Отголоски

Люк сдавливает горло Эймонда, до фантомной боли сжимая пальцы. Дышит мелко и рвано, ловя приоткрытыми губами обрывки холодного воздуха. Мертвецы не ощущают запахов, и мир для Люка бесконечно пахнет ливневым дождём. Эймонд перехватывает его руку за запястье, не пытаясь отстранить, но не позволяя надавить сильнее. Будь бы они живы, то разделили бы в то мгновение на двоих один вздох. Но Люк ощущает лишь запах грозы Штормового Предела, а Эймонд — влаги Божьего Ока. — Ты прав насчет долга, — произносит Люк. Гнев в его голосе мешается с ненавистью и одержимостью, дублируя тот тон, которым общался Мейгор с Джейхейрисом. — Ты мне должен. Мой дракон, моя жизнь, Деймон, Караксес. Чем будешь платить? Эймонд усмехается. Подняв на него взгляд Люк может увидеть собственное отражение в его сапфировом глазу — растрепанный, окоровавленный и рассерженный. Взмокшие от крови и солёной воды темные волосы торчат в разные стороны, по побледневшему лицу стекаются алые и прозрачные струйки, перемешиваясь меж собой. — Так тебе идёт больше, мой лорд Стронг, — смеётся Эймонд, размыкая пальцы на запястье Люка. Обводит осязаемым взглядом изувеченное лицо, заключая: — ты будто бы был создан для такой смерти. Люк хватается второй рукой за кинжал, прижимает острие к уцелевшему глазу Эймонда, и тот на мгновение теряется. На его лице сменяют друг друга недоумение, гнев и заинтересованность. Люк смачивает языком губы, не замечая, с какой ненавистью Эймонд очерчивает взглядом этот жест. Вдали раздаётся низкий драконий рык, и Люк не узнает в нем ни Арракса, ни Вхагар. Угрозы невысказанными застывают на языке. «Хватит, — останавливает самого себя Люк. — Становлюсь похож на Мейгора». Он прячет кинжал обратно в ножны, убирает руку с горла Эймонда, отходя на шаг. Ярость медленно отступает, оставляя место отчаянию и тоске, но Люк не стремиться демонстрировать их. — Не приближайся ко мне, — тихо произносит он. — Не напоминай о себе. Я хочу… — Люк сбивается. Чего он на самом деле хочет? Упокоиться? — Я не хочу видеть тебя. Эймонд подходит ближе. Люк едва ли прежде осознавал значение фразы «его взгляд не сулил ничего хорошего», но теперь он понимает ее в полной мере. В единственном глазу Эймонда разгорается безумие, уродливое, разрушительное, взращенное из детских обид и безуспешных попыток что-то доказать. Был ли в юности таким Мейгор, — Люк невольно задумывается об этом, — в дни, когда, наблюдая за старшим бесталанным братом, он представлял себя на отцовском троне? Или, может быть, Мейгор стал таким же в последние годы своей жизни, с ужасом и отчаянием наблюдая за тем, как разрушается все, что он строил: уходят последние союзники, предают или гибнут жены. Сколько раз он проклинал Джейхейриса? За то, что тот родился и оттеснил Мейгора еще дальше от желанного Трона; за то, что сбежал вместе со своей матерью; за то, что выступил против — Люка забавит то, насколько схожи причины ненависти у Эймонда. «Жаль, что исход был иным», — думает Люк, отталкивая Эймонда от себя. — Убирайся. Не думай, что теперь сможешь меня запугать. Я не боюсь тебя, Эймонд. Люк хочет добавить «теперь не боюсь», но слова застывают в горле неозвученными. Эймонд кривится раздражённо, бросая: — Выучил пару реплик своего смазливого дружка, лорд Стронг? — Так тебя злит это? Этот уродливый шрам через пол лица? — Люк ухмыляется зло. — Думаешь, будь бы ты красивым, то смог бы получать внимание женщин так же легко, как Эйгон? — Он понижает тон, и голос звучит особенно холодно и жёстко. Ненависть сочится из каждого слова, давняя и разрушительная. — Не пришлось бы брать их силой, как ты сделал с Алисс? Эймонд подается вперед, заставляя Люка невольно отшатнуться. В его взгляде сквозь пелену обиды и ярости виднеется отчаяние. — Что ты знаешь об Алисс? Она любила меня! — А она могла отказать? — Люк смотрит снизу вверх. — Что бы ты сделал с ней? Ты стольких убил, Эймонд. Она просто хотела выжить. Эймонд тянется к мечу, но не достаёт его, лишь проводит подушечками пальцев по рукояти. Безмолвная угроза. — Что ты вообще знаешь о любви? — продолжает Люк. — Тебя никогда никто не любил. Он резко отворачивается и бросается прочь быстрым шагом. «Почему я говорю такие вещи? Это уж слишком. Грубо. Как же грубо», — крутится в его голове. Но Люк не останавливается, не обращается к Эймонду, не берет слова назад. Он уходит, бросив напоследок: «не приближайся ко мне». Скрывшись за поворотом, Люк переходит на бег. Но вскоре спотыкается об собственную ногу и с грохотом падает на пол. Боли нет, но неприятное чувство вины и стыда захлестывает с головой. «Сбежал. Снова сбежал. Ничего не изменилось за столько времени, — ругает он самого себя. — Даже в детстве был смелее». Люк поднимается на ноги, оглядываясь по сторонам. Эймонда нет поблизости, тот не шел за ним. Но на другом конце коридора мелькает силуэт Мейгора. «В пекло! — злится Люк. — И куда мне идти? В стену?» Он прикидывает тут же: «я же мертв, так что…». Но Мейгор не дает ему развить эту мысль, окликнув: — Снова бегаешь по коридорам, мальчик? В этот раз один? — Меня зовут Люцерис Веларион, — раздражённо поправляет Люк. — От Веларионов в тебе ничего нет. — По лицу Мейгора не угадать его мыслей, и Люк готовится услышать очередное оскорбление. В голове звучит вновь «лорд Стронг» голосом Эймонда. — Так что уж называй себя Таргариеном. Люк смотрит с изумлением, не до конца осознав смысл сказанного. Глядя на Мейгора округлившимися глазами, он переспрашивает растерянно: — Ты же столько раз звал меня бастардом, а теперь… это разрешение или что? В голове проносится: «так Эйгон был прав, и Мейгор привязался ко мне? Этому вообще стоит радоваться?» — Я передумал насчет тебя. — Мейгор смотрит с укором, и Люк, даже вглядевшись в его лицо, не может разобрать его эмоции. — Хочешь заключить новый спор? Кажется, раньше ты очень их любил. — Что ты предлагаешь? — настороженно спрашивает Люк. — Через сколько дней Эймонд Таргариен приползет к тебе на коленях, вымаливая прощение? — В пекло проклятого Эймонда! — выкрикивает поспешно Люк, не до конца осознав смысл сказанного. — И Эймонд совсем не хочет этого! — Поверь, малыш Люцерис, Эймонд оооочень хочет. Он так винит себя. Яже рассказывал, как он рыдал после твоей смерти. Но попросить прощения так сложно, тебе ли не знать. Мейгор не улыбается, но в его взгляде сквозит злое веселье. Люк смотрит снизу вверх растерянно и гневно, спешно пытаясь подобрать слова. Когда он рассерженно скалит окровавленные зубы, Мейгор позволяет себе лёгкую ухмылку. — Даю четыре дня. А как считаешь ты? — На что спорим, Мейгор? — сквозь зубы цедит Люк. — Если выиграю я, то ты станешь моим учителем фехтования. «Это безумие», — проносится в голове. Но Люк заставляет голос разума замолчать: «если Мейгору в конце будет больно, я не против, чтоб он привязался ко мне. Ради Эйгона». Мейгор кивает, соглашаясь: «интересно. И на что же ты поставишь?» — Завтра. Эймонд сделает это завтра. — Уверен? — Во взгляде Мейгора мелькает заинтересованность. «Иного пути нет, — думает Люк. — Я должен привязать Мейгора как можно раньше. Мне придется поговорить с Эймондом. Ради Эйгона… только ради Эйгона». Он озвучивает иное: — Я же смог услышать извинения даже от тебя.

***

Лежа в траве у морды Вермитора, Люк может ощущать жар, исходящий из приоткрытой пасти. Или ему чудится это. Джейхейрис сидит рядом, обхватив руками колени, и глядит на землю пустым, тоскующим взглядом. — У меня есть вопрос, — заговаривает Люк, не до конца уверенный в том, стоит ли заводить эту беседу. Он думает об Эймонде, его Алисс, и о несправедливости. Почему убийца получил право полюбить кого-то, а сам Люк никогда не узнает, что такое близость? Внутренний голос отзывается: «ты не можешь говорить о таком с Джейхейрисом. В пекло! Это не твой приятель, а мёртвый король». Но Люк тут же отвечает самому себе, оправдываясь: «будто бы меня такой большой круг общения после смерти. Джейс все время пропадает где-то, с отцом или дедом о таком говорить не стоит. И Бейлон опять куда-то уехал. С ним было бы легко». Он задаёт волнующий вопрос: — Я никогда ни с кем не спал. Каково это? — О чем ты? — отвлекаясь от собственных мыслей, переспрашивает Джейхейрис. — Сон? — Секс, — стыдливо поясняет Люк. «Стоило поговорить с Эйгоном. И почему я сразу не вспомнил о нем?» — думает он, стараясь прикрыться от изумленного взгляда Джейхейриса. — Неприятная необходимость. Не стоит так сильно переживать. — Мертвецы могут? — утыкаясь лицом в раскрытую ладонь, шепчет Люк. Джейхейрис хмурится, задумываясь. «Нет, точно нет», — минуту спустя произносит он. Люк облегчённо выдыхает. — Почему ты так внезапно заинтересовался этим? — Не могу выбросить из головы Эймонда, который…! — спешно выкрикивает Люк. «Трогал себя прямо передо мной, думая, наверное, о своей ведьме. Ужасно мерзко и немного завидно. Мне стоило использовать член как дядя Эйгон, чтоб потом не сожалеть», — мысленно договаривает он. Озвучить вслух не решается — едва ли Джейхейрис готов услышать такие подробности. — Думаешь, Мейгор когда-нибудь наблюдал за вами с Алисанной? — неловко пытается перевести тему Люк. Вермитор низко рычит, поднимая голову. Джейхейрис отвечает спустя несколько минут, с трудом переборов отвращение и изумление. Его сознание, наверняка, вырисовывало все это время не самые приятные картины — думает Люк. «И все же стоило спросить о драконе или дорнийцах каких-нибудь». — Пекло. Надеюсь, нет. — Голос Джейхейриса все еще звучит неуверенно и тихо. «К сожалению, да», — думает Люк, вспоминая последнюю встречу с Мейгором. «Ты же не собираешься говорить об этом с Джейхейрисом, мальчик?» «Я точно не буду говорить об этом с тобой» «Выбери кого-нибудь другого из своих жалких приятелей. Едва ли кто-то в этих землях пользовался членом хуже, чем Джейхейрис»