Этюд в волшебных тонах

Нижеследующий рассказ повествует о странной и абсолютно невероятной серии событий, ставшей известной как «Этюд в волшебных тонах». Тех читателей, кто готов тотчас же высмеять это название, я прошу отнестись к нему непредвзято и беспристрастно. Я тоже был некогда скептиком, готовым снисходительно посмеяться над столь детской идеей существования магии. Но я давно уже пересмотрел такую точку зрения. Всё это началось одним прохладным утром вторника, когда единственный в мире частный сыщик-консультант и я были оторваны от завтрака резким стуком в дверь. Шерлок Холмс в его обычной непринужденной манере продолжал просматривать утреннюю газету, без сомнения, погруженный в разнообразные статьи о страшных преступлениях, совершившихся в Лондоне. — Откройте дверь, Уотсон, и впустите наших гостей. Пройдя по лестничной площадке, я открыл дверь, и моему взору предстали двое имевших весьма необычную внешность людей. Один из них, джентльмен преклонных лет, посмотрел на меня поверх своих очков с полукруглыми стеклами. Он держал покрытую тканью корзинку для пикника и был одет в довольно странную фиолетовую мантию. За ним стояла сурового вида женщина средних лет, одетая, похоже, в мантию черного цвета. — Мистер Холмс? — спросил джентльмен. Шерлок сложил свою газету, встал и подошел к нам. — Я здесь, — сказал он, приглашая наших посетителей внутрь и закрыв за ними дверь. — Я мистер Шерлок Холмс, а это мой компаньон, доктор Уотсон, и мы вдвоем здесь к вашим услугам. Пожалуйста, присаживайтесь. Видимо, гостеприимность Холмса пришлась по душе женщине. Я решил, что она человек старой закалки, который всё еще ценит важность таких вещей (во многом сродни мне, надо сказать). Джентльмен, однако, был на первый взгляд более раскрепощённым в своем поведении. По крайней мере, он сразу же устроился за обеденным столом, на моем только что освободившемся месте. Оглядывая остатки нашего завтрака, он заглянул внутрь чайника, прежде чем налить себе чашку «Эрл Грей». Не могу сказать, что мне пришлись по вкусу его весьма плачевные манеры, и, взглянув на таинственную даму, я понял, что не был в этом отношении единственным. Судя по выражению её лица, она также думала, что ему недоставало обходительности в поведении. Чтобы смягчить неловкость ситуации, я обратил своё внимание на моего давнего друга. Холмса едва ли волновало поведение нашего закутанного в мантию гостя и нарушение тем каких-либо правил приличия. Привычным движением закурив трубку, он пересек комнату и сел напротив нашего посетителя. — Могу ли я узнать, — спросил он, — имена моих гостей? Пожилой джентльмен глотнул немного чаю и опустил кружку, сопроводив свое движение кивком одобрения. — Альбус Дамблдор. И, пожалуйста, ко мне достаточно обращаться по имени. А это моя спутница, — он указал на леди, — профессор Минерва МакГонагалл. Женщина легко кивнула мне, и я ответил ей тем же кратким жестом. Значит, она наверняка была родом из Шотландии, но Дамблдор? Я никогда ранее (и позднее) не слышал такого имени, которое было для меня более похоже на шутку. — Очень необычная фамилия, — сказал Холмс. — Должен признать, Альбус, совсем мне незнакомая. Но этимология сейчас интересует меня гораздо меньше, чем цель вашего визита. Холмс чуть нагнулся вперед, слегка прикрыв глаза, фокусируя взгляд на том, что интересовало его больше всего в данный момент. — Ничто на вашей одежде не выдает следов долгого путешествия, однако вы оба наверняка не из Англии. Расскажите, как вы попали в Лондон? Минерва сразу же ответила, словно она ждала этого вопроса. — Мы только что с самолёта, мистер Холмс. Фактически, мы сразу же отправились сюда, на Бейкер-стрит. Нам было очень необходимо поговорить с вами. Холмс выдохнул маленькое колечко дыма, наблюдая, как оно поднимается к потолку. Альбус тоже следил за движениями кольца, пока зачем-то не стал рыться в собственной мантии. С выражением удовлетворения на лице он извлек оттуда трубку. К моему удивлению, она уже была зажжена, и Альбус без колебаний закурил её. Холмс вновь сел с выражением некой сдержанности. — Изящная трубка. Пенковая, я полагаю? — спросил он, протягивая руку. — Можно посмотреть? Альбус передал ему трубку, которую Холмс тщательно осмотрел и, нахмурившись, возвратил обратно. Затем повернулся и заговорил с Минервой. — Что касается ваших слов, — произнес Холмс, — для наших последующих бесед вам следует взять на заметку, мадам, что меня не так-то просто обмануть. Минерва открыла было рот, чтобы возразить, но Холмс поднял ладонь, опередив её ответ. — Пожалуйста, моя дорогая леди, не пытайтесь меня переубедить. Как я уже сказал, ваши мантии, пусть и не здешнего покроя, не выдают признаков долгого полета. Ваши одежды не помяты и не имеют ни единой складки. Я думаю, нам всем должно быть ясно, что даже на самых дешевых авиалиниях пассажиров не заставили бы лететь стоя. Минерва изумленно посмотрела на Шерлока, пока Альбус вдруг внезапно не усмехнулся, обратив на себя внимание всех присутствовавших. — Прекрасное наблюдение, — произнес он. — Должен признать, что оно вселило в меня уверенность. Вы прекрасно подтвердили собственную репутацию. Холмс не обратил особого внимания на похвалу джентльмена. — Быть может, теперь вы мне всё-таки поведаете причину вашего визита? Я сильно подозреваю, что она связана с этой корзинкой для пикника, которую вы явно хотите открыть. Слегка пододвинувшись, я увидел, что пожилой джентльмен действительно всё ещё легко сжимал ручку корзинки. Альбус поднял её и передал Минерве. — Опять правильно, мистер Холмс. Будьте так добры, Минерва… Минерва аккуратно, почти благоговейно, взяла протянутую корзинку и приподняла крышку. К моему величайшему удивлению, внутри лежал ребёнок. Врачебное чутье тут же заставило меня обратить внимание на лоб спящего младенца: на нем был виден необычный шрам, состоящий из трех линий, пересекавшихся под острыми углами. Глубина пореза выдавала то, что он был сделан кем-то явно преднамеренно. Альбус одарил мальчика нежным взглядом. — Для меня большая радость, джентльмены, представить вам Гарри Поттера, Мальчика-который-выжил. Холмс легко кивнул в сторону ребёнка, не сводя глаз с сидевшего перед ним человека. — Я очарован, — ответил он. — Но всё же почему он здесь? — Я хотел бы, чтобы вы присматривали за ним хотя бы некоторое время. — Как долго? Альбус в задумчивости потер подбородок: — Ну, не больше, чем… Скажем, восемнадцать лет? Хотя, — быстро добавил он, — может, и меньше, в зависимости от возможных обстоятельств. Я сдавленно кашлянул. Холмс всё ещё бесстрастно смотрел на Альбуса. — Я не согласен. Альбус кивнул, очевидно, ожидая этих слов. — Увы, у вас на этот счет нет особого выбора. Холмс приподнял бровь, и Альбус усмехнулся. — О, это вовсе не угроза, мистер Холмс. Это не более, чем вопрос доверия. Я абсолютно уверен, что вы согласитесь. Холмс явно пытался побороть в себе усмешку, в конце концов лишь вновь приподняв бровь. — А почему я, скажите на милость, должен принять столь… щедрый подарок? — Потому, что вы похожи на меня. Вы ценитель знания, всем это известно, а Гарри сделает для вас доступным мир таких знаний, о которых вы доныне и не подозревали. Холмс продолжал неторопливо курить, представляя собой идеальную картину человека равнодушного и невозмутимого. — Хорошая попытка, но ваше представление обо мне несколько не соответствует истине. Да, я большой ценитель знаний, как вы сказали, но только если знания эти хоть в некоторой степени относятся к криминологии. — Есть преступники такого рода, о которых вы и не подозреваете, мистер Холмс. — И какого же они рода? В глазах Альбуса блеснула озорная искра: — Магического. Комната наполнилась неловкой тишиной, пока я, не в силах себя сдерживать, громко не возмутился. — Хватит! Сэр, будьте серьезней! Холмс продолжал пристально смотреть на Альбуса, словно желая проникнуть в мысли старика. — Должен признать, ваш фокус с трубкой меня озадачил. Я был окончательно сбит с толку и в недоумении смотрел на двух мужчин. Минерва взглянула на моего компаньона с нескрываемым удивлением. — Что, черт возьми, вы имеете в ввиду, Холмс? — спросил я наконец. — Фокус с трубкой? — Да, Уотсон, с трубкой. Наш новый друг достал из своей мантии зажжённую трубку, и нетрудно понять, что это нечто большее, чем простой фокус, если рассмотреть два логических вывода. Первый: я не мог уловить и слабого запаха табака до того, как он вытащил трубку, что означает, что она не была зажжена заранее. И второй: когда мне столь любезно позволили осмотреть упомянутую трубку, её чашечка была довольно горячая. Следовательно, она была некоторое время зажжена. Минерва выглядела нерешительно и взволнованно, хоть я ни за что бы тогда не смог понять почему. — Эти два наблюдения, — сказал Холмс, — привели меня к очевидному парадоксу. — Мой друг сдержанно усмехнулся и внимательно посмотрел на широко улыбавшегося Альбуса Дамблдора. — Впечатляющий трюк. Если вы сможете раскрыть мне его секрет, я буду премного благодарен. Альбус пожал плечами. — Я говорил вам. Это магия, легкая и простая. В глазах Холмса сверкнуло раздражение. — Честно говоря, Альбус, я устал от этих… Произошедшее в тот момент заставило моего раздраженного друга моментально замолчать, что не произошло бы, даже если бы мне вздумалось ударить того по голове. Без малейшего телодвижения, с едва уловимым звуком, сопроводившим его действие, Альбус Дамблдор абсолютно внезапно и полностью исчез. Я вскрикнул, отшатнувшись, и упал, споткнувшись о скамеечку для ног. Реакция Холмса была не столь бурная, но столь же ему несвойственная. Он уронил трубку, не заметив даже рассыпавшегося пепла, и выглядел напряженным, словно пружина. С бледным, как у призрака, лицом, он протянул руку и повел ей там, где только что сидел Альбус. Из дальнего конца комнаты, нарушив тишину, послышался не похожий ни на чей другой голос нашего исчезнувшего гостя. — Магия — это не просто фокусы. Это мир, спрятанный у каждого под носом, и вы сможете стать его частью, только если воспитаете мальчика. Холмс всё не вставал со своего кресла. Он даже не обернулся в ту сторону, откуда шел голос. Он пристально смотрел вперед, часто дыша, но на его лице вдруг возникла усмешка. В его глазах появилось выражение, который я видел прежде не единожды: это была искра, возникавшая лишь тогда, когда Холмс сталкивался с наиболее захватывающими и едва постижимыми загадками. Медленно встав, Холмс обернулся в том направлении, откуда исходил голос. Примерно десять секунд он стоял, не шелохнувшись, оглядывая немигающим взором комнату. Потом широкой и уверенной поступью он прошел в дальний конец комнаты, остановившись около окна. Затем он протянул руку в пустоту перед ним, словно для рукопожатия. — Отлично сработано, — сказал он. — Я возьму на себя эту ответственность, но при одном условии. Столь же внезапно, как он исчез, Альбус появился вновь, пожимая Холмсу руку. Я в недоумении посмотрел на них, не понимая, что произошло. Рядом со мной Минерва воскликнула: — Но как? — спросила она. — Альбус, как он узнал? Взглянув с того места, где я лежал, я увидел, как она смотрит на моего друга с нескрываемым удивлением. Несмотря на возникшую со мной неловкость, я не утратил в тот момент ощущения иронии. Даже в разгар такого из ряда вон выходящего события Шерлок всё-таки сумел произвести на всех сильное первое впечатление. Холмс повернулся к Минерве с выражением самообладания, в постоянном присутствии которого едва ли кто мог бы усомниться. — Элементарно, моя дорогая леди. Как, я думаю, Альбус уже догадался, человек может стать невидимым, но он всё же будет оставлять следы на ковре. Я посмотрел на пол, попытавшись найти следы, о которых он говорил. Я не обнаружил никаких отпечатков на ковре, и, судя по недоуменному выражению лица Минервы, она тоже. На долю секунды я встретился с ней взором и подметил выражение замешательства, которое, очевидно, было заметно и у меня. С чувством некоторого облегчения я вновь стал наблюдать за сценой, разворачивающейся передо мной. — Условие? — спросил Альбус. — Самая малость, я уверяю вас, — ответил Холмс. — Но я на ней настаиваю. — Что же, настаивайте. Холмс взглянул в сторону корзинки с лежавшим внутри ребенком. — Я должен быть уверен, абсолютно уверен, что я смогу воспитать мальчика так, как считаю нужным. Альбус кивнул. — Конечно. Я предоставлю эту задачу вам, в ваши более чем способные руки. — Директор поправил свои очки, глядя сквозь них на Холмса. — Конечно, придется дать вам некоторые предостережения, однако всё же мне интересно, почему вы так настаиваете. Уже строите планы на будущее, мистер Холмс? — Не больше вас. Но раз уж вам интересно, то да, я действительно уже строю некоторые планы касательно мальчика. Я молча наблюдал за этим диалогом, как и Минерва, хотя было заметно, что ей явно чем-то не нравятся слова Холмса. Дамблдор широко улыбнулся, прежде чем поддаться наконец легкому смешку. Правда, его веселость вскоре сошла на нет, и он протер уголки глаз. — Как человек, который часто составляет планы, я чувствую, что обязан предупредить вас: не планируйте многого. Магия имеет свойство меняться, а намерения тем более. Весь остаток утра Альбус и Холмс сидели у камина, говоря об истории, Англии и магии. Часто разговор резко переходил с одной темы на другую, касаясь, на первый взгляд, совершенно не связанных между собой вещей, хотя это вовсе не мешало собеседникам. Если в их разговоре и была некая схема, то я не мог её уловить, за исключением нескольких основных (хотя и довольно разрозненных) тем беседы. Сквозь град вопросов Холмса можно было услышать поразительное повествование Альбуса. Он говорил о Тёмном Лорде, который держал в страхе всю Англию, пока не пал на пике своей власти от наименее ожидаемого врага: новорожденного мальчика, носившего имя Поттер. В этот день, когда привычный нам мир столкнулся с магическим лоб в лоб в гостиной на Бейкер-стрит, Гарри Холмс-Поттер мирно спал. *** Таким было необыкновенное начало дела под названием «Этюд в волшебных тонах». Дела, которое продолжалось много лет, в котором участвовали странные персонажи при ещё более странных обстоятельствах. Но прежде всего оно главным образом коснулось двоих: хладнокровного мужчины, научившегося любить, и мальчика, который научился видеть истину. — Отрывок из «Этюда в волшебных тонах». Джон Уотсон, доктор медицины.