Яблоки для Брата Феликса

Отец Майкл До первого в классе не хватило двух баллов, И пару секунд до заветной медали, Друзья удивлялись, что ему и не надо Побед, он оболтус, рубаха-парень! Лишь мама тихонько грустила в сторонке, В рубашке студента его представляла. Но Микки наденет военную форму, На проводах шумных отца не хватало. Папаша-кобель сбежал к молодухе, И сын ее главный любимый мужчина, Она ревновала его к школьной подруге, "Вот стану монахом, ты будешь счастливой?!" И мама неловко смеялась в минуту, Когда заливали вокзалы слезами, И женщины в черных предтраурных куртках, Презрительно шикали, ее осуждали. В столовой армейской его имя звучало, Едва ли не чаще, чем лязганье ложек, Простая улыбка ребят оживляла, При свете бычков и в темных окопах. Горячий пепел ложился на плечи - Пылали крыши новой деревни, Вдохни его глубже, так будет легче, Частичку товарищей унести в своем теле. Чернела в лесу старинная церковь, Ей купол снесло случайным снарядом, В кроваво-коричневой рваной шинели Безбожник свалился отравленный ядом. Во сне ему чудилась рука лейтенанта, Что сжала до хруста плечо и осталась, Когда беглеца зазывали ребята, А тело безрукое в конвульсиях жалось. Ощупал бинты на высохших ранах, Подстилку на камне из мягкой соломы, В стенах оставленного Господом храма, Приют обретали ангелы снова. Семь пар детских глаз настороженно смотрят, А страх бьётся птицей в сердце солдата, Его окружали толпой невеселой, Мальчишка с ружьем звал себя Капитаном. Детей не смутила иноземная форма. Как звать тебя? "Микки". Все вдруг рассмеялись. Ты тезка любимого миром мышонка! Ты был сильно ранен, но мы постарались... Он принят как свой, он по-сути ребенок! Весной закончил среднюю школу, Для общества взрослых он трус и подонок, В кругу детворы - практически дома. И если бы мог быть рай на земле - Он в этом мгновении, в сонных объятиях Пока догорают щепки в костре Он мог целовать их! Он мог целовать их! Зима на войне - как вдова без платка Раскинула белые жидкие косы, Он песенку пел, пока шел по дрова, Когда его крепко схватили за волосы. Ты предал нас? Нет... Но вы правы, я трус. Как выжил? Нашлись хорошие люди.. Вставай на колени, Мик, я помолюсь. Мы маме твоей говорить все не будем. Что ж, дайте взрывчатку, я взорву старый храм. Его вы зачистите так иль иначе, Уж лучше детей уничтожу я сам, Я был жалким трусом - теперь я палач. А в следующем жизни я построю им дом, Прекрасный эдем для несчастных сироток, Мы вечный покой в камнях обретем, Очнемся в раю, и я с ними ребенок. Пущу в тебя пулю и раню дитя? Быть может, ты достоин второго шанса. Исполни, в чем клялся, безумный, хотя Хочешь с ними - умри, ан нет - возвращайся. Микки не ест кашу в солдаткой каске, Микки нет в госпитале на грязной простыне, Микки не танцует под звуки вальса, Микки погиб на войне. Жив Отец Майкл! Монашеский постриг - вторая жизнь. Он держит свой маленький рай от всех в тайне, И в качестве Бога от сведущ и чист. Он любит конфеты...