the vixen & the fox

Кол должен был знать, что им не стоит заканчивать день в книжном магазине, но, честно говоря, он ничего не мог с собой поделать. Он вышел из магазина с большим количеством книг, чем планировал изначально, но, по его мнению, слишком много книг не бывает, и, видимо, Давина считала так же, потому что он купил девушке тридцать две книги: всю серию «В смерти» Джей Ди Робба и еще около пяти криминальных романов, которые, по ее мнению, могут быть интересны. Кол также купил себе около двадцати книг, которые, как он был уверен, он прочтет. И им чертовски повезло, что хозяин согласился отправить их на Плантацию вместе с пластинками Джо, так что ему не пришлось таскать их с собой. Они добрались до «Руссо», где Давина потащила его к бару, пока выступали музыканты. — Давина! — Блондинка, казалось, была ошеломлена, увидев ее, когда Кол пододвинул Давине барный стул и усадил ее, а сам облокотился на стойку. — Привет, Ками! — Улыбнулась она. — Кол, это Ками! — А, печально известная Камилла О’Коннелл, которая отважилась подружиться с беременной Хейли и этим чертенком, — усмехнулся он, одарив ее очаровательной улыбкой. — А ты выглядишь очень знакомо, — сказала она. — У меня одно из таких лиц, — решил он. — Можно мне бурбон и «Ширли Темпл» для леди? — Конечно, — улыбнулась она. — Итак… что мы теперь будем делать? — Спросила Давина. — Ну, дорогая, мы пьем, наслаждаемся музыкой, ты увидишь Тима, и отлично проводим время с нашими друзьями и семьей, раз уж все, похоже, пришли. — А вот и вы, — вновь появилась Ками. — Так откуда вы двое знаете друг друга? — Спросила Ками, возвращаясь к своей работе. — Кол — мой самый близкий друг, который не Джош, — объяснила Давина. — Действительно? — Ага, — подбоченилась она и одарила его яркой улыбкой. — Она та чертовка, которая разорвала мою жизнь на части и перевернула ее с ног на голову, но почему-то я нахожу ее самой сносной компанией за последние, кажется, тысячу лет, — усмехнулся он. Давина потрепала его по плечу, глядя на него. Ками негромко рассмеялась, а он, облокотившись на стойку бара, одарил ее очаровательной улыбкой. — Итак, Ками, чем ты занимаешься? — Спросил Кол, делая глоток своего бурбона. — Работаю барменом с дипломом психолога, а ты? — Сказала она. — Зависит от дня недели, времени года, положения луны, расположения планет, — с улыбкой признался Кол. Давина наблюдала за тем, как настраиваются группы. Он заметил, что, хотя день у нее был хороший, он подходит к концу: она несколько раз подавила зевок и заметила, что немного поникла. Однако Давина Клэр отличалась упрямством, и она упорно шла вперед, за что он ее похвалил. — Так чем же ты занимаешься? — Спросила Ками. — Фермерством, медициной, преуспел в военном деле, — с улыбкой перечислил он. — Ты молод, — сказала Ками. — Возраст имеет значение, — пожал он плечами. Он увидел, как вошли Калеб и Бонни с девчонкой Гилберт, имени которой он не помнил. Бонни помахала Давине, пока Калеб усаживал девушек. — Вот как? — Кокетливо спросила Ками, облокотившись на барную стойку. — Я, наверное, самый старший из присутствующих здесь молодых людей, дорогая, — сказал он. — И мой брат здесь, — заметил он, когда Элайджа вошел вместе с Хейли. Хейли направилась к ним, и он улыбнулся, вставая и выдвигая для нее табурет. — Привет, — улыбнулась Хейли. — Как ты себя чувствуешь, дорогая? — Голодной, — ответила она. — Я принесу гамбо, — хихикнула Ками. Элайджа начал тихо разговаривать с Давиной, когда Хейли наклонилась к нему. — Как она сегодня? — Спросила Хейли. — У нас был хороший день, но она устала, — пробормотал Кол. — Она…? — Начала Хейли. Кол кивнул и улыбнулся, когда Ками снова появилась с гамбо. — Так… это твой брат? — спросила Ками, указывая между ним и Элайджей. — Да, — ответил за него Элайджа. — Значит, ты мистер вызывающий, грубый и немного темпераментный? — Спросила Ками. — Я? — Спросил Кол, глядя на Элайджу. — Нет, ты хитрый, темпераментный, кокетливый и раздражительный, — объяснил Элайджа, отпивая из бокала. — А, мне так больше нравится, — кивнул Кол, потягивая свой бурбон. — Я так и думал, — сухо согласился Элайджа. — Пойду поздороваюсь с Тимом! — Сказала Давина, спрыгивая вниз. Кол чуть не схватил ее, когда увидел, что она немного шатается, но она восстановила равновесие и пошла прочь. — Я собираюсь сесть за стол, — сказала Хейли, поднимая свою миску с гамбо и направляясь к Бонни и Калебу. Кол наблюдал, как Давина подошла к худощавому подростку с копной темных волос, несколькими прыщами и глупой улыбкой. Кол отпил и стал играть со стаканом, наблюдая за ними. — Тебе стоит перестать сжимать челюсти, выглядишь как ревнивец, — тихо сказал Элайджа, заставив Кола закрыть глаза, сделать глубокий вдох и отпустить это. — Я не ревную, — хмыкнул Кол. — Нет, ты никогда не был ревнивцем, но ты территориальный, — прокомментировал Элайджа. — У меня нет на это права, ей шестнадцать, и она должна быть нормальной, — утверждал Кол. — Но если он причинит ей боль, я сломаю его всеми известными мне способами. — Он всего лишь мальчик, брат, — напомнил Элайджа. — Это не оправдание, — жестко возразил он. — Я — дамский угодник, и я подтверждаю что это не оправдание. — Да, но у тебя, в отличие от большинства мальчишек, была тысячелетняя практика, — заметил Элайджа. — И если она станет твоей женой в будущем, лучше, чтобы она узнала об этом сама, что может означать разбитое сердце или два на этом пути. — Давайте обойдемся без сердечных страданий и просто сломаем этого тощего придурка, — мрачно решил Кол, улыбнувшись Ками, которая подала ему еще один стакан, а затем подошла к столу вместе с Элайджей. Хейли доедала свой гамбо, что вызвало у него усмешку. — Хочешь еще, дорогая? — Спросил Кол. Хейли кивнула, доедая ложку. — Пожалуйста? — Конечно. Я не могу позволить матери моих племянников и племянниц остаться голодной, — сказал он, забирая ее миску и возвращаясь к Ками. — Еще одно для необычайно беременной женщины. — Черт, я знал, что она всегда голодна, но, черт возьми. Она всегда такая? — Острая пища — распространенное пристрастие, — сообщил ей Кол. — Беременным женщинам она помогает охладиться, так что гамбо, вероятно, приносит ей облегчение. — Откуда ты это знаешь? — Опыт, — весело ответил он. Гамбо, хотя и не отличалось особой остротой, было физически горячим, и он видел, как Хейли тайком добавляла в него острый соус, так что знал, зачем он ей нужен. — Ты часто имеешь дело с беременными женщинами? — Весело спросила Кэми. — Раньше было дело, но некоторые вещи не меняются, — ответил он. — Еще один гамбо на подходе, — пообещала она, уходя. Кол прислонился к стойке, наблюдая за разговором Давины с Тимом. Он заметил, что они все еще находятся в неловкой ситуации, и ему захотелось наброситься на мальчика, но он не стал этого делать. Кол знал, что она должна повзрослеть и понять, чего хочет сама, а он обещал ей ночь веселья и танцев на фестивале Тима, поэтому держал себя в руках. Он не имел права претендовать на время и привязанность Давины, он знал, что его место в жизни Давины, каким бы оно ни было, гарантировано. И сегодня она должна была наслаждаться этим. И все же он не был в восторге от того, что мальчик краснеет и неловко заикается, пытаясь разговаривать с Давиной. — Вот, пожалуйста, — сказала Ками. — Спасибо, дорогая, и я хотел бы открыть счет для своей группы, — сказал он, потягивая бурбон. — Ты уверен? — Заикнулась Ками. — Уверен, — кивнул он. — Эй, могу я спросить тебя кое о чем и рассчитывать на честный ответ? — Спросила Ками. — Зависит от обстоятельств, дорогая, — кокетливо улыбнулся он. — Но я постараюсь быть честным. — Что не так с Давиной? — Прямо спросила Ками. — Она слабая, трясущаяся и бледная, у нее огромные синяки под глазами, и, кажется, ей становится все хуже. — Ты беспокоишься о ней? — Сухо спросил Кол. — Да, она мой друг и ребенок моего босса! — С ней все будет в порядке, она сейчас больна, — объяснил Кол, допивая свой напиток. — Ты… она больна? — Отсюда и прекрасный вечер в баре со всеми ее друзьями и семьей, — объяснил он. — О Боже, — прошептала Ками, глядя на Давину. — Я не знала. — Ты не спрашивала, — сказал он. Он взял гамбо и подошел к Хейли, которая о чем-то разговаривала с Элайджей и Бонни, и поставил его ей. — Спасибо, Кол, — сказала Хейли с широкой улыбкой. — Кол, ты должен пойти и спасти бедного мальчика, пока Марсель не пришел, — сказал Элайджа. Кол захихикал, проходя через людей к месту, где стояла Давина, и улыбнулся, подойдя к ним. Давина заметно посветлела, а Тим выглядел более нервным. — Добрый вечер, любимая, кто это? — Спросил он. — Кол, это Тим, Тим, это мой друг Кол, — сказала она, слегка покачиваясь. Кол протянул ей руку, прежде чем она упала, и она с легкостью взяла ее. — Кол? — Выдавил Тим, глядя на него с выражением абсолютного благоговения и страха на лице. — Единственный и неповторимый, — весело сказал он. — Любимая, Марсель уже почти здесь, и я уверен, что Тиму нужно готовиться к сегодняшнему выступлению. — Верно, рада была повидаться, Тим! — Давина улыбнулась, помахав рукой, прежде чем Кол повел ее к столу. — Он думает, что я ненормальная, — вздохнула она. — Тогда он идиот, — твердо сказал Кол. Она слабо рассмеялась. — Все в порядке, любимая, если он считает тебя ненормальной, значит, он тебя не знает, и это позор, но так бывает, когда ты взрослеешь и перерастаешь людей, — тихо признал он. — Ты думаешь, Тим перерос меня? — Нет, любимая, я думаю, что ты его переросла, — возразил он. — Ты исключительно зрелая, уравновешенная девушка, и я не знаю, благодаря ли Большой Тебе или просто ситуации, в которой ты оказалась, но ты взрослее большинства людей твоего возраста. Она грустно кивнула, прислонившись к нему, и они направились к столу. Давина просияла, увидев всех, когда он усадил ее за стол, а сам сел на свое место и слегка улыбнулся, увидев появление Марселя и Ребекки. — Кто еще придет сегодня вечером? — Спросил Кол у Элайджи, когда Ребекка подошла к ним. — Клаус сказал, что придет с Кэролайн, которая приведет Стефана и Мэтта, которые, возможно, пригласят Деймона и Джереми, — ответила за него Бонни, заставив его поднять бровь глядя на Элайджу. — Знаешь, нормальные семьи просто устраивают воскресный ужин, они не устраивают человеческий день, — сообщил Элайджа Колу. — Большинство семей не устраивают человеческий день, Кол, — съязвила Ребекка, садясь рядом с ним. — А мы должны его устроить! Так много вещей, которые можно делать, как обычные люди, это может быть весело! — Я не собираюсь проводить с тобой человеческий день, — сказал Кол. — Во-первых, шопинг — это не мое, и я не твой разносчик сумок, а во-вторых, мне неинтересно быть твоим прихвостнем на целый день, пока ты превращаешь человеческий день в день девушки. — Я бы никогда! — Запротестовала Ребекка. — Ты бы сделала это, — размышлял Марсель. У Ребекки отвисла челюсть, она закрыла ее и слегка надулась. — Нет, я согласен с Ребеккой, мы должны посвятить день обычным занятиям в этой семье, мы не пробовали этого уже несколько столетий, — сказал Элайджа. — Тогда ты будешь ее разносчиком, — сказал Кол. — Я заставлю ее последнего парня быть разносчиком сумок или тебя, — отмахнулся Элайджа. — Я не ношу ее сумки, я уже ходил с ней за покупками, когда мода была гораздо тяжелее! Больше я этого делать не буду, — решил Кол. — Но ты пошел за покупками с Давиной? — Надулась Ребекка. — Книжный шопинг — это не то, чем ты занимаешься! — Возразил он. — Ты повел девушку за книгами? — Спросила Ребекка, скрестив руки на груди и глядя на него. — Это было весело! — Подхватила Давина. — Я купила тридцать две книги из серии, которую люблю, и пять новых криминальных романов! — Кол! — Взвизгнула Ребекка. — Что?! — Спросил он. — Ты купил моей девочке тридцать семь книг? — Марсель моргнул. — В тот момент мне показалось, что это хорошая идея, стоило отказаться и позволить ей украсть их. Я не знаю, куда бы она их положила, но, скорее всего, она не смогла бы найти способ украсть их. — Я бы их не украла! — Давина хмыкнула. — Давина. — Я рассказала тебе это по секрету, и мы больше никогда не будем об этом говорить, — предупредила она. — Ну, дело в том, что купить их было проще. — Ты купил девушке тридцать семь книг? — Спросил Калеб. — Нет, я купил Давине тридцать семь книг, — уточнил Кол. — Я бы не купил случайной девочке тридцать семь книг, но я купил бы Давине столько. — Что делает ее такой особенной? — Спросила Бонни. — То, что я знаю, что она действительно прочтет их. — Я так рада за них, — лукаво усмехнулась она. — Я просто поражен, что ты купил столько книг, — весело признался Калеб. Кол пожал плечами: он всегда хранил книги, как сокровища. Неважно, умел ли он читать на том языке, на котором они были написаны, он хранил их, даже если тратил годы на расшифровку языков, на которых они написаны. Это часть того, как он стал свободно говорить на стольких языках, а потом, по мере того как сменялись века, ему становилось все легче, потому что у него была сильная базовая структура для языковой адаптации. Единственный раз, когда ему было хоть сколько-нибудь трудно, — это аборигены и жители тихоокеанских островов. Но его пребывание в этих местах было настолько коротким, что в основном он просто учил язык. — Когда-то у Кола была самая впечатляющая библиотека, по количеству литературных произведений соперничавшая с Александрийской библиотекой, и мне всегда доставляло удовольствие создавать для него библиотеки, — сказал Клаус позади него. Кол откинул голову назад, чтобы посмотреть на старшего брата. — Конечно, если мы снова найдем всю его коллекцию, она, вероятно, снова станет лучшей в мире. — Я люблю учиться, — сказал он. — Мы знаем об этом, брат, — в унисон вздохнули Элайджа, Ребекка и Клаус. — У тебя так много книг? — Изумленно спросил Калеб. — Да, — ответил он. — Кол — любитель хранить книги и информацию, у него наверняка есть хранилища и тайники с гримуарами, мемуарами и сведениями, собранными за века, о которых он и думать забыл, — сухо сказала Ребекка. Он пожал плечами. — Ты видел Александрийскую библиотеку? — Спросила его Гилберт. Кол и Элайджа начали смеяться, причем Кол едва не опрокинулся назад в своем кресле, пытаясь сдержать себя. — Мы не настолько стары, — вздохнул Элайджа. — Хотя я бы убил за то, чтобы побывать там однажды, в ее самом расцвете, — признался Кол, переводя дыхание. — Я бы хотел помешать Юлию Цезарю уничтожить хоть что-то. Но католическая церковь… вот это информация! — Ты был? — Да, я священник! — Раздраженно огрызнулся он. — Ты? Священник? — спросила безразлично Бонни, бросив на него осуждающий взгляд. Кол пожал плечами. — Я был католическим священником в четырнадцатом веке, рукоположен и все такое. На самом деле, я был в католической церкви как раз перед тем, как Майкл изгнал нас из Европы. — Я просто… не представляю этого, — признался высокий блондин, с которым встречалась его сестра. Кол усмехнулся, откинув голову назад и задумавшись. — Я хотел понять, как христианство захватило всех и вся, поэтому отправился учиться у первоисточника, казавшегося мудрым. Я продержался недолго, всего десять лет, что для человека очень много, прежде чем инсценировать свою трагическую смерть и сбежать. Мне не понравилось участвовать в экзорцизме, когда люди поняли, что я не старею. — Нет, теперь ты смертный, — заметила Ребекка. — Верно, я не хотел, чтобы люди заметили, что я не старел, — поправил он. — Кроме того, десятилетие безбрачия и отсутствия флирта было просто ужасным. — Тебе действительно пришлось бы следить за своим языком, — размышлял Марсель. — Дело в том, что, в отличие от этих троих, я последние семьсот лет имел неограниченный доступ к святая святых, потому что находил лазейки, например, стать священником, — угрожающе улыбнулся он. — А ты когда-нибудь были раввином? — Спросил Винсент, садясь. — Я прекрасно провел время в Иерусалиме во время осады Иерусалима и еще раз в четырнадцатом веке, когда вернулся изучать Кемию, инсценировав свою трагическую смерть, чтобы спастись от католической церкви, — признался он, слегка улыбнувшись воспоминаниям. — Я многое узнал об исламе и иудаизме, пока был там, почему бы и нет? — Тебе следует преподавать курс теологии и религиоведения или что-то в этом роде, — решила Кэролайн. — Нет, Один, — фыркнул он. — Я бы покончил с собой. — Когда мы наконец поймали его в Испании, Кол уже освоил науку, — сказал Клаус. — Провел с тобой десятилетие и в итоге оказался заколотым на десятилетия, а ты удивлялся, почему я так много передвигаюсь, — сухо заметил он. — Да, а еще ты был Первородным Потрошителем, — размышлял Клаус. Кол махнул на него рукой: в свое время он принял это как один из своих грехов и в полной мере им воспользовался. Жалел ли он об этом? Нет, смерть была естественной, и он смирился с тем, что, будучи вампиром, был орудием смерти. Поэтому Клаус не стал бы заставлять его чувствовать себя виноватым за то, за что он перестал чувствовать себя виноватым девятьсот лет назад. — Леди и джентльмены, сегодня в «Руссо» у нас в гостях группы и артисты, которые только одну ночь будут выступать у нас! — Объявил ведущий, привлекая внимание Кола, который посмотрел на сцену. — Так что садитесь поудобнее, наслаждайтесь напитками и танцуйте всю ночь напролет, пока мы наслаждаемся новой музыкой! — Подбодрил ведущий, и зал разразился аплодисментами. Он заметил, как Давина задрожала на своем месте при слове «танец», и слегка улыбнулся, оглядывая группу людей. В этот момент появились братья Сальваторе и малыш Гилберт.