Отголоски

Пасть Вхагар распахивается перед ним, обдавая жаром. Люк дёргает за поводья, давится воздухом и застрявшим в горле криком. Арракс рычит испуганно. И Люк просыпается. Его одежда изодрана, тело усыпано кривыми рваными ранами, но боли нет. Люк трогает себя, и его пальцы не пачкаются в свежей крови. Он поднимается с пола, осматривается — богороща, где он часто бывал в детстве вместе с родителями и братьями. «Но столицу узурпировал Эйгон?» — испуганно думает Люк, взглядом ища того, кто принес его сюда. Эймонда. — Это должна была быть Рейнис, да, мальчик? Люк никогда не слышал этот голос. — Боги много раз говорили мне об этом, но ни я, ни лорды не слушали их. Сначала ушел Эймон, за ним Бейлон. Я должен был понять. — Что происходит? — Лишь всмотревшись, Люк смог разглядеть перед собой размытый силуэт мужчины, худощавого и сгорбленного. — Я лишь хотел избежать войны. Никто не мог помыслить, что все обернётся так. — Он прорисовывался все ярче. Люк смог разобрать темные королевские одежды, длинную бороду и корону. Ту же, что носила Рейнира. — Я не хотел снова видеть, как Таргариены убивают друг друга. Но все пришло к этому. — Ты же… — Люк осекается, когда мужчина переводит взгляд на него. — Ты видишь меня, мальчик? Многие Таргариены уходили в небытие, задерживаясь здесь лишь на мгновение. Я давно забыл, когда в последний раз кто-то оставался, сохранив себя. — Ваше Величество. — Люк склоняет голову. Но Джейхейрис только отмахивается: «оставим это, ты той же крови, что и я». Люк приближается к нему, протягивает руку. Его ладонь скользит по одежде. Джейхейрис хмыкнув, ухмыляется невольно: «но так далеко заходить тоже не стоит». — Что произошло со мной? — Ты погиб. И пока твой рассудок, кажется, не повредился. Многие, кто остаются здесь, вскоре застревают в том возрасте, когда они были счастливы, а не в том, когда погибли. Попытайся сохранить себя. Люк вновь опускается на землю, обхватывает колени руками. Его трясет от боли и обиды. По щекам текут слезы, но он не может почувствовать их солоноватый вкус. Джейхейрис садится рядом. — Ты можешь повидаться с теми, кого потерял. Но не все из них будут тебя помнить. Люк оборачивается на него: «мой отец тоже здесь?» Джейхейрис вздыхает, его взгляд — печальный и вдумчивый. — Смотря кого ты называешь своим отцом. — Лейнор! — Люк ощущает, как неприятную ноющую боль где-то между ребер. «История помнит имена, а не кровь», он не бастард. — Лейнор Веларион. — Здесь только те, кто уже мертв. Сын Рейнис все еще жив. Люк закусывает нижнюю губу, ему хочется разрыдаться: «он не бросил бы меня, он бы не поступил так». Лицо Лейнора встает перед глазами. И Люк хочет ударить по нему, крича и проклиная. Он столько плакал по ночам, вспоминая отца, так сильно молил богов, чтоб те присматривали за Лейнором. — Тогда где он был, когда Эймонд убил меня? — Люк воет. Джейхейрис стирает ему слезы тыльной стороной ладони. — А Визерис? Он здесь? — Ты можешь посмотреть на него, мальчик, но он не вспомнит тебя. Он потерял себя. — В голове Джейхейриса звучит тоска. — Я хочу его увидеть. Джейхейрис ведёт его в замок. Люк пытается коснуться кого-то из мельтешащих поблизости слуг, но его ладонь проходит насквозь. «Оставь это, ты мертв», — произносит Джейхейрис. Визерис не замечает происходящего вокруг. Он гуляет по коридору в сопровождении светловолосой девушки. Люк никогда не видел ее, но узнает сразу. — Бабушка? — шепчет он изумленно. Джейхейрис качает головой: «они не услышат тебя». Но Люк преграждает Визерису путь и кричит: — Они предали твою дочь! Они предали тебя! И Визерис останавливается. Его взгляд меняется, становится печальным и тяжёлым. Он тянет руку к Люку, опуская ладонь ему на щеку. — Почему ты?.. — Визерис сглатывает. — Почему ты здесь? Люк бросается ему в объятья. «Алисента рассказывает всем, что ты отрёкся от своих слов. Она объявила Эйгона королем», — шепчет он. Визерис гладит его по волосам. — Что она сделала с тобой? — голос Визериса дрожит. — Эймонд, — отвечает вместо Люка Джейхейрис. — Он мнит себя Бейлоном только потому, что смог оседлать Вхагар. Он уверен, что подобные ему рождаются раз в столетие, и он не ошибается. Такие, как Мейгор и Эймонд, действительно редки среди Таргариенов. Люк чувствует, как бешено колотится мёртвое сердце. Эймонд. Его лицо вновь встает перед глазами, косая ухмылка, пышущая безумием, шальной взгляд, сапфир в пустой глазнице. Люк вздрагивает. — Он вернулся? — Что ты хочешь? — не выпуская его из объятий, встревоженно спрашивает Визерис. Джейхейрис лишь тихо отвечает: «да, он у себя». И Люк вырывается из хватки Визериса. Он хочет вырвать Эймонду второй глаз своими неосязаемыми руками, вгрызться в его шею, подобно дракону. Отомстить за Арракса. За мать. За себя. Люк бежит по коридору, оставив где-то вдалеке Визериса и Джейхейриса. Они оба смотрят ему в след: один — с отчаянием и болью, второй — с тоской. Дверь в комнату Эймонда мелькает перед его лицом. И Люк проходит сквозь нее, не сумев схватиться за ручку. Черная повязка валяется где-то на полу рядом с мокрым камзолом. Эймонд лежит на постели, полностью обнаженный, лишь часть одеяла кое-где прикрывает его наготу. Светлые волосы растрепались по подушке. Глаза Эймонда прикрыты, а с губ срываются тихие стоны. Люк сперва, смутившись, уводит взгляд. Но мгновение спустя его поглощает ярость. — Убийца! — кричит он так громко, что в горле начинает першить. Эймонд закусывает нижнюю губу. Люк садится рядом с ним, — гнев оказывается сильнее отвращения, — и хватает рукой его за горло. Ладонь проходит насквозь. Эймонд открывает глаз, и Люк ловит на себе его взгляд. Пустой и безумный. Но Эймонд не видит его. — Я не заслужил смерти. — Люк пытается разорвать пальцами старый шрам, но они проходят сквозь. — Тебе настолько все равно на то, что ты сделал со мной? Люк бьёт кулаком по подушке. Эймонд смотрит куда-то сквозь него — прямо на него — затуманенным взглядом, ведёт рукой быстрее, шепчет признания на валирийском. — Ненавижу тебя. Всю жизнь ненавидел, — отвечает Люк так, словно слова любви Эймонд шептал ему. — И буду ненавидеть целую вечность. Я буду здесь, всегда рядом с тобой. Я дождусь тебя. Люк выходит из его комнаты, вновь не сумев открыть дверь. Он слышит в дали где-то рев Вхагар и идёт на зов. Обеспокоенные слуги проносятся мимо него. Люк плачет без слез, вспоминая Арракса. Вхагар возвышается над домами, древнее чудовище. Ее пасть распахнута, и столп пламени опаляет приливные волны. Люк видит рядом с ней беловолосого мальчишку едва ли сильно старше него самого. Тот смотрит на Вхагар, и в его взгляде, безумном и насмешливом, отражается пламя. — Что она делает? — кричит Люк, не ожидая услышать ответ. — Она уже стара и немного безумна. Когда мы близки к смерти, мы близки к богам. Она будто видит кого-то, кого давно похоронила. — А что здесь делаешь ты? — Люк помнит истории Визериса, он узнает того, кто перед ним. — Как же! — Бейлон широко улыбается. — Она столько лет ждала, когда я смогу прийти за ней. Беги отсюда, мальчик, у Вхагар дурной характер. Своего нового всадника она не сожрет, а вот тебя… — Меня она уже сожрала по приказу ее всадника. Бейлон смотрит на него удивлённо, будто только замечая рваные раны и сочащуюся из них кровь. — Точно… Я же мертв, — кивает Бейлон. В его взгляде сквозит печаль. — Ты был счастлив, когда приручил ее? — вспомнив слова Джейхейриса, спрашивает Люк. — А кто бы не был? — Бейлон ухмыляется. — Но это не то, чего я желал после смерти. Просто здесь не оказалось… — Он смотрит на Люка исподлобья. — А ты вообще достаточно взрослый, чтоб говорить с тобой о подобном? «Я только что видел, как дрочит мой дядя, — думает Люк, нервно усмехаясь. — Хочешь удивить меня любовными похождениями с женой?» — В любом случае, я еще встречусь с ней. — Бейлон бросает короткий взгляд на Вхагар. — Только дождусь своего дракона. Он кричит «Вхагар», и драконица послушно оборачивается. Бейлон повторяет: «она уже стара, ее время скоро придёт». — Драконы после смерти?.. — Некоторые. Ты хотел увидеть своего? Вхагар съела тебя вместе с драконом что ли? — На лице Бейлона появляется недоумение. — Ладно, грызть других драконов, но есть… — У нее сейчас не самый лучший всадник. — Люк кривится. — Ублюдок один. — Тогда заберем у него моего дракона. Во взгляде Бейлона мелькает безумие. Не таргариенское, а какое-то совершенно иное, красивое. Дикий азарт, перемешанный с безрассудством и отвагой. Безумие Эймонда, к которому так привык Люк, разрушает его самого, безумие же Бейлона разрушает преграды, установленные богами и людьми. «Джейхейрис был прав, — думает Люк. — Эймонд мнит себя Весенним Принцем, но в нем нет ничего от Бейлона». — Только нужно дождаться, когда он придёт. Незадача. — Бейлон вздыхает. — Так кто сейчас на Железном Троне? — Узурпатор, — зло выплёвывает Люк. — Но королева — моя мать. Во взгляде Бейлона вновь разгорается пламя. Люк засматривается на него — так похоже на то, что горит в глазах Деймона, когда тот говорит о войне. — Так ты погиб в битве? И против скольких сражалась моя Вхагар? Люк вновь вспоминает Арракса, и гнев душит его, будто драконьи зубы, сомкнувшиеся на шее. «Против ребенка, который пытался от нее сбежать», — хочет сказать он, но слова застревают в горле. Бейлон не должен это услышать, после смерти он заслужил побыть в неведении. Под ним Вхагар сжигала города, под Эймондом — напала на беззащитного маленького дракона. — Это не было сражение, — только может произнести Люк. Бейлон больше не спрашивает его об этом: «и чей ты внук? Визериса или Деймона?». Он всматривается, скрестив на груди руки. «Деймона. Что-то от него в тебе есть». — Визериса. — А Узурпатор? Люк перечисляет всех родственников, добавляя к каждому короткую характеристику. Бейлон расспрашивает его и расспрашивает, и лишь на вопросы об Эймонде Люк молчит. «Эйгон — узурпатор, пьяница, не уважает свою жену и готов засунуть свой член во все, у чего есть отверстие. Но в детстве с ним даже было весело. Хелейна — милая, немного странная. Она не заслуживает смерти. Дейрон… где-то есть. Джейс — очень ответственный, умный, талантливый, из него получится отличный король. У него все всегда получается, он смог бы выжить после встречи с Эймондом». Эймонд появляется рядом, когда речь заходит о возмездии. Бейлон повторяет, что Джейс должен сжечь Хайтауэров за убийство брата, Люк пытается доказать ему и самому себе, что это бесчеловечно. Он жаждет смерти лишь Эймонда. — Вхагар! — зовёт Бейлон, и драконица поднимает на него взгляд. Рычит. Эймонд замирает. «Вхагар», — приказывает он. Бейлон взбирается в седло, Люк восторженно наблюдает за ним. Он видел, как сидит на драконице Эймонд — как зверь, готовящейся напасть. Бейлон держится в седле так словно восседает на мягких подушках. Его спина выпрямлена, взгляд устремлен вдаль. — Лети, Вхагар, — командует Бейлон, и драконица поднимается с ним ввысь. Эймонд кричит на валирийском, но его голос утопает в шуме ветра, разгоняемого драконьими крыльями. Люк ухмыляется зло, смотрит в упор, желая насладиться целиком его изумлением и растерянностью. Вхагар, не сделав и круга, возвращается к Эймонду — ее связь с ним теперь крепче, чем с мёртвым всадником. Но Люку хватает и нескольких минут. — Ты лишишься своего дракона, так же как я. Я сделаю все, чтоб ты почувствовал ту же боль. — Кричит он в лицо Эймонду. — Ты будешь так же страдать. Люк не прощается с Бейлоном, он знает, что теперь они часто будут встречаться на этом месте — им придется разделить целую вечность до тех пор, пока Вхагар не сгинет вместе со своим всадником. Он возвращается в замок. К Железному Трону. Визерис встречается ему на пути, но Люк лишь кивает ему и идёт дальше. К Железному Трону. Джейхейрис ловит его в коридоре, удерживает за запястье и с тоской спрашивает «ты уверен, что хочешь это видеть?». Люк молча кивает и вырывается из некрепкой хватки, чтоб помчаться дальше. К Железному Трону. Эймонд следует за ним. Они входят в тронный зал практически одновременно. На месте, что король и боги определили для королевы Рейниры, сидит пьяный Эйгон. Алисента Хайтауэр стоит рядом. Люк бросается вперед. Он жаждет зарезать, задушить, загрызть Эйгона и его мать. Они тоже повинны в его смерти. Они виноваты в том, что Эймонд ухмыляется своим мыслям. Он тоже вспоминает гибель Люка и Арракса. — Глупый мальчишка! — Кто-то хватает его за плечо, рычит над ухом. — Если бы мёртвые могли влиять на живых, ни Джейхейрис, ни Визерис не сидели бы на Железном Троне. Огромный мужчина в королевских одеждах нависает над ним тёмной тенью, с ненавистью и презрением рассматривая его лицо. Грейджои говорят: «то, что мертво, умереть не может». Люк мертв, он не боится ярости Мейгора. — У тебя был племянник, которого ты убил. Оставь меня моему дяде, — зло бросает он. Мейгор не отпускает его плечо, но хватка чуть ослабевает. — А ты посмелел с тех пор, когда я видел тебя здесь в последний раз. Тогда ты прятался за свою мать и едва ли не плакал. — Туше. Эймонд склоняется перед Железным Троном, в его взгляде сквозит отвращение к Эйгону, но в голосе звучит лишь безразличие: — Дейрон прибудет завтра, Ваше Величество. Эйгон отмахивается: «это все? Мы собирались здесь, чтоб решить, что мы будем писать Рейнире, и когда припрется мой младший брат? Почему нельзя было обсудить без меня?» — Ты король, Эйгон. — Эймонд кривится. — Жалкое ничтожество, — произносит Мейгор. — И выбор между этим недоумком и твоей матерью-шлюхой, просящей защиты у умирающего отца. Когда драконы так измельчали? Люк высвобождается из его хватки. «Моя мать не желала кровопролития», — бормочет он. Мейгор лишь усмехается. — Оставь его. — Люк впервые видит Джейхейриса совсем юным. Тот красив по-валирийски, с мягкими чертами лица и длинными белыми волосами, собранными в косу. В его взгляде сквозит тоска и усталость. — Пойдем, Люцерис, не мучай себя. Мейгора охватывает ярость, драконье безумие подобное тому, что Люк видел во взгляде Эймонда в тот день, в день своей смерти, в Штормовом Пределе. Ненависть, проникшая под кожу и отравляющая изнутри. Как часто мертвый Мейгор пытался разорвать руками глотку Джейхейриса, когда тот сидел на Железном Троне? — Полагаю, каждый день, — будто услышав мысли Люка, отвечает Джейхейрис. — Но ему не удалось. И тебе не удастся причинить вред живым. Не мучай себя. Люк протягивает ему руку, и Джейхейрис осторожно сжимает его ладонь. Мейгор рычит вслед, но не отходит от трона: «ты вернёшься, бастард, эта ненависть не отпустит тебя». — Он прав, — уже за пределами тронного зала признается Люк. — Я никогда не прощу Эймонда.