Лёд и пламя

      В голове крутилось множество мыслей, и ни одна из них не была связана с настоящим. Старые раны всегда напоминали о себе, когда он был на льду. Но холодный воздух от быстрого скольжения помогал выпустить всю злость. Музыка была еле слышна, словно доносится из-под воды, но тело уже запомнило все движения наизусть. Вот сейчас должны быть три прыжка подряд, и они выполнены идеально, с присущей ему ноткой агрессии.       Музыка стихла, тело приняло конечное положение, а со стороны трибун послышался крик. — И первое место получает Дилюк Рангвиндр! Это был просто великолепный прокат!       Дилюк с недовольным выражением лица повернулся в сторону брата. Кэйа, как обычно, играл роль клоуна для всех вокруг. Дилюк направился в сторону выхода с катка. Красные волосы, что были собраны в хвост, словно хвост кометы следовали за мужчиной. — Какой Бездной тебя сюда занесло? – фигурист вышел со льда и надел защитные чехлы на лезвия коньков. Надоедливый брат сразу материализовался возле него. — Разве я могу пропустить, как мой братец вновь покоряет сердца бедных несчастных дам? – Кэйа откинул свои синие волосы назад и поправил глазную повязку. Когда кто-то про неё спрашивает, мужчина, смеясь, отвечает, что просто его дед был пиратом. Это что-то вроде предмета памяти. Но Дилюк прекрасно знал, зачем он носит эту повязку. — Ничьи сердца я не покоряю.       Медленно развязывая шнурки коньков, Дилюк краем глаза следил за братом. Тот, в своей привычной манере, уставил руки в боки и с насмешкой наблюдал за ним. О, как же он мог выйти из дома без своей меховой накидки? Правильно, никак. Кэйа всегда был активистом. Яркая одежда, громкий весёлый голос, куча друзей и знакомых. Но Дилюк был полной противоположностью. Всю жизнь они шли за одной целью – стать фигуристами. Быть похожим на отца, вот кем мечтал стать Дилюк. Но Кэйа хотел не этого. Он не любил лёд, но ходил на тренировки ради своего брата. В детстве они были очень близки, но смерть отца отдалила их друг от друга. — Да-да, – закатил глаза Кэйа. – Не делай вид будто не знаешь, что по тебе сохнут все девушки Монда. Не можешь быть ты настолько слепым. Тебя скоро будут преследовать те, кому отказали девушки, влюбленные в тебя, ха-ха-ха. — Лучше скажи что-нибудь полезное. Есть что исправить в программе?       Кэйа задумался. Он хоть и отказался от фигурного катания, но желание быть рядом с братом было настолько сильным, что он решил стать хореографом. Кэйа ставит программы для всех фигуристов Монда, что едут на олимпийские игры. Иногда его даже просят тренера с других стран поставить их ученикам какую-нибудь программку. Но Кэйа часто им отказывает. Он живёт с принципом, делать все для побед своей страны. А помогать с программами соперникам – противоречит его принципам. — Я бы исправил только одно, – заинтригованно начал Кэйа. – И это твоё хмурое лицо. Я говорил тебе, что в твоей произвольной должно быть лицо победителя, но никак не хмурая мина. Ты выглядишь как серый стервятник, а все должны видеть огненного феникса. Даже Альбедо лучше вжился в роль. — Хорошо.       Кэйа тяжело вздохнул. Его брат, как всегда, был немногословен. После тяжелой потери отца, Дилюк выпал из мира на год. Никто не знал, где он был, кроме Кэйи. Мужчина весь год жил на даче отца, ел свежий виноград и наслаждался солнышком. Такие выводы сделали журналисты после возвращения фигуриста. Но Кэйа то знал, что его брат не просто так туда ездил. Дилюк пытался справиться с болью утраты, ведь отец для него был всем. Именно благодаря ему он одел коньки, начал жить льдом. И в миг его не стало. Дилюк сломался, а Кэйа пытался укрыть брата от чужих взглядов, принимая весь удар со стороны на себя.       Дилюк выключил колонку, без которой не проходит ни одна его тренировка, и отдал ее брату. — Нам ещё нужно будет подготовить диски к Гран-при. Ты поговоришь с Венти?       Каждый олимпийский сезон у спортсменов требуют CD-диски с их музыкой. Требование, конечно, странное, учитывая современные технологии. Но Дилюку нравилось это соблюдение традиций. — Да, – кивнул Кэйа. – Но я все ещё сомневаюсь над твоей короткой и произвольной Альбедо. Время ещё есть, поэтому диски подождут. — Хорошо.       Братья собрали все вещи и направились к выходу со стадиона. Сегодня у всех был выходной, поэтому в коридоре никого не встретишь. Пустая тишина, которая нравилась Дилюку. Кэйа, на удивление, шёл спокойно, явно о чём-то задумавшись. — Что-то ты молчалив сегодня. — Тшш, – приставил к губам брата палец Кэйа. – Твоя разговорчивость сейчас вызовет аномальное потепление.       Дилюк отпихнул руку брата с недовольным выражением лица и направился к выходу, не дожидаясь его. Кэйа с громким хохотом догонял брата. Закинув руку на шею Дилюку, тем самым почти повиснув на нем, мужчина начал извиняться. — Ладно-ладно, прости. Просто ты такой смешной, когда снимаешь свою маску безразличия, – Кэйа смахнул смешинку с уголка своих глаз. – Я просто думал над твоей короткой. Мне не нравится музыка. Она не подходит тебе. — Ясно.       Дилюк тяжело вздохнул. Как же его раздражает его брат. Но в то же время он понимал, что Кэйа единственный его родственник, больше никого нет. Именно Кэйа помог ему после смерти отца, и Дилюк никогда не сможет отплатить ему. — А теперь пошли в таверну! Я жутко хочу вина! — Пьяница, – сквозь зубы процедил Дилюк. Он не любил пить, но Кэйа частенько его затаскивал в таверны. — Не стану отрицать!       Этим вечером трезвому Дилюку вновь придётся вести пьяного Кэйу до дома.