the vixen & the fox

Кол наблюдал, как Хейли уходит, откинувшись в кресле и закинув руку на спинку, и откинул голову назад. — Что? — Спросил он, ожидая лекции брата, он почти видел, как она закипает на кончике языка Элайджи. — Я бы прочитал тебе лекцию о вмешательстве в силы, выходящие за пределы твоего понимания, начиная с магии времени и заканчивая тем, что ты намеревался сделать с нашим братом и Хейли, но, думаю, она войдет в одно ухо и выйдет из другого, — проворчал Элайджа. — Давина владеет магией времени, — заметил Кол в тщетной попытке спасти свою задницу. — Да, я знаю об этом, и я знаю, что Давина лучше понимает, что ждет нас в будущем, если ты перестанешь вмешиваться, поэтому я и сдерживаюсь. — Если тебя это утешит, я не заставлял Ника или Хейли ничего делать. Зелье до сих пор лежит в моем ящике для носков в Мистик-Фоллс, запечатанное и полное, так распорядилась Природа, — сказал он. — Какое зелье ты собирался использовать? — Зелье плодородия, — объяснил Кол. — Я использовал его пару раз на волках, которые приходили ко мне после проблем с зачатием, но оно не сработает, если между ними нет химии. — Что за химия? — Сухо спросил Элайджа. — У волков все сложно, — объяснил Кол. — В основном, это ранг стаи, генетическая совместимость и жизнеспособность потомства. Это не заставляло их ничего делать. Оно просто обеспечивало зачатие потомства. — И этот ребенок, эти невинные дети настолько важны, что вы планировали нападение на Хейли? — Да. Сам факт того, что эта беременность была возможна во времена Давины, говорит о том, что зачать и родить этих детей жизненно важно, поэтому мы и планировали, чтобы эта беременность состоялась. Эта беременность лазейка в Природе, а значит, баланс нарушен и что-то нужно исправить. Ну, я сомневаюсь, что это вампиризм, — сказал Кол, подняв руку, чтобы остановить брата. — И что бы ни пыталась исправить Природа с помощью этой лазейки, это гораздо больше, чем мамины планы и шекспировская драма нашей семьи. Это касается всего мира, магии и Природы в целом. Я уверен, что где-то есть ведьма с пророчеством об этом ребенке или детях, как это происходит на этот раз. Но, учитывая тот факт, что Природа обеспечила зачатие независимо от нашего неудачного плана, это говорит мне о том, что это жизненно важно и недоступно нашему пониманию в данный момент. А поскольку во времена Давины существовал один трибрид, а в это время несколько, значит, баланс нарушен настолько, что природа пытается что-то исправить. — Что именно? — Я пока не знаю, и думаю, что Давина тоже, — пояснил Кол. — Почему? — Просто догадка, но, несмотря на ее отношения с племянницей в свое время, у меня такое чувство, что она не проводила много времени на одном месте. Она упоминала, что они с мужем часто переезжали, — пожал плечами Кол. — Я доверяю вам с Давиной, что вы сохраните эту семью в безопасности. Но если ты еще раз придумаешь подобный план, даже если ты не сможешь его осуществить, я сдеру с тебя кожу живьем и сам сломаю тебе ребра, прежде чем вырву легкие. Ясно? — Да, — ответил Кол торжественно, ибо не собирался больше затевать подобных интриг. Хотя ему было легче от того, что это дело рук Природы, а не Давины и не его. — Хорошо, — тихо сказал Элайджа. — Мне больше нравится этот ты, чем прежний. Это ты, брат, и это был дар видеть, как Давина вытягивает его и как ты исцеляешься. Я буду доверять тебе. — Я был не так уж плох, — усмехнулся Кол. — Ты худший из худших, — проворчал Элайджа. — Знаешь, что мы должны сделать? Сыграть партию в бильярд, — решил Кол. — Я разгромил Клауса в бильярд, я хочу настоящего испытания. — Может быть, после того как мы сообщим брату о его предстоящем отцовстве, если выживем, мы сыграем партию в бильярд, — размышлял Элайджа. — Точно… Я забыл о предстоящем смертном приговоре… — Кол помрачнел. — Раз уж я теперь смертный, и у меня очень длинный список дел, то я оставлю эту задачу в твоих несокрушимых бессмертных руках! — Решил он, вставая и собираясь уходить. — Ты же не серьезно! — Я сейчас очень смертен, и мне нравится быть по эту сторону могилы, — заметил Кол. — А Ник в припадке гнева делает меня похожим на мальчика из церковного хора, как говорится, и это вызовет у него приступ гнева. И что еще хуже, он, без сомнения, знает, кто сейчас правит Кварталом, и я не думаю, что смогу пережить, если сообщу ему новости, колдун я или нет. Это может просто засунуть мою теперь уже красивую смертную сущность в гроб, и на этот раз я не выберусь от туда, Элайджа! Я оставлю это тебе, я позабочусь обо всем остальном, но это я должен оставить тебе. — Я тебя ненавижу, — пошутил Элайджа. — Я тоже тебя ненавижу, спокойной ночи, брат, — зевнул Кол. — Завтра у меня встреча с Регентом, — простонал он. — И сестру надо украсть… — Кстати, я хотел спросить о детских телах в гостевом крыле… — начал Элайджа. — Не спрашивай, — помрачнел Кол. — Придется потрудиться, чтобы убедиться, что ничего не выйдет боком, но это нужно сделать, и тогда мы избавимся от этой нависшей проблемы. — Тогда ты сообщишь мне об этом потом. — Конечно, а ты расскажешь мне о Нике, — решил Кол, выходя из кабинета. Он поднялся по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, и первым зашел в комнату Бонни. Он нечасто бывал рядом с молодой ведьмой, но решил, что должен заглянуть к ней. Он легонько постучал в дверь и открыл ее. — Привет, — поприветствовала его Бонни. — Дорогая, — поприветствовал он, прислонившись к дверному косяку. — Я нечасто бывал здесь, но просто хотел проведать тебя. — Все в порядке, Кол, — заверила она с улыбкой. — Ты с Давиной сделали для меня больше, чем кто-либо из моих знакомых. И я в порядке, действительно в порядке, моя магия снова чиста и сильна, мир прекрасен, а Природа кажется, не собирается меня убить. — Это хорошо, — сказал он. — Спасибо тебе. — За что? — Я знаю, что мы не знаем друг друга, и ты терпишь меня только из-за Давины, но все же спасибо, что… что присматриваешь за мной, — прошептала она. — Я всегда был неравнодушен к ведьмам, — твердо сказал он. — Я нахожу тебя более терпимой, чем большинство других, особенно с тех пор, как ты научилась открывать свой разум. — Да, — усмехнулась она. — Ты, и Давина, и Винсент в последнее время заставили меня понять, что я действительно ничего не знаю о магии, и я понимаю, как это могло привести меня к большим неприятностям. Так что спасибо за… за все, после всего, что я и мои друзья сделали тебе и твоей семье. — На самом деле ты ничего не сделала. — Эм… да… мы пытались убить тебя, — объяснила Бонни. Его брови слегка приподнялись. — Ты просто… как Первородный, ты такой импульсивный, а Елена знала, что у тебя есть кол из Белого Дуба, и она очень хотела получить лекарство, так что если бы Давина не появилась, мы бы убили тебя. — Что вас остановило? — Давина, — вздохнула Бонни. — Она назвала нас идиотами и отчитала меня за Экспрессия, потом предложила научить меня магии, а потом Кэролайн отчитала меня за то, что я слепо доверяла Шейну, когда Давина была настоящей ведьмой. А Давина так доверяла тебе… — замялась она. — Прости… — Ну, я все еще немного импульсивный, дорогая, — усмехнулся он. — Времени такое происходит, но ничего страшного. — Мы просто… Елена отметила, что ты самый… дьявольский из Первородных, и она подумала, что тебя будет легче всего убить, а твоя Родословная могла бы завершить метку Джера. — Возможно, так и было, — признал Кол. — Правда? — Я не идиот, дорогая, в свое время я породил горстку вампиров, а они породили своих, и так далее, и так далее, как семейное древо, сейчас в линии вполне могут быть тысячи, и я не могу об этом точно знать. — Почему ты не создал больше? — Я колдун, даже будучи вампиром, я был колдуном, и я всегда был с ведьмами, я не был склонен обращать их и разрывать связь, это свело бы их с ума. — А те немногие, кого ты обратил? — Люди, которые хотели бессмертия, у них были свои планы, что делать с этим даром, как они его видели, я не особо следил за ними, — пожал он плечами. — Я обратил горстку людей, думаю, не больше десяти. Я был более склонен съесть их всех, чем обратить. — Так ты был потрошителем? — Первородным потрошителем, свирепость Никлауса известна и вызывает страх, но моя… — он лукаво улыбнулся. — Отключение от магии освободило меня, я не возражал против уничтожения городов, потому что был зол и меня нельзя было остановить, это стало игрой и вызовом. Ковен Близнецов пытался схватить меня около пятисот лет назад, они любят бросать безжалостных в тюремные миры. — И что случилось? — Я убил их всех, и это помешало Близнецам приблизиться ко мне до Люка и Лив, и их прабабушки, Бесси, — ответил он. — Завтра сюда прибудет Регент, и будет лучше, если ты будешь присутствовать. Ты с Винсентом объявили нас Ковеном, так что при встрече с Регентом лучше всего будет выступить единым фронтом. — Мы можем стать Ковеном, — усмехнулась она. — Дорогая, мне уже тысяча лет, и я не хочу устраивать Ковены, — сказал он. — Почему? — Политика, я не занимаюсь политикой, — ответил он. — И мне не нравится такая ответственность. — Я буду на встрече, — сказала Бонни. — И Кол…? — Хм? — Повернулся он, прежде чем уйти. — Спасибо за… за все, приятно иметь друга, который действительно меня прикрывает. — Конечно, дорогая, а завтра, после встречи с Регентом, мы соберемся по поводу коттеджа Фолин, если ты захочешь помочь нам с побегом из тюрьмы, — усмехнулся он. — Правда? — Это уже есть в списке дел Давины, — признался он. — Спокойной ночи, дорогая. — Спокойной ночи, Кол, — сказала она, когда он вышел и закрыл дверь. Кол дошел до комнаты Давины и заглянул в нее, удивившись, что ее там нет, поэтому он тихонько проскользнул в комнату Хейли. Давины там тоже не было. Нахмурившись, он вошел в свою комнату и обнаружил ее там, отчего его брови поднялись. — Давина, любимая, — он коснулся ее плеча, заставив слегка вздрогнуть. Бледно-голубые глаза смотрели на него из-под темных волос и длинных ресниц. — Что ты тут делаешь? — Мне приснился кошмар, и в моей комнате слишком тихо, — проворчала она. — Тихо? — Никакого храпа, слишком тихо, — пробормотала она, переворачиваясь и натягивая на голову его одеяло. — Давина, ты не можешь здесь спать, — пробормотал он, опускаясь на кровать. — Ты отпугиваешь монстров, — зевнула она. — Давина, — снова начал он. — Пожалуйста, — тихо прошептала она. — Черт, — вздохнул он. Он переоделся и взял одеяло, а затем лег на одеяло и взял подушку. Давина придвинулась к нему и схватила его за руку, прежде чем он успел улечься, и крепко обняла его. — Спасибо, — пробормотала она, прежде чем заснуть. — Марсель меня убьет, — вздохнул он. Давина не ответила, она уже спала, не двигалась и не ворочалась. Кол немного подвинулся, обхватив ее поудобнее. Он был удивлен тем, как плотно она прижалась к нему. Постепенно он позволил себе уснуть, поддавшись усталости, последние несколько недель были очень тяжелыми. Теперь ему было уютно и спокойно, и он вздохнул. Давина слегка сдвинулась с места, и он обнаружил, что она прижалась к его подбородку, а ее пальцы обвились вокруг его груди. Он не помнил, как заснул, но помнил, как сформировался сон… Он усмехнулся, когда они вошли в здание. — Я просто говорю, что мы должны узнать, что это такое, — настаивала она, играя песочными часами в своих руках. — Я не говорю, что мы не должны искать ответы на эти вопросы, дорогая, но давай не будем надеяться, что у Сальваторе есть ответы, — фыркнул Кол. — Почему бы и нет? У них лучшая в округе школа, — заметила Давина. — Дорогая, дело не в этом! — Заверил он. — Дядя Кол?! Тетя Ди! — Раздался голос, и он поднял голову, чтобы увидеть фигуристую молодую женщину с голубыми глазами, как у Клауса. — Моя любимая племянница! — Объявил Кол, заключая девушку в крепкие объятия. — Я твоя единственная племянница! — Вот почему ты моя любимая! — Усмехнулся Кол, отстраняясь, чтобы осмотреть девушку. — Победа по умолчанию, я чувствую себя такой любимой, — усмехнулась Хоуп. Этим она напоминала ему Бекс, что одновременно и умиляло, и раздражало. — Как эти неудачники относятся к тебе, дорогая? — Прекрасно, — заверила она. — Хоуп? — Я в порядке, клянусь, — пообещала она. — Не дави, ты ее смущаешь, — Давина отвесила ему лёгкий подзатыльник, и он улыбнулся, обхватив свою маленькую жену. Она прижалась к нему, словно была создана для него, и это заставило его улыбнуться. — Я ее дядя, и это мой семейный долг, смущать ее, хотя я оставлю пытку с детскими фотографиями Бекс, — решил Кол, целуя жену в лоб. — Вы оба такие отвратительные, — засмеялась Хоуп. Он улыбнулся ее смущенному отвращению, которое находилось где-то между подростковой стойкостью и взрослой завистью. Но Кол не возражал, его племянница была прекрасной девушкой, и он был уверен, что она найдет свою любовь. Кол просто любил баловать свою любовь, потому что она была смертной, и он понимал, что в любой день может наступить ее конец, смертность была такой хрупкой, и он не хотел, чтобы с Давиной что-то случилось. Но Давина, будучи Давиной, не позволила бы ему держать ее в позолоченной клетке, поэтому он решил выражать свою любовь к ней каждую минуту каждого дня, когда она дышит. — Что привело вас сюда? — Спросила Хоуп. — Это, — ответила Давина, передавая Хоупу безделушку. Сцена сменилась, и Давина оттолкнула мужчину с пути, когда Хоуп закричала, дети заплакали, и он увидел, как в ее маленькую фигуру выстрелили. Существо было одето в современную боевую броню с белым логотипом в виде трех пересекающихся треугольников над надписью «Триада Индастриас» — ДАВИНА! — Крик вырвался из его легких и горла, но он не мог приблизиться к ней, даже когда ее кровь окрашивала землю и витала в воздухе. Однако Кол успел среагировать: он сражался с адским чудовищем, которое, казалось, намеревалось уничтожить Хоуп. Он сражался, чтобы уберечь Хоуп и других детей. — Эй! — Он повернулся как раз в тот момент, когда тварь настигла его племянницу. Перед ним стояла его валькирия во всем своем огненном великолепии. — Прочь. От. Моей. Племянницы! — Прорычала Давина, посылая тварь сквозь стену на дневной свет. — Давина! — Он подбежал к ней, когда она прислонилась к стене. Она оттолкнула его, призывая проверить Хоуп. Он успел добежать до Хоуп, как услышал, что Давина упала. — Давина! — Он побежал к ней так быстро, как только мог, но она уже упала. — Тетя Ди! — Закричала Хоуп. К ним с Давиной подошел другой мужчина. — Это плохо, похоже, она задела артерию, — сказал мужчина. — Я держу тебя, любимая, — пообещал Кол, когда ее голова легла ему на колени и слабо улыбнулась. — Сделай что-нибудь! Ты можешь превратить ее! Я превращу ее! — Закричала Хоуп, порезав себе запястье. — Нет, — сказал Кол, проводя пальцем по щеке жены: ее губы слабо кривились в попытке улыбнуться, с них стекала кровь. Он улыбнулся ей, хотя ему казалось, что он умирает вместе с ней, и он ненавидел это. — Нет, Хоуп, мы не будем обращать ее… — Нет, нет, нет! — Закричала Хоуп. — У нее слишком сильное кровотечение! — зашипел мужчина, пытаясь работать. Давина потянулась к нему, и он прижал ее руку к своей щеке, а сам прижался губами к ее ладони. — Все в порядке, — прошептала Давина, прежде чем закашляться от крови, которой она захлебывалась. — Любимый… — она улыбнулась, и он почувствовал, как ее покидает последний вздох. Боль разрывала ему сердце, и он склонился над женой, прижимая ее руку к своей щеке. — Давина? — Хныкал он, стараясь не сорваться снова. — Нет! — Взвыла Хоуп. — Черт, — прошептал мужчина. — Я поймал ее, брат, — прошептал голос Хенрика. Вспышка ослепительного света из кулака Давины заставила всех отшатнуться назад. Кол поднял голову и на мгновение поклялся, что видит Хенрика, сжимающего руку Давины, а затем он исчез. Кол проснулся в холодном поту, сердце колотилось в груди, кровь шумела в ушах, тело болело и пульсировало. Оглядев свою комнату в доме на Плантации, он крепче прижал к себе Давину и медленно откинулся на подушки. Кончиками пальцев он нащупал сердцебиение Давины, и это успокоило его, когда он сосредоточился на дыхании. Все это было слишком ярким, чтобы быть просто сном, и не походило на чужие воспоминания, что пугало его. — Кол, — прошептал голос. Он дернулся, повернувшись в поисках источника. — Они идут.

***

Хенрик упал в листву, пытаясь остановить угасание мира. — Не знаю, слышал ли ты меня, — пробормотал Хенрик, обращаясь к Финну. — Прошло уже несколько дней. — Ну, если ты можешь быстро установить контакт, сделай это! — Огрызнулся Хенрик. Проблема в том, что на Другой Стороне он был слабым колдуном, и ему требовалось много времени и энергии, чтобы установить связь. Ему потребовалось много времени, чтобы установить связь с душой Давины, и он был уверен, что соединился с ней только потому, что она была лишь малой частью того, чем была до того, как Фрейя разорвала ее на куски. Но даже эта частица была одной из самых сильных ведьм, которых он когда-либо встречал. — Зачем тебе с ним связываться? — Спросил Финн. — Потому что если Кол узнает, они с Давиной смогут это остановить, — объяснил Хенрик. — Что ты ему показал? — Спросил Финн. — Я не знаю, — признался Хенрик, когда они встали. — Сейчас мы идем искать Сейдж, и я постараюсь поскорее с ним связаться. С этими словами они пошли по Другой Стороне, чтобы найти Сейдж. Финн еще не был на его стороне, но Хенрик был уверен, что, как только он приведет Сейдж к нему, Финн станет гораздо дружелюбнее. Хенрик надеялся, что Кол понял его послание, и надеялся, что оно не было напрасным. — Ты не думал связаться с лисицей нашего брата? — Спросил Финн. — Я едва могу связаться с теми, кто меня знал, Давина, это большая сила, чем я могу использовать для безопасной связи. Связь с Колом безопасна, потому что я хотя бы нахожусь в его мыслях, — пробормотал Хенрик. — Сейдж, вероятно, будет на севере, — пояснил он. — Почему? — Ты умер в Мистик Фоллс, она всегда была где-то поблизости, — ответил он.