the vixen & the fox

Кол нашел их в придорожном мотеле, когда придумывал похожее заклинание на латыни, чтобы заманить Странников в ловушку. Странники пользовались чешским или латынью, Девять Ковенов использовали широкий спектр испанских, креольских, коренных американских языков и диалектов Западной Африки, Ковен Близнецов использовал латынь, греческий и египетский, он древненорвежский и рунический. Он знал, что языки помогают при составлении заклинаний, поэтому за свою долгую жизнь выучил их так много. — Что ты ищешь? — спросил Элайджа, когда Кол сосредоточился на извлечении заклинаний из своей памяти. — Латинские заклинания для близнецов, — ответил Кол. — Зачем? — Ну, Сейдр это мертвая практика и более сложная, чем просто произнесение заклинания, она очень связана с собой и старыми путями, я не могу этому научить. Латынь в некотором роде универсальна, потому что на ней общались римляне, а затем испанцы и католическая церковь. Ковен Близнецов жил в Греции и Египте за тысячелетие до нашего появления, — пояснил он. — Близнецы кажутся дружелюбными, — прокомментировал Элайджа. — Просто скажи, что ты хочешь, чтобы мне не пришлось гадать. — Меня беспокоит то, как мисс Паркер смотрит на тебя… И учитывая твою склонность к флирту с представительницами слабого пола. — Обычно меня не привлекают блондинки, — резко отрезал он. — В прошлом веке, — начал Элайджа. — У Мэри-Элис было то, что хотел я, а у меня было то, чего хотела она, взаимовыгодные и приятные отношения. Я делал это снова и снова, брат, это часть моего обаяния и того, как я избегал липких ситуаций, таких как Аврора, Айя или Александр, — перечислил Кол. — Я беспокоюсь, брат, потому что ты смертен, — твердо сказал Элайджа. — А при чем здесь смертность? — спросил Кол, поднимая глаза. — Не делай ничего импульсивного или необдуманного, — предупредил Элайджа. — Я не делаю ничего из этого, — сказал он, чувствуя себя растерянным. — В чем дело? — Нам всем нравится Давина, так что не делай ничего, что могло бы ее обидеть, — отчаянно вздохнул Элайджа. — Я и не собираюсь, — проворчал Кол, с досадой проводя рукой по лицу. — Давина, это… Давина. Это делает ее важной, и я не слишком люблю чрезмерно ретивых ведьм, склонных к показной магии. Кол находил Оливию в лучшем случае скучной. Давина Клэр, однако, была первой, кого он мог назвать подходящей для него. Втайне он думал, не была ли Давина потерянной Валькирией. Давина была грозной, она была из тех ведьм, о которых слагают легенды. Кроме того, Давина была еще и любопытна, и он пытался выведать ее секреты. — А Давина? — Давина очень важна, Элайджа, и сложна, и, черт возьми, она единственный друг, который у меня когда-либо был, так что отвали. — Почему ты так осторожен с Давиной? Между вами что-то произошло, что ты не хотел даже упоминать ее имя в последние несколько дней после того, как мы покинули Новый Орлеан. Я сомневаюсь, что это как-то связано с ее Ковеном или той проблемой. Значит, между вами что-то происходит? — Элайджа давил с таким неподдельным беспокойством, что Кол понял, ему не удастся выпутаться из этого разговора, даже если он попробует перевести тему. Кол застонал, в отличие от Ребекки или Ника, он знал, что если расскажет Элайдже, то это останется между ними, но в то же время он не был уверен, что у него хватит душевных сил обсуждать это. С другой стороны, эта проблема беспокоила его с марта, и хотя в большинстве случаев он не обращал на нее внимания, она превращалась в проблему, которую, как ему казалось, необходимо решить, поскольку время для Давины уходило. Встав, он произнес заглушающее заклинание, а затем взял в руки бурбон, который он прихватил с собой, старые привычки неистребимы. Налив себе, а затем Элайдже, он передал стакан брату, а затем сел на кровать, вытянув перед собой ноги. — Возможно, у меня есть небольшая проблема, — признался он. — Что за проблема? — С женой, — пробормотал он, отставляя стакан и наливая себе еще. — С Женой? По-моему, для этого нужно жениться, а поскольку ты избегаешь любых форм брака с впечатляющим для меня усердием, я в растерянности, как ты…? — Ты не можешь рассказать об этом Бекс, под страхом смерти и пыток и всеми известными нам богами поклянись, что никогда не будешь говорить об этом ни ей, ни кому-либо другому, — предупредил он, прервав брата. — Клянусь, — сказал Элайджа. — Я относительно уверен, что Давина Клэр была в свое время моей женой, — сказал он, потягивая бурбон. Это ошеломило его брата, который сидел, как сова, и смотрел на него не мигая. — О. — О? И это все, что ты можешь сказать? — Я пытаюсь… Женой? — Это или масштабный роман, я не исключаю этого, но я думаю, что я был ее мужем, — мрачно сказал он, допивая остатки второго стакана и наливая себе третий. — Ты обсуждал это с ней? — спросил Элайджа. — Нет. — Почему? — Как, черт возьми, я могу затронуть эту тему в разговоре? — зашипел он. — А что, если я ошибаюсь? — Это уже сложнее, — сказал Элайджа, допивая свой бурбон и протягивая стакан, чтобы налить еще. Щелкнув пальцами, Кол левитировал бутылку и налил, после чего поставил ее обратно на прикроватную тумбочку. — Что привело тебя к такому выводу? — Мелочи, — признался он. — Какие именно? — То, о чем она упоминала вскользь, — вздохнул он. — Я знаю, что она замужем, в будущем, она открыто говорила об этом, упоминала о своем муже и о том, что они исследовали артефакт. — Какой артефакт? — Артефакт, который, как я уверен, отправил ее душу в прошлое, вместо того чтобы дать ей умереть, — вздохнул он, потирая лоб. — А ее муж вернулся вместе с ней? — Нет. — Она уверена? — Да, — ответил он, делая глоток бурбона. Он не мог выбросить из головы выражение ее лица, когда она это признала. — Почему ты решил, что этот человек ты? — Иллюзия Сайласа заставила меня активно заняться этим, — признался он. — Он вытащил из ее головы того, кто еще не существует, и сделал его реальным для Давины. Но то, как иллюзия обращалась к нам, и то, и как она отнеслась к обращению… Как будто это нормально, что мы, единое целое, и это заставило меня задуматься. — Как она обращалась к вам? — Тетя Ди, дядя Кол и Давина вела себя так, как будто это было нормально, как будто мы были единым целым в ее время, и многие ее жесты и действия. Она знала мою любимую группу крови, когда я был вампиром, Элайджа. Этого не знал никто! Черт, да я и сам едва знал, из-за того, как эта эпоха придумала их обозначать! Каждый раз она безошибочно узнавала мою любимую. — Как ты…? — Она просто доставала их из холодильника Ника и пихала мне, а потом бывало, что она двигалась, чтобы дотронуться до меня, никто так не делает, но это как хорошо сформированная привычка, — объяснил он. Он повертел стакан в руках, прежде чем сделать еще один глоток. — Это странно, она знает меня исключительно хорошо, так, как никто не знает. — Как это? — Никто за пределами нашей семьи не знает, что я храплю, никто, — твердо произнес он. — Ни одна из твоих любовниц? — начал Элайджа. — Я занимался с ними сексом, но я не спал рядом с ними, потому что не склонен к тому, чтобы в меня вонзали кинжал или использовали. Я не настолько глуп, — твердо пробормотал он. — Кроме того, она заставила меня применить манипуляцию снами на ней, она знала, как хорошо я умею это делать. Я бы никогда не сделала этого ни для кого, Элайджа, ни для кого, никогда, я так ненавидела эту способность, она хуже, чем внушение. — Это осложнение. — Ты видишь мою проблему? — спросил он. — Это женская проблема. — Это проблема, и она действительно начинает меня беспокоить, — пробормотал он, садясь на кровать. Элайджа сочувственно кивнул. — Ты не должен говорить об этом с ней. — Я знаю, но это начинает меня беспокоить, — признался он. — Почему? — Потому что она уверена в том, что одна из ее душ умрет, — ворчал он. Он ненавидел, как спокойно она это принимает, как будто это факт. Он не стал бы этого терпеть. В основном потому, что ему слишком нравились обе Давины, чтобы отпустить кого-то из них, в его жизни было не так уж много людей, которых он очень сильно любил. И ему не нравилась мысль о том, чтобы отказаться от одной из них. Давина была важна, любая из них. — Умрет? — Элайджа выглядел ошеломленным. — Проще говоря, Маленькая Давина была использована в ритуале, известном как Жатва, это опасный вид магии, который не должен включать в себя жертвоприношение, как и смерть, обычно это шанс удалить душу и магию из тела, чтобы соединиться с большей силой. По традиции, это не смерть. Мы считаем, что дражайшая мать развратила Предков, и когда Маленькая Давина отправилась на ритуал, она стала свидетелем резни своих друзей, и её едва спас Марсель. Проблема в том, что, поскольку это ритуал Жатвы, она теперь направляет не только свою силу, но и силу трех других чрезвычайно сильных молодых ведьм из своего Ковена. — Затем, на следующий день после того, как это произошло, вероятно, потому, что ее душа была наиболее уязвима или слаба, Большая Давина проскользнула в это тело сквозь время. И в свое время, умирая, Большая Давина также самостоятельно, без ритуала Жатвы, задействовала огромные природные магические резервы. Но если это недостаточно сложно, то ее душа каким-то образом связана с четырьмя другими девушками Жатвы, которые были принесены в жертву в какой-то момент, когда Взрослая Давина была мертва, этот момент она никогда не проясняла и не уточняла, и я не спрашивал ее об этом. — Насколько я могу судить, душа Большой Давины была достаточно сильна, чтобы усыпить душу Маленькой Давины, но с тех пор, как Маленькая Давина «проснулась», у них сложилась странная система обмена, которая не всегда позволяет мне понять, с кем из них я разговариваю, что иногда очень расстраивает. Большая Давина, однако, нашла меня, когда проснулась в своем юном теле, и вот мы здесь, — развеселился Кол, отхлебывая из стакана. — Ирония в том, что я не делаю ничего сложного. — Это и есть сложность, — согласился Элайджа. — Только не говори Бекс, — предупредил он, наливая себе еще одну порцию. — Я не расскажу. — Спасибо. — Если хочешь, я могу поговорить с Давиной об этом или нет. — Нет, — фыркнул он. — Я не знаю, обсуждала ли она это с кем-нибудь ещё. — Но ты обсуждаешь это со мной. — Я не могу рассказать Бекс, она запишет меня в церковь, а Маленькой Давине шестнадцать, — выдавил из себя Кол. — У меня мало времени, чтобы все исправить, и мне чертовски обидно, потому что я не могу просто спросить. — Почему у тебя мало времени? — Давина должна умереть, — проворчал Кол, отхлебнув из стакана. Бурбон ничем не смягчил кислый вкус, который оставили эти слова во рту. — Она ребенок! — возмущенно рявкнул Элайджа. — Добро пожаловать в магию, — с горечью воскликнул Кол, наливая еще одну порцию и отправляя бутылку брату. — Наверняка, есть способ, чтобы она не умерла. — Нет, — вздохнул Кол. — Я пытался придумать способ обойти это, но это большое, жирное «нет». — Почему? — Если она не умрет во время Жатвы, то погибнет вместе со всей силой, которую она направляет. Несмотря на то, что она сама по себе очень сильна, в ее теле слишком много силы. Скоро это начнет сказываться на ее физическом состоянии. — Как? — Все начнется с истощения, усталости, затем начнутся перепады настроения, вероятно, будет и экстремальная версия ПМС, связанная с тем, что ее силы не поддаются контролю. Конечно, для шестнадцатилетнего подростка у нее отличный эмоциональный контроль, но даже это будет иметь свои последствия. Души ее друзей привязаны к этой силе, и она не может контролировать их эмоции, что делает ее непредсказуемой. Затем, ближе к концу, силы попытаются жестоко покинуть ее, в ней достаточно энергии, чтобы стать ураганом огромной силы, Элайджа. Произойдёт то, что она называет «библейской чумой», это будет катастрофа, где бы она ни оказалась, она уничтожит большую часть юга Соединенных Штатов, каким мы его знаем. — А когда силы внутри нее закончат разрывать ее тело на части, следующей будет ее душа, пока вся магия, которая есть в Давине Клэр, не перестанет существовать. — Это ужасно, — проворчал Элайджа, отпивая из стакана и наливая себе еще. — Чтобы предотвратить это, она завершит Жатву после того, как мы запечатаем Эстер, потому что только так она это сделает. — И она думает, что одна из них умрет. — Нет, она думает, что умрет ее старшая версия, — ответил он. — Она не позволит умереть младшей версии себя, она пожертвует своей старшей версией, чтобы разорвать связь между Предками и Ковенами. — Это разрушит магию Ковенов. — Нет, нет, не разрушит. Магия это жизнь и природа, а мертвые, управляющие магией, не имеют смысла, это скорее наоборот. По традиции, не испорченные Предки должны давать указания, помогать ведьмам, давать силы и знания, но этого не произойдет, пока мать находится на Другой Стороне, поэтому Давина заставит Ковены начать все сначала. Есть надежда, что Винсент станет регентом, и, возможно, Взрослая Давина снова станет первым Предком. Итак, моя дилемма заключается в том, была ли она моей женой, — развеселился он, потягивая бурбон. — И это действительно начинает меня беспокоить. — Если бы ты спросил… — Элайджа замялся. — Одна умрет, а другая слишком молода, — пробормотал он. — Это чертов парадокс. Ирония в том, что за свою тысячу лет я благополучно избегал осложнений, а тут появляется эта чертова маленькая ведьма и бросает все к чертям собачьим, — горько аплодировал он. — Ты постоянно подчеркивал, что ты единственный из нас, за кем нет шлейфа убийственных бывших, — размышлял Элайджа. — Да, — мрачно кивнул он, потягивая свой бурбон. — Я прожил тысячу лет без сложностей в своих любовных делах, а тут случилась чертова Давина Клэр! — зашипел он с досадой. — Что ты к ним чувствуешь? — Хм? — Что ты чувствуешь к ним, по отдельности. — Давина это Давина, — пожал он плечами. — Большая или маленькая. У Большой просто больше жизненного опыта. — Это легко. — Бесит, когда я не могу понять, с кем из них я разговариваю, и они тоже делают этот странный момент разделения, и ты разговариваешь с обоими! Это чертовски раздражает. — Если бы «Большая» Давина, как ты ее называешь, погибла, это повлияло бы на твои отношения с «Маленькой» Давиной? — спросил Элайджа. — Ей шестнадцать лет, — заметил Кол. — Пусть тебя не обманывает ее зрелость, ей шестнадцать, и она очень невинна. Нечестно лишать ее жизни, независимо от того, что я о ней думаю. — Да, наверное, она ребенок, — пробормотал Элайджа. — И моя сообщница, чем она гордится, — честно сказал Кол. — Ты много думал об этом. — Это не дает мне уснуть, в то время, как Фрея, Странники и Далия нет. — Что? — Со временем это обретет смысл. — Кол, я не могу предложить никакого способа проверки, только то, что если ты муж Большой Давины, то, возможно, Маленькая Давина со временем пойдет по стопам своей предшественницы, — сказал Элайджа. — А проблемы, которые Большая Давина поручила тебе решить, явно займут несколько лет, независимо от ее графика. — Ты же знаешь, я не верю ни в судьбу, ни в предназначения, ни во всякую подобную чепуху, — напомнил Кол своему брату. — Ты хоть представляешь, как редко встречается любовь? — мягко спросил его Элайджа. Кол фыркнул. — За всю свою немалую жизнь я ощутил ее лишь дважды, брат, — тихо сказал он. — Я не ты. — Ты хитрый старый лис, — возразил Элайджа. — И у меня есть теория, в которую от всей души верил Хенрик, насчет тебя и любви. — И что же это? — хмуро поинтересовался Кол. — Хенрик настаивал на том, что ты похож на лису, с которой тебя сравнивают, — сказал он. Кол слегка наклонил голову, любопытствуя, к чему бы пришли Хенрик и Элайджа с этой теорией. — Ты влюбишься только один раз, и она тоже должна быть лисой. Из того, что я видел, я не могу не согласиться с Хенриком, мертв он или нет, но наш брат был проницателен, — усмехнулся Элайджа. — Черт, мне не легче от того, что эта женщина попала в затруднительное положение, — пробормотал он. — А лисы не моногамны. — Откуда ты это знаешь? — От скуки и из журнала «Нэшнл Географик», мне было очень интересно узнать, что узнали люди, и я был удивлен, узнав это. — Ты упускаешь суть, — усмехнулся Элайджа. — Наслаждайся ею, Кол, и если она твоя, она придет к тебе в свое время. — Я не умею ждать, когда что-то случится, это все равно что ждать, пока упадет другой ботинок, хотя в моем случае это скорее похоже на Уайла И. Койота, который ждет, когда сейф свалится ему на голову, или что-то в этом роде. — О чем ты? — Я смотрел «Луни Тюнс» с Маленькой Давиной. Нам было скучно, но это было даже забавно, — усмехнулся Кол. — Как странно, что они называются Большая и Маленькая, — пробормотал Элайджа. — Это не я, это Марсель, — твердо сказал Кол. — И я не думаю, что они понимают, сколько намеков можно сделать на их ярлык «Большая» и «Маленькая». — Не порти бедную девочку, Кол, — вздохнул Элайджа. — Я очень стараюсь этого не делать, — захныкал он. — Но если серьезно, весь этот флирт не укладывается в голове у маленькой Давины, и она просто становится такой очаровательной покрасневшей, как, черт возьми, шестнадцатилетняя девушка в эту эпоху может быть такой невинной? — Ты влюблен в нее, — усмехнулся Элайджа. — Будешь смеяться надо мной, и я снова натравлю на тебя Беку за сватовство, — предупредил Кол. — Она хуже Аяны. — В моем будущем такого не предвидится, — твердо сказал Элайджа. — Я сожалею о том, что сделал с Катериной, или Кэтрин, или как она там себя называла, — честно вздохнул Кол. — Если бы я знал тогда… — Ты бы сделал все, чтобы защитить Давину Клэр, — оборвал его Элайджа. — И как бы мне ни нравилась Катерина, она не была Татией, несмотря на внешность. Катерина была холодным напоминанием о любви, по которой я скучаю. Я просто рад, что ты не потерял свою из-за нее. — Давина не является моей «любовью», насколько я знаю. Не пойми меня неправильно, я очень привязан к этой девушке и слегка неравнодушен к ней, но она мое чертово осложнение! — прорычал Кол. — Я скучаю по простоте. Чертовы ведьмы Клэр. Я знаю, что она не взорвала мою жизнь, но она точно все испортила. — Осложнения полезны для жизни, — усмехнулся Элайджа. — Конечно, полезны, я напомню тебе об этом в будущем, — торжественно предупредил Кол. — Только, пожалуйста, не говори об этом Нику или Бекс, они станут невыносимы. — Я не скажу ни слова. — Не думаю, что мне стоит искать заклинания в своей памяти, сколько бокалов я уже выпил? — спросил Кол, глядя на полупустую бутылку. — Недостаточно, — признал Элайджа. — У меня голова разболелась от мысли о твоей головной боли, передай, пожалуйста, бутылку. — У тебя болит голова, представь, как я себя чувствовал последние три месяца! — весело сказал он, наливая брату выпить. — С другой стороны, я снова колдун, Сайлас мертв, и скоро мы отправимся убивать Злую Ведьму Запада.