the vixen & the fox

Бонни чувствовала, как в большом доме бурлит энергия, счастливая и такая живая, как будто магия и весь мир праздновали, и это привело ее в восторг, когда она вошла в дом. Она пойдет узнать, что изменилось, после того как скинет вещи в свою комнату, и поэтому она бегом поднялась по лестнице старого дома в свою комнату, бросив сумки со свечами и травами, которыми она запасалась. Выйдя из комнаты, она чуть не выпрыгнула из кожи со сдавленным визгом, когда открыла дверь и увидела незнакомца, уставившегося на нее голубыми глазами. — Привет! Я Кай, я социопат, — прямо представился он, и она крепко ухватилась за ручку двери, потирая рукой колотящееся сердце. — Я Бонни, — ответила она. — И тебе не нужно говорить людям, что ты социопат, — резко произнесла она, наконец выпрямившись. Тогда она заметила, насколько он высок, и он оказался выше, чем она ожидала. У него были растрепанные темные волосы, мальчишеское обаяние и опасный блеск в глазах. Однако, глядя на него, Бонни признала, что Кол был гораздо страшнее. — Я люблю предупреждать своих врагов, — признался он. — Мы не враги, — простодушно ответила она. — Кажется, Кол сказал, что ты находишься под нашей опекой, и мы — единственное, что сохраняет тебе жизнь, так что мы не враги. Не друзья, но и не враги. — Ммм, — хмыкнул он с любопытством. — Эй, Бон, куда отнести остальные сумки? — Спросил Калеб, появляясь в гостевом крыле дома. — Я возьму их. Калеб, это Кай, Кай, это Калеб, член Скаллк, к которому мы принадлежим. — Скаллк? Как группа лис? — Опасливо сказал Кай. — Конечно, — ответил Калеб, передавая Бонни ее сумки. Она подошла к своей кровати и бросила их на нее. Калеб внимательно посмотрел на Кая, когда она вернулась к ним. — Давина вернулась, как и брат Кола Хенрик, я собирался с ними встретиться, — сообщил ей Калеб. — Давина вернулась! — Широко улыбнулась девушка, чувствуя, как внутри у нее что-то разгорается и трепещет от осознания того, что ее первая подруга-ведьма вернулась. — Да, но она спит с Марселем и Хейли, Элайджа только что проверил их, — сказал он. — Так ты знаешь эту маленькую сумасшедшую огненную ведьму! — Кай широко улыбнулся. Улыбка придавала ему немного маниакальный вид, но он не выглядел сумасшедшим, что делало его еще более пугающим. — Ты знаешь, какой стихийной магией она занимается? — Спросила Бонни. — Прости, но я никогда не слышала, чтобы кто-то был настолько чувствителен к магии, что знал, к каким элементам склонны другие ведьмы. — Плюсы работы сифоном, — усмехнулся он. — Итак… Кол просто оставил меня в моей комнате и дал мне свободу действий… — Он также связал тебя с нашим Скаллком, и мы можем чувствовать тебя, — объяснил Калеб. — Да… — Кай замялся. — А почему именно Скаллк? — Кол — лиса, Давина — лисица, мы — Скаллк. Бон — фенек, Фрея — мраморная, Винсент — песчаный лис, Кол и Давина — песцы, а ты, полагаю, быстрый лис, — решил Калеб. — Что? — Если ты хочешь стать частью Скаллк, ты должен быть лисом, — улыбнулась Бонни. — Кто он? — Спросил Кай, указывая пальцем на Калеба. — Он рыжий лис, — ответила она. — Почему мы лисы? — Мы должны быть хитрыми и опасными, и мы — семья, — ответил Калеб. — Так что мы примем тебя, но если ты будешь шутить с нами, мы будем шутить с тобой. — Заметано, Кол уже пригрозил мне викингами. — Это Майклсоны, а это Скаллк, — сказала Бонни. — И добро пожаловать в Скаллк. Пойдем, мы собираемся встретиться с Хенриком, так что ты можешь познакомиться с Майклсонами, — объяснила она. Если Кол и Давина не боялись этого сифона, то и она тоже не боялась. Но с Калебом она чувствовала себя в большей безопасности, особенно зная, что сделал Кай и что он может сделать, а это не давало ей покоя. Вместе с Калебом и Каем она отправилась в библиотеку, где Майклсоны обычно собирались, чтобы обсудить все семейные дела, и была поражена, увидев молодого человека в клетчатой рубашке, сидящего среди собравшихся братьев и сестер. У него были светло-каштановые волосы с примесью бронзы и золота, заплетенные в замысловатые косы, что очень ее удивило. Глаза у него были голубые. Очертания его лица явно были похожи на Кола и Элайджи: рот, нос и брови Кола и Элайджи, но глаза, безусловно, принадлежали Ребекке. Это был красивый молодой человек, но в данный момент он был явно юн и немного небрит. — А, Хенрик, это члены Скаллка Кола, мисс Беннет, мистер Вестфолл, а это наш младший брат, Хенрик, — сказал Элайджа, прерывая разговор смехом. — Ты похожа на Аяну, — сказал Хенрик. — На кого? — Мисс Беннет — потомок Айаны, она ведьма Беннет, — сообщил ему Элайджа. — О. Приятно познакомиться, — он улыбнулся той же кривой улыбкой, что и Кол, и Калеб слегка рассмеялся. На подростке она выглядела не такой очаровательной и обходительной, а скорее глуповатой и очаровательной. В Хенрике не было той угрожающей грани, которая была у его братьев. — Мне тоже приятно познакомиться, — призналась Бонни. — Я Бонни, он Калеб, если ты не так формален, как Элайджа. — Это называется манерами, которых так не хватает в нашем веке, — проворчал Элайджа. — Элайджа, ты такой старомодный, — вздохнула Ребекка. — Он и есть старый, — Хенрик улыбнулся, как Кол, когда Кол озорничал. — Возьми свои слова обратно! — Приказал Элайджа, указывая на Хенрика. — Нет! Ты СТАРЫЙ! — Пропел Хенрик. — Тор, Хенрик, он снова будет дубить твою шкуру, — предупредила Ребекка, смеясь, и подошла к Хенрику, чтобы обняться с ним. Бонни была поражена тем, насколько близкими казались Хенрик и Ребекка, и была немного шокирована.

***

Кол не хотел оставлять Давину, не сейчас, когда она и Хенрик вернулись, но он обещал сказать Мэри, что Давина вернулась. И если бы Давина не попросила его об этом, он бы повременил. Но он не мог, поэтому собирался покинуть свою плантацию. Он как раз подходил к хозяйственным постройкам, превращенным в гостевые дома, которые он подумывал отдать Бонни и Калебу, а то и Винсенту, лишь бы Ковен был поближе друг к другу. Так или иначе, он проходил мимо этих домов, когда увидел трех девушек, идущих по его территории с рюкзаками. — Какого черта? — Пробормотал он, узнав Моник, что заставило его остановить фермерский грузовик, который он захватил, опустить окно и посмотреть на девушек. Моник остановилась посмотрев на него, и, казалось, почувствовала облегчение, когда побежала к грузовику. — Какого черта ты делаешь? — Рявкнул он, когда она приблизилась, и вылез из грузовика, перебегая дорогу, чтобы поймать дрожащую девушку. У всех трех девушек были окровавленные колени, исцарапанные руки и растрепанные волосы. — Мы просим убежища! — сказала Моник, когда он поймал ее, и посмотрела на двух других девушек. Одна из них была высокой, атлетически сложенной блондинкой, а другая — гибкой брюнеткой, похожей на эльфа. — Что? — Мы покидаем Ковен Французского Квартала и хотим присоединиться к твоему Ковену, — объяснила Моник. Кол только моргнул, глядя на трех девушек, которые дрожали и выглядели испуганными. Сейчас они все выглядели как маленькие дети. — Черт, — пробормотал он. — Залезайте в грузовик, сейчас же. — Что ты собираешься с нами сделать? — Спросила блондинка, обнимая брюнетку. — Я отвезу вас в большой дом и вызову врача, а потом вернусь в Новый Орлеан, чтобы поговорить с Мэри, — объяснил он. — Мэри? — Спросила Моник. Он показал двум другим девушкам, чтобы они шли с ним, и они подбежали поближе к нему, но держались вне пределов его досягаемости. Он не стал возражать, когда они снова пересекли дорогу, опустил заднюю дверь, поднял Моник и посадил ее на сиденье. — Мэри-Элис Клэр, — ответил он. — Пойдемте, — он протянул руку двум другим, которые слегка дрожали. Брюнетка медленно потянулась к его руке, и он взял ее, чтобы затащить в грузовик. Блондинка быстро последовала за ним. Как только они оказались в грузовике, он открыл заднюю дверь и посмотрел на девушек. — Садитесь, мы скоро вернемся в большой дом, не двигайтесь сильно. Фермерский грузовик был именно фермерским, двухместным, с длинным задним сиденьем, и он не думал, что они потерпят разлуку, поэтому не стал предлагать им пассажирское сиденье. Переключив передачу, он сделал широкий поворот, прежде чем они направились обратно к большому дому. За рулем он наблюдал за тем, как девушки сгрудились вместе, и нахмурился. Он достал мобильный телефон и набрал номер Винсента. — Привет, — ответил Винсент. — Мне нужно, чтобы ты нашел доктора Килин Мальро, Джо не подойдет к дому, пока здесь Кай, и мне нужно, чтобы ты отвез ее в большой дом, девочки Жатвы пришли искать убежища, — объяснил он. — И еще, может, заберешь Ками из «Руссо», она ведь учится на психолога? Может, она захочет принять своего первого клиента. — Я заберу Ками перед тем, как приехать. Что ты с ними делаешь? — Они в кузове грузовика, я не хотел, чтобы они шли пешком. Здесь жарче, чем в аду, и так влажно, что можно купаться, — безразлично заметил он. — Я скоро буду, — сказал Винсент. — Давина вернулась, — сообщил он Винсенту. — Так это сработало? — Сработало и для Хенрика, и для нашего нового пленника, или члена Скаллка, пока мы не придумаем, что с ним делать, Малакай Паркер, так что ты должен захватить Ками. После того как я доставлю девочек Жатвы в большой дом, мне нужно будет поехать в Новый Орлеан, я обещал Давине сообщить Мэри, — объяснил он. — Я сообщу Регенту и подготовлю заключение, которое передам в Ковен Близнецов, чтобы мы могли договориться о приговоре для Малакая. — Спасибо, — признал он. — Послушай, я хочу разобраться с Мэри как можно скорее, и мне нужно возвращаться. — Почему? — Майкл тоже здесь, держи всех в доме, — предупредил он. — Майкл, который твой отец? — Единственный и неповторимый. После того как я разберусь с Мэри, я попрошу своих братьев и сестер собраться по поводу Майкла, но на всякий случай держи всех в доме, я его не приглашал. — Я разошлю предупреждения, — пообещал Винсент. — Сейчас я поговорю с доктором Мальро, мне нужно двадцать минут, чтобы добраться до больницы, — сказал он. — Хорошо, — согласился он. — Давина спит в своей комнате с Марселем и Хейли, просто дай ей отдохнуть. — Да, но я попрошу Килин осмотреть ее тоже, после Жатвы. — И Хенрика, пусть она проверит Хенрика, — сказал он. — Если Давина спит, пусть отдохнет, Хейли и Марсель с ней. — Обязательно. — Спасибо, — сказал он и повесил трубку, подъезжая к дому. Он вышел из машины и снова принялся открывать заднюю дверь. Первой вышла Моник, он помог ей выйти, затем блондинке и, наконец, брюнетке, когда он закрыл заднюю дверь. — Здесь вы будете в безопасности, — признался он. — Но не выходите из дома, Винсент будет здесь с доктором, я обсужу убежище, когда вернусь. Оставайтесь внутри. Просто… идите на шум, вы найдете моих братьев и сестер, они помогут вам, только скажи им, что я пригласил вас. — Ты не пойдешь? — Ахнула блондинка. — Я немного занят, мало времени, постараюсь уехать и вернуться как можно скорее, — объяснил он. — С вами все будет в порядке. Если у вас есть какие-то сомнения, поговорите с Бонни или Калебом, они — часть Скаллка. Он наблюдал, как девушки входят в дом, а затем сел в свой грузовик и поспешил выехать на проезжую части, чтобы найти Мэри. Ему следовало взять номер этой женщины, но он не хотел, чтобы у нее был его номер. Не то чтобы он был сумасшедшим бывшим, но он знал, что между ним и Мэри остались нерешенные проблемы, а тут еще эта история с Давиной, которую он не хотел обсуждать с ней прямо сейчас.

***

Марсель сидел, прижав к себе Давину, как новорожденного младенца: ее голова покоилась на его сердце, а ее рука сжимала его рубашку. Марсель улыбался, проводя пальцами по ее волосам, поражаясь тому, как он счастлив, что его ребенок вернулся. Он не оглядывался назад с тех пор, как она объявила себя его ребенком, а ее смерть разорвала его на части. Будь он колдуном, как Кол, он бы уверен, что породил бы достаточно боли и силы, чтобы изменить бури над Новым Орлеаном. Теперь Давина снова была в его объятиях, и он не мог этого отрицать: как бы он ни ненавидел это, его маленькая девочка уже любила и любима, и это пугало его. Он все еще испытывал облегчение: у него есть несколько лет, прежде чем она, возможно, заметит эту любовь, но он знал, что проиграл пари. Давина прижималась к нему, Колу и Хейли так, словно они были центром ее мира, и он почувствовал, как она чуть не вылетела из его объятий, чтобы наброситься на Кола. Конечно, Марсель списал бы это на юношескую любовь, но юношеская любовь не бывает такой. Ему было примерно столько же, сколько ей, когда он понял, что влюблен в Ребекку, и это не было похотью или увлечением. Поэтому он был уверен, что, когда она узнает об этом, она сама будет контролировать Кола. Марсель видел, как Кол реагирует на Давину, и он позволял ей самой принимать решения, поддерживал ее независимость, обеспечивал ее безопасность и готов был пройти через боль ради нее, поэтому Марселю было легко уважать отношения Кола с Давиной. Но теперь он знал, что Кол действительно любит Давину, и понимал, что это лишь вопрос времени, когда его ребенок узнает, что она тоже любит Кола. Он взглянул на спящую Хейли и достал телефон, набирая номер Джоша. — Привет, — ответил Джош. — Давина вернулась, — сказал он. — Я сейчас буду! — Джош повесил трубку, а Марсель положил телефон, крепче обнимая Давину. Пройдет еще несколько лет, прежде чем ему придется официально делить ее с Колом, и, как ни странно, эта мысль уже не вызывала такого ужаса, как в феврале или марте. — Марсель? — Проворчала Давина. — Все еще здесь, детка, спи, — пробормотал он, слегка подвинувшись. Она кивнула, снова прижимаясь к его груди. Он улыбнулся. Его ребенок вернулся, она была цела и невредима, она была настоящей, и он почувствовал облегчение. В дверь тихонько постучали, и он узнал стук Ребекки. — Привет, она заглянула внутрь, и он прижал палец к губам, когда она вошла. Ребекка нежно заправила волосы Давины за ухо. — На тебя пускают слюни. — Я могу с этим смириться, — улыбнулся он. — Ты… когда был человеком, ты хотел детей? — Тихо спросила Ребекка, садясь в кресло Кола. — Я хотел тебя, — тихо ответил он. — Есть много способов иметь детей, Ребекка, у Клауса был я, у меня есть Давина, это не невозможно, — пробормотал он. — Многим детям нужен дом, любовь и стабильность. А я никогда не думал о детях. — Почему? — Я был чернокожим, Ребекка, и любой ребенок, который мог бы у меня родиться, был бы продан или обменян, и я знаю, что твоя семья никогда бы этого не допустила, но я боялся этого настолько, что никогда не хотел их. Я просто хотел тебя, Ребекка, — пробормотал он. — Вот и все. Я принял сделку Клауса, потому что знал, что однажды ты выйдешь из гроба, и знал, что ты будешь ненавидеть меня, но я знал, что так мы сможем быть вместе навсегда. Это все, чего я когда-либо хотел. Она прикусила губу, посмотрев на Давину, а затем на Хейли. — Я все еще хочу быть человеком. — И я бы последовал за тобой, — признался он. — Черт, если Кол и Давина сделают так, что ты сможешь снова стать человеком, я пойду за тобой, мне нужна только ты, Бекка. — Я хочу детей, — предупредила она. — Я подарю тебе дом, полный их, — решил он. — Я хочу наш дом. Знаешь, тот особняк, который ты спроектировал для меня, — сказала она. — У меня есть планы, выбери место, и я построю его. Возможно, сейчас будет несколько нарушений правил, но я его построю, — пообещал он. — Я хочу все сделать нормально, — предупредила она. — Как хочешь, но мы не оставим сверхъестественное позади, — предупредил он. Он не собирался оставлять Давину. И он бы отдал свое королевство Клаусу в одно мгновение. — Я просто хочу, чтобы мы были вместе, — призналась она. — Это все, чего я когда-либо хотел, Бекка, — заверил он ее. — Правда? — Я люблю Клауса, он мне как отец, которого у меня никогда не было, он взял меня к себе, вырастил меня в то время, когда цвет имел значение, он не видел этого и не переживал об этом, и это дало мне другую перспективу. Он мой отец, Бекка, и я всегда буду любить его, но ты… все, чего я хотел с одиннадцати лет — это выполнить это заявление. — Ты даже не смог победить меня на дуэли, — рассмеялась она. — И ты был таким маленьким! — Бекка, если ты хочешь выйти замуж, прямо сейчас, в эту минуту, пока мир хорош, я сделаю это, — тихо сказал он. — Правда? — Правда. Да или нет. — Да. Но я хочу большую свадьбу, с цветами, платьем, настоящей церковью, подружками невесты и моей семьей, — перечислила она. — Я сделаю все, что ты захочешь, — улыбнулся он. — Я просто хочу тебя, — заверил он ее. — Я рада, что она вернулась, — призналась Ребекка. — Я забрала ее у Кола, и она дралась как маленькая чертовка. — Да, похоже, я проиграл это пари, — вздохнул он. — Я же говорила. — Я горюю, ладно, заткнись. И у меня есть несколько лет, прежде чем она это поймет, так что я собираюсь насладиться ими, — сказал он, притягивая Давину ближе к себе. — О, пожалуйста, она не может вечно быть папиной дочкой. — Она моя малышка, она моя навсегда, — заверил он ее. Он жалел, что не спас ее задолго до Жатвы. Она была так одинока после смерти бабушки, а теперь Давина снова создала вокруг себя семью. — Я люблю тебя, — прошептала Ребекка. — Я тоже тебя люблю. — И я хочу кольцо. — У меня есть кольцо. — Правда? — Оно у меня со времен Гражданской войны. — Серьезно? — Да.