И вечности мало для тебя

      Хосок сгорал. По-другому он свое состояние просто не мог охарактеризовать. Он не мог спокойно есть, спать, без мыслей о Чимине. Он, словно тихая тень, преследовал его везде. На парах в институте, на фотосессиях, в тренажерном зале, на сходках друзей. Везде он видел это ангельское лицо с неестественно пухлыми губами, мягкими, по-детски милыми щечками. И невозможно было отделаться от мыслей о том, что тот сделал с его телом на алых простынях. Ему никогда не было так хорошо, никогда не было такого, чтобы голова вмиг становилась приятно-пустой, а тело разрывало от какого-то нечеловеческого наслаждения.       Все это мешалось со стыдом, от которого жарко краснели щеки. Ведь это было неправильно, не должен альфа отдаваться, кайфовать от маленького члена омеги до оглушающих криков. И хотеть еще до зубного скрежета.       Чимин в очередной раз потерялся. Не отвечал на звонки и сообщения, сам не давал о себе знать. Хосок временами чувствовал себя… использованным что ли. А потом отгонял от себя эти мысли, аргументируя тем, что такие переживания это прерогатива нежных чувствительных омег. А он, несмотря на произошедший между ними «инцидент» как был альфой, так и остался. Хотя было сложно, очень сложно.       Как всегда, первым что-то неладное в состоянии Хосока почувствовал Чонгук. Хотя сам чуть ли не летал после их с Ви абсолютно волшебной ночи, хмурый друг заставил его заволноваться. Местом откровений, как чаще всего было в их дружбе, стал тренажерный зал. Пока Намджун демонстративно игнорировал Чонгука, тот расспрашивал друга, который разминался на беговой дорожке. — Только не говори, что твоя кислая мина снова связана с тем губастым омегой. Хосок только небрежно отмахнулся от занимающегося с гантелями перед зеркалом друга, стараясь не сбить дыхание. — Значит, с ним, — резюмировал Чон, не прерывая упражнения, — И что на этот раз? Опять «возбудим и не дадим»? Или что-то новенькое? — Новенькое. — Да ладно?! — гантели моментально оказались на подставке, а Чонгук нетерпеливо затоптался рядом с невозмутимо продолжающим заниматься Хосоком, — Сука, если ты мне не расскажешь, я буду тебя пытать, клянусь. - Давай без этих дешевых приемов, умоляю, — Хосок все-таки остановил дорожку и спустился к другу, отнимая бутылку воды, — Твои любопытство и настойчивость до добра не доведут, знаешь? — Плевать, сто раз подобное слышал, — отмахнулся альфа, с жадностью ожидая пока Хосок попьет и все-таки расскажет свои секреты. Долго ломаться Хоби не умел, Чон это знал и беззастенчиво пользовался, — Если ты скажешь, что все-таки переспал с ним — с меня бутылка вискаря. Хосок на секунду опустил глаза, но все-таки тихо проговорил: — Тогда раскошеливайся. На мгновение показалось, что Чонгук готов выпрыгнуть из штанов. — Брат, молодец, — он сжал друга в крепких объятьях, до затрещавших костей и болезненного стона, и запрыгал уже вместе с ним, — Мужик, черт возьми, вот это мужик! Потерю девственности отметим вместе. — Я не был девственником, черт бы тебя побрал! — Хосок каким-то чудом вырвался из медвежьей хватки Чонгука, — И не надо так орать, прошу тебя, — проговорил негромко. Украдкой обернувшись, поймал на себе заинтересованный взгляд Намджуна. — Прости-прости, — тут же зашептал Чон, но его шепот разносился по всей тренажерке, — Расскажи мне! — Что тебе рассказать? — Хосок сложил руки на груди, всей позой показывая, что не настроен на откровенную беседу. — Все! — Блять, Чонгук, не здесь же! — уже чуть ли шипел растерянный покрасневший альфа, стараясь угомонить настырного собеседника. — Да-да, ты прав, — быстро проговорил тот, оборачиваясь в поисках толстовки, — Собирай свои манатки и пошли. — Мы же только пришли, Чооон, — вяло противился Хосок, когда его уже тянули за руку к выходу. — Плевать, пойдем. Сейчас в моих приоритетах узнать подробности личной жизни лучшего друга.       Все рассказывать пришлось в небольшой кофейне недалеко от тренажерного зала. Хосок был почти пунцовым, пока пытался, не поднимая глаз, объяснить сидящему напротив альфе о том, что их с Чимином секс был не совсем стандартным. Когда его обтекаемые фразы Чонгук, наконец, смог понять, то у того чуть глаза на лоб не полезли. — Ты о чем вообще говоришь? — таких больших глаз Хосок действительно никогда не видел, — Хочешь сказать, что он тебя… — Да, блять, только замолчи, прошу. Чонгук замолчал надолго. Он задумчиво разглядывал опустившего голову парня перед собой и не знал, что он может сказать дельного в этой ситуации. Хосок, казалось, даже дышать перестал. — Мда, я его недооценивал, — проговорил, наконец, — Эм… Ну и как? — Что — как? — искренне не понимая, переспросил Хосок, поднимая глаза на друга. — Ну, то самое, — веселые искорки во взгляде Чонгука развеяли все мысли о том, что тот может его осуждать. Хоби неопределенно пожал плечами. — Не знаю даже. Мне… мне понравилось. Очень. С ним — понравилось. — Понятно, — Чон быстро закивал головой, — Я спрошу кое-что, просто, чтобы знать. Тебя на альф, случайно, не тянет? — Пошел на хуй, — фыркнул Хосок, зло глянув на друга. — Все-все, не злись, — Чонгук поднял руки в примирительном жесте, — Это я так, для себя. В любом случае, хочу тебя поздравить — ты еще больший извращенец, чем я. Поэтому, дружба с тобой — большая честь. Хосок не удержался от короткого смешка. Затем, как-то вмиг погрустнев, сказал: — Ерунда это все. Только вот он опять потерялся где-то. На звонки не отвечает, сообщения игнорирует. Я понимаю, что, в конце концов, он снова объявится, но… Блять, как же я скучаю. — Этот твой омега поступает как типичный ебливый альфа, знаешь? — задумчиво проговорил Чонгук, гоняя по чашке остатки остывшего чая, — Попользовался, не перезвонил. Я тебе уже об этом говорил, но скажу снова — не рассчитывай на него особо. Он как вода — как не пытайся удержать, все равно ускользнет сквозь пальцы. — Да ты поэт, — грустно ответил Хосок, давя улыбку. — Я реалист, Хоби. А ты неисправимый романтик. Хосок, помолчав, тихо проговорил, отпивая кофе: — Не хочу быть реалистом. ***       Юнги всегда считал себе довольно холодным человеком. Это касалось как темперамента, так и склада ума — он был до нелепости рационален. Все в жизни должно быть разложено по полочкам. Если отношения — то они обязательно должны быть понятными, с партнером должны примерно одинаково смотреть на жизнь и преследовать одни и те же цели. Если работа — то все задачи должны быть четко поставленными, выполняться строго в срок. Если проблемы со здоровьем — назначения врача выполнялись неукоснительно. А потом весь его уютный внутренний мирок рассыпался, как хрупкий карточный домик. Омега проклинал всех — врача, порекомендовавшего заняться укрепляющими упражнениями, чертового тренера-альфу, такого вкусно пахнущего, большого, сильного, состоявшего в крепких отношениях, но в какой-то момент ответившего взаимностью. Но больше всего проклинал себя — свою слабость, свою природу, свое чертово тело, которое его предало. И сердце, которое начинало болезненно ныть только при одной мысли о проведенных с Намджуном сладких часах. Так страстно хотелось еще. Но течка, как и единственная ночь с альфой, осталась позади, поэтому оправдать себя в очередной раз не получится. Да и хотелось не столько секса, сколько простых крепких объятий, в которых можно наконец-то почувствовать себя слабым, защищенным, желанным. Но гордость больше не позволяла даже показаться на глаза альфе.       Впрочем, продержался он не долго. Всего через две недели, после бесконечных споров с самим собой, Юнги не выдержал. Решил для себя, что хотя бы разговор с тренером необходим. Закрыть незакрытый гештальт, все такое. Оправдание так себе, но лучшего он придумать не смог. Омеге нужна была ясность.       Стоило ему появиться в дверях тренажерного зала, Намджун чуть было не уронил штангу себе на ноги. Как-то воровато заозирался, подходя ближе к неловко топтавшемуся на месте парню. Мгновенно заметил, как у того затрепетали ноздри, втягивая запах, когда альфа приблизился. Тут же поймал себя на том, что начинает нетерпеливо принюхиваться, пытаясь уловить притягательный аромат, который не так давно заставил его забыть обо всем на свете. — Что ты здесь забыл? — даже не удосужившись поздороваться, довольно грубо спросил Джун, вглядываясь в осунувшееся лицо. — Поговорить пришел, — вся уверенность улетучилась, как только альфа подошел, голос предательски задрожал. Юнги почувствовал, что если Намджун продолжит с ним общаться в подобном духе, он не выдержит и заплачет. — Нам не о чем говорить, — рыкнул Намджун, понизив голос, — Это была ошибка. Гормональный всплеск, не больше. Все ошибаются. — А если я не считаю это ошибкой? — неожиданно даже для себя чуть ли не прокричал омега, подавшись ближе, пристально глядя в сверкающие злостью глаза напротив. Намджун судорожно вздохнул, сжимая кулаки от злости. — Блять, — на секунду зажмурился, потому что смотреть спокойно на Юнги было все еще выше его сил, — Пошли быстро. Он схватил омегу за запястье и чуть ли не волоком потащил за собой, под удивленными взглядами некоторых тренирующихся. В тренерской было пусто — сегодня занятия были только у Намджуна. Захлопнув за собой дверь с такой силой, что затрещали хрупкие косяки, он толкнул Юнги в продавленное кресло, сам уселся напротив на компьютерном стуле, сложив руки на груди. — Говори. А Юнги и не знал, что сказать. Он опустил глаза на нервно дрожащие пальцы, кусал губы, пытаясь сдержать подступающие слезы. К своему удивлению, Намджун почувствовал, как злость отступает, уступая место непонятно откуда взявшейся нежности к этому миниатюрному растерянному парню. В голову неожиданно пришла мысль о том, что не ему одному было тяжело последнее время. Не только он не мог спокойно спать по ночам, борясь с самим собой. Есть еще человек, который чувствует себя потерянным, неуверенным, раздавленным собственными чувствами. Когда Юнги так и не заговорил, Намджун решил снова нарушить тишину первым. — Ты же понимаешь, что у этого нет будущего? — Почему? — тут же вскинул голову омега, смаргивая все-таки выступившие слезы. — У меня есть любимый человек, — его голос был мягок, но слова резали, больнее остро заточенного ножа, — Я никогда его не брошу. — Я… — парень на секунду замялся, вытер рукавом толстовки влажные щеки, — Я не прошу от тебя любви. И не прошу никого бросать. — Тогда зачем мы вообще об этом говорим? — альфа действительно растерялся. Сердце билось неровно и часто от жалости и непреодолимой нежности к сидящему напротив парню. — Мне будет достаточно немного времени рядом, — гордость болезненно запищала, забившись в дальний угол, поджав куцый хвост, — И если иногда ты будешь ласков ко мне… большего мне не нужно. Намджун крепко зажмурился, отворачиваясь и опуская голову. Черт, это было сложно. Глупо себя обманывать — равнодушным к омеге он не был, абсолютно точно. Желание обнять, прижать к себе, зарыться носом во вкусно пахнущую макушку было почти нестерпимым. Но он не мог еще раз подвести Джина, знал, что тот его больше не простит. — Я не могу, — ответил, наконец, глядя на, казалось, абсолютно раздавленного его словами омегу, — Правда, не могу. Хочу, — на этих словах лицо Юнги на секунду просветлело, — но не могу. — Блять, Джун, — он все-таки позорно разрыдался, — Но что делать мне? Я… Я не могу так, понимаешь? То, что между нами произошло… Черт, возьми на себя ответственность, в конце концов! — неожиданно даже для самого себя, выкрикнул омега. Сердце Намджуна болезненно сжалось. Он не удержался, подкатился на стуле ближе к Юнги и прижал рыдающего омегу к своей груди. Тот тут же прижался тесно, крепко обхватив руками, и заплакал в голос. Альфа бормотал что-то нелепо-успокаивающее, целовал влажные соленые от слез щеки, пытаясь успокоить, но тот заливался еще сильнее. Футболка Намджуна стала мокрой, он не помнил, когда последний раз так ненавидел самого себя. — Юнги, милый, прошу тебя, — он обхватил ладонями лицо омеги, заставляя посмотреть на себя, — Прошу, не надо. Мне тоже больно, мне тоже тяжело. Клянусь, если бы мы встретились с тобой несколько лет назад, я бы не раздумывая сделал тебя своим, — понимал, что то, что говорит сейчас, было жутко неправильным, но остановиться уже не мог, — Не позволил уйти, не выпускал из постели сутками. Но у меня отношения, которых заслуживает далеко не каждый. И я люблю его. Мне было хорошо с тобой, как ни с кем другим. Черт, да даже сейчас я еле сдерживаюсь. Но не могу. Если я позволю то, что ты предлагаешь, ни ты, ни я сам уважать себя больше не сможем. Юнги неожиданно рванул вперед, сжимая ворот футболки альфы, впиваясь в губы горьким поцелуем. Намджун позволил этому продлиться всего несколько секунд. Мягко оттолкнув от себя парня, прижался губами ко лбу вздрагивающего омеги. — Прости. Тебе не стоит идти домой пешком, я вызову такси.