Рома презрительно фыркнул, возвращаясь в комнату к Антону, который робко уселся на край кровати, старательно пряча свои покрасневшие щеки. Это от внимания Пятифанова никогда не пряталось, он невозможно любил Петрова за такие маленькие маяки собственного стыда и смущения.
Но как же прекрасно, когда он забывается от вида тела хулигана, его хищных, жаждущих продолжения глаз. И Рому это с ума сводило, Антон умело мог вытеснить любые мысли из головы, оставляя там только свое существование. Молча зайдя в комнату, хулиган остановился в проеме двери.
Темень опускалась на посёлок, своим наличием наполняя комнату невероятно эротической атмосферой. Лишь приглушенный свет настольной лампы ложился матовым отблеском на спортивное тело, гармонируя с рельефами и мышцами. В глазах Антона застывал источник света, показывая смотрящему луч дрожащий в голубом омуте. Хулиган окинул взглядом Петрова, они застыли в диалоге, в котором не было слов. Замерли в собственном увлечении друг другом. Хотелось сорваться, наброситься и забыть услышанное. Схватить крепкие плечи, жадно цепляться руками, оставляя ссадины от коротких ногтей. Положить грубую руку на шею, крепко, но аккуратно сжимая, демонстрируя власть, под которой Петров будет извиваться, прогибаясь в спине.
— Полина звонила.. — через грубый вздох сказал хулиган, отрываясь от прелюдий, в которых оба парня утонули в собственных размышлениях. — И что еще интереснее, из твоего дома... — Петров подобрался, захлопал белыми ресницами, подаваясь вперед своим телом.
— Что она хотела? — Светлые бровки нахмурились в растерянности.
— Узнать со мной ли ты, мол тебя семья потеряла.. — Рома устало подошел к кровати и сел на нее рядом с Антоном, его рука упала юноше на плечо, немного притягивая к себе.
— Я сказал, что не знаю где ты. Надеюсь это было верным решением.. — Антон нервно кивнул головой, что означало его положительный ответ.
У Петрова слегка встряхнулись руки, внезапно, стало тяжело от осознания всей жестокости ситуации. Родители постоянно ругаются, вынуждая его и уже не такую маленькую Олю, искренне любящую свою семью, наблюдать за разрушающейся семейной идиллией. Хоть нельзя сказать, что у них была «идиллия», но раньше они старательно скрывали свои ссоры. Сейчас же все в точности наоборот. Им словно стало жизненно необходимо демонстрировать детям жестокости реалий, будто бы им в жизни этого недостаточно будет.
Самый страшный случай врезался отпечатком в память Петрова. Тогда отец позволил себе поднять руку на мать. Антон присутствовал рядом, отчаянно пытаясь защитить Карину, отгородить, молил прекратить и остановиться. Но это лишь повлекло грубое сравнение Петрова с тряпкой, и если бы не Оля, которая вовремя выскочила перед Антоном, вероятно, ему бы тоже прилетело. Самое страшное, что не сам факт Оли остановил его, а растерянность, появившаяся из-за неожиданно вылетевшей маленькой девочки.
Череда подобных мыслей завела Антона в ужасающие размышления. А что
если отец узнает о том, как и с кем он мечтает проводить свои вечера? Узнает о его ориентации и пылающих чувствах к парню? Петров напряженно сжался, опустил голову, и то не скрылось от Пятифанова.
— Ты чего, Тоша? — хулиган нахмурил брови, наклоняясь всем телом чтобы увидеть лицо Антона.
Петров сжал руки в кулаки, оставляя на ладонях неприятное жжение после впивающихся в мягкую кожу ногтей. Ужасы собственной жизни топили его с головой. Вечные крики о разводе, вздрагивания после очередных громких хлопков, в последствии молящие мысли, в надежде рассчитывая, что это был не удар. А теперь еще и Рома, который пока не давал никакой стабильности в своем нахождении. Таким как он, наверняка, интереснее развлечься на пару ночей, а после забыть и продолжить дальнейшую жизнь припеваючи.
Никто не успел ни о чем поговорить, все вдруг решили, что никаких обязанностей в столь шатком положении не нужно. Петров зажмурился.
А если его искренностью просто воспользуются? Нельзя сказать, что Антон был совсем уж робким парнем. В нем кипело желание справедливости, желание отстоять свое имя и честь в чужих глазах. Он обладал большим словарным запасом, в далёком шестом классе дал отпор самому Бабурину, отчего на какое-то время про его кандидатуру на вечные издёвки забыли.
После сравнения отца с "тряпкой", совсем подобрался. Кричал, ругался и старался всеми силами противостоять ругани в семье, отчаянно срывая голос в попытке вразумить родителей. Главным и единственно волнующим аргументом была Оля, которая не должна была страдать, которая не была ни в чем виновата, чтобы нести этот груз всю оставшуюся жизнь.
— Скажи мне... Рома. — раздался сиплый голос Антона. — Ты... что ты чувствуешь ко мне? — Петров поднял свою голову, глаза заблестели в свете настенной лампы, уверенно наткнувшись на взаимно смотрящие.
Пятифанов нахмурился, глаза немного забегали, но не отрывались от Антона. Его чувства впрямь были сложны для его осознания, но он успел принять твердое решение. Не чувствовав такого никогда, ты и не сможешь сопротивляться. В тот вечер на дискотеке, Рому словно взял за руку Бог головокружительной любви, ведя своими порывами к Антону. Заставляя разбиться на высокой скорости потерянного контроля, утопая в отблеске от гирлянд, которыми был украшен зал.
Пятифанов тяжело выдохнул. Ему не только было впервой говорить о своей любви парню, ему в принципе было впервой их говорить.
— Ты же сам все понимаешь.. — Рома замялся, внезапно пошатнувшись на тоненькой дощечке.
— Нет, не понимаю, скажи мне. — Петров наотрез отказался додумывать самостоятельно очевидные вещи, ему было важно услышать это.
Услышать от самого Романа Пятифанова о его чувствах, с которыми было тяжело смириться, сложно принять, но он сделал это ради Антона. Сделал и не жалеет.
Услышать от главного хулигана школы, у которого, кажется, скоро появится своя община из фанаток. Услышать, что плевал он на окружающих, на человеческие проблемы, на катаклизмы, но не плевал на Антона.
Рома тяжело вздохнул.
— Я не понимаю к чему это сейчас, что с тобой? — тон его голоса звучал заботливо, но все еще увиливал от прямого вопроса. Антон не был готов сейчас понять, что ему может быть тяжело. Появилась единственная цель, найти поддержку в любимом человеке, увидеть в этом перспективу крепких отношений, а не развлечение ради удовольствия.
— Нет, Рома! — Антон резко встал с кровати и развернулся лицом к Пятифанову, его брови нахмурились, губы поджались. — Ответь мне на вопрос! На единственный вопрос, который действительно мне важен! Что
ты чувствуешь ко
мне? — Петров специально расставил акценты на словах, активно жестикулируя.
— Блять, Антон, что с тобой?! — хулиган ответно вскочил с кровати, въедаясь в него своим хищным взглядом.
— Что со мной? Я хочу простой конкретики! Ответь мне! — теперь их диалог казался нарастающим конфликтом, который по сути, не имел фактического смысла в разбирательстве в подобном тоне.
Глаза Антона загорелись, сердце начинало рассыпаться на куски, а терпение подходить комом, застрявшим в горле. Почему так сложно ответить? Зачем он увиливает? Неужели все его догадки могут оказаться верными? Антон сделал пару шагов назад, не отрывая пронзительного взгляда от Пятифанова.
А Рома молчал, предательски молчал.. Губы Петрова поджались, глаза стали блестеть из-за подступающих слез. Неужели вот удел его любви? Хотел просто воспользоваться, невзирая на моральные ценности? Невзирая на теплоту, которую Антон готов отдавать?
— Почему ты молчишь... Ответь мне... — его голос стал тише, оказался сравним с шёпотом. Петров опустил голову, стараясь сдержать активно скапливающееся слезы в глазах. Он не хотел опускаться до подобного перед Ромой, внезапно испугался показывать ему свою слабость. Ладони вновь сжались в кулаки, попытки сдерживать истеричные вздохи не обретали успех.
— Антон, да что с тобой? — Рома попытался подойти, делая аккуратный шаг навстречу Антону, касаясь своими руками его плеч. Петров резко одернулся, отходя в противоположную сторону.
— Я просто прошу мне ответить! — Антон резко поднял голову, продолжая активно жестикулировать. Мокрые глаза показались Роме, демонстрируя весь ужас, творившийся в душе. — Говори мне честно! Скажи, что просто хочешь поразвлечься! Скажи, что тебе не интересен я, что это все... — Антон забегал глазами, стараясь подобрать верное выражение. — По приколу! Скажи мне, я что, по-твоему не должен знать правду! Я искренне хочу быть уверенным хоть в чем-то! Ты... — Петров поморщился, словно останавливал себя от высказываний, за которые потом пожалеет.
— Кто?.. — Спросил Рома, явно предугадывая, что Петров хотел сказать, но его голос был спокоен. Не дрожал и не срывался как у Антона.
— Зачем ты так со мной!? Я не хочу, не хочу, не хочу тебя видеть больше! — Петров резко бросился к рубашке на полу, но его остановил грубый толчок в обратную сторону сильной рукой. Рома подошел к нему вплотную, хватая за плечи.
— Люблю я тебя! Люблю, блять! Люблю! — Вырвался ответный крик Пятифанова, заставляющий Антона замереть. Петров в удивлении вскинул свои брови, не отрываясь от глаз Ромы. Зависла умиротворяющая тишина, настало горькое осознание своих чувств. — Люблю, Антон...
Я тебя люблю.. — голос хулигана стал тише, спокойнее. Тяжелый вздох. — Люблю и готов тебе это доказать, люблю и хочу... Хочу уберечь тебя. — брови Антона сделались домиком, буря сносящая все как ураган успокоилась, энергетический импульс ударил в виски, заставляя открыть глаза и промолвить лишь виноватое:
— Прости меня... — но поддаться взаимным объятиям после тяжелого диалога, который можно было приравнивать к первой семейной ссоре, не позволил грозный стук в дверь.
Рома отошел, быстро надевая свою футболку, которую нашел на полу.
— Одевайся, мать видимо раньше приехала. И подумай, что нам дальше делать. Вопрос с твоими родителями остался открытым. — Петров вытер руками мокрые следы с щек и быстро принялся надевать рубашку.
Посмотрев вслед удаляющемуся Пятифанову, Антон начал беспощадно упрекать себя в том, на какие эмоции вывел Рому. Постарался уложить взъерошенные волосы и догадался о том, что красуется на его шее. Тянущее ощущение жжения осталось в месте куда жадно впивался хулиган, утопая в страстных эмоциях. Сейчас придется прикрывать перед уходом, а дома придумает невероятную и лживую историю, которая в очередной раз не вызовет никакого доверия у родителей. В школу будет ходить в светлом вязаном свитере, который будет прикрывать шею своим воротником. В общем, долго размышлять над планом его дальнейших действий не пришлось.
Рома быстро спустился по лестнице и открыл дверь, изначально даже не смотря на тех, кто стоял за ней. С его губ почти сорвалось: « — Ага, и тебе привет, мам.. — » , но мужской голос прервал это приветствие.
— Здравствуй, где Антон? — достаточно нахальным тоном спросил неизвестный мужчина, за которым находились Карина и Полина.
Морозова не выглядела девушкой, что ощущает свою вину за предоставленный дискомфорт. Скорее наоборот. Ее хитрые глазки с прищуром впились в хулигана, прожигая его нутро. Рома пошатнулся от такой настойчивости, быстро догадавшись, что именно они являются главным звеном в семье Антона.
— Судя по куртке на крючке,
именно здесь.. — добавила Полина, на лице которой появилась неприятная ухмылка, нацеленная именно на Рому.
Петров услышал голоса своих родителей, и вскочив с кровати нервно начал приводить себя в порядок, чтобы его внешний вид не вызвал лишних вопросов. Сначала он заправил рубашку, старательно возвращая себе подобающий вид. Следующим вопросом оказался синяк с лопнувшими капиллярами на шее, который появился после того, как Антон побывал в гостях у Ромы. А учитывая голос Морозовой, раздающийся снизу, она точно сможет уловить логическую цепочку. Петров поморщился от дискомфорта собственных действий. Он резко открыл комод с вещами Ромы, старательно пытаясь найти вещь, которая сможет скрыть этот недуг разыгравшейся страсти. Некрасиво все-таки в чужих вещах копаться, но ситуация сама вынуждает.
— Ну, здравствуйте.. — сказал Пятифанов сквозь зубы, старательно пряча неприязнь, появившуюся от такого отношения. Все-таки это родители парня, которому он только что признавался в любви, без которого его жизнь вернется в прежнее русло бессмысленного существования. — Сейчас позову... — вскинув свои брови, закончил Рома, разворачиваясь и идя к лестнице на второй этаж, которая вела к его комнате. Он выглядел расслабленным, в отличии от Петрова он не заливался румянцем, если вопрос касался лжи или какой-то ситуации, что была похожа на эту. Хулиган быстро поднялся и оказался уже в комнате с Антоном.
— Извини пожалуйста.. — сразу прошептал Петров, находясь в чужом свитере, который был ему явно великоват.
— Я тебе завтра отдам, там же Полина... Сразу поймет... Ну,
это. — Антон оттянул воротник, показывая творение на его теле автору.
— Да я понял уже, не парься.. — прошептал в ответ хулиган. — Если что, ты можешь ко мне обратиться, а сейчас иди, тебя ждут.. — Рома понимал, что настрой у его родителей явно агрессивный, потому не оттягивая до стрессовой ситуации оповестил Антона о помощи, которую он может оказать.
— Спасибо.. — прошептал Петров, торопливо выходя из комнаты и попутно нервно накидывая рюкзак на спину. Он резво промчался по лестнице, оказываясь уже в колючих взглядах своих родителей. Антон даже ощутил укол стыда, учитывая принесенные неудобства Роме, за которые ему предстоит извиниться. Пятифанов тоже спустился по лестнице, провожая внезапных гостей.
— Антон, это
тот самый друг? — явно недовольно спросила Карина, прожигая одноклассника сына своим взглядом, пока Антон наспех натягивал куртку. Роме не понравился акцент на «
тот самом», и не скрывая своей реакции он слегка нахмурился.
— Нет.. — эта ложь далась легко, потому что говорить много не пришлось, но Карина явно не поверила. Она видела однажды Пятифанова, но лишь вдалеке из окна собственного дома, и очевидную схожесть уловить смогла.
— Да что ты.. — фыркнула она.
— Именно он.. — шепотом сказала Морозова. Это скорее было самой себе, ну или выглядело так, но до родителей эта фраза дошла.
— Как к тебе обращаться? — спросил отец Антона, заходя с улицы в дом через открытую дверь, которая все это время была в таком положении.
— Рома. — уверенно ответил хулиган, не меняясь в выражении своего лица.
— Так вот, Рома. Ты явно пагубно влияешь на моего сына, держись от него подальше. — Пятифанов вскинул свою бровь, которая хорошо описывала спектр эмоций хулигана, полученных от такой просьбы.
— А у него вы спросить не хотите? — не сдержав легкой наглости спросил Рома, зная лучше, чего бы хотел Петров.
— Слушай, со мной так общаться не надо... — отец хотел продолжить, но его перебил уже собравшийся Антон.
— Хватит, пап. Поехали. — Петров подавленно вышел из дома, но отец пока стоял на месте, продолжая бросать презрительные взгляды в сторону к Роме.
— Я сказал не дружить с ним, значит не надо. Или хочешь нажить себе неприятностей? — продолжил отец в приказном тоне.
— Что, матери моей нажалуетесь? — Пятифанов не сдержал смешка, осознавая, что никаких «неприятностей» от этого человека получить не может. Вообще, в арсенале возможных ответов были куда более грубые выражения, но Рома старательно сдерживал их. И этот жест был сделан только из уважения к Антону.
— Да что мне до твоих родителей, и так ясно, что они за тобой не уследили, распустили и вон, что получилось. — отец явно был настроен категорично и демонстрировал свое настроение хмурым выражением лица.
— Ага, вот какими дети вырастают когда у них есть право выбора. — ответно парировал хулиган, специально проводя такую параллель. — Долго мы еще беседовать будем? — заключил Пятифанов, ощущая, как его терпение медленно подходит к концу.
— Всё ты сказал, пойдем! — Карина, развернувшись, направилась к машине, слегка потянув за собой отца. Он лишь окинул хулигана строгим взглядом и удалился.
Дверь громко захлопнулась. Благо перед этим Антон успел взглянуть на Рому сожалеющим взглядом, что буквально молил о прощении за это шоу. Дорога до дома прошла отвратительно, родители ругались, не взирая на сидящую сзади Полину рядом с их сыном. В кого Антон такой непослушный и с чего вообще взял, что имеет право общаться с таким хулиганьем? Кто его воспитал и привил такое непослушание? Омерзительно чувствовать стыд за своих маму и папу, которые теряют связь с реальностью из-за собственных обид, выставляя Антона не в лучшем свете.
Подвезя Морозову до дома все дружно попрощались с ней, и если была вера в лучшее, то после этого она закончилась. Они ругались всё сильнее, еще немного, и кажется на эмоциях, отец нарочно влетит в дерево на полной скорости. Некомфортно, но до дома они добрались.
— Антон, под домашним арестом сидишь теперь.. От школы до дома и ничего больше. — поставил жирную точку, увидев случившееся отец.
— Ага, может и в школу мне ходить не нужно, вырасту в четырех стенах в компании себя и себя. — отчаянно сказал Антон, не рассчитывая на словесную перепалку.
— Пререкаться будешь тут? — отец нахмурил брови, смотря на своего сына с очевидным презрением.
— Да ты что? Я так, к слову сообщил, что не хочу жить таким образом.. — Петров ответно нахмурился, сохраняя напряженный зрительный контакт между ними. — И не буду.. — шепотом закончил Антон, быстро уходя в свою комнату. Отец лишь грубо выдохнул, удаляясь на кухню.
В комнате сидела Оля, мирно вырисовывая полюбившихся динозавров. Она радостно воскликнула, обнимая брата когда увидела его, и приступила расспрашивать о всех подробностях прожитого дня. Спросила о девочке, что приходила, спросила где он был и почему родители снова ругались? Петров через пелену усталости старался отвечать корректно, не раскрывая лишних деталей, но и давая девочке насытиться информацией.
Ноги словно ватные, голова чугунная, но с сестрой время провести было необходимо. Он знал, что это невероятно важно для нее, а так же, может поднять его собственный моральный дух. Пока младшая из семейства Петровых не уснула на кровати под совместный просмотр мультиков, Антон не уходил в свою комнату. А когда момент настал, он рухнул в желанную постель, готовясь провалиться в сон, что даст новых сил.
Но появились другие мысли, совершенно отличающиеся от его самочувствия. Антон вдруг стал ловить на себе прикосновения из воспоминаний их времяпрепровождения с Ромой. Теплые, жадные поцелуи, сбившееся дыхание, которое заставляло изгибаться под своим напором. Антон залился краской, сжимая одеяло в руке посильнее. Его хищным и принуждающим подчиняться глазам хотелось воспротивиться лишь для того, чтобы разжечь в Пятифанове страсть. Посмотреть как он с ума сходит, видеть в его действиях признаки кружащейся головы.
Тот сон... Теперь и Антон поймал себя на тяжелых вздохах. Как же ему это все нравится, невероятное ощущение подступающего тепла, разливающегося по телу. Ворочаясь, он старался отогнать от себя эти мысли, но никуда не девался трепет собственного сердца.
Когда Петров закрывал глаза, в сознании появлялся отчетливый образ Ромы, настолько реальный, словно до него можно было дотянуться. Его рельефы тела, которые детально отпечатались в памяти, заставляли спину покрыться легкой дрожью. Его пальцы, скользящие по шее и раззадоривающие Антона, а после рваные и влажные горячие поцелуи, разливающиеся по содрогающейся коже. Пальцы уступчиво обходят кадык, подбираясь к щекам Антона, спускаясь к нежным губам. Они едва ощутимо касаются их, только немного проваливаясь глубже, касаясь языка, а после продолжают свой путь.
Грубые руки сжимают плечи и былая нежность испаряется. Сильная хватка появляется на шее, принуждая подчиняться, хоть ты и не старался поступить иначе. Руки Антона сами находят пристанище на сильной спине, старательно хватаясь за нее посильнее.
Смущенные щеки не прячутся от студёного взора Ромы, а он лишь улыбается, заметив такое проявление своих эмоций. Спина изгибается, двигая бедра вперед, а чувственный Пятифанов взаимно двигает свои напротив. Вот он, весь твой и поддающийся маякам твоего тела. Руки едва заметно дрожат, трепет застывает в воздухе, слышится звук электричества. Вещи оказываются на полу, его губы жадно впиваются в губы Антона, оттягивая его голову назад. Языки сплетаются, и в груди есть только одно желание, лишь бы это никогда не заканчивалось.
«— Нет, нет, все... » — Антону вдруг такие мысли показались непозволительно некорректными. Он старался думать о чем угодно, лишь бы не об этом. Но каждый раз возвращался к ним в их самом грязном обличии.
Прикосновение их теплых тел, едва слышимые стоны, которые набирают обороты после каждого действия в этой обжигающей прелюдии. Безумный танец сердец, и вот его рука легко оказывается наконец ниже живота. Антон дергается, стараясь избежать необратимой реакции. Рука прикрывает рот, брови хмурятся. Какой ужас, такой приличный мальчик и какими мыслями только что упивался?
Петров даже растерялся, но после череды определенных действий смог провалиться в желанный сон. Он старался спрятаться от стыда, который испытывал после содеянного даже утром. Хорошо лишь, что он смог замять эту тему в своем же сознании и не возвращаться к ней.
Утро прошло в обыденном для всех ключе, родители не общались между собой, стараясь не разговаривать даже с Антоном после вчерашнего. Это было достаточно неудивительно, а что еще можно было ждать?
Пришел в школу Петров раньше остальных, из-за этого встретился с их неотъемлемой частью класса быстрее чем с остальными ребятами. Их староста выглядела достаточно свежей и довольной, она быстро шла в класс к своей матери с какими-то бумажками в руках, а звук от ее небольших каблучков на школьных туфельках лишь сопровождал ее. Встретившись с Антоном взглядами, она невольно изменилась в лице. Не сказать, что оно выражало какое-то презрение, скорее недоверчивое удивление. Петров не придал этому значения, во всяком случае у них не было отличительных дружеских взаимоотношений никогда. Внезапно для самого Петрова рядом оказался бурят, который как и всегда был в более взбудораженном, чем остальные, настроении.
— Здорово, Тоха! — Антон увидев Бяшу, огляделся по сторонам, старательно выискивая Рому. Но Пятифанова рядом не было.
— Ну че, как у тебя дела, на? — бурят дружески толкнул его в плечо и вызвал у Антона легкую усмешку.
— Привет, да нормально... — Петров вскинул свои светлые бровки. — А где Рома? — не скрывая своего интереса, спросил Антон, посчитав проявление собственного любопытства безопасным.
— Та не знаю, на. А ты че вдруг не по форме вырядился, понял наконец, что девчонки не клюют на вылизанных пацанов в школьной форме? — бурят не сдерживал дружелюбной насмешки, внимательно оглядывая его белый свитер.
— Решил сменить имидж. — с наигранной серьезностью проговорил Петров.
— О-о-о! Это уже по-нашему, на! — Бяша рассмеялся от такого спектакля Антона.
Их диалог не продлился долго, подошли ребята из хулиганской компании Пятифана, которые находились в параллельном классе. Бурят со всеми поздоровался, кажется, одним из них был парень по кличке «Гусь». Не было сложно догадаться почему, он был высокого роста, с сильно вытянутой шеей и большим носом. Антона это немного позабавило, и где-то в глубине своей души он скромно посмеялся, но точно не демонстрируя это на публику. Второго все называли по имени, Ваня. Он был небольшого роста, но выглядел так, словно спортивная подготовка у него имеется. А так же выбритая голова на которой уже немного отросли волосы, добавляла в образ точной уверенности, к какой компании он принадлежит.
— Ты че, Бяша, с очкарика спрашиваешь, подсобим, гусь? — ребята явно были заряжены на любые разбирательства. И то понятно, если чем-то занимается бурят являющийся самым приближенным к главарю, тут пора помогать. Не успел бурят что-то сказать, как гусь взяв за край воротника свитера Антона, грубо оттолкнул его, и тот, потеряв равновесие, упал на спину. Из незакрытого до конца рюкзака выпал пакет с спортивной формой, подготовленный к уроку физкультуры.
— Да без бэ, Ванька.. — проговорил человек из семейства утиных, планировавший уже подходить к лежащему Антону. Но Бяша успел выпрыгнуть перед ним.
— Ты че, на! Ваня, блять! Гусь! — пытался вразумить их бурят, явно не ожидавший такого быстрого наступления. — Ромка ценит Антоху! Он вам таких пиздюлей надает если узнает, на! — ребята изменились в лице, а на лице Петрова, кажется, показалась очень удовлетворенная положением улыбка. А Ромка узнает.. Раздался оглушающий свист со спины Антона, и его улыбка расползлась еще сильнее.
— И че это за хуйня, пацаны? — Пятифанов быстро оказался рядом, своим надменным взглядом осматривая то одного, то второго парня.
— Да мы не знали, Ромка, что это кореш наш! Ну ты посмотри на него.. — Проговорил гусь, отходя аккуратно назад.
Уже "наш", подумал Петров, удивляясь, как быстро можно стать другом всем, если ты друг главаря.
Пятифанов показательно обернулся, посмотрел на встающего с пола Антона, и развернулся назад.
— Посмотрел, и че? Че ты этим сказать хочешь? — он явно намекал, что говорить такое было излишне, задевая внешний вид Петрова, приравнивая его к "ботанику".
— Да всё, всё, поняли Ромыч, отступаем! — встрял в диалог Ваня и они вдвоем испарились, словно их тут и не было.
Подняв форму с пола и уложив в рюкзак понадежнее, Антон ощущал приятное чувство, разливающееся в груди, оглядывая внезапно пришедшего спасителя. Вот только воротник свитера немного растянулся, позволяя особо внимательным увидеть до этого спрятанное украшение на его шее. Но в данный момент никто не обратил на это своего внимания, между ребятами завязался простенький разговор, в котором Рома старался аккуратно, дабы оставить это вне осознании Бяши, узнать, что у него было вечером дома.
— Ну как у тебя дела там? Как вечер прошел? Как сестра? — Петров не глупый мальчик, он прекрасно осознал, что среди этих вопросов, был единственный, на который нужно было дать ответ. Но, сохранить это в маленькой тайне.
— Все хорошо. — через легкую улыбку ответил Антон.
Первый урок отличился лишь тем, что Лилия Павловна огласила об информации, которая отличалась от школьной.
— Дети, здравствуйте. Завтра после уроков у вас предновогоднее чаепитие с классом, отдохнете.. — реакция от ребят в классе от услышанного ждать не заставила, но это все еще было непозволительным.
— Тишину! — отрезала учительница, постучав линейкой по парте.
— Успокоились? Перейдем теперь к литературе.. — И начались нудные сорок пять минут, которые не отличались ничем необычным от всех уроков, кроме физкультуры.
В мужской раздевалке кипела жизнь, она наполнилась обсуждениями грядущего «скромного» чаепития. Но, судя по диалогам, никто не планировал это так оставлять.
— Ромыч, на дискотеку я алкашку не пронес, жестко завафлил, на! Но тут точно все пройдет гладко, отвечаю! — проговорил Бяша. Пятифанов лишь бросил на него недоверчивый взгляд.
— Смотри, Бяша, получится как на дискаче, сам прослежу чтобы Ромка тебе устроил. — шутливо сказал один из одноклассников, спешно переодеваясь в спортивную форму.
И до Антона наконец дошло печальное осознание. На физкультуру ведь нельзя в свитере. И что делать? Говорить что форму забыл, заставляя учителя поставить очевидную оценку за такую оплошность не хотелось. Все-таки Антон хотел остаться заслуженным отличником.
Медсестра у них строгая, за: "ой, извините, голова болит." - никогда не выдавала освобождений на один урок. Любому человеку ясно, что это лишь глупая отмазка, благодаря которой каждый третий пытается прогулять урок.
А демонстрировать ей свежий засос, приговаривая: "Ну... я в общем не хочу чтобы это увидели ребята, так как мне это сделал парень, в которого я влюблен, поймите пожалуйста " - идея хуже головной боли, которая вызвала смешок у Петрова.
Нужно что-то, что точно сработает ибо будет неоспоримым фактом. И в данной, отчаянной ситуации, Антону показалось, что лучшая идея - вызвать кровотечение из носа.
У него был случай в забытом восьмом классе, когда он неудачно упал, но сильно приложился носом. Никаких последствий не было, а кровь лилась только так, заставляя сильно затревожиться. Но самому себе нанести подобный вред это высший уровень мазохизма. Петров начал напряженно думать, оставаясь сидеть в раздевалке.
Просить кому-то разбить ему нос - идея тоже не похожая на разумную, а тем более, Антон не станет провоцировать кого-то из шайки хулиганов. Тут можно получить травмы посерьезнее. Люди из раздевалки начали стремительно выходить, перебираясь в зал. Петров остался сидеть, смотря на Пятифанова и вынуждая прозрачным намеком во взглядом задержаться. И тот прекрасно понял сигнал, но только не знал как воплотить это в реальность.
Как бы Ромка ни старался, Бяша не выйдет без него, будет стоять облокотившись на стенку и терпеливо выжидать пока хулиган соберется. Ну что еще делать, придется общаться на другом уровне понимания. Когда в помещении не осталось никого кроме них троих, Рома подошел к мирно сидящему Антону на лавочке, и окинул его вопросительным взглядом.
— Ты че сидишь-то? Физра уже сейчас начнется.. — спросил Пятифанов. Петров явно понял, что бурят не собирается уходить, его мысли пришлось попытаться перефразировать, чтобы звучало понятно.
— У меня формы нет. Я не могу сказать об этом, не хочу оценку плохую. Мне надо как-то... — только сейчас Антон задумался об абсурдности своей идеи. — В общем, я знаю, можем сделать так, чтобы у меня кровь из носа пошла? — Рома посмотрел на него удивленными глазами, а Бяша рассмеялся.
— Да без бэ, Тоха, щас устрою, на! — он явно не планировал этого делать, просто посчитал забавным так пошутить.
— Антон, ты с ума сошел? — расплываясь в легкой улыбке, спросил Пятифанов. — Ты предлагаешь нам... Что? — бурят загоготал сильнее, почти складывался в оглушительном смехе напополам. Рома тоже начал посмеиваться, Бяшин смех был действительно заразным. Но Ромка хотя бы старался его сдержать, пусть и не получалось полностью.
Петров расплылся в неловкой улыбке, но брови нахмурил.
— Понятно всё, друзья, да. — Антон понял, что идеи они никакой подкинуть не смогут, и помочь тем более. Да и вообще эта просьба действительно была странной, на что он рассчитывал, еще непонятно.
— Иди скажи, что ты себя плохо чувствуешь физруку и всё.. — Пятифанов пожал плечами, оборачиваясь на всё еще смеющегося бурята. — Да успокойся ты, блять. — Просьба не звучала серьезной, Рома сам понимал, что услышанное от Антона не могло остаться без реакции.
— Меня еще никто не просил ему нос разбить, лишь бы на физру не идти, на! — слегка отойдя от истерики, сказал Бяша.
Антон тяжело выдохнул и уверенно выйдя из раздевалки направился к физруку, окинув своих товарищей в шутку обиженным взглядом. Геннадий Николаевич был строгим учителем, который искренне верил, что его урок по важности наравне с русским языком.
В кой-то степени это можно понять, но очевидно, что ученики в той же мере не оценивали этот урок. Петров подобрался, настроился, постарался сделать максимально уставший вид, чтобы точно сработало. Бяша с Ромой в том числе вышли из раздевалки, внимательно наблюдая за дальнейшими действиями Петрова.
— А у него не форма выпала, когда его пацаны наши толкнули, на? — задумчиво спросил бурят, вспоминая вылетевший из портфеля Антона пакетик с вещами.
— Ну.. Видимо нет.. — ответил Рома, который, по всей видимости, только сейчас осознал, по какой причине Антон не может надеть белую футболку, которая открывает вид на шею.
Петров неуверенно подошел к учителю и попросил его отойти с ним подальше от скопления ребят, сделал максимально милое выражение лица, расстроенный и потерянный голос, и начал свой лживый монолог.
— Я себя сегодня с самого утра плохо чувствую. Голова кружится, слабость и усталость. Медсестры, кажется, не было у себя в кабинете. Можно я сегодняшний урок на скамейке отсижусь? Потом наверстаю, Геннадий Николаевич. — физрук окинул его недоверчивым взглядом, покачав головой в разные стороны.
— Исключено, Петров. С твоей комплекцией тебе только спортом заниматься. Я тебя нагружать не буду, сделаешь в разы меньше остальных, а если что, скажешь. — он поставил жирную точку своим уходом и оглушающим свистом, который окидывал звоном весь зал благодаря свистку висевшему на груди.
Петров нахмурился и посмотрел на Рому с Бяшей с очевидным недовольством, находясь в другом конце зала.
— Не прокатило походу, на! — сказал бурят, посмеиваясь.
Антон взглянул на Рому не так, как делал это обычно. В его глазах читалось что-то, похожее на: "извини", и Пятифанов не понял как связать это между собой.
Антон медленно пошел к раздевалке, делая глубокий вдох. Он-то понимал за что извиняется, потому что в голове быстро созрело запасное решение для выхода из ситуации. Подходя уже к двери, Петров облокотился на стену, показательно обмахивая свое лицо ладонью. Вот на что приходится идти, лишь бы не возникло ни грамма подозрений. А после, в непонятном исполнении этого трюка, Антон упал, заставляя эхом окинуть грохот по залу. Все развернулись на источник звука.
Рома ошарашенно взглянул на Петрова, окидывая тем же вопрошающим взглядом бурята, а после, побежал к упавшему «в обмороке» Антону. Бяше же стало снова невероятно смешно, но он очень старался сдерживать свой оглушительный смех, и пустился вдогонку Роме.
Пятифанов покачал головой, склонившись над лежавшим Антоном, тут же подошел Геннадий Николаевич, который явно отнесся к этому со всей серьезностью. Ну понятное дело, с него же спросят если ребенок получит травму.
— Рома, бери его на руки и в раздевалку, сними с него верхнюю одежду чтобы дышать мог, воды сейчас принесу. — Ромка с Антоном вдвоем подумали об одном и том же.. Появилась новая проблемка.. Но теперь она легла на плечи хулигану, который будет вынужден каким-то образом оставить всё в секрете, но снять свитер с Петрова.
За всем наблюдавшая Катя навострила свои глазки, пытаясь найти малейший признак для подтверждения ее теорий. Она сложила руки на груди, внимательно щурясь и закусывая нижнюю губу, не отводя от происходящего взгляда. Стоило бы Роме взглянуть каким-то не таким образом, как Смирнова тут же спохватилась бы, уверяя себя в том, что поняла все абсолютно правильно.
Пятифанов легко присел и взял лежавшего Петрова на руки, прижимая к своей груди. Он делал это так непринужденно, словно Антон ничего и не весит.
— Переигрываешь.. — шепотом сказал Рома, смотря на его болтающиеся руки. Антон лишь подавил улыбку, которая предательски хотела показаться всему миру.
Какой позор, подумал Петров, находясь уже на крепких руках.
Когда Рома уложил Антона на скамейку, в раздевалку начали заходить другие ребята, которые хотели оказать какую-то помощь. Хулиган прекрасно понимал, что просто так они отсюда не уйдут. Потому, дождавшись учителя, он сказал придуманный заранее аргумент. Но Геннадий Николаевич был в этом плане основным звеном, он должен был согласиться со словами Ромы, чтобы все точно исчезли.
— Не создавайте здесь толкучку! И так душно, Антону будучи в таком состоянии надо воздухом дышать, а вы лишь способствуете обратному! Разойдитесь! — прикрикнул Пятифанов, указывая на дверь. И план сработал идеально. Геннадий Николаевич вторил слова Ромки, разгоняя всех ребят.
— Снимай с него свитер.. — сказал учитель, выливая себе на руку воду из принесенной им бутылки.
Рома протяжно вздохнул, и Антон понял почему. Забавно все-таки раздевать на глазах у учителя того, кого вчерашним вечером уже успел оставить без верхней одежды. И оба парня старательно скрывали появлявшуюся улыбку на лице. Пятифанов стал аккуратно стягивать свитер, словно специально делая это помедленнее. Когда хулиган увидел слабый след от мурашек, которыми покрылось тело Антона от такого действия, Пятифанов едва заметно улыбнулся.
И вот когда пострадавший лежал уже без верхней одежды, он непринужденно наклонил свою голову в сторону стены, скрывая этим действием синяк на его шее. Геннадий Николаевич взглянул на Рому.
— Поверни его лицо, а я водой постараюсь в чувство привести. — Пятифанов умело скрыл хитрую улыбку. Одну руку он положил на шею, скрывая тем самым от глаз учителя получившийся после наплывшей страсти инцидент, он просто накрыл его рукой. А второй придерживал голову Петрова, разворачивая лицом к физруку.
Тот начал брызгать ему водой с рук в лицо, иногда аккуратно хлопая по щекам. И вот оно, чудо которого никто не ждал. Антон открывает глаза и старается максимально правдоподобно хмуриться, трет себя по затылку, оглядывает раздевалку вопрошающими глазами.
« — Вот это да.. Неужели в себя пришел.. » — подумал Рома, забавляясь целеустремленностью и отчаянными мерами Антона.
Физрук лишь расслабленно вздохнул и улыбнулся.
— Очнулся! Ох, как ты меня напугал, Петров. Всё, лежи не вставай. Рома, ты с ним останься, проследи чтобы тут не умер пока урок пройдет. Поставлю тебе хорошую оценку за быструю реакцию и знания в оказании первой помощи, всё. — с такими словами Геннадий Николаевич удалился из раздевалки, закрывая за собой дверь.
Он громко объявил удивленным глазам всего класса, что все в порядке, пострадавший уже пришел в себя и все хорошо. И урок наконец начался.
I Feel Like I'm Drowning
Two Feet
Как только учителя физкультуры рядом не оказалось, Пятифанов начал смеяться.
— Блять, вот это у тебя конечно решения проблем. Ты не ударился хоть? — Антон поднялся из лежачего положения и сел на скамейку, отвечая на вопрос Ромы кивком головы. — Ты так мощно упал, точно всё хорошо? — Пятифанов стал оглядывать Антона на признаки очевидных ушибов, но найти ничего не удалось.
— Да точно всё хорошо, я вон как нашу с тобой честь защищаю. — рассмеявшись с собственных действий, которые получилось удачно воплотить в реальность, сказал Антон.
— И выиграл нам время.. — в более игривой форме сказал Рома.
Антон потянулся за лежащим на лавочке свитером, дабы вернуть защищающую одежду от лишних взглядов на свое привычное положение. Но Пятифанов рукой надавил на свитер, чтобы вытянуть его не было возможности.
— Нет, ты пока так посиди... — сказал хулиган тише прежнего, смотря на Петрова немного издевательским взглядом.
Когда Антон послушно убрал руку от свитера, наливаясь небольшим румянцем, Рома пододвинулся к нему поближе. Его рука оказалась на талии Петрова, а он развернул его к себе лицом, медленно подаваясь корпусом поближе к губам Антона. В поцелуе они не сливались, лишь заглядывали друг другу в глаза.
— А если зайдет кто... Рома... — шепотом сказал Антон, очевидно стесняясь такого развития событий.
— У них там сейчас задача посерьезнее. Пробежать сто кругов и сделать двести отжиманий. — шутил Пятифанов, сохраняя пониженную громкость голоса.
Его рука аккуратно взяла Петрова за подбородок, притягивая к себе в поцелуй. Вторая же остановилась на острой коленке Антона, аккуратно ее поглаживая. Нежность терпких поцелуев сохранялась недолго, обороты быстро набирались и их языки уже активно касались друг друга.
Антон хватался за плечи напирающего хулигана, послушно прижимаясь к нему сильнее. Рука Ромы с подбородка стала скользить ниже, подбираясь к ключицам и изучая их.
Петрова кинуло в дрожь, его спина слегка прогнулась, и почувствовав такие маяки, Пятифанов наклонился вперед посильнее. Он аккуратно уложил Антона в лежачее положение на скамейку, а сам пока не нависая над ним, оглядывал его сверху.
Рома начал медленно задирать собственную футболку, демонстрируя свое тело лежащему Петрову.
— Хочешь, чтобы я снял? — он прекрасно знал ответ, он играл в эту страстную игру с головой в ней утопая. Он вынуждал его говорить, заставлял смущаться сильнее, искренне наслаждаясь этой невинностью, которая принадлежит только ему.
— Да. — робко ответил Антон, поджимая свои губы. Футболка быстро оказалась на полу и Рома уже нависал над Петровым, упираясь в свои руки.
Учитывая, что хулиган занял положение находясь буквально между его ног, Антон покраснел пуще прежнего, уводя свой взгляд от хищных глаз. И никакого спасающего от неудобства поцелуя, в котором глаза, как правило, закрыты, не наступало.
— Смотри на меня. — и вот почему. Рома
хотел чтобы Петров наслаждался им,
хотел чтобы потерял связь с реальностью, оттолкнулся от земли и пропал в буре чувств.
Антон поднял робкие глаза на взаимно смотрящие, растеряно вглядываясь в их отражение. Пятифанов взял руку Антона и уложил его ладонь себе на торс, улыбаясь уголком губ. Он медленно провел его рукой выше к собственным плечам, а после вновь заставил спуститься ниже, останавливаясь на позволительном уровне. Петров смотрел за этим действием приоткрытыми глазами, возвращаясь иногда к выразительному взгляду.
Пятифанов тяжело вздохнул, резко разрывая между ними расстояние, позволяя желанному поцелую наконец появиться. Их тела касались друг друга, даря взаимное тепло горячих ощущений. Языки сплетались, свободная рука Ромы вернулась на ногу Петрову, со внутренней стороны начиная с колена, она медленно, аккуратно поднималась выше. Хулиган чувствовал как Антон вздрагивает, изгибается, вжимается в него, и растягивал их удовольствие еще больше. Периодически останавливался, словно давал шанс вздохнуть, расслабиться, а после разрывал эту надежду, продолжая свой путь выше.
Послышались спешные шаги направляющиеся в раздевалку..
Рома резко встал, хватая футболку и подходя к рюкзаку со своими вещами. Антон же быстро приподнявшись, стал натягивать свитер, который лежал у него в ногах. Дверь громко открылась.
— Сказали проверить как вы тут, на! Не померли тут на пару! — раздался звонкий голос Бяши. Рома стал правдоподобно делать вид, словно он переодевался, именно потому стоит без верхней одежды. Вытаскивал привычные вещи из портфеля, складывал футболку, убирая в рюкзак.
— Ну, как видишь нет.. — слегка раздраженно сказал Пятифанов, хотя понимал, что бурят ни в чем не виноват. Ему сказали - он сделал.
Петров смущенно сидел, слегка ошарашенно смотря на бурята. С отличительной от всех индивидуальностью, подаренной ему природой в виде бледной кожи, он наверняка привлекал лишнее внимание. Вроде в обморок упал, а не марафон пробежал, а покрасневший словно все в точности да наоборот. Но, спасало лишь то, что это был Бяша. Он даже если задумается, то спросит без лишних мыслей, или забудет спустя пару часов. В это по крайней мере искренне верил Антон, надеяться больше было не на что.
— Ну ты и актерище, братан! Я чуть со смеху не помер, но... — бурят говорил слишком громко, потому Рома, обернувшись, прошипел ему:
— Тссссс.. — и Бяша, подобравшись, продолжил уже намного тише.
— Но я быстро допёр, что надо собраться, то раскрыл бы твое выступление.. — Антон не скрывая улыбки кивнул ему головой, и Бяша ушел, крича учителю:
— Все живы! Здоровы! Я точно убедился, на!
Парни переглянулись и расплылись в улыбке.
— А если бы не успели, Рома! — стал отчитывать хулигана Антон, ребячески хмуря бровки.
— Ага, ты сам был не против, не надо только меня в этом обвинять. — сквозь смех сказал Пятифанов, продолжая переодеваться в привычную одежду.
***
Долгожданный конец уроков наступил быстрее обычного. Возможно взгляды, которыми ребята обмениваются, заставляют время течь быстрее, а может теперь все воспринимается под пеленой непринужденности, кто знает..
Антон, стоя в раздевалке, надеялся увидеть в курилке Рому, можно даже с Бяшей, главное было его присутствие. Будучи уже укутанным в зимнюю одежду, белобрысый парень спешно направился к месту встречи, если его можно было таковым назвать. И его ощущению восторга не было предела, когда он увидел Пятифана одного, пинающего какой-то кусок льда.
Петров подошел к нему, окидывая светящейся улыбкой, которая выражала его реакцию на ближайшую прогулку. И ребята вместе пошли до дома Антона, общаясь о достаточно обыденных вещах.
Идя уже через лес, Рома взял Петрова за руку, заставляя сердце забиться быстрее.
— А ты чего без перчаток? — спросил Петров, почувствовав как холодные руки касаются его ладоней.
— А ты? — ответил Рома, вскидывая свою бровь.
— Аргумент. — рассмеявшись, сказал Антон, отводя взгляд от хулигана. Как же это было ему удивительно, эти чувства согревали лучше любых перчаток. Уже подходя к дому, ребята нехотя разорвали руки, засовывая их в теплые карманы.
— Пока? — смущенно спросил Петров, остановившись у забора, и разворачиваясь лицом к Роме.
— Что это за прощание такое.. — фыркнул Пятифанов и подойдя намного ближе поцеловал Антона в холодные губы. Поцелуй был достаточно легким, аккуратным. По его завершению Петров нервно стал оглядывать улицу и свой дом.
— А если бы увидел кто... — Антон немного испуганными глазами взглянул на Рому, удивляясь его раскрепощенности.
— Ага, у тебя же родители у окна стоят и выжидают... — через смешок сказал хулиган.
Вспоминая инцидент с его семьей, который произошел вчера, Рома слегка поморщился. А Антон вспомнил, как соврал матери, что был с Полиной, а она из окна видела Пятифана. Стало, конечно, немного более напряженно после этого поцелуя украдкой..
— Ладно, всё, до завтра! — уходя за забор сказал Петров, долго не отрываясь взглядом от стоявшего у дома Ромки.
— До завтра.. — сказал Пятифанов и развернувшись, отправился к себе домой.
