О ссорах и не только

Все в Сумеру в той или иной степени было связано с растениями в частности и природой вообще. Самый старый даршан Академии? Тот, что связан с травой. Леса? Все сплошь древние и особенные. Город Сумеру? Весь утопал в зелени и цветах. Праздники и те были связаны с растениями и посвящены соответствующим временам года. Например, каждый год в Сумеру праздновали Первый день весны — и с каждым годом торжества становились лишь пышнее. В этот раз размах устроенного Академией и обычными жителями Сумеру фестиваля поражал. Город гудел как улей сутками напролет, одевался в украшения и расцветал все больше; прибыли гости из недавно открытой Иназумы, Лиюэ, Мондштадта — и привезли с собой одуванчиковое вино, из Фонтейна тоже. Жители Снежной, если и прибыли, то старались особо не отсвечивать. В день праздника Кави проснулся в приподнятом настроении. Солнце заглядывало игриво в прикрытые шторами окна, пятнало золотистыми бликами стены спальни, искрило в стеклянных бокалах из-под вина, стоявших на столе с вечера. Аль-Хайтам спал рядом, засунув одну руку под подушку, а другую закинув на Кави. На его бледном, по сравнению с часто бывавшим под палящим солнцем пустыни Кави, лице царило расслабленное выражение, ресницы чуть подрагивали. Длинные волосы разметались по постели и подушке, Кави подхватил одну прядку и накрутил на указательный палец, наслаждаясь приятной шелковистостью, погладил подушечкой большого и вздохнул. Вставать не хотелось совершенно, но желудок, выдававший пока еще тихие голодные трели, крайне настойчиво сгонял с кровати, поэтому Кави с огромным нежеланием осторожно встал, стараясь не потревожить спящего Аль-Хайтама, оделся и пошел на кухню готовить завтрак. Продуктов почти не было — купить они вчера не успели, так что пришлось использовать то, что было. В итоге сонный Аль-Хайтам пришел на запах жареного булгура с овощами в пряном соусе. — Доброго утра, — улыбнулся ему Кави и поставил тарелки с едой на стол, — с тебя чай. Аль-Хайтам сначала зевнул, потом кивнул сразу на все и приступил к заварке вкусного чая с кусочками завалявшегося апельсина. — Пойдем сегодня на фестиваль? — спросил Кави, ковыряясь вилкой в булгуре. — Там шумно, — произнес Аль-Хайтам, заливая чайные листья с добавками горячей водой из чайника. — У тебя есть твои чудо-наушники. — Проблему многолюдности они не решат. — Ну нам же необязательно слоняться по центральным улицам, — Кави развел руками и посмотрел на севшего напротив него Аль-Хайтама, — давай же, не упрямься. — И что мне будет за хорошее поведение? — как бы мимоходом поинтересовался Аль-Хайтам, глядя куда-то в сторону и покачивая в руке чашку с чаем. Кави сглотнул. Хорошее поведение, да? О, Кави многое мог предложить — и даже не все в горизонтальном смысле, в конце концов, вертикальные поверхности тоже неплохо подходили, но довольно об этом, Кави вообще-то не озабоченный. Аль-Хайтам на этой мысли изогнул бровь — и это вынудило вскинуть белый флаг. — А чего ты от меня хочешь? Вот теперь Аль-Хайтам посмотрел прямо на него, причем на дне его красивых и очень уж нечеловеческих глаз плескалось нечто чересчур серьезное, так что Кави вдруг понял, что ему не понравится то, что он вот-вот услышит. Аль-Хайтам решил отстричь волосы? Или захотел перевесить на Кави вообще все домашние дела? Или еще что? — Расслабься, ничего из этого. От этих слов, наоборот, напряжение возросло. Кави подобрался и нахмурился, глядя на него внимательно и с некоторой долей вполне оправданного опасения. Да кто вообще мог знать, что взбредет в голову этому богу? Не Кави уж точно. Предсказывать реакции и действия Аль-Хайтама Кави до сих пор мог с переменным успехом, когда там звезды вставали в ряд, на задворках Вселенной рождались новые планеты и так далее. — Хочу познакомиться с твоей матерью. Вилка из рук Кави упала на край стола, не удержалась и со звоном стукнулась об пол. Он, застывший с приоткрытым ртом, нервно икнул и медленно моргнул раз, другой и протер лицо руками, уставился на Аль-Хайтама сквозь щель между пальцами и задал вопрос: — Зачем тебе это? — Интересно. К тому же ты сам хочешь ее увидеть, просто не решаешься. И даже не пытайся отрицать, — во всегда спокойном, если не брать во внимание определенные моменты, голосе проскользнули жесткие нотки. — Она ведь должна быть на этом фестивале, не так ли? — Ничего-то от тебя не скроешь, всеведущий ты наш, — скривил губы Кави. Ему и впрямь недавно пришло письмо из Фонтейна от матери, где она рассказывала о том, что вместе с мужем приедет на праздник в честь Первого дня весны и что очень надеется увидеть его, а Кави… хотел этого и в то же время нет. Жил где-то внутри страх, что здесь, в Сумеру, она все поймет, узнает о том, какие у него в действительности дела, и огорчится. Расстраивать ее и разочаровывать Кави не хотел до безумия. Прочитав то письмо, Кави спрятал его подальше, пока думал, как ему поступить. Аль-Хайтама дома тогда не было, так откуда он вообще узнал про это? Кави ведь старался не вспоминать об этом. — Плохо старался. — Или это ты копался в моей голове, — буркнул Кави. — Считаешь, мне совершенно нечем заняться? — Определенно, ты уже свои книги начал перечитывать. Аль-Хайтам вздохнул. — Спешу напомнить, что я улавливаю лишь твои самые громкие мысли и те, что связаны со мной. Очевидно, письмо от твоей матери оказало на тебя большое влияние, однако ты не хотел, чтобы я об этом узнал, следовательно, старался не думать об этом, но на самом же деле практически только об этом и размышлял. — Чтоб тебя… — Договаривай. Кави прищурился и убрал руки от своего лица, усмехнулся криво и почти пропел: — Чтоб тебя малая властительница Кусанали разоблачила. Теперь настала очередь Аль-Хайтама морщиться. Но в итоге… На одной чаше весов — посещение фестиваля, на другой — ментальное спокойствие Кави, пусть и относительное. Выбрать было сложно, хотелось и первого, и второго, а еще встретиться с матерью, все эти желания тесно сплелись в клубок и катались в душе кругами, проезжаясь по всем болезненным местечкам. А впрочем… — Договорились, — кивнул отрывисто Кави. Вот так они и оказались на празднике, и Кави в качестве мести затащил Аль-Хайтама в самый центр воцарившегося в городе хаоса. Тот, естественно, это понял, однако, что удивительно, возражать не стал. Везде и всюду были цветы: они высились в горшках больших и маленьких, оплетали лианами колонны зданий и стволы деревьев, свисали с карнизов и потолков; более того, практически все присутствовавшие на празднике нарядились в одежды зеленых оттенков, украсили волосы недавно распустившимися цветами и веселились. Несмотря на такое обилие растений, цветочный аромат не был удушающим, ярким — однозначно, но от него не тошнило и не кружилась голова. Да и этот непередаваемый флер разбавлялся ароматами готовящейся еды. Торговых лавочек стало больше в несколько раз, и к одной из таких Кави приблизился, ведомый любопытством. На прилавке были выложены разнообразные украшения с драгоценными камнями и нет, изящные, массивные, кольца, серьги, браслеты, подвески и многое другое. Там же Кави едва не столкнулся с Дэхьей, в руках у которой была большая шкатулка, не закрывавшаяся от количества украшений в ней. — Кави! — заулыбалась она. — И тебе привет, — Кави окинул взглядом резную шкатулку, — для Кандакии? — Ха-ха, угадал. Она так и не смогла прийти сюда, так что я купила для нее несколько подарков. — Несколько? — переспросил приблизившийся Аль-Хайтам, и Дэхья посмотрела на него. — Несколько, я хотела зайти еще кое-куда. А вы, смотрю, развлекаетесь? — Пока еще нет, просто ходим, я выгуливаю наше комнатное растение, — протянул Кави, и Дэхья коротко рассмеялась. — Тогда удачи вам. — И тебе, — попрощался Кави и сосредоточился на прилавке. Украшения были красивыми, некоторые и вовсе на вид казались невесомыми настолько, что складывалось ощущение, будто они могли сломаться от порыва ветра, вот только ничего из этого Кави так и не приглянулось. Он хотел сделать матери какой-нибудь подарок, но взгляд ничто не цепляло, поэтому Кави с тяжелым вдохом утащил Аль-Хайтама дальше. — Кстати, — сказал вдруг он и покосился на невозмутимого Аль-Хайтама, — почему ты выбрал именно это? С каких пор ты вдруг стал гуру в психологии? — Я не хочу и дальше слышать на повторе одни и те же мысли, от которых у меня болит голова, — ответил Аль-Хайтам, — смею полагать, что встреча с матерью избавит тебя от них. Кави только фыркнул и споткнулся об неровно лежащий камень дороги. На ногах он устоял чудом, имя которому — Аль-Хайтам, зато это каким-то невероятным образом поспособствовало появлению рядом двух людей. Подняв голову, чтобы поблагодарить Аль-Хайтама, Кави так и застыл, глядя на улыбающуюся маму. Ее золотистые волосы были уложены в сложную прическу по моде Фонтейна, голову прикрывала маленькая шляпка, а длинное платье темно-зеленого цвета оттеняло бледную кожу. Она протянула к нему руки, и Кави шагнул ей навстречу, обнял крепко, прижал к себе и вздохнул наконец свободно. От нее пахло духами и морем, может, недавно приехала? — Как я рада тебя видеть, Кави, — прошептала мама и ласково поцеловала его в висок. Кави прохрипел что-то непонятное и нашел в себе силы отстраниться, сделал шаг назад и улыбнулся так широко, как только мог, даже мышцы лицевые свело. И лишь сейчас посмотрел на нового мужа своей матери, держащего в руках чемоданы. О, так он был прав, они только приехали. — Не волнуйся, мы не долго здесь ходили, — качнула головой мама и с интересом покосилась ему за спину, — не представишь нас? Кави непроизвольно поджал губы. Он… как-то не подумал о том, в качестве кого представлять Аль-Хайтама. Об их отношениях никто не знал, точнее они никому не рассказывали, а догадался ли кто — это уже другой вопрос. Сожители? Но Кави не хотел говорить о том, что продал дом и вообще все, а неизбежный практически допрос непременно последует. Друзья? А были ли они друзьями? Когда-то давно, во времена учебы, да, однако потом случилось слишком много всего — и Кави совершенно запутался в собственных чувствах к Аль-Хайтаму, знал лишь, что восхищался им, хотел его и не желал делить ни с кем. Даже с мертвой уже множество столетий богиней. — Мама, это Аль-Хайтам, Хайтам, это моя мама, госпожа Фаранак, а это — господин Амори. — Приятно познакомиться, молодой человек, — одарила Аль-Хайтама его мать очередной спокойной улыбкой. Кави с трудом удержал смешок. Молодой, как же… Постарше Дендро Архонта. — Вы — друг Кави? Аль-Хайтам перевел взгляд на самого Кави, мама тоже посмотрела на него. Его сердце забилось чуть быстрее, ладони от волнения вспотели. Он так и не определился. — Мой… друг? — Ты меня спрашиваешь? — хихикнула мама. — Все сложно, — пробормотал Кави тихо, однако мама его услышала и промычала задумчиво в ответ. И зевнула вдруг. — Фара, — обратился к ней муж, — мы приехали на несколько дней, вы сможете увидеться и завтра. Ты не спала почти сутки, тебе нужно отдохнуть. Кави, услышав это, подхватил ладони матери, сжал их пальцами и перехватил ее взгляд. — Мам, пожалуйста, отдохни. Я обещаю, что приду завтра. — Хорошо, — со вздохом согласилась она, — мы остановились в гостинице на улице Сокровищ, но, может, позавтракаем в кафе «Пуспа» все вместе? Вместе, Кави, приводи своего… друга. Хочу познакомиться с ним поближе. Кажется, Кави немного побледнел, но все равно кивнул, клятвенно заверил мать, что приведет завтра Аль-Хайтама с собой и проводил их взглядом. Сердце по-прежнему билось немного учащенно, на душе же и впрямь стало самую малость легче. Все же он правда скучал по ней... — Доволен? Больше я об этом думать не буду, можешь расслабиться. — Надо же, неужели я смогу побыть в тишине. Кави закатил глаза и собрался было продолжить путь, когда откуда-то сбоку прилетело звонкое: — Кави, Аль-Хайтам! Какой знакомый голос… Кави повернулся и уже без удивления увидел идущих к ним Итэра с Нахидой, Паймон, как и всегда, парила в воздухе рядом с Путешественником и махала им ладошкой. Она-то их и звала. Люди, проходившие мимо Дендро Архонта, здоровались с ней, интересовались, как у нее дела, желали ей хорошего дня и так далее до бесконечности, однако сама Нахида улыбалась всем и каждому и в принципе выглядела очень счастливой. Наверное, Кави тоже был бы рад такому после стольких-то лет заточения. — Не думал, что увижу вас здесь, — вместо приветствия протянул Итэр, — учитывая тот случай в прошлый раз с наушниками Аль-Хайтама. Надеюсь, сейчас они не сломаются? — Не должны, — откликнулся Аль-Хайтам, — но если вдруг такое и случится, все будет в порядке. — Почему? — спросила Паймон и наклонила голову вбок, вот только из-за своего маленького размера она сама немного в ту самую сторону и отклонилась. Итэр взглянул на нее устало и промолчал, Нахида же отвлеклась на очередного проходящего мимо жителя Сумеру, хотя нет, этот конкретный был из пустыни. Кави же тихонько хмыкнул. Почему-почему, потому что он был здесь и потому что этот самый невыносимый во всем Тейвате человек мог сфокусироваться на нем. На короткий миг Кави даже почувствовал себя кем-то очень важным, но всего на несколько секунд, после же это ощущение бесследно растворилось. Важный, как же. Вот такой компанией они и отправились дальше. Аль-Хайтам, судя по его полному воодушевления лицу, был просто в восторге, Кави от его реакции посмеивался и не собирался пока облегчать ему жизнь. Ничего, потерпит, Кави вот завтра должен будет как-то нормально представить его своей матери. Конечно, всегда можно было сказать, что Аль-Хайтам — его любовник, но… не прельщало такое абсолютно. Да и не хотелось посвящать маму в свою сложную личную жизнь. — М-м, я скучал по Сумеру, — улыбнулся Итэр, вдыхая глубоко аромат цветов, — надо будет еще в пустыню наведаться, может, там осталось что-то интересное… — Стало быть, твоя поездка в Фонтейн прошла хорошо? — задала ему вопрос малая властительница Кусанали. Паймон агрессивно закивала и залетала вокруг них ошеломительно быстро. — Даже не представляешь, насколько! Там столько всего произошло, ужас! — Ха-ха, действительно, — согласился Итэр. — В Сумеру мы спасали Архонта, а в Фонтейне — судили, — продолжила Паймон, — но там все слишком запутано, Паймон понимает, но не знает, как объяснить. — Судили Архонта? — удивился Кави. Итэр кивнул и прошептал так, чтобы Паймон не услышала: — Но там все гораздо серьезнее, чем просто суд, думаю, я как-нибудь потом расскажу, если захочешь. — Захочу, не сомневайся, — хмыкнул Кави. Они проходили мимо какой-то лавочки с камнями, когда раздался громкий и полный неподдельного возмущения голос торговца: — Как это нет моры?! Итэр мгновенно остановился на месте и сощурился. Паймон зависла над его плечом со сложным выражением личика, они переглянулись. — Какая знакомая ситуация… — проронил Итэр. — Ты так не думаешь? — Очень подозрительно, — она крутанулась вокруг своей оси и посмотрела в сторону торговой лавки. Они все туда повернулись, как и остальные люди, находившиеся в непосредственной близости, — торговец все же был слишком громким. Итэр мягко вздохнул. — Ну конечно. Он вышел вперед, но приблизиться к мужчине в коричневом со странными узорами пальто, у которого на спине висел Гео Глаз Бога, не успел — к нему подошел другой мужчина с ярко-рыжими волосами. — Держите, — он бросил торговцу набитый морой мешочек, обхватил своего, очевидно, друга за талию и оттянул подальше от лавки. — Поздравляю, сэнсэй, у тебя украли кошелек, а ты и не заметил. Итэр округлил глаза, Кави, смотревший на него, заметил это и тоже взглянул на парочку. И что его так шокировало? Паймон же тихо взвизгнула и воскликнула: — Чайльд?! — О-о-о, какие люди, — обернувшись, оскалился в улыбке этот самый Чайльд. На его рыжих волосах ярко выделялась красная маска. Нахида нахмурилась и прижала к губам палец, зато Итэр подошел ближе, придирчиво осмотрел его, едва не заставляя поворачиваться нужным боком, и выдохнул: — Как ты себя чувствуешь? — Прекрасно, не стоит волноваться. И спасибо за это, — он легко постучал по своему Гидро Глазу Бога, — Арлекино успела мне его передать. Кави прикусил язык. Чайльд, Арлекино… Предвестники Фатуи? Тогда понятно, почему малая властительница Кусанали помрачнела. Как Кави узнал из рассказов, один из Предвестников в Сумеру недавно устроил хаос, а тут еще один вдруг появился из ниоткуда. — И все же… ты так быстро восстановился? — с каким-то потерянным неверием уточнил Итэр. — У меня свои способы, — пространно отозвался тот и улыбнулся, однако его тусклых глаз эта улыбка не коснулась вовсе. — Могу узнать, что же забыл в Сумеру Одиннадцатый Предвестник Фатуи? — подала голос Нахида, и Чайльд посмотрел на нее равнодушно. Несколько секунд царило молчание, пока Предвестник изучал малую властительницу Кусанали, она тоже разглядывала его и хмурилась все больше, словно что-то ее отталкивало. Кави даже не пытался понять причину такой реакции, в конце концов, повлиять могло что угодно, особенно тот инцидент с вроде бы Дотторе. — А разве в Сумеру нам теперь запрещен въезд? — Пока еще нет, но все может поменяться. Чайльд ухмыльнулся. — Не стоит переживать, я здесь не за милой фигуркой, которую уже увезли, у меня отпуск. — Хорошо, — Нахида вдруг улыбнулась. Итэр же покосился на Предвестника с какой-то странной эмоцией, пожевал нижнюю губу и поинтересовался аккуратно: — Ты знал, кто Нахида? — Нет. Но это легко понять, если, конечно, знаешь, куда смотреть, — интонация наполнилась глубокой иронией. Паймон хихикнула, а Кави чуть дернулся, когда Аль-Хайтам вышел из-за его спины с двумя кусочками какой-то руды на ладони. Они были совсем небольшими, поблескивали в лучах солнца острыми гранями серебристо-синих боков, но в целом выглядели обычными. Откуда он их достал? Что-то Кави раньше не замечал за ним тяги к камням. — Оплатили и забыли забрать, — произнес он и передал их тому самому мужчине, которого и выручил Предвестник. — Здравствуй, Чжунли. Тот едва заметно улыбнулся, принял протянутые куски руды и обхватил их ладонями в перчатках. — Благодарю, Аль-Хайтам. — Вы знакомы? — заморгал недоуменно Итэр. — И кто же это такой, сэнсэй? — наклонился к Чжунли Чайльд, по-прежнему крепко обнимая его за талию. Кави вдруг подумал, что несколько неправильно интерпретировал их отношения. Аль-Хайтам же приподнял уголки губ в уже знакомой Кави хитрой усмешке и вернулся к нему, встал рядом. Что-то здесь было не так… Кави это чуял всем своим существом. И, судя по взглядам Итэра и Паймон, не он один, только Нахида немного отошла и разговорилась с кем-то. — Мой старый друг, — ответил Чжунли, повернув к Чайльду голову. Чайльд же внезапно прищурился и уставился на Аль-Хайтама по-другому: на дне его каких-то мертвых радужек колыхнулось бескрайнее штормовое море. — Да? И насколько же старый? Тут уже напрягся Кави. Никто не знал о том, кем Аль-Хайтам являлся на самом деле, так к чему был этот вопрос? Если… если только сам этот Чжунли не был обычным человеком. Очень кстати вспомнилась его первая встреча с малой властительницей Кусанали, когда он просил ее перевести фразу Аль-Хайтама, Итэр с Паймон тогда перечисляли тех, у кого глаза светились, и было там чье-то имя, начинавшееся на «Чж»… Они его тогда так и не договорили, быстро назвали кого-то другого и смяли разговор. В такие совпадения Кави не верил. Словно в подтверждение Итэр вытаращился на Чайльда и Чжунли и медленно перевел взгляд на Аль-Хайтама, на всем его лице отпечаталось сковавшее его подозрение. — Не настолько, — вздохнул Чжунли. — Ладно, — и интерес Чайльда к Аль-Хайтаму тут же угас. — Так… — снова подал голос Итэр, — а что вы тут вдвоем делаете? — потом моргнул несколько раз и потер лоб: — хотя нет, забудьте, я не хочу знать. Чайльд расхохотался. — Надеюсь, мы не испортили никому праздник? — качнул головой Чжунли, и Итэр поспешил его убедить в том, что все нормально. — Хорошо. Прошу нас извинить, нам пора. — Точно же, — Чайльд встрепенулся, — мы уже должны быть там. Еще увидимся, товарищ. Итэр попрощался с ними, огляделся и поспешил к заскучавшей Нахиде, а Кави развернулся к Аль-Хайтаму, открыл было рот, но так ничего и не сказал, услышав тихое от Чайльда: — Опять мне врешь, сэнсэй… И столько скрытой угрозы было в его тоне, что Кави стало немного не по себе. Лишь когда эта воистину странная парочка скрылась в толпе, Кави протянул насмешливо: — Значит, твой друг? — Верно. — И насколько же старый? — повторил вопрос Чайльда Кави. Аль-Хайтам с минуту смотрел на него, после чего хмыкнул. — Очень. А, ну и ладно. Кави обязательно узнает обо всем этом, но попозже.