И пусть Галактика горит огнем. Книга 3: За две минуты до полуночи

26.07.300 ПЗЭ, Планета Орбис, система Брави Престон не любил Браавос. Не любил все, что было с ним связано. Ему не нравилось это проклятое государство, забитое алчными торговцами и безумными сверхбогачами, у которых на уме не было ничего, кроме мыслей о том, чтобы заработать еще больше, хотя они при всем своем желании не смогли бы потратить своих чудовищных богатств даже за тысячу лет. Ему не нравился Орбис, мир-столица и единственная пригодная для жизни планета в системе Брави, куда когда-то рухнул угнанный валирийский работорговый корабль, от которого все и началось. Сама планета, полностью покрытая океаном, тоже ему не нравилась. Он не понимал, почему так много людей считают океанические миры райскими местечками. Эта планета с почти «лежачей» осью вращения была воплощением безумия, раздираемым тайфунами и кочующей по поверхности в зависимости от времени года ледяной шапкой. Так же кочевали по бескрайнему морю и города браавосийцев, уходя от катаклизмов либо на другую сторону синего шарика, либо просто под воду. Иногда они стыковались друг с другом, после чего снова расплывались — ничего в этом мире не было постоянным. А еще его постоянно донимала морская болезнь — так аборигены называли этот недуг. Он и сам не мог сказать, что сильнее вызывала тошноту: качка, непрекращающийся шум волн или же эта дикая мешанина цветов и стилей, которую они называли столицей Республики. Здесь можно было, выйдя на площадь, посмотреть налево — и увидеть гискарскую пирамиду. Прямо, совсем рядом с ней — башни и твердыни доэйгоновского Вестероса. Направо — колоннады и портики Лиса, а за ними пародии на валирийские сверхнебоскребы. И никакой связи в этой какофонии стилей и красок не прослеживалось. Золотое, серебряное, медное, розовое, красное, синее и зеленое можно было увидеть, не поворачивая головы и не отводя взгляда, а на следующий день обнаружить, что все они перемешались в новом безумном порядке. В отличие от центральных районов Кингсланда, здесь не было широких проспектов и вообще какого-то подобия четкого плана. А во многих кварталах улицы заменяла сеть каналов, связанных с двигательной системой плавающих городов, и окончательно превращавших единую систему в запутанный лабиринт. Престон, привыкший мыслить военными категориями, был уверен в том, что без поддержки с орбиты или с воздуха, высадившийся на эту планету десант заблудился бы в первые же минуты. Однако, несмотря на все эти недостатки, он не мог не признать, что планета Орбис была действительно процветающим местом. Извилистые улочки были чисты, старомодная булыжная мостовая («Булыжная! Мостовая! В плавающем городе!») поддерживалась в отличном состоянии. И за сорок минут неспешной прогулки они встретили у себя на пути не менее семидесяти банков и двадцати пяти концернов со всех миров Галактики. Каждый дом и перекресток был украшен вывесками крупнейших корпораций, гильдий и картелей от Волантиса до Порт-Гуллтауна. А там, где не было контор, располагались уютные террасы, на которых спокойно обедали местные жители в легких белых нарядах, которые могли за едой полюбоваться на окружающие здания и каналы. Такое было немыслимо на Кингсланде, где в некоторых районах, прилегавших к мануфакториумам, принимать пищу на открытом воздухе на нижних этажах было опасно для жизни. А еще здесь было очень тихо — ни аэрокары, ни наземные транспортные средства не нарушали этой тишины. Единственным средством передвижения в плавучих городах столицы Республики Браавос, помимо собственных ног, были бесшумно скользящие по водной глади гондолы. И это стало предпоследним гвоздем в крышку гроба несчастного гвардейца его милости Императора Рейгара. Потому что для него, как специалиста по вопросам безопасности, эта мешанина узких улиц, где толпились люди всех классов и сословий, выглядела сущим кошмаром. На правах руководителя службы личной безопасности принца Джоффри, Престон еще до посадки вежливо попросил местные власти принять хотя бы сотню его телохранителей, в чем им сразу было отказано. Уроженец Запада слабо знал местные обычаи, но он был уверен, что жадные эссосцы по ту сторону линии связи открыто смеялись над ними, отвергая одну просьбу за другой. В конце концов, они позволили высадить всего десять человек… в их число вошли сир Престон и сам принц. Последним унизительным шагом, на который они вынуждены были пойти, была сдача оружия. Единственное, что им разрешили оставить, это клинки, но не те, которые вестеросские рыцари привыкли использовать для боя и тренировки. Везде, от Кастерли-Рок до Орлиного Гнезда использовались одни и те же надежные дюрастальные конструкции, которые при желании могли стать донорами запчастей друг для друга и служили много лет при правильном уходе. Но браавосийцы использовали совсем другие системы и сплавы, вкупе с проклятыми силовыми генераторами. Из всего этого они выковывали подобия ковырялок для зубов, которые у них хватило наглости называть «силовыми рапирами». Только это оружие могли носить гражданские лица на поверхности планеты. Он скрипел зубами от досады каждый раз, когда думал о висящей у него на поясе «зубочистке», годной только для засады на подобных темных улочках и готовой сломаться от первого же удара по хорошей броне. Но сильнее всего против смены оружия, к его немалому удивлению проявил Сандор Клиган. «Псу», как его прозвали сослуживцы, очень не хотелось менять привычный меч-полуторник на «бабью тыкалку». Это он так назвал местное оружие, а вовсе не сир Престон. И, судя по выражению на обожженном лице Клигана, шагавшего впереди их небольшого отряда, его гнев за это время ничуть не утих, а распалился еще сильнее. Но разве сторожевому Псу нужно быть милым и обаятельным? Вовсе нет. Раньше мастер-капрал Сандор Клиган служил в 250-м пехотном полку, где ему пару лет назад посчастливилось лично предотвратить покушение на принца Джоффри. После чего Лорд-сегментум Тайвин Ланнистер решил, что такой сторожевой пес его внуку еще пригодится. Тем более, он знал, чьим братом Клиган был… Сир Престон, как и остальные рыцари Императорской гвардии, совсем не радовались тому, что рядом с принцем оказался человек, на лицо которого было страшно даже взглянуть и который вдобавок матерился хуже любого отброса из Блошиного Конца. Однако Джоффри, несмотря на то, что был, можно сказать, полной его противоположностью, на удивление легко нашел к Клиганом общий язык. Да и бойцом он был, что называется, прирожденным — когда в его руках было что-то острое, он чуял и пресекал любые недоброжелательные помыслы в адрес своего подопечного на раз-два. — Кажется, мы уже совсем рядом со входом в Академию, — сказал принц, отрывая взгяд ярко-зеленых глаз от планшета с интерактивной картой, которую он не выпускал из рук с того самого момента, когда они ступили на Орбис. Несколько человек из их сопровождения что-то одобрительно забормотали. Проводники так называемого «Владыки Моря и Звезд» вместо того, чтобы провести их до цели, торопливо пробормотали нечто вроде: «Идите туда, потом туда, потом обратно, потом еще туда, в общем, наслаждайтесь, всего хорошего!» В результате единственным, кто еще хоть как-то мог ориентироваться в лабиринте столицы Браавоса, оказался Джоффри, которому этот город явно пришелся по душе. — Здесь гораздо красивее, чем на Кингсланде! — вслух рассуждал принц, а Престон не мог понять, к кому именно тот обращается, к нему или к Клигану. — Может, я слетаю еще сюда вместе с Барбарой, как только Эйгон сыграет свою свадьбу… Думаю, ей это место тоже понравится. — Конечно, мой принц, — отвечал ему Гринфилд, хотя для него Браавос был далеко не райским местом. Особенно с учетом местных цен, которые можно было приравнять к плохо скрытому грабежу. Но ведь для члена Императорского дома это не должно быть проблемой? В теории — да. Но на практике… С учетом привычки Императора выводить из себя все соседние государства и собственных вассалов, шансы на то, что принцу Джоффри будут здесь рады, стремились к нулю. Они миновали очередной храм, посвященный местному божеству морских бурь. Помимо гигантского военного и торгового космического флота, а также государственной системы, которая, по мнению всех иностранцев, в принципе не могла работать, но, тем не менее, работала, еще одной силой Браавоса была полнейшая религиозная свобода. Здесь были святилища Семерых, Старых Богов северян, богов валирийцев, ройнаров, гискарцев и других народов Эссоса… Назови любого бога — и ты наверняка встретишь его святилище именно в Браавосе. Если бы Эйгон Завоеватель или кто-либо еще попробовал бы внедрить этот закон в масштабах всей Галактики или хотя бы одного ее рукава, это закончилось бы грандиозной резней. Однако в Браавосе это прекрасно работало. Как? А кто его знает… — Слава Вышнему Отцу, что мы не во время карнавала сюда явились, — пробормотал один из ланнистерских гвардейцев, сопровождавших принца Джоффри едва ли не с самого рождения. И Престон согласно кивнул ему. Все прекрасно знали, что представляет из себя легендарный Браавосский Карнавал, прекрасный или ужасный — смотря, как вы относитесь к подобным торжествам. Перед началом празднования все плавающие города планеты собирались в одном месте, вокруг острова Титана, единственного участка поверхности, которое можно было, пусть и с натяжкой, назвать сушей. Там браавосийцы воздвигли огромную базальтовую статую бога-воина, грозящего мечом черному небу. И там проходили ежегодные десятидневные пиры и веселья — пока в полночь десятого дня участники карнавала не срывали с себя маски, символизируя саморазоблачение их мира, когда потомки сбежавших рабов впервые за сотню лет подняли свои подводные города на поверхность. Стоило ли говорить о том, что цены на все, от пищи до услуг куртизанок, в эти десять дней возрастали на порядок — как и число «несчастных случаев»? К счастью, праздник прошел пять месяцев назад и в это время Браавос жил спокойно — настолько спокойно, насколько должен был жить Браавос. Здесь не было ни войн между бандами, обычным делом для вестеросских подульев, но это не означало, что столица Республики была абсолютно безопасной. — А вот и Академия, — юный Таргариен указал нужное направление и первым зашагал в сторону роскошного дворца, отделанного розовым мрамором, и окруженного множеством статуй. — Принц Джоффри Таргариен и его сопровождающие, — представился сын Императора двум стражникам у входа, скрестившим перед ними церемониальные силовые алебарды. — Нас ждут. Через несколько секунд, в течение которых Пес буквально сжигал этих людей взглядом, один из браавосийских солдат равнодушно ответил — таким тоном, словно произносил эту фразу по сто раз на дню. — Принц может войти и взять с собой одного телохранителя… Клиган продолжал бурчать себе под нос что-то неприличное и Престон, отдав ему несколько коротких приказов, последовал за принцем внутрь здания. Долго идти не пришлось — через минуту перед их глазами во всей своей красе предстала Морская Академия, первый из университетов Орбиса и всего Браавоса. Впервые увидев это здание снаружи, Гринфилд сравнил его с дворцом, но теперь, взглянув на него изнутри, подумал, что дворец, пожалуй, не дотягивает до такого уровня роскоши. Богатейшие браавосийцы не пожалели средств, строя это великолепие, которое они хотели сохранить для своих любимых потомков. Внутрь Академии вели длинный арочный свод, вдоль которого были изваяны легендарные существа со всего космоса. Поднявшись по широкой лестнице, принц и рыцарь оказались в огромном дворе, где пол и окружавшие его колоннады были выточены из светло-пурпурного камня, на ощупь похожего на мрамор. В центре двора раскинулся огромный фонтан, струи которого били метров на десять в воздух, а вокруг центральной конструкции собралось множество каменных сирен. Дальше начинался цветник, где были собраны лучшие образцы флоры, а за ним браавосийские архитекторы решили воткнуть небольшую реплику классического валирийского форума. Именно на этом форуме собралась большая группа студентов, пока Престон и принц осматривались вокруг. В отличие от лучших учебных заведений Кингсланда, Ланниспорта или Староместа, они не носили единообразных нарядов или униформ, их одежды и лица были очень разными. Среди них были и вестеросцы, и темнокожие летнийцы, и бронзоволицые ройнары, и даже несколько молодых итийцев. — …вот почему я считаю, что санкции и заградительные проценты, налагаемые нашими банками на Пентошийское Княжество, вредят нам самим больше, чем экономике Пентоса! К тому же ни для кого не секрет, что противники Республики всегда готовы помочь эти санкции обойти, особенно если они сопровождаются нарушением Первого Закона, не говоря уже о прочих условиях мирного договора… — А я говорю, это все неправда! — возразил крепкий юноша в длинной серебристо-голубой одежде. Он вскочил со своего места с таким пылом, словно это был вопрос его жизни или смерти. — Если Пентос и дальше будет пытаться уклониться от репараций и, тем более, обращать в рабство свободных людей, он должен за это заплатить! Законы Республики должны соблюдаться и мы не можем закрывать глаза на то, как Пентос нагло нарушает их прямо у нас на глазах! Сила Браавоса растет и главным ее источником остается наша свобода, которую мы готовы нести другим! Диспут был в самом разгаре. И шел он… очень бурно. Престон не мог припомнить, чтобы отпрыски знатных домов Запада вот так спорили между собой — тем более, у всех на виду. Тем более, если бы в разговоре была критика политического курса Железного Трона. Наедине, где-нибудь в кулуарах — это пожалуйста. Этим занимались все, включая принца, которого он охранял. Но перед лицом Императора или его Десницы разговор был совсем иным. Стоило кому-то сказать лорду Уэнту хоть слово против — и он тут же отстранляся от всех важных дел на несколько месяцев. Или навсегда. — Я хочу сказать, что мы можем остановить колесо угнетения. Но ломать его, как вы предлагаете — это не выход, — терпеливо ответила беловолосая девушка своему оппоненту. На ней было свободное темно-синее платье того покроя, который он видел на многих жительницах Браавоса за последние часы. С его точки зрения оно было слишком уж непристойным… Хотя на лицо она была весьма милой. — Если вы думаете, что Пентос окружен врагами и ему не к кому обратиться, то ваши источники информации устарели лет на пятьдесят. Связи пентошийцев с Миром и Тирошем еще никогда за последние столетия не были такими крепкими. А всеобщая война против новой Триархии — это последнее, что сейчас нужно Республике. Пока мы цепляемся за память о прошлой войне, мы призываем новую, итог которой будет иным. Дайте шанс миру — и мы все останемся в выигрыше. — Может, нам следует взять ее с собой, чтобы она произносила речи в Совете вместо меня? — вдруг предложил Джоффри, который пока еще не понял, кого он сейчас слушал. Но закончить предложение не успел — участники диспута громко зааплодировали, когда она закончила свою речь, и принц тоже присоединился к ним. — Я не думаю, что Император и Малый Совет будут слушать… сторонницу республиканского государственного строя, — осторожно предупредил сир Престон сына императрицы Серсеи. Насчет рабства… С этим бы они согласились. Семь Сегментумов уже давно подписали соглашения, безоговорочно запрещавшие владение и торговлю разумными существами, а также выращивание генетически модифицированных клонов в качестве рабов. Но Браавос в борьбе с рабством пошел гораздо дальше их. Принц не ответил. Он сел на свое место и немного подождал, пока основная масса слушателей и участников диспута разойдется, прежде чем стал спускаться в центральную часть форума. Та пылкая ораторша, которой они аплодировали, и была их целью, ради которой они явились в Браавос. Чему Престон, надо сказать, не удивился. Как и тому, что по мере их приближения к трибунам за ними следили цепкие взгляды неприметных людей в гражданском и маленькие красные огоньки камер безопасности с пристроенным к ним микролазерным оборонительным установкам. Их многие провожали взглядами, не только сотрудники службы безопасности. Не каждый день на Орбисе появлялись беловолосый принц Вестероса и рыцарь Императорской гвардии в белых доспехах. — Тетушка, — вежливо поклонился Джоффри. Несколько юных браавосиек тихо захихикали в кулачки от такого обращения, но он не обращал на это внимание. — Мне так отрадно встретить тебя и послушать твое великолепное выступление, а твой чудесный голос… — Говори уже, зачем явился сюда, и уходи, — не слишком приветливо перебила его Дейнерис Таргариен, младшая сестра Императора, которая явно не рада была встрече с племянником. Из-за чего Престон испытал легкое сожаление, ведь принцесса и в самом деле была красавицей. Императорский гвардеец за время службы повидал немало аристократок и лучших куртизанок Кингсланда, но он был уверен, что принцесса Дейнерис с ее серебристыми волосами и идеальными валирийскими лиловыми глазами без труда заткнула бы за пояс любую из них. В ней не было ни почти мужской прямоты и воинственности принцессы Висеньи, ни подростковой неловкости Шейры, да и платье ее, пусть и казалось по вестеросским меркам излишне вольным, было в то же время не настолько открытым, чтобы ее кто-то мог принять за куртизанку. Однако декольте и разрезы подола сполна позволяли оценить красоту ее безупречного тела. И если бы здесь и сейчас проводились гонки или воздушный турнир, победитель, не раздумывая, провозгласил бы ее Королевой Любви и Красоты. — Хорошо, — постороннему взгляду могло показаться, что Джоффри совершенно спокоен, но Престон, проведя с внуком лорда Тайвина тысячи часов, прекрасно видел, как сильно он уязвлен подобным обращением. — Император, твой августейший брат, велит тебе вернуться в Вестерос немедленно. — Вот как? — иронично улыбнулась принцесса, словно услышала что-то очень смешное или очень глупое, чего они пока не понимали. — Получается, что он где-то нашел десятки триллионов драконов, о которых он сам договаривался с Владыкой Моря и Звезд десять лет назад… Все предельно ясно: или Железный Трон возмещает все убытки и компенсации за вероломное нападение на лоратское судно, или соглашается на воспитание кровного родственника Императора в Республике… Если бы только она лгала… Если бы только она приукрашивала… Но нет. Это была чистая правда. И только теперь Престон понял, почему они даже не проинформировали Малый Совет об этом незначительном визите в Браавос. Кого-то из них от этой новости хватил бы удар. Мастера над монетой уж точно… — Что? «Какая растерянность в голосе… Неужели принц Джоффри тоже об этом не знал?» Похоже, что так оно и было. И принцесса, увидев его растерянное лицо, громко рассмеялась. И ее смех тоже был таким приятным… Если забыть о том, над чем она веселилась. — Так ты не знал? — это было утверждение, а не вопрос. — Он отправил тебя ко мне, как мальчика на побегушках, а сам даже не удосужился рассказать все детали задания? Дейнерис схватила со скамьи сумку с вещами, а потом посмотрела в глаза племяннику уже без всяких насмешек, теперь в ее взгляде была самоя настоящая жалость. — Хотела бы я сказать, что брат меня шокировал, но… Это не так, прости. Каждый раз, когда наши СМИ вспоминают о Вестеросе, это почти всегда оказывается новость об очередном идиотизме Императора или его ближайших друзей… — она снова улыбнулась и улыбка эта была очень грустной. — …Потому что он сумасшедший, — догворила она. — Кем бы он ни был, он по-прежнему Император, и его слово — закон, — Гринфилд с замиранием сердца понял, что Джоффри даже не пытался возразить на последние слова Дейнерис. — И если он приказывает тебе вернуться в столицу, моя дорогая тетушка, тебе придется это сделать. — Если я и вернусь, то только вместе с браавосийским флотом. Если они решат, что я достойна стать Императрицей, — ее тон говорил о том, что сама она желает этого в последнюю очередь. — Многие уже открыто это заявляют. Несколько фракций в Сенате и Народном Собрании последние годы высказываются о том, что оружию не стоит долго лежать без дела. Пока они рассматривали Пентос в качестве основного кандидата, но… Если Император и дальше будет чудить… У Престона все внутри похолодело, когда он понял, что она не шутит. Неужели браавосийцы действительно подумали, что им сойдет с рук попытка вторжения и переворота? Она была права в том, что Император с каждым днем терял разум и сторонников, но помимо него в Вестеросе оставались могущественные и влиятельные лорды, каждый из которых имел собственные планы относительно «Вестероса после Рейгара». А Браавос, при всем своем мощнейшем Флоте дальнего космоса, не мог похвастаться такими же успехами в умениях вести осаду и высаживать многомиллионные десантные армии… — Когда на другой чаше весов миллиарды жизней… Нет, я не не сделаю этого, — заявила Дейнерис Таргариен, последний ребенок покойного Императора Эйриса. — Я знаю, что безумец готовится начать глобальную войну — и не стану ему в этом помогать. Я останусь здесь, в Браавосе, как и было условлено. А если ему есть, что мне сказать… Пусть прилетает ко мне сам. Зная Императора Рейгара так, как знал его сир Престон, никто в здравом уме не стал бы передавать ему эти слова.