А если..?

      Впервые зимняя пора не навевает пронырливого уныния. Не внушает беспокойства, не туманит сознание переживаниями. Свежий глоток новой жизни отрезвляет настрадавшуюся душу. Утренние лучи солнца пробираются сквозь незашторенные окна, ровными полосами распластываясь по периметру столов. Пройдя по широким деревянным ступеням лестницы, построенной меж парт, Антон поднялся на несколько уровней выше, усаживаясь на скамейку. Уже изученные лица постепенно заполоняли просторную аудиторию, а люди, с которыми Петров успел бегло познакомиться, в приветственном жесте кивали ему головой. Антон в целом не планировал пополнять свой скромный круг друзей и знакомых, но ненавязчивые беседы раз через раз начинались сами собой, по окончании добавляя в копилку имён одногруппников еще парочку.       К самолично выбранному факультету Петров относится нейтрально. Парню не кажется, что однажды он падёт с воплем сожаления о потерянном времени, но по такому же принципу и не считает выбранное образование своей единственной тропинкой к светлому будущему. Это решение было, скорее всего, самым оптимальным из всех возможных. Филологическое направление гибкое и разносторонне развивающее, потому и всецело подходит Антону, который и без того зарабатывает на жизнь иным способом. Вошедший в аудиторию преподаватель явился запоздало и принялся красноречиво извиняться перед первокурсниками:       — Прошу прощения! И сам не ждал, что праздники выдадутся такие! — сорвал неловкий смешок учитель, раскладывая на своём столе принесенные бумажки. Те короткие, но долгожданные новогодние каникулы Антон еще долго будет вспоминать с теплой улыбкой, вырисовывающейся на его лице безотчётно.       Расстелившиеся за высокими окнами белые бугры из снега мерцали в ослепительных лучиках играющего солнца. Антон невольно задерживал на них свое внимание, поддаваясь созерцанию. Эта неотъемлемая часть любой зимы, - как и сама пора в стране - отзывается двоякими чувствами в душе Петрова. Очень говорящее время для Антона, что сумел пережить немало срывов, тревоги и смятений под аккомпанемент хрустящей под грузными шагами корки снега. Но всё это в прошлом, ведь так? Абсолютно всё осталось только в воспоминаниях. Зима в новом месте встречает Антона не поглощающей окружающий мир тьмой, не тонкими и острыми ветвями, а солнечными белоснежными просторами.       Начавшаяся пара вырвала Петрова из раздумий и юноша сконцентрировался, внимательно записывая услышанную от преподавателя информацию. Сегодня у Антона три полуторачасовых занятия, помнит ли об этом он? Петров улыбнулся сквозь выдох, дожидаясь времени, отведенного для отдыха. И именно потому, что Антон относился к урокам серьезно, со всем вовлечением внимая данным ему знаниям - полтора часа пробегали мимо достаточно скоротечно.       Антон вышел в числе последних из аудитории, выуживая из рюкзака раскладной телефон. Мир уже заполоняется новейшими и удивительными моделями сотовых, которые чуть ли не светятся на витринах в торговых залах, но Петров наотрез отказывается от подобного выбора. Глупее траты денег я еще не видел - приговаривает Антон, отмахиваясь от непрошенных советов продавца-консультанта.       Телефон послушно разложился и пропищал от нажатий по кнопкам. Петров поднёс мобильный к уху и прижал его корпус плечом к щеке, засовывая мешающие в руках учебники и тетради обратно в рюкзак. Протяжные гудки оборвались, и успел Антон лишь раскрыть рот, желая что-то сказать, человек по ту сторону связи уже начал активно тараторить. Петров сначала даже не успел сообразить о чём идёт речь, но спустя пару секунд таки догадался и тут же рассмеялся.       — Знаешь, пусть этот случай будет напоминанием, что тебе пора бы усмирить отцовские инстинкты. — безобидно ответил Антон. — Я рад, что всё хорошо. Ты помнишь, что... — вновь не успел закончить Петров, запнувшись из-за необузданного речевого потока собеседника. Улыбнувшись, парень хмыкнул. — Ну, хорошо. До встречи. — Антон захлопнул раскладушку, в кой-то степени даже мечтательно оглядев телефон в руке.       Удивительно, что после всего ужаса, который Петров однажды пережил, он может с ясностью ума принять новую главу в его жизни. Пусть и не все приобретенные травмы получилось подлатать, Антон ощущает изменения в лучшую сторону, которые и мотивируют его двигаться дальше. Вернув телефон в рюкзак, парень случайно коснулся фотокарточки, вновь выпавшей из паспорта. Кадр, который вечно будет греть особый уголок его души.       Когда время занятий подошло к концу, Петров направился к раздевалкам, спешно натянул зимнюю куртку и вышел из главных дверей университета. Лестница уже покрылась замёрзшей коркой льда, становясь главным врагом персонально для Антона. Морозный воздух быстро окатил щеки пламенным жжением, вынуждая юношу спрятать нос в воротник куртки. Голубые глаза быстро пробежались по ожидающим у ворот университета людям и, допустив промчавшуюся искру, сразу нашли необходимого человека. Слишком уж он выделяется на фоне менталитета их нового города. Черная кожаная куртка всегда присутствовала на нём и стала выглядеть уже до неприличия заношенной, пусть у Ромы и имелась одежда построже - вроде парочки пальто, существование которых парень благополучно игнорировал. Ещё найти Пятифанова можно было по клубящемуся вокруг сигаретному дыму, который по принципу идущего за ним шлейфа, всегда тотчас выдавал его местоположение. Антон скромно хихикнул и торопливо направился к Роме, огибая все столпотворения ребят.       — Где многострадальный пациент? — глумливо выдал Антон, резко появляясь перед лицом Ромы.       — В машине. Или надо было вытащить его встречать тебя? — Рома потрепал Петрова по пушистым волосам, расплываясь в довольной улыбке. Никто из парней после пережитого однажды скрываться не планировал, но и публично давать понять всем и каждому, что они связаны чем-то большим, нежели просто дружбой - тоже. Это можно было понять, если более внимательно следить за маленькими, теплыми взглядами, едва заметными, аккуратными прикосновениями и улыбками. И если Антон, стоит уличить его во взаимоотношениях с парнем, зальется краской и не станет никак подтверждать догадку, то Рома беззастенчиво выпалит твёрдое согласие. Пятифанов оглядел то ли залюбовавшегося, то ли замечтавшегося о своём Антона, слышно хмыкнув.       — Ну мы либо идем в машину, либо я перед всем твоим вузом покажу насколько я соскучился. — Рома кивнул, а Антон, на услышанную угрозу, тут же развернулся и направился к ожидающей их машине.       Рома купил заветный чёрный бумер практически сразу. Ребята начали копить с десятого класса, поставив себе желанной целью совместный переезд в более перспективное место. Пятифанов брался за любую работу, даже если необходимо было чистить чей-то транспорт, раздавать листовки или помогать знакомой продавщице, ассортимент алкоголя в магазине у которой ребята знали наизусть, периодически безбожно подворовывая. Антон тоже не тратил времени зазря и смог реализоваться в наиболее близкой ему степи. Многие, прознав, что один талантливый парень рисует невероятные картины, обращались к Антону за портретами в подарок родственникам или друзьям. За два года парни накопили даже больше, чем ожидали. На первое время съёма квартиры и дополнительных трат до того, как Рома найдет новую работу в городе - хватало с головой.       Плюхнувшись на переднее пассажирское место, Антон кинул рюкзак в ноги. Рома обогнул машину и сел за водительское место, выкинув дотлевающую сигарету куда-то в снег. Петров развернулся и заглянул в переноску, в которой мирно посапывал виновник всего торжества.       — И как он?       — Почему ты не называешь его по имени?       — Рома, потому, что нужно было дать более вменяемое имя. — Пятифанов на услышанное оскорбленно цыкнул и, развернувшись к настрадавшемуся коту, протянул руку к сетке в переноске.       — Не принимает он тебя, Кебаб... — трагично выпалил Рома.       — Принимаю, но не как Кебаба. — заливисто рассмеялся Антон.       Рома заявил, что в их доме обязательно должен проживать кот ровно в тот же вечер, когда парни только заехали. Не успев обжиться, привыкнуть к новой квартире, Пятифанов стремглав направился выбирать питомца, прихватив с собой Петрова. Сколько бы Антон ни возмущался, приводя аргументы в виде лишних трат, Пятифанов его игнорировал. Спустя четыре питомника, в которых, как выразился Рома, не было подходящего бродяги, Пятифанов таки нашёл нужного ему кота. Невозможно черный и даже слишком пушистый котёнок покорил Пятифановское сердце наравне с тем, как это однажды провернул Антон. И пока Петров приговаривал, что нельзя выбирать столь пушистого, ибо потом по квартире будет постоянно летать его шерсть, Рома уже забрал котёнка. Невозможно отрицать, что Петров и сам бесконечно умиляется проживающему с ними зверьку, пусть и продолжает оставаться "рациональной" стороной в их паре. А Кебаб, видимо, желая отомстить за крайне сомнительное имя, выражает больше любви именно к Петрову, засыпая у парня под боком.       И сегодня с утра Пятифанов обнаружил странное и крайне несвойственное коту поведение. Рома решил, что у него начала развиваться какая-то болезнь с задними лапами, потому он так нехотя переставляет их. Антон говорил, что он частенько так ходит, мол, не проснулся еще. Но Пятифанов даже слушать не стал. Схватил переноску, погрузил Кебаба, сообщил, что не появится на работе и повез кота в путешествие по ветеринарным клиникам.       В общем-то, как оказалось, Кебаб просто лентяй.       — Ладно, Кебаб от меня уже устал, твоя очередь. — игриво заключил Рома, повернув голову на Антона. Петров даже улыбнуться в ответ не успел, как его настойчиво утянули в поцелуй.       Петров посмеялся в Ромины губы, но послушно поддавался всем смазанным, родным движениям. Руки Антона быстро юркнули под свитер Пятифанова, вынуждая того отстраниться и прошипеть от холодных, но любимых прикосновений. Петров еще сильнее рассмеялся, видя многострадальное, делано возмущенное лицо Ромы. По вздрогнувшему телу, Антон смог визуализировать неприятные мурашки, пробежавшие табуном по широкой Роминой спине, но перестать смеяться не мог.       — Прости. — сквозь заливистый смех проскулил Антон.       — Я попробую. — глумливо отозвался Рома и, отстранившись от Петрова, утонул в водительском сидении. — Почему ты те варежки не носишь? Сколько тебе ни говори, ни дари этих дурацких перчаток, ты все равно ходишь себе руки морозишь. — беззлобно запричитал Пятифанов, добавляя к своему негодованию театральный выдох.       — Чтобы ты грел. — лукаво промурлыкал Антон. Рома в своем любимом жесте поднял одну бровь, не скрывая всего недопонимания.       — Когда я тебя на улице за руку беру, ты её одергиваешь так, словно я тебя током бью. Это как я должен реализовать?       — А ты не на улице бери, не при всех. — Антон протянул раскрытую ладонь и положил её на разлучающий их подлокотник. Рома скользнул пальцами по белой коже и крепко сомкнул их руки.       Пятифанов крутанул ключ в замке, дожидаясь отклика машины приветственным рычанием. После, Рома повернул несколько рычажков на панели, и транспорт стал наполняться теплым воздухом. Антон слепо доверял Пятифанову, ни разу не ругая юного автогонщика за рискованные финты. А Рома, в свою очередь, не прощал ничьи резкие повороты и, выражаясь доступным всем языком, приоткрывал окно и без прикрас оголял своё мнение. Антон каждый раз одаривал провинившегося водителя сожалеющим взглядом, как бы извиняясь за своего особо вспыльчивого шофера.       За окном медленно проплывали виды их нового города, к которому, мало-помалу, но Петров стал привыкать. Парень не скучал по месту, как принято называть, его детства. Скорее день ото дня просыпался, надеясь, что случившееся ему не приснилось. Что он не разомкнет глаза и не увидит осточертевшую комнату, не почувствует вновь ту боль, отзывающуюся режущим откликом под рёбрами. Сейчас он наяву сжимает грубую ладонь с небольшими впалыми мозолями от турников, пока на заднем сидении, после абсолютно бессмысленной поездки к врачам, отдыхает Кебаб.       — Мне сегодня нужно еще в больницу к пяти, потом на курсы. — Антон устало выдохнул. — Надеюсь, мой личный водитель мне не откажет?       — А когда водителю начнут платить, м?       — Тебе отплатили вчера вечером на лихие несколько лет вперед. — возмутился Петров, ни разу не краснея от подобных заявлений. Может в далеком девятом классе парень и прикрывал зардевшие щеки, ощущая распускающуюся по телу скованность, но в грядущие двадцать лет таки поборол свою постоянную смущенность.       — Ну нет уж, это единоразовая оплата. — парировал Рома, игриво ухмыльнувшись. Антон прочитал в этой улыбке воспоминания прошлой ночи, которые, честно говоря, воссоздались и в его памяти.       — Запиши на мой счёт, я не привык затягивать с долгами.       — Учитывая твою забывчивость, буду вести счёт в записочке на холодильнике. — Антон нахмурился, давая Роме своей мимикой понять, что не сообразил, о чем конкретно идёт речь. — Оля приезжает на пару дней после праздников, с добрым утром, лучший в мире брат.       — А-а-а... — протянул Петров. — Да, тогда подготовим всё. К врачу меня подкинешь, дальше я сам. Думаю после больницы сразу на курсы пойду, потом домой. Ты с ней посидишь же? Надо, кстати, поговорить с ней наконец. Полагаю, она уже достаточно взрослая.       — Тош, я с ней постоянно сижу, а ты постоянно спрашиваешь. — Рома медленно перекрутил руль, заворачивая во двор. — Это почти оскорбительный вопрос, честно. — Антон на услышанное лишь скромно посмеялся.       По прибытии домой Петров устало сбросил рюкзак на пол. Их небольшое, но безмерно уютное логово на пятом этаже являло из себя небольшую квартирку в панельке. Однокомнатная квартира со спаренными кухней и гостиной, отчего в доступе двух парней было лишь две, но достаточно просторные для них комнаты. Диван в общей комнате раскладывался, и именно на нём обычно ночевала Оля, когда приезжала погостить к брату. Сама квартира симпатизировала Антону благодаря двум, но безмерно важным критериям - ощущению свободного пространства и светлой палитре цветов. И главное, что все было достаточно однотонным. Без аляпистых вкраплений в обои и безвкусного ковра, вкованного на кой-то черт в стену.       В самой квартире было два небольших коридора, один вёл из прихожей на кухню/гостиную, другой вёл к спальной комнате и небольшой кладовой. Вместо двери для входа на кухню стояла арка, создающая ощущение еще большего пространства.       Рома захлопнул за собой дверь и, аккуратно поставив переноску на пол, выпустил Кебаба на свободу. Кот задремал, потому не сразу отреагировал на открытый путь, но после лениво выполз из нагретого пространства, устремив путь к своему любимому месту для сна - в раковину. По какой конкретно причине Кебаб сворачивается калачиком в любой из раковин квартиры - Антон не в курсе, но именно благодаря такому пристрастию питомца, оба парня сразу моют посуду, освобождая излюбленное местечко. На купленной специально для кота лежанке никто Кебаба так и не видел.       — Нам надо к ужину что-то подготовить и, желательно, прибраться немного. — Антон встал посреди общей комнаты, в замешательстве её оглядывая. — Еще с утра чисто было, каким образом, Рома?       — Я паспорт найти не мог.       — Он всегда на комоде лежит, абсолютно всегда.       — Я не свой паспорт найти не мог, а для ветеринарки. Я же в душе не чаю, что там могли попросить. — Антон пропустил еще один выдох.       — Ты вообще чем завтракал?       — Я пытался что-то сварганить, но не скажу, что у меня хоть что-то получилось. — Рома облокотился на торец дверного проёма, с привычной ему наглецой улыбнувшись. — Вопрос с уборкой и ужином будет решен, а ты отдохни пока.       — Знаешь, может быть с уборкой я и позволю тебе разобраться, но не с ужином.       Парни распределили обязанности и, не дожидаясь момента, когда время уже начнет поджимать, приступили к делам. Петров прекрасно справлялся с ролью повара, в то время, когда Рома в этом же деле отличиться не смог. Зато каждый раз, когда особо неуклюжий Антон каким-то чудесным образом расшатывал полку или надламывал петли, на которых держались дверца шкафа, Рома возвращал все в неизменный, надлежащий вид. Как-то раз, ради эксперимента, - было до одури скучно - ребята решили поменяться обязанностями на день. В итоге Антон отбил себе молотком пальцы, сумел порезаться об гвоздь и окончательно разломать свалившуюся картину, до которой никак не доходили руки. А ужин от многоуважаемого кулинара Романа Пятифанова являл из себя неровно нарезанный и пересоленный салат с блюдом, которое Антон именовал: "недожаренные угольки с щепоткой любви". Эксперименты на этом и завершились.       Во время уборки и готовки парни обменивались обывательскими фразами, рассказывая друг другу, как прошёл день. Антон без умолку тараторил о том, что в филологическом факультете есть психология, смысл которой он не улавливает. И пусть Роме бесконечно плевать на факультет, психологию и вообще всё, что может быть с этим связано, он с интересом слушал и поддерживал диалог. Пятифанов же, пропустивший смену на работе, мог лишь жаловаться на очереди в ветеринарных клиниках.       Рома достаточно быстро нашёл работу на новом месте. Молодой, крайне рукастый и симпатичный парень оказался нужным во многих, не шибко требующих образования местах. Пробовать себя в роли официанта и баристы Рома наотрез отказался, даже не рассматривая подобный заработок. А вот предложения, связанные с выполнением ремонта и технического обслуживания автомобилей - рассмотрел с настоящим интересом. После стажировки и нескольких недель обучения Пятифанов работал на уровне уже опытных механиков, поражая начальство своими способностями. Антон же периодически получал заказы по архитектурным чертежам, помогая некоторым неопределившимся людям сделать наброски планировки квартир или дачных участков.       Но Рома сумел превзойти все ожидания Антона, когда заикнулся о цене университета, в который хотел бы поступить. К сожалению, баллов после сдачи экзамена Пятифанову не хватало, дабы поступить в какое-либо учреждение по бюджетной программе. Этим в их семье мог похвастаться только Антон, набравший действительно похвальные результаты.       Петров с энтузиазмом расспросил Рому и как выяснил, что Пятифанов хочет связать свое будущее с полицейским департаментом, то был крайне поражен. Парнишка, которого по кликухе подзывали Пятифаном, сейчас бы с возмущением насупился, приговаривая: " — я че кидалово, чтобы с мусорами погаными связь какую-то крутить?". Антон поддержал будущее лицо правоохранительных органов и пообещал помочь тогда, когда Пятифанов будет готов и примет окончательное решение.       Рома навел порядок в квартире раньше, чем Петров закончил с ужином. Шорох со спины вынудил Антона отвернуться от плиты и, обратив свое внимание на источник звука, увидеть Пятифанова, который что-то выводил ручкой на прикрепленной с помощью магнита к холодильнику бумажке.       — Чтобы вопросов потом не было. — беззастенчиво объяснил Рома и пожал плечами. Только приблизившись Антон увидел выведенную надпись: "долги зайца за услуги таксиста: одно".       — Да я и не против. — игриво протянул Петров и вернулся к готовке.       Пятифанов пытался занять себя чем-то еще, но быстро обнаружил, что все дела ему наскучили, и единственное, чего он действительно хочет, так это присоединиться к Антону. Рома не помогал, вовсе нет, - это было бы в корне бессмысленной помощью. Пятифанов подходил сзади, обвивая талию Петрова в последствии сомкнутыми на животе парня руками. Он прижимался к спине Петрова всем телом, укладывая голову на острое плечо. Сосредоточенный повар периодически ощущал нежную россыпь поцелуев на своих щеках и шее, теряя концентрацию с важнейшей задачи. Но ни в коем случае не пытался прогнать Пятифанова, говоря, что Рома его очень не кстати отвлекает, - хоть это и было чистой правдой. Слишком уж Антону происходящее нравилось.              Процесс готовки оттягивался из-за того, что парни всё-таки поддавались нежности момента и утопали в чувственных поцелуях, набирающих обороты. Антон с трудом прерывал их страстное времяпрепровождение тогда, когда вдруг замечал себя учтиво усаженным на кухонную тумбочку, - ведь картошка в процессе запекания дожидаться их не станет. Когда курица с гарниром уже были готовы, Петров терпеливо выслушал все шутки Ромы по поводу выбора салата. Новый год совсем недавно завершился, а Антон из всех возможных вариантов выбрал оливье. "Какой ты креативщик" — безобидно подшучивал Пятифанов.       По пути в психологический диспансер Рома заботливо расспрашивал Петрова о его состоянии. Первые визиты к психиатру, который впоследствии и направил Антона к психотерапевту, давались парню очень нелегко. В душном и многолюдном помещении больницы тотчас становилось дурно, страшно и некомфортно. Антон мечтал скорее убежать, а не сидеть в бесконечной очереди бесплатного диспансера, слыша громыхающее в безумном темпе сердце. Рома всегда присутствовал рядом, успокаивал и, накрывая свои колени курткой, брал под тканью Петрова за руку. Тяжело было всем. Видеть, как безмерно родной тебе человек трясется, скручивается и истерически вдыхает, пытаясь подавить в себе желание разрыдаться, и понимать, что твои попытки помочь ограничены из-за количества людей в коридорах больницы - отвратительно.       После нескольких сеансов у психотерапевта Антону становилось лучше, как и после подобранных верно транквилизаторов. Уже более спокойно Петров приходил к приятной женщине — Ольге Сорокиной, которая на деле оказалась более понимающей, чем парень себе представлял. Недоверие к людям прогрессировало столь сильно, что Антон попросту не верил в то, что кто-то сможет ему помочь или, как минимум, захочет. Ведь у всех вокруг своих проблем навалом, разве надобно напрягаться кому-то лишний раз?       Однажды на приеме Антон случайно проговорился про издевательства, которые пережил в школе, и упомянул причину, названную "недоразумением". Ожидая открытого осуждения, Петров напрягся, впился короткими ногтями в мягкую кожу ладоней, предчувствуя нарастающую панику. Но когда услышал от психотерапевта мягкое и заинтересованное: «Надеюсь, вы со своим молодым человеком пережили это?» - с изумлением застыл, оглядывая женщину.       Это сыграло значительную роль в привыкании к диспансеру, к серьезному отношению к лечению и ощущению, что Антон в безопасности и вовсе не такой странный, заурядный и негодный. Это внушали парню годами, забивали гвоздями доску с оскорблениями на спину, пачкая светлую и невинную душу своими грубыми прикосновениями.       Антон вышел из машины и захлопнул за собой дверь, по выработанной привычке нагнулся к открытому окну и, убедившись, что за лобовым стеклом не стоят зоркие свидетели неправильной любви, на прощание поцеловал Рому. Пятифанов игриво подмигнул, и, дождавшись, пока Петров скроется за дверьми психологического диспансера, направился обратно домой.       После плановой беседы с врачами Антон поедет на дополнительные курсы в художественную школу, урок в которой длится около часа. Прикидывая остаток времени и дела, которыми можно занять себя, Пятифанов подъехал домой. Прежде, чем зайти в квартиру, Рома успел обматерить всех занявших свободные места на парковке водителей, повздорить с соседкой, вечно жалующейся на шум, — причиной которого, как утверждает Пятифанов, являются не они. Вряд ли, конечно, на их этаже есть ещё пара парней, которые удивляют своей подозрительной активностью по ночам, но это не мешает Роме с уверенностью опровергать все недовольные обвинения полной женщины.       Ключ скользнул в скважине, и дверь с протяжным скрипом распахнулась, впуская жителя домой. Кебаб, заслышав возвращение хозяина заранее, уже ожидал Рому в прихожей, чтобы заявить о своём желании пообедать после дневного сна. Кот дружелюбно изогнул пушистый хвост и наклонил мордочку, вытягивая из мурлыканья приветственное "мя-я-яу".       В голове уже был примерный план дел, которые стоит выполнить по приходе домой. Пятифанов с сомнением походил по квартире, оценивая степень необходимости плановых занятий. Необходимость и впрямь была, и в своём объёме обнажала важность присутствующих дел. Но Рома разрешил себе поразмышлять ещё пару минут и пришёл к выводу, что перед любыми грандиозными подвигами нужно отдыхать. Скользнув взглядом по стоявшим холстам, облокачивающимся на стену, Пятифанов устало упал на диван. Пара минут, которые будут утрачены во время отдыха, точно не смогут пошатнуть выверенный порядок.       Лениво развалившийся на диване Рома встрепыхнулся от надрывной трели звонка в дверь. Он чуть было не задремал вопреки всем обещаниям о беспрекословной инициативе и не поддающейся никаким сомнениям продуктивности. Уже по тому, как отчаянно и протяжно был прожат несчастный звонок, интуитивно ощущалась усталость прибывшего. Такого рода жесты могли принадлежать только человеку отмучившемуся целый учебный день.       Мгновенно смахнувший с себя остаток дрёмы парень подскочил к двери, едва не сталкиваясь с пушистой преградой на уровне лодыжек. Кебаб в ответ на ворчание чуть не споткнувшегося об него хозяина только недовольно фыркнул и вальяжно отошёл, всё же оставаясь неподалёку от входной двери - интерес к нечастым гостям превозмогал лёгкую обиду.       Аритмичное Ромино шарканье тканевыми тапочками по шершавой поверхности пола было слышно даже из-за двери, выдавая вялое состояние только-только очнувшегося человека. Из-за наспех открытой двери показалось заспанное лицо, обрамляемое чуть растрёпанными волосами. Парень неровным жестом распахнул объятия, игнорируя изморённый и не располагающий к таким приветственным жестам вид девочки напротив.       — Але-мале! — выпалил Рома, последний раз особо яростно на миг сощуривая глаза в попытке окончательно проснуться. Он знал, что Оля и правда изрядно устаёт в школе, но точно также помнил, что она каждый раз рада видеть брата и его соседа по квартире - стоит только немного разойтись, ощутив вокруг их заботу и дружелюбную атмосферу. Девочка нехотя расплылась в по-домашнему милой и родной улыбке.       — Какой але-мале, дядя, можно по-русски?       — Иди сюда и не ёрничай, нашлась тут тоже умная, а. — парень несколько раз сжал и разжал кулаки, напоминая о том, что всё ещё ждёт ответа на объятия. Девочка усмехнулась и послушно обняла Рому.       — Антона нет еще?       — Не-а. — Пятифанов выпустил девочку из объятий и Оля, по обыкновению после приезда, присела на корточки, подзывая Кебаба для приветствия.       После всех игр с котом и усталых, измученных выдохов, Оля таки добралась до кухни, по-хозяйски развалившись на диване практически точно так же, как делал это главный обитатель дома минуту назад. По выделяющимся синякам под глазами Рома точно знал, - Оля изрядно устала в школе. Точно такие же синие круги на белой коже он видел рядом с собой в старших классах. Пятифанов гостеприимно налил чай явившейся с мороза девочке, присаживаясь на стул у кухонного стола.       — Из меня всю душу высосут эти учителя. — приподнялась Оля, обхватывая ладонями горячую кружку. — Ты не представляешь просто.       — Я-то и не представляю? Ты по-моему каждый раз забываешь, что я там тоже учился. — усмехнулся Рома, мягко улыбнувшись.       — Они с каждым годом звереют. Я уже готова делать научный доклад со школьной статистикой и отзывами учащихся, чтобы доказать это явление. — в ответ рассмеялась и Оля, смахивая растрепанные светлые пряди с лица.       — Это твои впечатления после целого учебного дня в общем, или этот день так подбил тебя из-за конкретного события? — Рома заметил появившиеся смятения на девичьем личике. Оля временила с ответом, неуверенно покачиваясь из стороны в сторону. — Ну выкладывай давай. — Петрова-младшая подняла взгляд на Рому и с подозрением прищурилась.       — Только если трепаться не будешь.       — Первым делом поеду к тебе домой и начну красноречиво рассказывать твоим родителям о случившемся, всегда так делаю. — саркастично протянул Пятифанов, склонив голову набок. — Ну что ты как не родная-то?       — В общем! — отрезала Оля. — Есть кое-кто и он, являясь моим одноклассником, не очень симпатизирует учителям. А вот мне как раз наоборот. И меня за его проделки тоже отчитывают, даже если меня там попросту не было. — Рома недоверчиво нахмурился.       — И что он делает?       — Мне почему-то кажется, ну, судя по некоторым слухам, что ты лучше всех знаешь о его делах. — лукаво протянула Оля. — Но сегодня меня вызвали к директору, делая виноватой за то, что они подрались с кем-то из ребят постарше. Мол я подстрекаю и разжигаю конфликты между учащимися.       — А твой герой-любовник не додумался поговорить с учителями и доказать обратное? — явно угрюмо прокомментировал Рома, тут же замечая, как Оля поникла.       — Я не знаю. Мне уже не привыкать, плевать. — устало пожала плечами девочка. Пятифанов понимал причинно-следственную связь в случае такой романтической тяги Оли к явно не очень перспективному претенденту. В её жизни и не было другого примера, - вечно ругающиеся родители просто-напросто послужили живым примером "любви", но никто маленькой девочке не объяснил, что любовь может быть неправильной.       — Нельзя так. — строго отрезал Рома. — Если он о твоей симпатии знает, ну или хотя бы догадывается, то картина складывается вообще не многообещающая. Ты же понимаешь, что он может на тебя все специально спихивать? — Пятифанов не будет говорить, что "школьная любовь" однажды заканчивается как минимум по одной, но очень веской причине, которую все понимают. Потому уже со всей ответственностью принимая Олю в ряды своей семьи, будет защищать её. — Тебе надо поговорить с ним и, очень желательно, в строгой форме. Он может очень сильно подпортить тебе жизнь, - это очевидный факт. Мне будет не сложно выцепить его для профилактической беседы, если тебе тяжело самой с ним поговорить.       — Я понимаю, но ничего с собой поделать не могу. — девочка аккуратно дула на горячий чай, продолжая греть руки об кружку.       — Значит что-то поделаю я. — судя по выражению лица Оли, она и вправду уже смирилась с тем, что объект её симпатии является на редкость отвратительной личностью. — Если об этом узнает Антон, то сам впопыхах побежит с ним разборки устраивать. Надеюсь тебе о чем-то это говорит, если уж ты доверяешь своему брату.       — Но ему ты не говори, я попробую сама разобраться. — девочка жалобно взглянула на Пятифанова.       — Не скажу, но если не решишь этот вопрос сама, то я приду и найду твоего придурка. — Рома делано доброжелательно улыбнулся, заставляя этим жестом Олю рассмеяться. — Я сомневаюсь, что после беседы со мной он не поймет факт твоей неприкосновенности, но если он окажется исключительным дегенератом, - мне придется рассказать. — Оля тяжело выдохнула, но приняла услышанную позицию. Она точно знала, что Ромино стремление защитить её подначивается лишь добрыми мотивами. Да и так уж сложилось, что Оля не отличалась тем же вечно бунтующим подростковым нравом, который присутствовал в основном у Пятифанова. Антон, конечно же, тоже сумел наворотить несколько дел, чем изрядно удивил Рому, но о явных отличиях между ними в этом плане говорить даже смысла нет.       Щелчок крутанувшегося в скважине ключа вынудил двоих подняться с насиженного места и встретить вернувшегося Антона. Оля навалилась на брата в объятиях, практически повисая на его шее. Прихожая заполнилась звонким смехом, искренними улыбками и восторженными комментариями по весомой или вовсе обывательской теме. Оля всегда рвалась рассказать Роме и Антону все новости как можно скорее, потому начинала тараторить аж с порога. Пока Петрову-младшую не ввели в курс дела некоторых тонкостей взаимоотношений двух парней, никто из них не мог проявить явно подозрительную заботу друг к другу. Обменивались лишь взглядами, в которых и скрывались искренние чувства и вопросы — достаточно ностальгическое занятие.       Когда ребята уже вместе с Антоном вернулись к столу, Оля принялась без прикрас рассказывать обо всём, что успело произойти в школе и дома. В какой-то момент особо эмоционального монолога сестры, Петров аккуратно скользнул взглядом к Роме, открывая тому завесу его смятений. Оля уже достаточно взрослая, чтобы знать о главной причине совместного проживания с "другом", но Антону не хватает смелости начать этот сложный для него диалог. Пятифанов кивнул, выжидая, пока рассказ Оли подойдет к концу, дабы тактично поднять острую тему. Роме была не столь важна осведомленность Оли, но он понимал, что это важно для Антона, - потому не принуждал рассказывать или, наоборот, молчать. Стоило Оле наконец выдохнуть и с любопытством распахнуть голубые глаза, выжидая рассказ о новостях Антона и Ромы, Пятифанов аккуратно приступил к монологу.       — Оль, нам надо кое-что тебе рассказать. — Рома пусть и не был старшим братом Оли, но тоже ощутил легкое волнение. Эта девочка действительно стала ему безмерно близка, потому была быстро допущена в круг самых близких людей. А от мнения этого скромного списка Рома действительно зависит. — Может быть это прозвучит немного удивительно, но постарайся, пожалуйста, понять это. — Пятифанов тяжело выдохнул, взглянул на Антона и потратил некоторые усилия, чтобы не рассмеяться от вновь вспыхнувших так быстро щек Петрова. — Мы живем вместе, потому что так удобнее. Я работаю рядом, Антон учится не так далеко. Да и платить за квартиру удобнее вместе. — Рома выдержал паузу, ожидая какой-то обратной реакции от Оли.       — Так. Ну это я знаю. — кивнула Петрова. Она держалась исправно, - на её лице не прослеживалось никакого смятения или замешательства.       — Да, но если раскрывать основную и, собственно, единственную причину, по которой мы живем вместе, то перечисленное никак к ней не относится. — размеренно проговорил Антон, подхватывая диалог. Повисла небольшая пауза, которая все же оборвалась долгожданным: — Мы на самом деле встречаемся.       Рома мог представить сколь сильно смутился Антон, ведь сам ощутил неприятный укол. Петров увел взгляд, пока Оля, заговорщически поводив глазами от брата к Роме, не рассмеялась. Оба парня растерялись, в первую очередь решив, что Оля расценила сказанное шуткой.       — Вы что, правда думали я не знаю? — сквозь заливистые смешки таки спросила Оля. Девочка быстро поймала два любопытных, но явно растерянных взгляда и поспешила оправдаться. — В десятом классе Антон постоянно убегал "погулять" и делал это даже ночью, втихую от родителей. Однажды я выглянула в окно. Не знаю о чем вы думали, целуясь прямо у дома, но из комнаты Антона всё было достаточно хорошо видно. — Антон уже не смог бы скрыть следы своего явного смущения, прикрывая ладошкой лицо. — Или вы реально думали, что родители по счастливой случайности его не ловят на таких побегах? Я даже прикрывала тебя, между прочим! — Рома рассмеялся, но сам хотел скорее стереть приевшийся к щекам жар, тоже очень некстати обличающий его смущение.       — Какой ужас. — лишь прокомментировал Антон. Под аккомпанемент звонкого смеха и подкалывающих, но явно безобидных шуток Оли, оба парня старались реабилитироваться в роли стойких взрослых людей.       — Ну почему ужас-то? Это выглядело очень мило. Если бы я умела рисовать так же, как ты, я бы постаралась передать увиденное в ту ночь на холсте.       Мнение Оли располагало к долгожданному выдоху с явным облегчением. Но когда все приняли, что девочка знает обо всём достаточно давно, наконец снимая ширму скрытности с любви, то ощутили в новинку испытываемые ими эмоции. Как минимум нужно привыкнуть к вскользь сказанным шуткам Оли, которыми ей нравилось орудовать, чтобы в лишний раз смутить старшего брата.              Через час скромная компания должна была вырасти на одного человека, который с радостью разбавит список имеющихся напитков алкогольными. До очередного звонка ребята общались, пытаясь свести диалог к чему-то более непринужденному. А когда момент настал, Рома направился открывать дверь долгожданному гостю.       В черном пакете звякнули стеклянные бутылки, отчего Петров снисходительно, но по-прежнему неодобрительно выдохнул. Бяша заходит в гости раз в неделю, и ребята делятся новостями ушедших семи дней. Игорь переехал не в тот же город, что и парни, но живет в пригороде, потому и не тратит слишком много сил и времени на приезд погостить к друзьям. Оля высунула белокурую макушку в дверной проём, пытаясь опознать пришедшего, и, как только услышала знакомый говор и увидела силуэт, вскочила из-за стола и посеменила к Бяше.       — Бяша-а-а! — воскликнула девочка и накинулась на опешившего бурята. — Привет!       — О, привет, на. — оторопело отозвался Бяша, разомкнул объятия и оглядел Олю. — Ниче се ты вымахала. Ты же... — бурят приложил ладонь к животу. — вот по сюда мне была! А сейчас уже гляди-ка какая. — лукаво протянул Игорь, а Оля в ответ смущенно качнулась на носочках.       — Так. — строго, но в шуточной форме прервал милости Антон и занес указательный палец в воздух. — Поскромнее, друг мой.       — Кароче, у меня для вас тоже сюрприз! — Бяша всунул сумку со звенящими бутылками Пятифанову и мотнул головой, мол, сюрприз заключается не в содержимом пакета. Игорь отошёл от входной двери, позволяя "сюрпризу" наконец войти вслед за ним.       — Ну неужели, спасибо, что не забыл про меня. — беззлобно съязвила Смирнова и, выдержав делано недовольное лицо, все же хитро улыбнулась. — Шучу. — стук каблучков на сапожках разнесся по квартире, пока подол строгого, пушистого пальто двигался в унисон всем движениям бедер. Густая светлая коса лежала на воротнике, пока пара выбившихся прядей обрисовывали острый овал лица. Зеленые глаза подчеркивали аккуратные стрелки, добавляя присущей Кате колкости дополнительной красочности. Внутри этой девушки всегда были сплавы высочайшей пробы.       — Катя-я-я! — буквально вторя приветствию с Бяшей провизжала Оля, падая в объятия к высокой девушке.       — Мы с тобой виделись не так давно, но я тоже соскучилась. Как платьишки? — Катя развязывала махровый пояс и снимала кожаные перчатки, пока Рома по-джентельменски дожидался момента, когда сможет повесить её верхнюю одежду.       — Красивые, немного маловаты. Я повыше видать буду. — Оля хихикнула и, отбив одобрительный кулачок Бяши, вернулась на кухню.       Антон слышно хмыкнул. Он знает, что Катя отлично общается с Олей и, в кой-то степени, смогла выступить в роли заботливой сестры. Смирнова отдает свои старые платья и юбочки Петрове младшей, но та, даже не желая примерять такие строгие наряды, отмахивается неподходящим размером. И на этом Катина забота не заканчивается. Девушка так отчаянно хочет заплести Оленьке косичку, что готова торговаться и уговаривать Петрову вечность. Но Оля остается верна небрежным хвостикам, великоватым бежевым свитерам и удобным брюкам.       Все с энтузиазмом встретили Смирнову, тут же расспросили Бяшу о том, как он смог откопать это сокровище и уговорить навестить главных бедокуров. Оказалось, что Катя и сама не была против повидаться, потому с огромной радостью приняла приглашение Игоря.       Когда все разделись и устроились вокруг кухонного стола, Катя достала из сумки вытянутую бутылку белого сладкого вина, - и Антон изрядно помучался, пытаясь самостоятельно достать нужные бокалы, пока на помощь не пришел Пятифанов, глядящий на всех с высоты птичьего полета. Бяша устроился рядом с Ромой на диване, открывая всем пиво с помощью точки опоры на стол, в итоге сбивая крышку с горлышка.       — Ну, теперь рассказывайте, как у кого дела-то? — дождавшись, пока все будут держать в руках какой-нибудь напиток, - в случае Оли это был сок - Бяша обнажил всю степень своей заинтересованности. — Оль, рассказывай!       — А что рассказывать? Учусь в вашей же школе, вижу всё тех же учителей. — Оля, выражая все своё подростковое недовольство, напыщенно фыркнула. — Лилия Павловна, видать, за фамилию со мной поквитаться пытается. Всё спрашивает и спрашивает, а я не знаю и не хочу знать литературу! — все, кроме Антона, снисходительно улыбнулись.       — Если ты что-то не понимаешь, то я могу тебе рассказать. — вмешался сердобольный брат.       — Нет уж. Понимаешь, проблема заключается в том, что я бы и сама могла разобрать весь тот материал, что нам дают, но не хочу. — Оля пожала плечами. — Мне нравятся вещи, которых нет в школьной программе. Например, у нас нет никаких кружков по танцам, нет художественного кружка, нет ничего даже для самообороны, но я считаю, что это важный навык. Прогресс до этой школы еще ой как не скоро дойдет.       — Самообороны? — отозвался Рома, раскинувшийся по-хозяйски на своем месте. — Не думала обратиться к кому-нибудь, кого хорошо знаешь, а? — шутливо заключил Пятифанов.       Оля секунду повременила с ответом, но после восторженно распахнула глаза, улыбнувшись так, как умеет только она.       — А ты можешь?       — Ну конечно могу, почему бы и нет?       — Это будет круто! Спасибо!       — Так, ладно, про самооборону мы поняли. — прокомментировала Катя, вальяжно держа бокал меж пальцев. — А с мальчишками как? Небось шеи себе все посворачивали. — Смирнова перекинула одну ногу на другую.       — Мальчишки? — Оля пробежала взглядом от Кати к Роме, но после незаинтересованно выдала. — Нет, мне это не очень интересно. Я и внимания на них не обращаю.       Катя трагично выдохнула. Антон успел только рот раскрыть, чтобы выразить недовольство по поводу неуместного вопроса для возраста его сестры, как вдруг его опередил Бяша.       — Катюх, ну чего ты со своими мальчишками пристала! Ничуть не изменяешь стандартам "главной сплетницы школы", на? — пропустил смешок Бяша и с деловитым видом повернул голову к Оле. — Девчонки, да?       — Бяша! — упрекнул Антон, слыша на фоне заливистый смех Пятифанова.       — А чё, на? Ты же...       — Бя-я-яша-а-а... — промычал Петров, зная, что услышит. Но от неожиданности Антон не был в состоянии формулировать членораздельные предложения, потому просил бурята смолчать иным способом. Очень уж это неудобная для Антона тема, по крайней мере пока что.       — Он имеет в виду, что это не генетическое. — стойко прокомментировала Катя, вообще никак не отреагировав. — Ну ладно, если девчонки, то хоть о девчонках расскажи. — Смирнова с интересом взглянула на Олю, вторя направлениям всех взглядов за столом.       — Чего. — опешила Оля. — Какие девчонки? Мне просто никто не нравится, ни девчонки, ни мальчишки. Котиков люблю. — заключила Петрова-младшая и покосилась на Кебаба, занявшего свое излюбленное место. Со стороны это выглядело так, словно Оля влюбленными глазами смотрит на лежащую в раковине чёрную меховую шапку.       — Подожди, Тох. — наконец загрузил информацию бурят. — А она... ну... Оля...       — Да знает она, кретин. — перебил Рома, зная, что Антон не в состоянии ответить, - его смущение выдавали заалевшие вмиг щеки, которые и были причиной молчания.       — Фу-у-ух, это было бы пиздец подставой, если бы я... — на сей раз среагировал не Антон, а Пятифанов, сидящий рядом - отвесил давнему другу подзатыльник. — Э-э-э! Ей уже лет-то сколько, чтобы таких слов избегать? Или вы вечно будете думать, что ей шесть?       Антон вздохнул, но кивнул, мол, всё в порядке. И сам знает, что первые матерные слова услышал в третьем классе, хоть в то время и не учился в захолустье. В таких посёлках, кажется, нецензурные слова являлись первыми словами детей.              — Извинись, на! — делано строго возмутился Бяша.       — Может, еще поцеловать? — Катя на услышанное от Пятифанова лишь закатила глаза.       — Ну давай. — подхватил смешинку Бяша, но так же, как и Рома, не смог выдержать столь стойкий образ и парни в унисон рассмеялись.       — Ладно, пока они с ума сходят. Кать, расскажи, ты-то чем занимаешься? — Антон увёл взгляд от хохочущих друзей, обращая свое внимание на Смирнову.       — Учусь на режиссёра, но вообще хотела поступить на журналиста.       — Ничего себе, я почему-то ожидал услышать, что ты поступила на какого-нибудь дизайнера или визажиста, не знаю.       — Ой эти ваши стереотипы... — отмахнулась Катя и отпила из бокала. — Если я хожу в юбке, это вовсе не значит, что я хочу связать свою жизнь с чем-то из женской культуры. Тебе ли не знать?       — Ладно, тут ты права.       — А когда это я не права?       — Точно, забыл, что есть мнение Екатерины Смирновой и неправильное. — Катя в ответ скромно посмеялась.       — А! Знаете что вспомнила! — вдруг оживилась Смирнова и, поставив бокал с вином, сомкнула пальцы рук. Она привлекла внимание всех и своим удивленным, местами интригующим взглядом подогревала интерес. Этого у неё не отнять. — Трифонов с Олей, не представляете себе, поженились! — Катя обошла взглядом всех присутствующих и закивала головой. — Нет, ну говорила я ей, он вовсе не перспективный парень, да-да. Он еще и страшный жутко, ну! Ну ничему жизнь не учит.       — А в твоем понимании что, люди только по принципу красоты влюбляются? — Рома непонятливо свёл брови к переносице, делая глоток пива.       — Не тебе бы говорить, что нет. — Пятифанов не сразу понял, как воспринимать этот ответ, а вот улыбнувшийся Антон сообразил в ту же секунду. На такие мимолетные комплименты от Смирновой нельзя никак иначе реагировать, тем более публично благодарить.       — А если я скажу? — игриво отозвался Петров.       — Ну ради шутки я могу сказать, что вот тебе - как раз можно. Но если хочешь знать моё честное мнение - нет, нельзя. — деловито закончила Смирнова.       — Ладно, тогда давай так. Расскажи про своего ухажера, явно и в нем найдутся недостатки. — отреагировал Рома.       — Не найдутся. — ехидно ответила Катя.       — Нет, ну ты начни рассказ, а я уж найду.       — Не найдутся потому, что мне никто не нужен. — Смирнова натянула улыбочку.       — То есть не нашёлся еще такой принц, который подошёл бы под все завышенные стандарты Екатерины Смирновой? — совсем не подумав, ответил Рома, но только по взгляду Петрова догадался, что об этом, вероятно, и не стоило напоминать.       — Ага. — без какого-либо проявления сентиментализма ответила Катя. Может где-то внутри и заныл давно заживший шрам, но этого она точно не покажет.       — Кстати, Кать. — Антон немного замялся, но интерес всё же победил. — А ты не знаешь, что там с Полиной? — на услышанный вопрос Бяша и Рома с недоумением нахмурились.       — Без понятия. Слышала только, что она отчаянно мечтала накопить и уехать куда-то, но ничего у неё не получилось. Вроде как даже попыталась вступить в отношения с кем-то богатым, но этот загадочный олигарх её, видимо, отшил. — зловеще хихикнула Катя и в той же мере ехидный смешок прозвучал и со стороны Пятифанова.       — Нет, ну за это надо выпить, на! — привстал Бяша и поднял бутылку, задерживая её в воздухе. — Тост! Значит! Чтобы все пакостники получили по заслугам, на! — Игорь гордо заулыбался.       Ребята чокнулись и звонкий стеклянный стук укрыл помещение.       — Кать, ну раз ты у нас здесь, оказывается, всевидящее око, не знаешь, как Семён поживает? — Рома поставил пустую бутылку на пол и ловко открыл следующую.       — Знаю, конечно. — лукаво протянула Смирнова. — Налей мне бокал, будь джентльменом, и я расскажу.       Рома состроил наигранную гримасу недовольства, показательно закатывая глаза, но вежливо наполнил бокал вином. Катя в знак благодарности кивнула.       — Бабушка у него умерла и, в общем-то, остался он один жить в доме, который, по моим личным прогнозам, развалится через полгода. Работает либо дворником, либо машины моет. — Катя придала своим словам еще большей окраски, вновь кивнув головой.       — Ну это намечается еще один тост, такой же, как и предыдущий, на!       — Бяш, нельзя так часто тосты говорить, сопьемся. — Антон не планировал пить сегодня. Дай Бог вообще допьет эту несчастную бутылку слабоалкогольного пива.       — Ладно-ладно.       — Ты расскажи-ка лучше, сам куда устроился? — переключила своё внимание Катя на Бяшу.       — Чтобы ты потом всем про меня так же рассказывала, на?       — А что, стыдно стало, да?       — Нет. Я, вообще-то, поступил в актёрское и этим только и успеваю, что хвастаться, на! — самодовольная Бяшина ухмылка раскрыла его гордость за себя.       — Честно скажу, не ожидала. — эту информацию знали Рома с Антоном, но остальные слышат её впервой. Катя в меру своего характера одарила Игоря достаточной долей похвалы.       — Ого! — Оля уложила локти на стол и прижала ладони к щекам. — Это тебя по телевизору что-ли показывать будут? — засияла девочка.       — Всё может быть, Олька! Пока только в театре, конечно, обещают, но успех это дело долгое, и туда доберемся! — засмущался Бяша, но постарался этого не выдавать.       Кухня заполнялась смехом Оли, цоканьем Кати и звоном чокающихся стаканов. Антон оглядывал мягкое освещение, остающееся на волосах сестры теплым оттенком, окантовывающее любимые голубые глаза.       Мир дал ему возможность жить дальше, посылая свою снисходительность и милость в лице любви.       Она растаптывала его, смешивала с грязным и скрипучим снегом, постепенно приобретающим красный оттенок.       Антон мечтал забыть тот кошмар, что поджидал его в старших классах, но никогда не забудет вечера, проведенные лишь с Ромой.       Никогда не забудет, сколько пластырей и бинтов потратил на то, чтобы подлатать Ромины рваные раны.       Не забудет его мягкие прикосновения, уступчиво обходящие темно-синие области на теле.       И будет жить воспоминаниями совместного провода заката, тёплых Роминых объятий и бесконечного водоворота чувств.       Им не было суждено прожить долгую совместную жизнь вместе. Не было предначертано даже найти друг в друге то успокоение, которое парни смогли обрести.       Антон, как и Рома, проживает каждый день в своей блеклой надежде, что никто не сможет заставить их разойтись.       Даже если они и доказали свою силу, удваивающуюся тогда, когда они работают в команде - нет никаких гарантий спокойствия завтрашнего дня.       Луна, двигаясь по своей орбите вокруг Земли, время от времени оказывается на одной прямой, соединяясь с Солнцем. Антон будет верить, что это время окажется длинною в его жизнь, не в силах больше потерять свое личное счастье.       И не важно, сколь длителен будет этот промежуток, главное, чтобы самые последние секунды были наполнены теплотой любимых прикосновений.       Бяша и Катя, изрядно переборщившие с алкоголем, первые выступили в роли инициаторов окончания встречи. Смирнова успела поругаться с несколькими таксистами, которые, по её мнению, не смогли правильно понять необходимый адрес.       Когда ребят проводили, Антон занялся уборкой, пока Рома отодвигал стол и раскладывал диван для Оли.       Уже давно смерклось. Ночной шарм укрыл их городок, разрешая лишь яркому свету фонарей освещать дороги. Оля быстро улеглась, прижимая к себе довольного объятиями кота и бросила уходящему Антону вслед:       — Только будьте поскромнее. — и проказливо хихикнула. Петров поджал губы и, зная это наверняка только лишь из-за ощущений, покраснел.       Антон зашёл в комнату, но даже с выключенным светом Рому в ней не обнаружил. Пятифанов стоял на балконе, пока ввысь взмывала струйка сигаретного дыма. Петров ещё какое-то время постоял, наслаждаясь живописной картиной. Точно, как и в девятом классе, Рома свысока оглядывает внизу расстелившуюся территорию, будто бы прицениваясь. Бесконечной любви тени укрывают его силуэт, пока очерчивающий фонарный свет позволяет Антону ещё раз увидеть острые черты Роминого лица. Петров тихо приоткрыл дверь, не желая вырывать Пятифанова из его личного странствия по миру размышлений и перешагнул за порог. Обвивая торс Ромы руками, Антон прижался головой к его спине и прикрыл глаза. В этом мире они двое загадывают одинаковые желания на Новый год, под бой курантов сильнее сжимая бокал с шампанским. "Пусть судьба никогда не заберет его у меня". Но оба никогда об этом не говорят, - мало ли, не сбудется.       Пятифанов, не разрывая объятия, развернулся лицом к Петрову и, уложив руку на его щеку, утянул в поцелуй. Ветер из настежь открытого позади окна взъерошивал их волосы, оставлял едва ощутимое жжение на открытых областях тела.       У подъезда стояла Смирнова, заглядывая в приоткрытое окно машины приехавшего водителя. Её личное негодование по поводу неверного адреса прибытия вкупе с алкоголем приобретало двойную окраску. Бяша неловко мялся в стороне, не желая ни попадать под горячую руку Смирновой, ни высказывать какого-либо рода обвинения. Развернувшись, Игорь ещё раз взглянул на окна дома, сразу приковывая взгляд к пятому этажу. Два слабо освещающихся силуэта, которые он узнал бы, даже не зная точного этажа, обнимались и, переплетая пальцы, нарушали расстояние и примыкали друг к другу в поцелуе. Легкая улыбка сама появилась на лице Игоря, пока на фоне непрекращающимся потоком звенела Катина речь:       — Каким образом можно было перепутать два абсолютно разных адреса?! Я должна здесь ночью на морозе стоять и ждать, пока вы пересчитаете сумму из-за собственной опрометчивости?       Через несколько месяцев у Антона появилась картина, которую получилось продать щедрому коллекционеру, называющаяся: "Лунное сияние в солнечных лучах".       Картина оказалась вывешена в небольшой галерее, а после обнародования вызвала множественные вопросы людей, увлекающихся искусством. Антон читал все письма с вопросами, но не отвечал.       Он не сможет объяснить, почему на картине с таким названием изображен курящий парень на балконе, освещённый белым светом с улицы и теплым цветом из комнаты.       Только Антон и Рома знают наверняка, что в комнате был выключен свет.