Любовь, Деньги, Эдичка

Внезапно хлынувший страх заставил меня протрезветь. Мозг стал усиленно искать возможность выбраться из этой машины, хотя ничего страшного Ирэн ещё не сказала. В голове вертелись разные мысли, но особенно сильно на их фоне выделялись три красные буквы, которые, я был уверен, скоро оставят на моём мозгу отпечаток — КГБ. — Меня зовут Ирина Мостовая. Как Вы уже могли понять, я являюсь нелегальным резидентом СССР в Японии. У меня есть к Вам дело, Эдуард Вениаминович Савенко. Самые страшные опасения подтвердились. Я в машине с агентом КГБ. Машина едет в неизвестном направлении. Выпрыгнуть? Скорость слишком большая, хотя выжить можно… Так, успокоиться. Нужно выяснить, что ей от меня нужно. Именно это я и спросил дрожащим голосом. — Дело в том, что мы давно следим за Вами и за Вашей семьёй. Я думаю, что уже нет смысла скрывать, что Ваши родители являлись агентами нашей резидентуры, которые работали под прикрытием в Кобаяши Корпорейшн. Думаю, сейчас для Вас должен стать очевидным факт, что их гибель — результат того, что их раскрыли и операция, в дальнейшем, пошла не по плану... Я не знал, стоит ли ей верить. Родители — агенты советской разведки, засланные сюда в какую-то корпорацию в каких-то шпионских целях. В голове это не укладывалось. Отец и мать не были похожи на шпионов (идиот, а должны были быть?), да и предпосылок к этому не было абсолютно никаких, хотя… … Помню, отец мне что-то говорил в тот день, когда мы попали в аварию. Я был слишком погружён в свои мысли (тогда я расстался с Кэтрин), и много прошло мимо моих ушей, а что не прошло — выбило из головы случившееся происшествие. А Мостовая всё продолжала: — Вам не нужно знать, какая цель была у ваших родителей и чем конкретно они занимались. Но мы вынуждены просить Вас об одной услуге. Вы заинтересованы? — Это ваши люди приходили ко мне позапрошлой ночью? — ...Нет, это были агенты Кобаяши. Если бы мы, захотели Вас запугать, мы бы поступили иначе. — Запугать? — Это была акция запугивания с их стороны. Думаете, если бы они действительно что-то искали в Вашем доме, то они бы не устроили свой «налёт» тогда, когда Вас там нет? — А… Зачем им потребовалось меня запугивать? — Об этом нам с вами и предстоит сейчас поговорить. Дело в том, что внучка директора Кобаяши Корпорейшн, насколько нам известно, бывала у Вас дома и, как говорят наши источники, в определённой степени Вами заинтересовалась. Мы считаем, что её дед видит в Вас опасность для неё, причём не только из-за того, что Вы шпионский сын, но и из-за Ваших похождений и Вашей дурной славы в школе, - Ирина говорила очень странно, как бы чуточку заигрывая со мной. Её взгляд, который я иначе как «пьянящий» охарактеризовать не могу, сбивал мысли в моей голове, заставлял меня чувствовать себя неуютно. Тогда мне хотелось согласиться на всё, что она мне тут прикажет, и поскорее выбраться из этой душной машины. Я промолчал. Интересная, однако, получалась история! Дочь долларового миллиардера «заинтересовалась» шпионским, который, правда, о том, что он таковым является, узнал только сейчас. Интересно, откуда у них такие источники, которые могут сообщить им о «заинтересованности» миллиардерских дочек в различного рода маргиналах. — А теперь об услуге. Насколько нам известно, Вы были приглашены Эли Кобаяши на какую-то вечеринку? Это так? — Да, - решил я отвечать правду. Сейчас я нахожусь в том положении, в котором лучше не лгать, да и зачем? — Нам жизненно необходимо, чтобы Вы присутствовали на этой вечеринке. Вашей задачей будет втереться в доверие, следить за ней, сообщать обо всех делах её деда, о которых она заикнётся. Фактически, Вам предлагается стать нашим внештатным сотрудником. В детстве мне казалось, что быть шпионом это круто. Я засмотрел до дыр фильмы о Джеймсе Бонде, прочитал множество книг Яна Флеминга. Но никогда я не думал, что мне придётся стать шпиком. Да, наверно, определённый период своей юности я мечтал им стать, но не думал, что мне придётся это сделать. — Эдуард Вениаминович, помните: Родина нуждается в Вас. — Я подумаю. — Времени думать нет. Надо решать. В любом случае, отказываться сейчас будет идиотизмом. Я до сих пор не знаю, куда они меня везут и боюсь представить, что они со мной сделают, если я откажусь сотрудничать. — Я согласен. — Отлично! Но я вынуждена предупредить Вас, что если Вы обратитесь к японским спецслужбам или напрямую к Кобаяши Корпорейшн с просьбой защитить Вас от нас, то, во-первых, они вам не помогут, во-вторых — мы в любом случае Вас найдём. Инструкции получите вскоре. Выходите. Перед тем, как она сказала «Выходите», машина резко затормозила. Я, недолго думая, открыл дверь и оказался у своего дома. Свет на кухне горел. Выслушав очередную порцию вполне справедливых претензий от Химицу, я принялся ждать ужина, который она как раз готовила. Через некоторое время, в дверь постучали. На пороге лежала записка. «1. Скоро на вас выйдет другой наш внештатный агент, который передаст Вам звукозаписывающее устройство. Используйте его незаметно тогда, когда посчитаете нужным. 2. По возвращении с Вашего задания составьте подробный письменный рапорт обо всём, что произошло в этот день. 3. Постарайтесь в свободной форме описать на бумаге все события, происходившие с Вами за последнее время. Интересуют любые события и малейшие детали. Если Вы умолчите о чём-нибудь важном, то мы всё равно это узнаем и накажем вас за это, даже если то, о чём Вы умолчали, лично Вам важным казаться не будет. Передайте ваши записи нашему резиденту вместе с рапортом о задании. 4. Сожгите эти инструкции после прочтения». «Инструкции» эти я смял и положил в карман с твёрдым намерением сжечь их, как только Химицу уйдёт из моего дома. У себя в комнате я откопал печатную машинку, на которой, в своё время, был написан мой роман «Мы — Национальный герой». Я приволок её на кухню и стал марать листы бумаги своими воспоминаниями и размышлениями. Химицу я сказал, что это моё новое произведение, которым я, конечно, поделюсь с ней, когда закончу. Чуть позже, когда мы с Химицу отужинали и она ушла, зазвонил телефон. Звонила Эли и спросила, каково моё окончательное решение касательно пятничной тусовки. Я ответил согласием. Когда я пишу эти строки, уже наступило утро пятницы и я твёрдо намерен идти на своё первое задание. Сразу хочу отметить, товарищ Мостовая, что я не очень поверил Вашим словам: если бы подчинённые Кобаяши действительно хотели меня запугать тогда, то они бы избили меня в переулке, но никак не устроили бы этот пресловутый «налёт». И знаете что? Пожалуй, у меня всё же есть пути отступления. Но я пренебрегу ими. За прошедшее время я переосмыслил многое, что происходило в моей жизни. Когда я писал этот текст, я ещё не был до конца уверен в том, стоит ли мне всё же пойти на сотрудничество с Вами, а если стоит, то ради чего: ради собственной безопасности или ради Родины? В сущности, Япония, конечно, дала мне какое-то образование, медицинскую помощь, и, наверно, не зная истинную причину прибытия моих родителей сюда, я бы даже сказал, что защиту. Однако, когда я знаю, почему мои родители оказались здесь, я твёрдо говорю Вам, что готов продолжить их дело. Спасибо, конечно, японским врачам и учителям (хотя нет, вру — учителей нахуй), но мне всегда было противно это ксенофобское буржуазное общество, не терпящее тех, кто как-либо отличается от его среднестатистических представителей — состоятельных трудолюбивых желтокожих японских офисных работников. Я иду на это дело не из-за страха перед могущественным КГБ, товарищ Мостовая, а потому что искренне желаю помочь своей Родине.

Внештатный сотрудник КГБ Савенко Эдуард Вениаминович позывной «Лимонов»