Внутри любовь

Раннее утро. Мокрая трава, светлеющее небо и тихая водная гладь прозрачного озера. Благодать. Откровенно говоря, сегодня мне совсем не спалось. Постоянно ворочалась, помяла всю постель и подушки. Леви пол ночи сидел за записями, а лежала у него на коленях оставшуюся часть до рассвета. И думала лишь о том, что будет на следующий день. Будет ли он похож на все предыдущие или нет? Может, сегодня что-нибудь случиться? Равнодушно бросаю небольшой камень в воду. В месте попадания появляются тоненькие кольца волн, распластавшиеся по самые берега. Странное предчувствие приближающейся тревоги накатывает на сердце. Сжимаю рубашку бледной ладонью и глубоко вздыхаю. — Ладно, пора идти. Ноги сами принесли меня к коням, окруженным несколькими людьми. А в голове невольно всплыл сегодняшний сон - события прошлого. «Холодные каменные стены вот уже какой день не дают покоя. От них веет какой-то… Болью? Может, отчаянием? Или наоборот, надеждой на утекающее спасение? Спасение, которое зависит только от меня и от времени, что я здесь нахожусь. — Ты снова не спала. В кромешной темноте четкие, размеренные шаги постепенно приближаются ко мне, заставляя ещё сильнее вжаться в холодную опору сзади. И тот факт, что я снова выйду с позорным проигрышем, затягивают меня в ещё большее равнодушие к жизни. — А ты снова исчез на неделю. Мешки под глазами стали четче от того, с каким презрением я смотрела на человека. Губы дрогнули, расплываясь безобразной улыбкой, а с уст слетели слова. — Я тут сдохну, как поганая крыса. Просто выведи меня на поверхность? В могилу свести решил, а? Человек виновато улыбается и опускается на колено, убирая черствыми пальцами мои черные, разлохмаченные волосы за ухо. — Короткие волосы тебе к лицу, Саша. — Да не нужны мне твои никчемные комплименты! Мне нужна нормальная жизнь! Н-о-р-м-а-л-ь-н-а-я, если ты не понял. Мужчина снова приулыбнулся. Лишь на мгновенье. Но этого мгновенья было достаточно для того, чтобы понять, насколько сильно я желаю прикончить его. — Ты и так живешь. Тебя ещё не убили. Я и правда похожа на крысу, которой достаточно засохшей кромки хлеба, да грязной воды? Я не живу. Я существую. — Я живу… Я устала что-либо пытаться доказать ему. Потому что это просто бесполезно. Он как на повторе говорит одно и то же. День за днём. Неделя за неделей. Месяц за месяцем. — На столе чистая одежда и деньги. Не мори себя голодом и спи побольше. Мне нужно снова уйти. На деревянный стол опустился чёрный мешок, в данной обстановке больше похожий на сгусток грязи. Глаза уже привыкли к темноте, но разобрать то, где я всё же живу, неимоверно трудно. И избавиться от страха, что кто-то поджидает меня во тьме, трудно. — До встречи, Саша. Он ушел, а я снова осталась одна. Или… — Поставь на стол. Слышится едва различимый между двумя людьми шёпот. В проеме появляется блеклый огонек, дрожащий в ладонях невысокого парня. Он, такими же медленными шагами проходит внутрь, не отводя глаз от моего истощенного, бледного и безжизненного лица. От узких впалых щек, сухих тонких губ, потускневших глаз, виднеющимся из-под густых ресниц. — Спасибо… Из последних сил это единственное, что я смогла выдавить прежде чем запечатлеть последний образ парня в своей голове. Особенно ярко отпечатались черные, грубо отрезанные пряди челки, спадающие на лоб и эти серые глаза. Такие холодные. Смирившиеся с тем, что проведут остаток жизни здесь. Сжатые в полоску белые губы и оранжевая, в свете свечи, кожа. — Идём. Мужчина торопит юношу. Он осторожно ставит небольшой железный поднос с уже скопившимся на нём воском на стол, а вместе с тем моя тяжелая голова падает на ровную поверхность пыльного матраса. Глаза невольно следят за пляшущими тенями на оледеневших стенах и за тем, как парень, словно предательски удаляется. Уходит от меня. — Кто…ты… Последнее, что я сказала, перед тем, как провалиться в пучину страхов и кошмаров. Он останавливается в дверном проеме и оборачивается головой вбок. Его глаза вновь обращаются на исхудавшее тело и он, одними губами произнося: — Я вернусь. Поглощается темнотой.» Я поежилась от внезапно накативших воспоминаний. Запрыгнув на лошадь и перекинувшись парочкой слов о кадетах с Эрвином и Ханджи, устремила свой взгляд в окно кабинета Леви. Блеклый огонек свечи трясется в ладонях мужчины, читающего свои ночные рапорты у окна, дающего хоть какое-нибудь, будь то мизерное количество света. — Мы так и не успели попрощаться. — пронеслось в мыслях и он, словно прочитав их, головой оборачивается на меня. Его образ… Точь в точь парень из прошлого… Еле горящая свеча, тягостный взгляд, небрежная челка… Меня будто в камень обратили. Легким словно перекрыли воздух. Я не могла ничего сделать, кроме как понимать то, что всё это время тем незнакомцем был ты. Но если я ошибаюсь, то… — Отправляйтесь! Ханджи и её солдаты возвращаются обратно! Саша остаётся в кадетском корпусе до распределения! — голос Эрвина прозвучал из неоткуда, — Я прибуду туда к этому времени. После распределения мы отправимся в штаб вместе с новоприбывшими, понятно? — его строгий взор устремился на меня. — Так точно! — по выработанной привычке ответила я, отдавая честь. Тогда мне было всего лишь двенадцать. Этому прошлому восемь лет. Но я никак не могу избавиться от тех чувств, что я испытывала, будучи запертой в ловушке. Меня повсюду преследует этот страх. Страх того, что меня в один момент просто возьмут и выбросят, словно ненужную вещь. Возможно, подсознательно я и пытаюсь этого добиться, поступая так, как захочу только я сама. Но всё же… Это ненарочно… Я понимаю, мне нет оправдания и всё такое, однако я хочу побороть этот утробный страх. Но такое ощущение, будто недостает какой-то частички пазла… Ладони сами сжимают поводья до поведения костяшек. Зубы скрипят под напором сжатой челюсти. Обкусанные губы с время от времени кровоточащими ранами сжимаются в полоску. А на тыльной стороне ладони красуются сбитые во время драк костяшки. — Эй, Саша, всё хорошо? — Ханджи появилась где-то сбоку, подскакав поближе. Она дотянулась и уложила свою теплую ладошку на напряженные плечи. — Ох, Зое, всё прекрасно… — спокойным голосом ответила я и повернулась к женщине, натягивая фальшивую улыбку, — Просто переживаю за ребят из корпуса. — Неудачное оправдание. Скажи честно, это из-за Леви? Вы снова поругались? Подручные Зое озадаченно обернулись на нас, а мы на них. Женщина зыркнула на солдат так, что они решили от греха подальше отскакать на несколько десятков метров дальше нас. — Нет, просто… — с губ сползла фальш, а на её месте появились лишь разочарованная злость, вперемешку с непониманием, — Я что-то упустила… Что-то идёт не так… — голова тряпично опустилась, а глаза искали опору в каждом предмете, скача по всему, что я видела. Женщина посмотрела на меня. И в её взгляде читалось…сочувствие? Я не понимаю. — Я уверена, что бы то ни было, ты справишься со всем! Ты хороший человек, Саша. — с мягкой, поддерживающей улыбкой проговорила та. Я с какой-то надеждой подняла глаза и готова была разрыдаться средь бела дня. Последние её слова отдавались эхом в моем сознании, отторгая и отторгая их с невероятной силой. — Спасибо. Спустя время мы оказались в кадетском корпусе. С тянущей тоской очертила глазами круг, задевая каждого из выпускников. — Выросли они. Зое уложила ладони на пояс, протянув, — Дааа… Так, ладно, мы к инструктору и поедем обратно, наверное. Идём. Шадис был как обычно непоколебим, хоть в его взгляде читалась тонкая грусть и гордость за своих подчиненных. Окруженный десятком солдат он наставлял им напутствия перед распределением по конечным корпусам. Завидев нас с Ханджи, и без того его жутковатая гримаса сменилась на ещё более странное выражение. Кадеты разошлись, здороваясь с нами и с пугающим интересом разглядывая майора. Меня тут знали все, но Ханджи вблизи видели впервые. — Здравствуйте, инструктор. Мы прибыли на выпуск и распределение. Капитан одного из наших отрядов - Саша Лоуз - будет присутствовать на мероприятии. — женщина начала разговор. — Здравствуй, Ханджи, Саша. Я уже знаю. Эрвин сообщил. — он коротко склонил голову, словно соглашаясь с нами. Ханджи вскинула брови и решила не напоминать инструктору о том, что Эрвин должен позже прибыть. — Отлично. Тогда я поехала. В корпусе столько дел, столько дел… — протараторила Зое, попрощалась и широкими шагами удалилась к своим людям. Затем и уехала. Немного поговорив с Шадисом и уточнив некоторые вопросы по типу времени, продолжительности мероприятия и численности солдат, решивших вступить в Разведкорпус, я отошла от него. В голове роились тысячи мыслей. В частности мыслей о том, что эти ребята стали для меня почти что детьми. Ведь на протяжении нескольких лет я внимательно следила за ними, запоминала результаты их тренировок… И много другого. Я очень привязалась к ним. — Саша, здравствуй! Как добралась? — лучезарная улыбка Эрена ярким светом озарила мои раздумья. Ко мне подбежали три подростка, с улыбками встречая. Даже Микаса была по-прежнему спокойной и не напряженной, со мной ей было комфортно. Несомненно, я с трудом добилась таких результатов в наших с ней отношениях, но я всё равно рада этому. — Здравствуй, Эрен, Микаса, Армин. — я поочередно взглянула на каждого из этой весьма знаменитой здесь «шайки» и с теплом обняла всех троих, — Добралась отлично. А вы как? Готовы? Определились с выбором? — отпрянув, с предвкушением спросила ребят. Эрен всплеснул руками, — Я пойду в Разведкорпус, конечно! — Эрен, я же сказала нет. — Микаса холодно посмотрела на него. — Микаса, я уже не маленький! Хватит решать за меня! Я сам всё смогу! — продолжал возражать парень. Арлерт, наблюдавший за ними был явно не удивлен, ведь так было постоянно. Эрен рвал и метал, Микаса покрывала его, а Армин из последних сил пытался успокоить обоих. И мне оставалось лишь быть немым наблюдателем. Но тут зеленоглазый парень явно перегнул, оттолкнув черноволосую Акерман от себя. Обычно не вмешивающаяся я среагировала вмиг. За долю секунды оказавшись между парнем и девушкой, схватила первого за ухо. Оттянув того за ухо, прошипела, — Ещё одно действие и я тебя придушу. — парень осел на траву подо мной, схватившись на горящее ухо. Я отряхнула себя от невидимой пыли и подошла к Микасе, чтобы узнать не поранилась ли она. Схватившись за голову, медленно поднял глаза на сероглазую девушку, стоящую около меня. И сдавленно, моляще проговорил, — Прости. Я не знаю, что на меня нашло. Опустившись на корточки и цокая языком, повертела головой из стороны в сторону. Глубоко вздохнула и подняла мальчугана с земли, отряхивая его штаны. — Это был первый и последний раз, Эрен. — развернулась я, намереваясь уходить. Замерла, повернув голову вбок, — В Разведкорпусе за такое наказывают. Учти. — и ушла, напоследок бросив, — Увидимся на выпускном. Мда. Буйный у него характер. Как только его мать справлялась? Сильная она женщина. Была. В районе солнечного сплетения и до самого горла начал подниматься ком тяжести, сглотнуть который, как и хотелось бы, я не смогла. Легким дуновением ветерка чужая боль, тянущаяся в груди, решила отступить. Подняв взор в небо, словно ощутив ту легкость белоснежных облаков, прошлась по ним взглядом. Цеплялась за разные очертания; вот, например, красивая бабочка плывет в небосводе или, то же облако, принимая другой облик, становится похожей на солдата, крепко прижимающего кулак к груди. Однако всё же не стоит спускать с рук такое поведение. Это не подобает солдату. Если ты решил защищать народ, то будь терпеливым и расчетливым человеком. Иначе никак. Ведь отторгающая чужие принципы импульсивная голова когда-нибудь да подведёт. И от старших влетит немало. Это похоже на стратегию воина. Который, сломя голову, летит навстречу опасности. Который не видит дальше своего носа и отличается излишней упёртливостью. Слишком излишней. Такой, что аж раздражает. Потому что такому человеку трудно что-то объяснить и дать понять, где находится правда. Но нет. Нет и всё. Ему не приходится что-либо разъяснять и намеренно вбивать в голову, ведь он уже что-то придумал и сидит довольный. Со своей, как ему кажется, правильной думкой, отличающейся от верной лишь тем, что является ложью. Спустя время начались выпуск из кадетского корпуса и посвящение в солдаты. Выпускники выстроились в шеренгу стоило слову инструктора только вылететь из уст. Ребята выпрямились, гордо развернув часто вздыхающую грудь. На губах появилась легкая, заботливая улыбка, а в мыслях промелькнуло, — Волнуются… Ещё бы они не волновались. Ведь сегодня вершится их судьба. Кто-то отправится в Гарнизон, чтобы следить за гражданским порядком; кто-то решит пойти в Военную полицию, дабы хранить тот самый гражданский порядок; а кто-то вступит в Разведкорпус, цель которого изучить земли за стенами и расширить сами стены. На самом деле, судьба подростков, с только-только высохшим молоком на губах, зависит лишь от сиюминутного решения, которое они примут. Вероятно, некоторые из них уже знают, куда пойдут и как сложится их дальнейшая жизнь. Но тех, кто ещё даже не задумывался об этом, ждёт трудный выбор, от которого зависят их жизни. Не скажу, что выбор самый трудный, но именно этому понятию есть место быть. За те года, что им предстоит пережить, будет ещё уйма сложных выборов, от которых будут зависеть не только их жизни. Я тихо наблюдала, стоя у них за спиной. Моей задачей было проследить, чтобы всё прошло успешно, а после отправиться вместе с ребятами на проверку стен. Началась речь инструктора, но я в неё не вслушивалась. Я всматривалась в покрасневшие щеки выпускников, рвущихся в бой, в крепко-накрепко сжимающиеся кулаки, твердо прижатые к замершей груди. Наконец, после долгой и муторной речи инструктора, нас: солдат Разведкорпуса, Гарнизона и Военной полиции отпустили. Нужно было проверить стены. Как хорошо их заделали, почистить пушки от годовой грязи внутри них и пройтись глазами по результатам заделывания относительно давних пробоев. Мерно вышагивая по высокой и, казалось бы, крепкой стене, невольно засматриваюсь на пролетающих мимо птиц, что расправив крылья, уносятся вдаль. Солнце слепит глаза, а на щеках вместе с ушами появляется легкий румянец от стоящей жары. И ворчу, потирая ладонью выданное УПМ, ведь оно не моё. Моё УПМ я знаю наизусть. Каждую впадинку, каждую царапину на корпусе я ощущала под подушечками пальцев всякий раз, когда надевала. С тянущей в груди тоской снимала устройство после очередной вылазки и относила в ангар, где драила его до блеска. Оно всегда было идеальным. Даже с теми шрамами, что оставались после бойни. Такое родное, близкое и коварное оттого, что в любой момент может сломаться, подобно сухому сучку. Оторвавшись от ежесекундного раздражительного поправления устройства на поясе, устремила взгляд на кучку кадетов, находящихся недалеко от меня. Ребята тоже заметили меня и подняли руки, всё больше привлекая внимание. Радостно вскрикивая и подзывая ладонями. Ускорив шаг я через долю минуты оказалась около них. Ребята поздоровались и начали делиться впечатлениями, активно жестикулируя. Среди них были: Саша, Конни, Микаса, Эрен, Армин и ещё некоторые кадеты, чьих имен я не знала. Схватив Йегера подмышку и немного сжав, трепля свободной рукой его макушку, вновь спросила, — Ну что, всё таки решили куда пойдете? Переглянувшись между собой, все как один ответили, — В Разведку! Я замерла на мгновенье, ощутив внутреннее ликование. Все ребята пойдут к нам! Одна из моих задач выполнена, это ли не счастье для солдата. Уголки губ искренне поползли вверх, — Поздрав…! За спиной возникла молния, ослепив нас. Нас моментально взрывной волной отбросило на сотни метров в воздух. Титан одним взмахом гигантской руки смел со стены все пушки. — Все назад! Уходите! Сражаться с ним бесполезно! — надеясь, что меня услышат, прокричала я кадетам. И в облаке пара я увидела мелкие точки, удаляющиеся подальше. В лицо полетели мелкие камни и пыль, обезвреживая зрение. Наобум выпустив крюки в стену, нас дернуло в сторону и сильно помотало из стороны в сторону. Я вцепилась в Йегера мертвой хваткой, но во многом благодаря дезориентации в пространстве, он улизнул от меня. Обогнув титана, мальчик стремительно направился на него. Убить. Истребить. Уничтожить. — Это Коллосальный титан! Я убью его! — Эрен закричал не своим голосом, нависая над огромным титаном. Яркие зеленые глаза словно яростью сверкали в пару кошмаров всего города. Всех стен. Вот он - Коллосальный титан. Меня окатило шквалом ужаса и решительности. Сжав покрепче лезвия, сиюминутно устремилась к нему. — Йегер, не смей! — я всё также на бешеной скорости мчалась к нему, не взирая на боль и жар, оставляющий на моей коже ожоги. Но мальчик уже полетел в сторону груды оголенных мышц, сметающего всё на своем пути. Наблюдать за тем, как он бежит по раскаленному жаром телу титана было больно и страшно. Страшно лишь от того, что велика вероятность смерти. Одно неловкое движение и всё. Зеленоглазого паренька больше не будет с нами. Но к моему счастью, титан как и появился, так и исчез внезапно. За долю секунды выпустив много пара, исчез. Эрен лишь успел замахнуться, как я перехватила его и мы полетели на бешеной скорости к земле. Там нас уже ждали его уцелевшие друзья. — Эрен, я тебя убью! Идиот! Безмозглый! Устало упав на остатки стены, я продолжала ругаться, подползая к краю. Я слишком перенервничала за ребят, за детей. Но они стояли передо мной в целости и сохранности, лишь с несколькими царапинами. Чего не скажешь обо мне - кожа в некоторых местах обгорела, если можно так сказать, а на лице только и были, что ужасающие кровоподтёки и раны. Одежда в нескольких местах прожглась, а УПМ и вовсе сломался. Высунувшись за край обомлела, увидев, что ворота снова пробиты. И с каждой секундой, что мы медлили, в город пробирались новые титаны. Десятками. Пачками. Кучами. — Вот дерьмо…