И пусть Галактика горит огнем. Книга 3: За две минуты до полуночи

10.08.300 ПЗЭ, Планета Старпайк, система Пик «Стратеги-любители, изучая историю войн, первым делом обращают внимание на маневры и соотношение сил. Профессионал же начнет с логистики и снабжения, потому что знает, что именно это решает исход девяносто девяти сражений из ста» (приписывается вице-адмиралу Давосу Сиворту, 300 ПЗЭ). *** — Калла, будь благоразумна. Эти слова могли бы ее успокоить… раньше. Или даже сейчас — если бы говорящий нашел в себе мужество посмотреть ей в глаза. Но он не нашел. Адмирал Матис Рован, он же лорд Голденгроува, он же ее отец, продолжал любоваться красочными пейзажами Старпайка за огромным окном во всю стену. Ее это ни капли не удивило. Глубоко в душе Калла всегда знала, что этот человек — просто трус. Вот только раньше она сильно недооценивала масштабы его трусости. — Я и так достаточно благоразумна, — ответила она оскорбленным тоном, хотя в этот момент она чувствовала лишь… Она вообще ничего в этот момент не чувствовала. — Ты просишь меня выкрасть схемы оборонительных комплексов системы Пик из базы данных моего любимого супруга… Ты знаешь, что это называется государственной изменой? Знаешь, какое наказание за это полагается? Слово «любимого» в ее речи было каким угодным, но только не искреним. И они оба это понимали с самого начала. Стражники лорда Рована сопроводили ее с Гардении на Старпайк в буквальном смысле под конвоем. Ее не оставляли одну ни днем, ни ночью. Все, что ей оставалось, это сказать «да» перед алтарем — здесь уж они не могли ее заменить, увы. Нет, Титус Пик был не самым плохим мужем из тех, что ей могли навязать. Но это не значит, что она была рада оказаться с ним в одной постели. Меньше чем через пять минут после того, как с нее была сорвана ночная рубашка, он уже громко храпел рядом с ней на едва смятых простынях. Вот такая была у них первая брачная ночь. — Нет, — добавила она секунд через десять после старательно изображаемых ей тяжелых раздумий. — Нет, я не думаю, что готова лишиться головы. Разве не ты всю жизнь внушал мне, что брачные узы предполагают полное доверие между супругами? Отец, в конце концов, заставил себя повернуться к ней — вместо того, чтобы наблюдать за местными животными (которых за окном и в помине не было). И он был зол. Очень. «Хорошо, что я больше не живу с ним под одной крышей». — Ты моя дочь… — твердо начал он, но она тут же его перебила. — Ну вот и замечательно. Только мне интересно знать, почему ты об этом вспоминаешь лишь тогда, когда тебе что-то от меня нужно? — с язвительной улыбкой поинтересовалась новоиспеченная леди Пик. — Если ты считаешь себя несчастной в этом браке, в этом виновата только ты! И тогда она рассмеялась. И этот ее смех не был притворным. «О, мой бедный отец, как же ты жалок…» — Позволь напомнить тебе, что до того, как ты выдал меня замуж, я считалась твоей бесспорной наследницей. И решение это мог принять только ты — и никто другой в этой Галактике этого бы не смог. Так что скажи мне, в чем я должна виниться? Я предала Семь Сегментумов? Передала военные секреты врагу? Участвовала в заговоре против Хайгардена? Нет, нет и нет. Ничего подобного я не совершала… — Ты раздвигала свои ноги перед смазливыми юнцами! — И что с того? — такая реакция начисто выбила адмирала из колеи. — Тебе было прекрасно известно, в каком возрасте я лишилась невинности. Да, каюсь, до свадьбы не дотерпела. Но тебя совершенно не смущало то, что вся знать Блэкуотера, Простора и половины Ривера охотно подкладывают своих незамужних — и не всегда совершеннолетних дочерей под наследного принца или его единокровного брата! И потом никого не смущает, когда они идут под венец, не будучи девственницами. Она перевела дыхание и хищно облизнула губы, словно пытаясь понять, как бы еще побольнее уколоть великого и могучего Матиса Рована. — Или тебя смущает не это, а то, что я легла не под парня с лиловыми глазами и белыми волосами? Или то, что я не захотела подобострастно заглядывать в глазки этой манерной стерве Маргери Тирелл? Или то, что я иногда позволяла себе верить собственным глазам, а не тому, что мне вливали в уши прихвостни нашего Лорд-сег… — ХВАТИТ! — взревел лорд Голденгроува, после чего отдышался и прошипел уже тише. — Ты явно не понимаешь, чьи… — Давай уже начистоту… отец, — то, как она произнесла последнее слово, заставило его вздрогнуть и даже отступить на шаг. Она всегда знала, что этот человек был трусом. — Я прекрасно понимаю, в каком положении мы оказались. Прямо сейчас, пока мы разговариваем, Простор мобилизует свой флот. Три суперлинкора, сто девяносто шесть линкоров, четыреста линейных и семьсот тяжелых крейсеров. Более мелкие корабли, которые Хайгарден не стал консервировать, я и считать не буду. И более полмиллиона малых космических аппаратов. И потенциально — все то, что сейчас размещено в Железных секторах. Она медленно вышагивала вокруг своего родителя. Того, кто должен был передать ей свой титул, но вместо этого предпочел продать ради сиюминутной выгоды, а наследницей сделать более покладистую Розу. — Отличный флот, надо сказать. Со времен Завоевателя Вестрос ни разу не видел подобной армады. И это только с одного сегментума. Когда к нам присоединятся союзники из Блэкуотера, Ривера и Шторма, он станет еще больше. Отец не понимал, с чего она вдруг так восхваляет военный флот Простора. «Ну ничего, сейчас мы тебя вернем в реальность…» — Но если приложить к этому немного ума, любой человек поймет, что они просто соорудили бумажного дракона, — отрезала она. — Большая часть перечисленных мной кораблей устарели еще до того, как их корпуса сошли со стапелей. Более того, твой лучший друг Мейс Тирелл так и не понял, почему никто не додумался строить флот таких размеров до того, как это пришло в его светлую голову. Владелец такого флота становится для всех врагом номер один. Как для противников, так и для временных союзников. Он станет мишенью первой очереди для всех участников конфликта. Каждый из них захочет сначала разбить Простор, а потом уже добиваться своих целей. — Даже если это и так, — упрямо заявил этот дурак в адмиральском мундире. — Меньше чем через год у нас будет армада, которая сможет разбить все шесть оставшихся сегментумов в одиночку и… — У тебя нет этого года, — перебила она, уже убедившаяся в том, что если в одной комнате собирается больше двух военных в чине розовых адмиралов, логика и здравый смысл тут же умирают. — У нас нет даже трех месяцев. За что ты можешь поблагодарить нашего дорого Императора и Мейса Тирелла. Экономика сегментума Шторм находится на грани банкроства, а Джон Коннингтон — самое ненавистное лицо в пространстве от Кингсвуда до Найтсонга. Ланнистеры, Мартеллы, Бракены, Фреи, Аррены, Ройсы, Старки… Все эти дома и их союзники — теперь это враги Простора. Но им… — Калла обманчиво улыбнулась, — …им не требуется разбивать нас в открытом бою. Чтобы победить, им достаточно просто… быть. — Я… не понимаю, — а ведь он и правда ее не понимал. — Это же предельно просто, отец, — терпеливо объясняла она. — Как только… ну, скажем, Станнис Баратеон объявит нам войну, что первым делом совершит Мейс Тирелл? Созовет знамена. — Ну да, это ж очевидно. Что еще можно сделать? Порой Калла задавалась вопросом, от кого она унаследовала свой ум. У матери мозги были как у золотой рыбки, а у отца… Любой разумный игрок в игре престолов должен был предусмотреть все возможные варианты. Это было первое правило политики. — То есть мы говорим о примерно десяти миллиардах человек, призванных под ружье, каждый из которых должен получать в качестве жалования четыреста драконов в месяц… Она знала, что в армии и флоте Простора заработные платы были, пожалуй, самыми низкими в Вестеросе. Даже Ланнистеры, известные своей прижимистостью и наплевательским отношениям к людям, платили своим солдатам больше. И от этого сравнения было очень горько. — …и если предположить, что война продлится год, каждому военнослужащему казна должна будет выплатить четыре тысячи восемьсот, верно? — Верно… — отец, кажется, начинал понимать, куда она ведет, и говорил уже не так уверенно, как раньше. — Четыре восемьсот драконов на десять миллиардов человек — если предположить, что они все рядовые и не получают надбавок за звание и командование — это сорок восемь триллионов драконов. Только на денежное довольствие. Без учета провианта, амуниции, боеприпасов и прочего. А также военных пенсий. Как мы знаем, во время Восстания Грейджоя Простор потерял более восемнадцати миллионов человек. И у всех этих храбрых героев были семьи. Лорды систем и секторов обязались выплатить их семьям пенсии по утере кормильца, но я прекрасно знаю, что многие из них на свои обязательства наплевали. А теперь, если мы начнем войну, они должны будут не только неукоснительно соблюдать этот закон, но и выплатить все, что «забыли» в предшествующие годы. Иначе на сборные пункты вообще никто не явится. Стандартная военная пенсия составляет пять тысяч драконов. Умножаем на восемнадцать миллионов… — Это все? — Я только начала, отец… — она снова улыбнулась, сверкнув ровным рядом белых зубов. — Ты и твои благородные друзья так любят хвастаться Империуму, Браавосу, Пентосу, Волантису и всем остальным, какой у вас огромный флот… И как-то забываете о том, что его надо чем-то заправлять. — Вообще-то, на кораблях стоят термоядерные реакторы, — напомнил он ей с таким видом, словно она сморозила какую-то чушь. — Все, что ему нужно, это водород, который найти не так уж и… — Ну вот и чудесно. Только вот один-единственный линкор требует этого самого «легко находимого» водорода примерно на семь целых две десятых миллиарда драконов в год. И этой заправки хватит ровно на два крупных наступления в масштабах сегментума. Я пока не смогла выяснить, сколько жрут те монстры, которые вы гордо зовете «суперлинкорами» — сведения, понимаешь ли, засекречены… Но я полагаю, что сильно больше десяти. Лорд Рован, к его чести, выслушал ее до конца, с каменным лицом. И ни разу не перебив. — И что ты предлагаешь? — Я думаю, что с учетом гигантских трат Мейса Тирелла на перевооружение флота, бюджет сегментума испытывает самый большой дефицит со времен Войны Узурпатора. По моим оценкам, у нас есть ровно четырнадцать месяцев на то, чтобы победить всех наших врагов, после чего наша экономика рухнет. Денег больше нет. И мне почему-то кажется, что на разумные вещи, вроде проекта «Стрела», они не тратились. А сейчас что-либо менять уже слишком поздно. И Матис Рован вдруг рассмеялся. Калла удивленно подняла бровь, но ничего не сказала. Неужели он не такой идиот, как она думала? Неужели он внял ее словам? — Ох… Калла… Я так рад… Я рад, что выбрал в наследницы Розу… Ну вот. А она почти поверила. В очередной раз ее слова улетели в бездонную пустоту. — Я всегда считал, что ты та еще змеюка… И я рад, что ты больше не шипишь в моем доме. Калла могла ответить на его оскорбление другим, более колким. Могла назвать его прихвостнем Мейса Тирелла. Могла сказать, что когда стихнет стрельба, Голденгроувом будет править уже другой род, а Рованы тихо сгинут в никуда. Могла сказать, что на самом деле сильно приукрасила приведенные только что цифры и на самом деле все намного хуже. Могла сказать, что в казне их дома образовалась дыра в четыре миллиарда драконов, которые она сама вывела под свои личные нужды, а он этого даже не заметил… Вот только зачем? Матис Рован был обречен. Если в Галактике есть хоть какая-то справедливость, он умрет у ног своего обожаемого Мейса. — Улетай с моей планеты… отец. Улетай — и никогда не возвращайся.