заведено.       У Наруто возникло впечатление, что он разговаривает с каким-то очень упрямым роботом из разработок профессора Катаске.       — Хорошо, раз Орочимару не может отлучиться, я сам пойду к нему.       — Нет, — царапнул когтями по полу Джуго. — Это территория Звука. У тебя нет разрешения здесь находиться.       Со всех сторон эхом раздалось шипение. Настроенная на природную чакру любительская сенсорика засекла змею. Огроменную такую. Через три коридора. Всю переливающуюся чакрой Мудреца и угрозой.       — Орочимару обязан отчитываться Конохе, — вбросил крайний мирный довод Наруто.       — Я не Орочимару. Я джонин Звука. И я не обязан и не уполномочен.       — Что здесь творится?       — Я не уполномочен разглашать.       Ну-ну. И как с ним разговаривать? «Программа обнаружила ошибку и будет закрыта».       — Я хочу видеть Мицуки, — гнул своё Наруто. — Он генин Скрытого Листа, хоть на это у меня право есть?       — У меня нет таких полномочий. Но я передам Мицуки. Если он пойдёт на встречу, возражать не стану.       Что-то подсказывало Наруто, что в таком случае он просидит в предбаннике лаборатории вечность.       А ещё оказалось, что довод-то был не крайний!       — Джуго, а я если я попрошу на правах кореша твоего кореша, а? Я о Саске.       — Саске здесь нет.       — Если не хочешь по-хорошему…       — Это будет вторжением Конохи на суверенную территорию Ото. Камер вокруг много.       — Мицуки за такое разжалуют. Я. Лично. Разжалую.       — Молодой господин станет генином Ото. Если пожелает.       Наруто сложил руки на груди. Моргнул — в жабьих зрачках мир растягивался по горизонтали, и из-за этого порядком мутило. Расклад выходил паршивым, как ни крути, мало того, политический косяк, так ещё и Наруто находился здесь втайне от семьи. Обязательства гирями висели на руках и ногах. Нет, он мог прорваться с боем, чтобы вызволить своего незапланированного ребёнка в теле ребёнка змеиного. И сделать это достоянием общественности. А мог развернуться и попробовать пробраться незамеченным. Что тоже вариант.       — Передавай горячий привет Орочимару, — бросил напоследок он.       — Передавайте горячий привет нашим дедушкам! — вещал с крыши строящейся многоэтажки высокий парень с вихрастой каштановой чёлкой. Девушка в белой косынке держала его за руку, согласно кивая. Бледная до синевы.       Боруто ворвался на территорию стройки, чтобы поспеть как раз к этому душещипательному моменту прямиком из маминых дорам. Рядом остановилась запыхавшаяся Сарада. Их вызвали ни свет ни заря.       Внизу под домом, на будущей детской площадке, уже столпились дядя Шикамару и двое чунинов. Вихрастый парень и девчонка в косынке явно готовились сигать с крыши.       — Э, не надо, братан! — заорал Боруто первое пришедшее в голову. — Сестричка, хоть ты его отговори!       Дядя Шикамару обернулся и скривился:       — А ну цыц! Я вроде ирьёнинов просил, а эти штабные кого мне прислали?       — Ну так Сарада — всем ирьёнинам ирьёнин! — запальчиво возразил Боруто.       — Молчи, кретин, — шикнула она.       — Тьфу ты, — в сердцах махнул рукой Шикамару. — Ну вы поглядите… Знакомьтесь, чего уж там. Это Сабуро, а это Юбэси, они из враждующих семей, которые никак не поделят то ли фейерверки, то ли рецепт о-данго, то ли я уже в душу не секу, что! Как оно докатилось до такого-то?       — Позовите наших дедушек! — Юбэси отчаянно цеплялась за хмурого Сабуро. — Мы прыгнем, если они не помирятся и не разрешат нам пожениться!       — Вот тупизм… — протянул Боруто.       — Кто бы говорил! — издевательски фыркнула Сарада.       — Мой троюродный внучатый племянник сейчас захватит их тенью, и дело в шляпе, — шепнул дядя Шикамару. — Но четырнадцатый этаж без, мать его, лифта… Когда он ещё доползёт… А эти придурки трансляцию в сеть выкладывают, вон и камера с ноутбуком у них под ногами, чтоб, все, у кого есть компьютеры, знали. По этой трансляции мы их и нашли.       — Так нам чё, заболтать их, пока ваш племяш не порешит? — встрепенулся Боруто.       — Нет, придурок, нас вызвали на подстраховку, как ирьёнинов, — поправила очки Сарада.       — Ребята! — вскинул руки дядя Шикамару, задирая голову к сладкой парочке. — Ребята, вот правда не надо! Вы мозгами пораскиньте, какая вам с того выгода? Хотите пожениться? Не вопрос! Хотя я бы вам порассказал о проблемах брака, ну да ладно. Мы не при Первом Хокаге живём, никто и не спросит, согласны или нет ваши семьи! И жить можете где угодно, если Коноха вас душит, вся Страна Огня открыта.       — А вдруг они хотят примирить семьи? — предположила умная Сарада.       — Я их всю прошлую неделю мирил, — буркнул на это дядя Шикамару. — Без толку. Слышите, ребята? Без толку ваших дедов мирить, упёрлись рогом! А ваша жертва им, идейным, на хрен не сдалась! Так что хватит этого балагана!       — Это не балаган! — разошёлся вихрастый Сабуро. — Мы хотим быть услышанными! И лучше умереть вместе и свободными, чем жить порознь и под гнётом!       — Да блин, братан, ты не въезжаешь! — выдвинулся вперёд Боруто.       — Боруто, отойди! Ляпнешь ещё! — за шиворот оттащил его дядя Шикамару. — И почему, стоило твоему отцу отвлечься на приезд сёгуната, как сразу начала́ всякая дичь твориться?       — Да чё сразу дичь! — возмутился Боруто. — Я их понимаю! Но так нельзя! Сабуро, Юбэси, слухайте сюды! Если вас не станет, как вы посмотрите продолжение любимых сериалов, загамаете новую игруху? Как будете путешествовать, в мире ж столько клёвых мест, где никто не был! Да блин, кто, если не вы, изобретёт новые суперские блюда, которые назовут вашими именами? Вы ж в форме кондитеров, верно? Не-е-ет… Я так не хочу… Судьба порой бьёт гаечным ключом по башке, но ведь… Мы сами живём ту жизнь, которую выбираем, так что я никого винить в своих бедах не стану. И ни о чём жалеть не буду, даттебаса! Потому что типа несмотря на всякую фигню, жизнь — удивительная, она и так слишком короткая, и другой нам не дадут! Если вы помрёте, станете разочарованием в глазах близких! И они будут по вам плакать и мучиться.       — Надо же, понял, — хмыкнула Сарада.       — Ты ж, теме… Тебе лишь б пришпилить!       — Боруто, ты можешь заткнуться? — взъярился дядя Шикамару, хотя Боруто вообще-то внимательно слушали! — Мы профессионального переговорщика не вызывали.       — Не всё от нас зависит! — завёлся Сабуро. — И не надо говорить, что мы сами виноваты! Ты ничего не знаешь, мажорик!       — Чё сказал? — пошёл в наступление Боруто.       — То и сказал! Что ты благополучный сынок Хокаге, тебе не понять! Подумаешь, победил какого-то хмыря с бараньим рогом, интервью стал раздавать, герой выискался! Страдалец, блин! А жизнь иногда так в асфальт закатает, что…       — Да что ты знаешь о Боруто! — не выдержала Сарада, сжимая кулаки.       — Ну ты-то не начинай! — взмолился дядя Шикамару.       В следующий миг произошло сразу несколько вещей.       На крышу за спинами прыгунов выбрался племянник Шикамару с характерным хвостом на макушке, Нара все зачёсывали волосы наверх, чтобы рабочая длина тени была больше.       Испуганные его появлением, с крыши вспорхнули голуби. Птицы мира и мародёры больших городов одновременно.       Шарахнувшийся от хлопающей крыльями стаи Сабуро сорвался с крыши под сочную брань дяди Шикамару. В последний миг оттолкнув от себя Юбэси.       На стройку как раз выворачивали два старикана во главе двух толп.       Племянник Шикамару выстлал тень, чтобы зафиксировать вопящую Юбэси. Но её любимый уже находился в воздухе.       Деды кричали. Чунины бросились задерживать от греха подальше две вмиг перемешавшихся толпы.       Боруто материализовал клонов, не успевая понять, а что им, собственно, командовать. Сработала привычка складывать печать клонирования при любой опасности.       Сарада уже летела на перехват, и дядя Шикамару тоже. Швырнул её с пути в сторону, кинул тень под падающего Сабуро, которая вспучилась чернильным фонтаном, мягко принимая на себя незадачливого жениха. Тот утонул в черноте, как в болоте, даже погрузился ниже асфальта, а после его упруго подбросило на пару сантиметров вверх и опустило наземь. Живого и невредимого.       Все что-то орали и плакали. А Боруто бросился к Сараде, потому что дядя Шикамару не очень разбирал, куда её отпихивать с траектории падающего тела, то есть Сабуро, которое могло её зашибить, и бросил на арматуру. Сокомандница сгруппировалась каким-то чудом, изогнувшись вокруг штырей поломанной марионеткой, но левую икроножную мышцу разодрало. Сарада, шипя, выбралась, опираясь на протянутые руки клонов (надо же, подоспели раньше!), и приложила к ране окутанные зелёным свечением ладони. Кровь останавливалась, хотя нога выглядела страшноватенько. Вот и пригодился ирьёнин, гений Шикамару, как всегда, как в воду глядел.       — Да ты что, внучок, — лепетал такой же высоченный вихрастый дедок. — Как ты… Как вы додумались до такого! А к демонам всё, конечно, женитесь, всё, что хотите, делайте!       — Мы ж вас любим, внуча! — шамкал плачущей на крыше Юбэси беззубый старикан. — И парень он хороший, и семья у него… Достойная. Уж получше остальных. Такую свадьбу закатим!       — Свадебный торт с нас, Охаги, — рассмеялся высокий.       — Нет, дружище Таруто, — вытер слёзы передником беззубый. — С нас.       — Боруто, — обратился дядя Шикамару, кривясь от этого явно доставшего его дурацкого перетягивания каната. — Отведи Сараду в госпиталь. Ты как, мала́я? Уж прости, чего-то я не подрассчитал, теряю хватку…       — Всё нормально, — она засандалила себе в бедро шприц. — Даже идти смогу.       — Вот ещё, — фыркнул Боруто. — Полезай, понесу.       — Я сама! — раскраснелась Сарада. Причём пятнами. Потому что одновременно бледнела от боли.       — Я не сомневаюсь, — поморщился Боруто. — Только так мы до госпиталя будем часа три ковылять, и все задания расхватают в штабе, и весь понедельник насмарку. А сёдня, между прочим, солнцеворот, самый длинный день в году, можно столько миссий выполнить! Так что не выделывайся, лезь давай.       Сарада повела плечом, будто скидывая с себя что-то неприятное, обогнула Боруто со спины и уцепилась за его шею. И он подтянул её на закорки.       — Мы мигом! — пообещал непонятно кому.       Госпиталь располагался далековато, а лихачить по крышам не хотелось, всё-таки не на задании они, как, например, на первой миссии, где пришлось так же транспортировать на спине госпожу Кири, когда по пятам гнался матёрый, ну или не совсем матёрый, но всё-таки целый нукенин.       И ещё вспомнилось, как он, Боруто, таким же образом тащил заражённого клетками Хаширамы Мицуки. Мицуки был тяжелее. Сарада, если честно, тоже не пушинка, но Боруто шиноби, а шиноби не жалуются.       — Устал? — тихо спросила она, щекоча дыханием ухо так, что Боруто поневоле потёр его о плечо.       — Да норм, недалеко осталось, — он улыбнулся какому-то парню у прилавка с газетами, показывающему им большой палец. Исключая этого продавца, остальные не обращали внимания. Перенос раненого в ногу сокомандника по улицам Конохи — обычное в общем-то дело.       — Я сама…       — Хватит уже! Помнишь, братюня Конохамару учил тебя, что очень важно уметь принимать помощь. Что эт целое искусство. Чтоб не обидеть того, кто её предлагает от чистого сердца. Я знаю, что ты сильная, но я тож не слабак.       — Ой, ну и подумаешь, — специально гаркнула она в другое его ухо.       — Сарада, ттебаса! Ты чего вся на нерва́х?       — Потому что я командир, а ничего не делаю для своего подчинённого Мицуки! Время уходит, а мы топчемся на месте.       — Когда нас ранил Дипа, Мицуки тоже запретили навещать, и ты почему-то сидела на жопе ровно.       — Я не сидела на жопе ровно, я тренировала Чидори, чтобы защитить и тебя, и его в том числе! Тогда ситуация была ясна, а сейчас... И вообще то, что мы потеряли одного из своих, стали на седьмую команду не похожи — тебя это не вымораживает?       Боруто вздохнул. Он был согласен, что всё шло из рук вон плохо, но что он мог сделать? А ещё возможно, самую малость, Боруто отвык от своего отряда. В последнее время приходилось возиться с Каваки. Тренироваться с Каваки. Помогать Каваки осваиваться в Конохе. Сражаться с Каваки бок о бок. А Сарада и Мицуки остались предоставленными самим себе. Может, поэтому Боруто от них отвык, а они, наоборот, сдружились, и сейчас Сарада ощущает разлуку острее.       Интересно, что бы чувствовал он сам, если бы, скажем, Мицуки стал таскаться за Каваки, игнорируя Боруто? Наверное, бесился бы. Типа «ты с кем дружишь ваще, с ним или со мной?» Может, даже согласился, чтобы его называли дурацким, старым, со времён Академии, прозвищем «Солнце», оно, конечно, мозги буравило только так, и хорошо, что Мицуки от него отучился, стал самостоятельным, но всё-таки…       А хотелось в свою прежнюю команду, в то братство, что между ними сложилось, но не зря Хьюга говорят, что под один и тот же слепой дождь не попасть дважды. Что так сплотило седьмую тройку, Боруто и не знал, и одновременно мог перечислять вечно. В последние недели из-за этого Момошики он так много думал о жизни, что просто жуть! И подчас становилось страшно, куда эти мысли заводят. Недавно вот рассуждал, как люди взаимодействуют друг с другом, что считают проявлением привязанности? Потому что батя, например, мнил, что забота — это когда близкие благодаря его стараниям в безопасности, пусть даже и без него. Да и близких у него через край. Тупая, конечно, установка, но уж какая есть, предков не выбирают. Ну и, учитывая его невесёлое детство, на которое Боруто лично налюбовался, спасибо, больше не надо, по-другому и быть не могло. Набить морду сволочам на улице, защищая кого-то — это и есть показать заботу. Маман, по всему выходит, тоже так считала, и за это в него и втюрилась.       А Боруто внимания хотел от бати. Ну чтобы кулаками там стукнуться, но не потому что так положено и словами сказать уже нечего, а от сердца. Сараде вон щелбаны от предков прилетали на постоянной основе, и при этом все лыбились довольные, как коты. Ну а Мицуки, по факту дитя дитём, только учился жить в этом мире и сам ещё не прочухал, что ему надо.       Двадцать пятая команда их выпуска, как уяснил Боруто, считала себя хорошим друзьями, потому что каждый предоставлял своим личное пространство, молчал и в душу не лез. Пятые зависали вместе, вроде такие разные интересы, а с наставником Удоном все кафешки, киношки, парки и додзё обошли. Девчонки из пятнадцатой после ухода Сумире, если честно, разваливались на глазах. Ино-Шика-Чо думали на одной волне. Может, и препирались для виду, но Боруто казалось, что у них один интеллект на троих, и даже не на девяносто процентов Шикадаевский, а только на шестьдесят там…       Вот и братюня Конохамару как-то сплотил седьмых… Боруто не очень разбирался, но… в прикосновениях дело, что ли? Когда Конохамару трепал Боруто по голове или держал ладони Сарады, показывая, как не просто выдыхать шар огня побольше, а управлять его формой, траекторией и длительностью. Или когда что-то обсуждал с Мицуки над топографическими картами, касаясь руками, лбами. С Сарадой Боруто рос вместе, как говорится, на соседних горшках сидели, но и Мицуки он легко принял в команду, всё-таки тот с Академии к нему лип, нагло нарушая границы. Потому что тогда не знал, что эти самые границы существуют, его же в принципе в лаборатории не воспитывали, Мицуки сам рассказывал, что если что-то спрашивал у родителя, тот отвечал: «Суйгецу, объясни!» Неудивительно, что Мицуки не бунтовал, как всякий нормальный подросток, против родаков, так как родаков-то, как таковых, в его жизни и не случилось.       Но так или иначе, а по-свойски закинуть руки на плечи сокомандникам, притянуть к себе одной рукой ворчащую Сараду, а другой — абсолютно спокойного Мицуки, было делом привычным. Как и привычным наблюдать, как на привалах Сарада дремлет, прижавшись к боку Мицуки. В их отряде никогда не было границ…       А Каваки границы не просто выстраивал, он баррикады возводил и блюл их, как цепной пёс. Тоже понятно, учитывая, что те, кто раньше к нему подбирались, делали это лишь за тем, чтобы ранить побольнее. Так и получилось, что Боруто уже давно жил словно в зоне отчуждения от других людей. И только сейчас, оказавшись так близко с Сарадой, понял, как ему не хватало банальных прикосновений, не тычков в бою и не когда кто-то у тебя на шее выплакивает боль, а самых обычных, простотаковышных. И если братюни Конохамару нет, потому что переросли они наставничество, то Сарада и Мицуки до сих пор рядом с Боруто, правда же?        «Пора взрослеть, — съехидничал он самому себе. — А если приспичило, иди пообнимайся с дедом, тот никогда не против!»       В госпитале творился самый натуральный хаос, кровь и куча умирающих, Боруто сначала подумал, что на них опять напали Ооцуцуки. Один в белой простыне мимо него и проплыл, правда, следом семенила девчонка в очках и с надписью на кофте «Ассистент режиссёра», с картонным стаканчиком чая и кисточкой вроде тех, которыми пудрилась мама.       Оказалось, снимали кино, и для этого перекрыли левое крыло госпиталя. Оказалось, кровь ненастоящая, а в умирающих, точнее, в массовке, которая их изображала, отбоя не было, потому что мало-мальски стоящие на ногах пациенты и даже рассекающие на колясках явились как один — всем хотелось в телевизор. А в довершение всего в конце коридора мелькнул плащ Хокаге. Ну это уже никуда не годится, батя вчера сказал, что будет жить на службе, потому что высокие кореша Цубаки приезжают со своих Железных гор, а сам в кино снимается! Маман во время того завтрака ещё как-то странно отреагировала, Боруто не понял, как. А Химавари отшутилась, что теперь ей никто не помешает готовиться к завтрашнему экзамену. Та ещё актриса, и только Боруто, похоже, из домашних и раскусил, что ей не всё равно и она вообще-то расстроилась.       Но этот Хокаге при виде Боруто и Сарады не сделал вид, что занят, а перепугался и со всех ног кинулся навстречу, ещё и крикнул знакомым таким голосом:       — Боруто! Сарада! Вы как? Вы чего тут, вы это, ранены, коре?       — Братюня? — не поверил Боруто. И громко заржал на всё левое крыло.       — Конохамару-сенсей, вы простите его, он идиот, сами знаете, — Сарада слезла с его спины и на одной ноге подскакала поближе. — Я поранилась, но кровь остановила, осталось мышцы срастить. Противошоковое и обезболивающее уже вколола, как вы учили. Не волнуйтесь, это я на стройке неудачно упала.       — Тут одни придурки из гражданских замирялись, а мы огребли, — поддакнул Боруто. — Но всё уже хорошо! Мы так-то в двадцать первый кабинет.       — Так, где мой Хокаге? — послышался окрик. — Мы начнём сегодня работать или нет? Трупы, хватит чесаться!       — Иду! — бросил через плечо братюня. — Сарада, с тобой точно всё хорошо?       — Лучше не бывает, — тряхнула головой она. — А в госпитале, я смотрю, без мамули распустились. Она бы никакое кино не позволила!       — Ахах, — оценил шутку братюня. — Да, персонал должен работать, больные — лежать по койкам, голод, холод и покой. Это, о больных. Как Мицуки?       — Без понятия, — вздохнул Боруто прежде, чем Сарада успела открыть рот. — Его домой забрали. И ваще темнят с этой историей, зуб даю! Вот ты б, братюнь, ты б пошёл его возвращать? Потому что мы… нас, мелочь пузатую, кто послушает, тем более Орочимару, а тебя… Он ж ученик твоего деда, да? Третий Хокаге, наверно, тож пытался его вернуть?       — Да откуда мне знать… — погрустнел Конохамару. — Всё так плохо?       Сарада пихнула Боруто локтём:       — Он, как обычно, треплется не по делу.       — Я уже один раз впрягся за Мицуки, — очень серьёзно сказал братюня, так что и смеяться расхотелось над его париком и нарисованными полосками на щеках. — Нет, мой дед когда-то не пошёл возвращать Орочимару. Не протянул руку помощи. И вообще этот их конфликт ученика и учителя… как глубок он был? С чего начался? Я боюсь сейчас упустить этот момент, коре. Совершить эту непоправимую ошибку. Если просто останусь безразличным, повторю путь деда.       — Ну где Хокаге? — гаркнули опять. — Тут у Кагемасы кровь уже засохла!       — Кагемаса? — подскочил Боруто, услышав имя лучшего героя всех времён и народов, и встал в его пафосную позу. — Он тож говорил, что: «Всё доказывают действия, а не слова!» А он правда там? А можно его автограф?       — На книжке по правильному питанию, которую он недавно издал, — хмыкнула Сарада.       — Гы, а ты следишь, знаешь, да? — подколол Боруто.       — Так, генин Боруто, это… а ну отвёл Сараду в кабинет к травматологу! — скомандовал, как в старые добрые времена, братюня. — А автограф я тебе, так и быть, достану.       Рана Сарады оказалась несерьёзной. Во всяком случае так их уверили. Шов спрятали под тугой повязкой и отпустили домой. Сегодня о миссиях можно было забыть, но завтра, после назначенного сеанса физиотерапии Сарада планировала вернуться в строй. На крайний случай могла припрячь работать Боруто и его клонов, а сама руководить. Руками водить.       Боруто остановился у липы рядом с розарием, в тихом углу, где никто не ходил. Братюня именно сюда условился принести автограф. Утро неумолимо бежало к обеду.       — Только время зря теряем с твоим фанатизмом, — Сарада уселась на траве, чтобы не нагружать ногу. — Раз уж нас отпустили со службы, могли бы продолжить выяснять, что с Мицуки.       — Соседей мы уже опросили по второму кругу, — задумался Боруто. — И всех задолбали. Всё равно, кроме того свидетеля, который вроде как опознал Карин, ничё нового. Вчера искали Микадзуки, я последние кровные на нибоши спустил, эта флейтистка-мстительница, которая его подкармливала, говорила, что Мика любит эту мелкую рыбёшку. Результатов — ноль. И на голос наш не вышел, хотя нас знает.       — У меня сегодня день открытий, — Сарада запрокинула голову, задумчиво глядя в ясное небо. — Сначала ты толкаешь речь про ценность жизни, вот только не верю, чтобы ты взял и перестал подставляться в бою.       Боруто обидчиво засопел. Ну и ладно, не будет он её переубеждать! Ветер тихо шелестел, и на миг показалось, что он увидел в ветвях древесного ужа. Мысли поневоле вернулись к Мицуки. Если бы друг стоял сейчас рядом… Если бы его можно было коснуться, чтобы поддержать. Показать, как они показывали в седьмой команде, что никто из них не одинок. Боруто пошевелил ладонью, словно ощущая ответное прикосновение. Перевёл взгляд на Сараду, которая растерянно смотрела на свою руку, будто испытывая то же самое.       — А второй раз меня поразили слова Конохамару-сенсея, — вполголоса добавила она, боясь спугнуть момент, хотя никто из них не понял, в чём момент заключался. В полдень солнцеворота, в высшей точке положения солнца на небе… а что может произойти? Что можно увидеть? Куда можно уйти? Боруто потряс головой. — Когда сенсей говорил, что пойдёт за Мицуки, если надо. А мы с тобой хуже, что ли? А получается, что хуже…       — Мы ж пытаемся…       — Недостаточно, шаннаро!       — Слышь, — Боруто присел перед ней на кортаны, — а давай к нему удерём, а? Если уж здесь зацепки кончились. Не будем ждать, го прям щаз! То есть... Ну тип когда твоя нога заживёт.       — А Каваки? Стукнет же сразу…       — А Каваки очень удачно самоустранился, — подмигнул Боруто. Дождался удивлённого лица, хмыкнул самодовольно про себя (хоть где-то он впереди Сарады!) и продолжил: — Не, ну правда. Вчера батя его отрядил в Академию, учиться азам, прикинь? Я не спорю, ему эт не помешает. Тем более что штабисты уже спрашивали, как так он с нами ходит на миссии, если экзамен на звание не сдавал? Мохнатая лапа Хокаге, конечно, но всё-таки я согласен, что ему нужно теорию подтянуть. Ну и Химе будет веселее.       — Но летний набор недели через три, — задумалась Сарада.       — Эт да, но батя наказал ему засесть за учебники и хоть катакану выучить и писать нормально, а не как он. А пока ему документы будут выправлять, личное дело там. Хима даже по гороскопам день рождения выдумала — тринадцатое мая, а то он сам не в курсе. В общем, я за Каваки рад, жизнь у пацана налаживается. Но от службы его на время отстранили. Каваки пыхтел, но против бати не пошёл. Ну а мы с тобой… Возьмём пустяцкую миссию вне Конохи, да хоть коровник почистить в ближайшей деревне, и оттуда рванем, а? Быстро, чтоб самоволку не впаяли, но нам ж не впервой?       — Да мне даже мамуле ничего объяснять не придётся, — процедила сквозь зубы Сарада и нехорошо улыбнулась.       Смеркалось. Суматошный день остался позади, и Конохамару, зевая на ходу, подходил к дому. Насаждения декоративных кустарников и клумбы, разбитые в квартале Сарутоби заботливой рукой Куренай, которую так до конца и не признали своей к недовольству самого Конохамару, днём радовали глаз, но вечером нервировали из-за клубящихся возле них теней. Мало ли что там можно спрятать. Или кого.       Ситуация с Мицуки и так не давала покоя, а теперь ещё собственная команда раздула веером пламя. Конохамару-то думал, что спокойные деньки бегут своим чередом, а выходило, что в это самое время у его бывшего ученика случилось несчастье, причём сенсея никто и не собирался ставить в известность! Это как понимать?! Опять скрывают, как брательник Наруто когда-то скрывал происхождение Мицуки?       Орочимару сказал, что если возникнет необходимость в процессе весьма странного лечения, он позовёт. Но пока не звал. По правде, в змеином пересказе ситуация выглядела препаршивейше. Наруто обмолвился, что просто болезнь, ничего опасного, но он мог и не знать. Боруто и Сарада откровенно терялись в догадках. А Сакура… А Сакура, которую вся Коноха считала сдержанным собранным врачом, и лишь Конохамару помнил, как психованную истеричку, явно вела свою игру, вот только ей-то какая выгода? И она просила ничего не предпринимать в отношении Мицуки, пока не приведёт в действие некий план, но Конохамару, на минутку, в ответ ничего не обещал.       Нет, тут явно что-то нечисто.       Шорох у ворот, где его генины когда-то намалевали моны Узумаки, Учиха и белую змею, заставил замереть внутри, но внешне даже не сбиться с размеренного шага. Конохамару, делая вид, что ничего не заметил, прошёл в открытую створку, но пальцы одной руки были сложены в печать Горящего Облака Пепла, оставалось лишь пустить чакру. В ладонь второй руки из перевязи под рукавом скользнул кунай. Спокойно. Идти вперёд, готовясь в любой миг пружинисто отпрыгнуть или ринуться в бой.       Родной квартал… Как бы тут не навредили родственникам…       — Я не имел намерения пугать… — раздался голос. Мягкий, с вкрадчивыми интонациями, разве что изменённый из-за шёпота.       Конохамару закрыл за собой ворота. Навстречу из-за кустов гортензии, подкрашенной в синий, вышла худая фигура в плаще. Капюшон был отброшен. И убывающая луна высветила знакомое лицо и бледные до неземной синевы волосы. Остальное тонуло в обманчивых тенях.       — Мицуки? — только и вымолвил Конохамару. Но кунай обратно не убрал, и печать из начальной формулы Пепла сменил на первую форму для скручивания расенгана.       Только бы парень не заметил!       — Да. Это я, — прошелестело в ответ.       Можно расслабляться. Даже как-то стыдно за предосудительность.       — И мне нужна помощь, — добавил Мицуки.