***
— Не понимаю, неужели, я настолько ему насолил, что он меня так ненавидит? — США уткнулся лицом в свои ладони и устало вздохнул. Он понимал, как сильно уже надоел своим нытьем Канаде, но жаловаться блондин мог только ему. Канадец медленно потягивал какой-то травяной чай — остатки влияния Британии, внимательно слушая брата. — Помимо многолетних ссор, унижений и драк? — задумчиво отвечает, сдерживая рвущийся наружу смех. Иногда Америка беспросветно тупил. А после добавляет: — Но хорошо. Да, тоже не могу понять его в последнее время. Им всегда руководил рассудок, так почему он настолько злится на тебя сейчас? Это действительно не входит в рамки его привычного поведения. Америка молча указывает на свою метку. Канада давится напитком от понимания ситуации. Его братец настоящий "везунчик". — Он просто обижен на меня за эти годы и теперь появилось основание выплеснуть эмоции, — США поднимает взгляд на брата, взъерошивая и так привычное блондинистое гнездо на его голове. — Россия просто стервозен по натуре. Скрывает, правда, хорошо до поры до времени, — Штаты откидывается на спинку кресла, обреченно хныкая. Кленовый смеется и сочувствующе хлопает старшего по плечу. Мысленно сочувствует и русскому. Тяжко, когда соулмейт не видит корня проблем в отношениях. Но это точно кадр, настоящая ирония судьбы. Америка трет переносицу, чувствуя на себе чужой взгляд: — Кан, меня это безумно раздражает! Я не могу перестать думать о нём. Я хочу его. Это невыносимо. Младший прыснул, и это не ушло от пристального взгляда блондина: — Чего смеешься? — возмутился американец. — Весело, да? А мне совершенно не смешно! — звучит наигранно-отчаянно. Кленовый мысленно для себя согласился, что брат прекрасный актер. — Ты выглядишь как ужасно влюбленный идиот. А, может, оно так и было. — Во-первых, умоляю, заткнись, а во-вторых, я не знаю, что мне делать дальше. Помогай. — Тебе вообще знакомо такое понятие, как любовь и взаимопонимание? — Канада ухмыляется, — не думал, что такие напыщенные индюки, как ты, могут любить кого-то кроме своего отражения, — не смог сдержать желание съязвить младший. Штаты сразу же нахмурился и сжал ладони до побеления костяшек, что не ушло от внимания, и канадец, совсем не сжалившись, продолжил, но более скрытно: — Переспи с ним, — Штаты недоверчиво посмотрел на него. — Что? — младший видел во взгляде брата подозрение и что-то ещё. — Как минимум, поговорить и пригласить на свидание ты его не сможешь. Он тебя пошлет. Это же Россия. — А в постель свою впустит? Да он меня не просто пошлет, а еще и изобьёт. — Ну, — Канада хитро смотрит в сторону, – что может быть лучше страстного секса с врагом? Ты же меня этому и научил. Всего одна подобная ночь может сгладить особо острые углы между вами. И там уже можно будет и на свидания ходить, и разговоры серьезные проводить. — И как ты себе это представляешь? — Как обычно, тебе не в первой соблазнять тех, кто тебя недолюбливает. Вспомни, как ты подмял под себя Японию с Украиной. Они ж тебя ненавидели, а теперь, словно верные собачки, прибегают по первому же зову. — Там другое, — Америка отмахивается, — с ними легко. Дай денег, пообещай покровительство и в качестве подтверждения трахни на столе кабинета или в гостинице. А взамен получай влияние на них, а ещё их ресурсы, рабочую силу и производства. Такой же принцип у всех стран ЕС и мира, кроме наших родственников. Я ж не извращенец, чтобы спать с братьями и сестрами...Подожди, ты продолжаешь издеваться надо мной? — Совсем немного, – Канада снисходительно улыбается. – Так и что тебя останавливает с Россией? Заручись его доверием, — всё ещё не понимал сути канадец. — Кан, не тупи, — искренне просит США. — Во-первых, он мой соулмейт, я хочу сделать всё правильно. Для начала нужно хотя бы изменить его мнение обо мне. Во-вторых, он таких резких шагов от меня не поймет. — Надо же... — Канада и в правду удивлен серьёзными намерениями брата, — а третье? — А в-третьих, в начале девяностых я уже пытался склонить его к подобному, — кривится Америка, вспоминая то время. — Синяк не проходил неделю, даже с учетом регенерации. — Так вот почему ты даже не рассматриваешь этот вариант! — смеется в голос Кленовый. — Россия уже тогда был с характером, оказывается. Вот так повезло, братец! Америка на брата не злится. А как реагировать, если это правда? У России в те годы, несмотря на крупнейший кризис, всё ещё хватало духу отстаивать личные границы. И если тогда эта черта бесила, то сейчас Штаты был очень горд за соулмейта. Зато он может быть уверен, что с Китаем или с Германией до близости, вызванной подобными мотивами, не доходило. Хотя вряд ли Америка задумывался о том, что Федерация просто пытался скрыть от него метку. Канада с этими догадками тактично промолчал.***
Россия прям чувствовал, что, возможно, сегодня его будет ждать вновь какая-то неожиданность. И в общем-то, не прогадал. На столе уже лежали несколько ромашек. Хоть россиянин и ждал этого, до конца поверить было сложно. Странно. И предсказуемо. — Цветочки от тайного поклонника, Росс? — заинтересованно спросила Беларусь с хитрым тоном. — Либо одержимого маньяка, — вставляет проходящий мимо турок. — Смотри, чтоб не похитил тебя и не увез в лес. — Смотри, не споткнись, любитель стульев, — стоит ему сказать эту фразу, как Турция, отвлеченный на них, падает, зацепившись за оставленную сумку одной из стран. — А я предупреждал. Россия ухмыльнулся. Развернулся к сестре и признал: — Кто бы не был отправителем, а вкусы мои знает.***
На следующем собрании Россию встретил цветок магнолии. Только увидев его, он задумчиво нахмурился. Это одновременно и льстило и пугало. Даже вечно придирчивый Великобритания отметил, что россиянин выглядел иначе, зато работал куда продуктивнее. Федерацию особенно обрадовало то, что сегодня не пришлось вступать в дебаты с Америкой. Не до него было. Да и сам Штаты почему-то в последнее время держался подальше. Явно что-то вынашивая. Подозрительно. С одной стороны — плюс, а с другой — минус. Поток мыслей откровенно давил, однако к вечеру русский смирился. — Привет, Каз, — Федерация запрыгивает на брата со спины, рассчитывая напугать. Что удивительно, казах даже не вздрагивает. Беловолосый немного расстраивается. — Привет, Росс, — он улыбается и приветливо обнимает. — Ты же знаешь, что я слышал твои шаги до того, как ты решил притаиться? — после этого замечания русский передразнил его, показывая язык. — Хотел бы притаиться, ты бы меня не услышал. Вовремя среагировал, хвалю. — Так что хотел? — он уставился на него в ожидании. — Да, знаешь… — он неловко потер затылок. — Есть цветок. Я не помню названия. — Тайный поклонник? — казах был уже в курсе происходящего от сестры. Он не мог не воспользоваться шансом и не подшутить. — Одержимый маньяк? — И ты туда же с этими шутками! — Ладно, хорошо, — Казахстан примирительно поднял руки. — Показывай. — Вот, — они медленно двигались к выходу из здания. — Это же магнолия! — с детским восторгом приходит осознание. — Точно, спасибо. А что она, кстати, означает? — О, — задумчиво отвечает казах. — Насколько я помню, это означает благородство, настойчивость, упорство. Веру в связь с судьбой?.. Федерация внезапно бледнеет от осознания. Старший взволнованно хлопает его по плечу и водит ладонью перед лицом, пытаясь привлечь внимание. — Каз, первым цветком была белая роза. Брюнет тоже пораженно замирает. Отправитель сначала подметил внешность России, их напряженные отношения, а потом на связь между ними. По-любому соулмейт. А он один из немногих, кто знал тайну русского. — Ох, брат, — Казахстан действительно не знает что сказать. Вся ситуация с соулмейтами вокруг брата и американца начинает обретать новые повороты. И казах совсем не знает в какую сторону. Когда-нибудь это всё равно бы случилось, верно? Ночь Россия проводит, пялясь то на цветок, который в сумраке проглядывался лишь очертаниями, то в потолок. Зачем Америке дарить ему цветы? Хочет поиграться? Поглумиться над их связью? Тогда Россия сможет показать ему, что может поступать точно также.***
Казахстан застаёт США на парковке. Тот разговаривает с кем-то по телефону, опираясь на капот своей машины. Выглядит явно недовольным, но замечая брата России недалеко от себя, приветственно кивает и сбрасывает звонок. — Тебе что-то нужно от меня? — Я знаю, что Россия твой соулмейт, — прямо говорит казах, ожидая реакции американца. — Даже так... — задумчиво тянет блондин, едко ухмыляясь. – Ну, конечно, – было ощущение, будто об их связи знали или хотя бы догадывались все, кроме него самого. — И многие из вашей семьи знают об этом? — Не имеет значения, — отвечает также серьёзно Казахстан, подходя ближе. — Лучше ответь, какие у тебя намерения по отношению к нему? — Не имеет значения, — пародирует собеседника США. Парень хмыкает, понимая, что блондин воспользовался его же методом. — Помимо меня, только Армения, - признается казах, — мы были рядом в момент вашей первой встречи, а распространить новость остальным Россия строго запретил. Америка довольно улыбнулся, резко придя в хороший настрой. Федерация всё-таки очень умный парень. — Какой у меня рациональный соулмейт, — подытоживает Штаты и решает пойти на встречу младшему. — А намерения серьёзные. — Думаешь, одних цветочков с тайными намеками достаточно? Америка присвистывает. Если казах понял, что отправителем был он, значит, Россия тоже. Интересно, какая у него была реакция? — Думаешь, я способен только на это? — США знает, что Казахстан предъявит ему дальше, а потому действует на опережение. — Сам-то на каких правах со мной в таком тоне разговариваешь? Защитить брата пытаешься? — он достает ключи из кармана и открывает машину. — Слушай, может, сначала начнешь со своей собственной преданности? Думаю, России будет не очень приятно узнать о твоих договоренностей с Турцией и Китаем. А как отреагирует Армения на твою связь с Азербайджаном? Вы же все вместе вроде союзники. Штаты садится в машину, заводя мотор. Смотреть на шокированного и напуганного Казахстана даже жалко. Его целью всё равно является помощь русскому, поэтому ничего не случится, если США подкинет его брату выгодный вариант. — Дам тебе совет: не уходи далеко, бери Узбекистана и дуйте к России с предложением о создании альтернативы ОПЕК только с газом. Если не согласится, скажи, что Китай, Азербайджан и Турция захотят поставлять ресурсы в Европу в обход российских земель. Будет лучше, чтобы Федерация платил вам проценты, чем если ему придется потерять кучу прибыли или вообще отказаться от поставок ресурсов. И тебе хорошо, и вину перед Россией чувствовать не будешь. Штаты не ждёт ответа Казахстана и уезжает, оставляя его одного на парковке.***
Рабочий день подходил к концу, солнце почти садилось за горизонт, по всему зданию давно горел раздражающий глаза бледно-белый свет. Федерация устало вздыхает, пока тащит очередную кучу коробок с документами в архив. Внезапно его помощники куда-то подевались, а терпеть весь этот хлам в кабинете он больше не собирался. Лифт, как назло, временно перестал работать — пришлось спускаться по лестнице. К сложности ситуации добавлялась тяжесть и почти полное скрытие обзора впереди. А ещё постоянная рассеянность. По пути ему встретился Германия, который точно так же, как и он, тащил со своими помощниками целую гору бумаг. Немцы всегда были теми ещё трудягами, но настолько большие объемы документов Россия видел впервые. В какой-то момент он настолько задумался об этом, что на очередном лестничном пролёте оступился: благо, сумел удержать равновесие. Люди Германии не успели отойти далеко, а потому застали неловкий момент. Один из них вежливо предложил помощь, но Федерация в такой же вежливой манере отказался, рассчитывая справиться самостоятельно. Очень зря. Группа отдалилась, и, как это обычно случается по всем законам подлости, одна из коробок начала катиться по поверхности нижней и вот-вот грозила упасть вниз, разбросав листы по всему пролёту. Федерация попытался спасти ситуацию и чуть наклонился назад, чтобы та вновь скатилась ближе к нему, но нога совсем не вовремя соскользнула по ступеньке. Отлично, внизу теперь могли оказаться и коробки и он сам. — Осторожно! — внезапно раздался голос Америки, а сам его хозяин появился будто бы из ниоткуда. — Я и сам мог! — возмутился Россия, когда тот, очутившись рядом, схватил его за костюм, притянув к себе, не позволяя упасть, попутно придержав почти опрокинувшуюся коробку. — Сам мог что? — с таким же злобным напором ответил Штаты, — Упасть? Чёрт с этими документами. А если бы с тобой что-то случилось? — блондин повышает голос. — Тебя-то с хера ли это волновать должно? — кажется, они по привычке начинают переходить на спор и крики. — Мне, может, не нужны в здании ООН лишние проблемы с ранеными тушками воплощений! — Как ты меня назвал? Придурок! — Россия, повернув голову в сторону, с вызовом смотрит ему в лицо. — Я бы не поранился серьёзно. — Радуйся, что я вообще оказался рядом, — практически шипит США. И только сейчас Федерация замечает, что всё ещё опирается спиной на американца, а чужая рука крепко придерживает его за талию. — Отпусти! — беловолосый вновь поворачивается к спуску и вырывается из своеобразных объятий, спускаясь на пару ступенек ниже. Штаты просто кипит от ярости. Он и так по натуре очень темпераментный, а сейчас уже просто нереально оставаться спокойным. Однако вся злость в один миг куда-то улетучивается, когда до его слуха доходит тихое: — Спасибо за помощь. Ты прав, мне надо быть внимательнее. США подмечает, как от стыда горят уши беловолосого. Ему явно сложно признавать подобное. Да чего уж там, он такой же. На место негативу приходят положительные эмоции, метка опять приятно покалывает, а на ладони, что недавно покоилась на талии русского, всё ещё ощущается тепло. — Ты всё-таки такой вредина, — говорит с некой нежностью Штаты, спускаясь к русскому и перехватывая одну из коробок, идёт дальше. — Но я как раз направлялся в архив, так что помогу. — Ой, кто бы говорил, — бурчит Россия, всё же не отказываясь от помощи. На третий раз ему точно может не повезти. Федерация довольно быстро нагоняет американца и пристраивается по правую руку от него. С одной стороны, хочется о многом спросить у США, а с другой — они впервые за долгое время обошлись без ссор, и эта приятная атмосфера между ними цепляла. Ладно, он оставит их на потом. — Парни с очаровательными глазками проходят первыми, — весело произносит США, оставляя коробку на полу, чтобы открыть дверь перед беловолосым. Нет, всё-таки оставлять такое нельзя. Глаз нервно дергается от типичной для американца манеры общения. Весь этот напускной флирт со всеми подряд раздражал его ещё со времен Холодной войны. Что ж, ведь и ему можно поразвлечься, верно? Россия пользуется приглашением и также задорно отвечает: — Тогда проходить первым должен ты, — русский как можно дружелюбнее улыбается ему и просит занести вторую коробку следом. Штаты, кажется, забывает как дышать. Россия впервые улыбается ему так. Интересно, а если бы он с самого начала выбрал такой подход в отношениях с Россией, тот бы добровольно показал ему метку? Или они уже даже были бы парой? — Подожди, ты только что пофлиртовал со мной? — Америка заскакивает следом. Беловолосый тихо смеется, сравнивая его с собакой, которая от радости активно виляет хвостом. — Не подумай лишнего, просто я признаю, что ты засранец с красивыми глазами, — США рад, что глаза закрыты солнечными очками, а русский не обращает на него внимание, потому что слышать комплименты со стороны Федерации оказывается слишком неожиданно и приятно, и, пока тот отдает документы архивариусу, которая отходит за списками, Штаты предпринимает первую попытку: — Тогда какие у тебя планы на выходные, кроме как влюблять в себя своих оппонентов? — Влюблять? — Россия вопросительно склоняет голову, но тут же меняется в лице, ехидно посматривая будто бы сквозь затемненное стекло. — Ты слишком высокого о себе мнения. Я бы с удовольствием рассказал о своих вкусах в партнерах, но, боюсь, тебе не понравится. Читай по губам. Ты.Мне.Противен. Америка сглатывает. Вздыхает. Пытается снова: — А ты мне нравишься, — говорит уверенно, а затем осторожно. — Сходишь со мной на свидание? — Что? — беловолосый даже не знает, как реагировать. Слова американца всегда воспринимались близко к сердцу, независимо от контекста. Но использование столь сокровенных фраз — перебор. — На ужин? Или на прогулку? — продолжает тихо, предлагая варианты встречи. — Ты издеваешься? — Федерация рычит от злобы и непонимания. — Как я могу вообще тебе нравится, когда ты даже не знаешь меня и моих предпочтений?! — Ты больше любишь чай, хотя постоянно пьешь кофе, — США снимает с себя очки и уверенно смотрит ему в глаза, — у тебя есть привычка заправлять пряди волос, когда растерян, а когда нервничаешь, закусываешь губу. Ты любишь сладкое и, на удивление, терпеть не можешь алкоголь, предпочитая его только на праздники. Твой любимый кофе — латте. — Капучино, — поправляет его русский. — Буду знать. Значит, в остальном я всё-таки прав? — Штаты смотрит на время. Архивариуса всё ещё нет. — Откуда ты...? — По принципу "Держи друзей близко, а врагов ещё ближе", — перебивает его блондин. — Я за прошедшие годы успел тебя изучить. И это лишь часть того, что я могу о тебе сказать. Уверен, ты тоже многое обо мне знаешь. — Это всё равно не то, что я имею в виду! — возмущается русский. Неужели тот не понимает, в чём проблема? — Так позволь мне узнать тебя! — не выдерживает Америка, но сразу же мысленно одергивает себя, заставляя вернуть ровный тон в голосе. — Мы с тобой связаны, рано или поздно нам придётся с этим что-то делать. Уж Штаты точно сдаваться не намерен. — С чего бы?! То, что мы соулмейты, — произносить подобное вслух всё ещё сложно им обоим, — для меня ничего не значит. Ты по-прежнему стремишься убрать меня с дороги, будто бы я всего лишь пылинка на пути у Великого и Могучего США, которому всё в этой жизни дается легко и просто! — блондина аж передергивает от этих слов. Федерация уже дважды переступил черту, и будь на его месте кто-то другой, американец бы не побоялся поставить его на место. Не просто так он занял позицию влиятельнейшей страны мира. Говорить, что путь к вершине дался ему легко — глупость и наивность. Бесит. — Россия, — беловолосый резко отходит на пару шагов назад. Интуиция забила тревогу: от Америки почти что веяло опасностью, хотя ощущение вскоре исчезло. Парень уже слышал такую интонацию от Штатов — в две тысячи седьмом после Мюнхенской конференции, а до этого при жизни Союза, — будь добр, не делай поспешных выводов и успокойся. Тихое и уверенное предупреждение. Федерация тушуется. Иногда он действительно забывает, что США только притворяется хорошеньким на публику. — Ладно, хорошо, — русский не решается провоцировать блондина дальше, однако идти на поводу не собирается. — Как я могу позволить приблизиться к себе, когда абсолютно тебе не доверяю? Откуда мне знать, что ты будешь искренен в ответ? Даже сейчас, стоило мне затронуть не ту тему, как ты меня осадил. — Тема важная, а скатывались мы к очередной ссоре. — Это не меняет сути, — устало произносит русский, начиная раздражаться из-за отсутствия архивариуса. — Я не верю, что между нами может что-то быть. Америка не успевает дать ответ, потому что в архив возвращается сотрудница с необходимыми бумагами. Он так и продолжает стоять с равнодушным с первого взгляда лицом, но сжатые в тонкую полосу губы, вздёрнутый подбородок и рассеянный взгляд выдавали в нём всё. — Простите, — виновато говорит женщина, — с базами данных совсем беда в последнее время. Пришлось ждать загрузки обновлений и вновь заходить в сеть. — Ничего страшного, — отвечает Россия, вежливо улыбаясь. Будто бы ничего и не происходило. — Могу ли я идти? — спрашивает, получая списки. — Да, это все необходимые экземпляры. — Отлично, до свидания, — произносит беловолосый на выходе, мимолетом бросая на Штаты беглый, наполненный раздражением взгляд, который так и намекал на то, что ему надо бросить свою задумку и возвращаться к прежнему поведению. Америка нащупывает в кармане таблетки — головная боль вновь даёт о себе знать. — Соединенные Штаты Америки, сэр? — архивариус смотрит на него вопросительно. США кривится от этой фразы и нацепляет очки. — Да, мне нужен перечень всех совершенных Турцией международных сделок за последние десять лет, — на мгновение он задумался. — Нет, давайте за пятнадцать. — Ох, придется довольно долго подождать, — предупреждает его женщина, открывая сборник договоров ООН. — Ничего, я подойду попозже, — произносит и, не теряя времени, выходит из архива. В коридоре Штаты глотает несколько капсул и жмурится от горького вкуса. Голова кружилась; с одной стороны, ощущалось полное выпадение из реальности, а с другой, мир стал каким-то слишком ярким и непривычно-резким: звуки вокруг слышались плохо, слова окружающих сотрудников и рядом проходящих воплощений были еле различимы. Он явно слишком себя перегружает. Предчувствие кричит о том, что он что-то пропускает. В груди свербит острая боль, как от ножа, всаженного в самое сердце. Чувство горечи, досады, глубокого незаслуженно нанесённого оскорбления. Россия чувствовал тоже самое, когда слышал от него подобное? Паршиво. Хватило же ему терпения каждый раз в ответ на оскорбления соулмейта молниеносно решать "быть гордым”. Лицо замирало в надменной восковой маске. И парень начинал глухую оборону, отводя в сторону пустой взгляд. Америка точно не такой. Если беловолосый привык к мысли, что про соулмейта надо забыть, то он нет. США, можно сказать, всю жизнь ждал родственную душу. И ради своего счастья справляться с трудностями готов. Проблема в доверии? Исправимо. Меньше эгоизма, больше заботы? Да Федерация его совсем не знает! А посыл слов России по его мнению весьма понятен: либо игнорируй, либо начни что-то делать. Штаты раздраженно выдохнул, направляясь к своему кабинету. Будто бы он ничего для благополучия русского не сделал. Хотя...ладно, тут большие проблемы, но и они со временем исправимы. Но ему всё ещё хотелось кому-нибудь врезать. Он достаёт мобильный и звонит помощнику: — Все встречи на сегодня отменить, — начинает сразу же перечислять американец. — Через час заберите с архива документацию, и чтобы к вечеру они были рассортированы по степени важности и регионам. А сейчас ему надо поспать. Или сходить на тренировку и выпустить на ком-то пар. Последнее звучит заманчивее.