***
Кол был на кухне и смотрел на свой кофе, пока Давина сидела с Марселем и Хейли, а он думал о Мэри и Странниках. Кол не знал, как утешить Давину в этой утрате, и с тех пор как она очнулась, она стала еще более замкнутой. Приносить ей еду и кофе казалось единственным жестом, который он мог сделать, кроме как сидеть рядом с ней в тишине. Но поскольку он ничего не мог сделать, его мысли стали зацикливаться на проблеме воскрешения Маркоса Секстуса Попликолы. Кол был не из тех, кто слишком много беспокоится о политике или межличностных отношениях между Ковенами, он прожил слишком долго, чтобы его это волновало. Когда он впервые обучался как смертный, он тренировался один, он был достаточно силен сам по себе, чтобы не нуждаться в Ковене. Аяна ругала его за узость мышления и часто грозилась ударить сковородкой по голове, если он не вдолбит себе в голову, что ведьмы уязвимы сами по себе. Он не соглашался, но его в определенной степени окружала семья, так что он никогда не чувствовал себя одиноким. Когда он путешествовал в Старый Свет с отцом и братьями, он прекрасно ладил с Ковенами, с другими практиками Вёльвы и Сейдра, даже с друидами. Когда его прокляла мать, в поисках лекарства и избавления от проклятия он убедился в ценности Ковенов и в том, как важно для ведьм не оставаться в одиночестве. Это было похоже на оборотней и других стайных животных, это была солидарность и сила. Он завидовал им. Странники, однако, были другими, и то, как они практиковали магию, было интересно, немного отвратительно, но интересно, потому что так необычно. Кол невольно помог им найти способ прорваться сквозь завесу на Другую Сторону, что в то время не представляло для него проблемы. В то время он искал свою мать или способ общения с ней, чтобы найти способ исправить то, что было сделано, но традиционная магия не помогла ему, и он занялся творчеством. Странники предложили нечто новое, чего он не понимал и не знал, и он стал работать с ними. Воскрешение Маркоса подарило Колу… друга, в некотором роде. Кол знал, как Маркос смотрит на него, знал, чего Маркос от него хочет, но Кол никогда не интересовался мужским полом. Однако, это не означало, что он не был сторонником флирта и соблазнения, если это приносило ему желаемое. Его внешность была оружием, и он не преминул воспользоваться им. Маркос отреагировал, и Кол манипулировал ублюдком. Все было в порядке, несмотря на то что Маркос требовал большего, а Кол не хотел его прикосновений, все было в порядке. Кол флиртовал, был дружелюбен, но не заинтересован в сексе или сексуальных отношениях, в то время как Маркос был сражен наповал, и больше ничего не требовалось, чтобы поддерживать поток информации. Пока Кол не узнал, что Маркос был секундантом Сайласа в римских легионах. Маркос разделял взгляды Сайласа на магию и желание разрушить естественный порядок мира, чтобы власть оказалась в руках людей. Сайлас был не просто старой байкой ведьм, не мифом, не легендой и даже не поучительной историей. Сайлас был чудовищем. Сайлас был знаменитым римлянином, известным своей работой в легионах, он был знаменитым колдуном работающим с огнем, который сжигал всех, кто выступал против него. В римской истории он был знаменит, в мировой — его знали и боялись. Даже до своего стремления к бессмертию Сайлас был известен и страшен. Сайлас сжигал, грабил и уничтожал целые Ковены и магических практикантов по своей прихоти, когда вел походы за Рим. Кол знал легенды и истории друидов и других кельтских, скандинавских, средиземноморских и славянских культур, в которых рассказывалось о походах Сайласа против них. Сайлас сжигал целые поселения, он был жесток. Хотя история великой любви Сайласа была известна большинству ведьм и романтизировалась как трагедия, Кол не мог забыть ужасные истории о Сайласе, которые он слышал от Аяны и ее людей, не мог забыть страх, который имя Сайласа наводило на его народ и другие Ковены. Даже спустя тысячу лет после смерти Сайласа его все еще боялись. И у Маркоса было желание вернуть Сайласа, чтобы разрушить естественный порядок магии и природы, чтобы власть могла свободно передаваться людям, без сдержек и противовесов. Кол не любил власть, он редко уважал ее, но даже он знал, как опасна бесконтрольная магия, а уничтожить природу — значит уничтожить жизнь. Жизнь — это все, что есть у человека, и Кол не потерпит уничтожения всего живого, будь он мерзостью или колдуном, он не позволит Маркосу и его людям уничтожить мир. Кол уехал, намереваясь рассказать Ковену Близнецов все, что узнал, и передать это в их руки, поскольку им было поручено держать Странников в узде. Но Маркос послал за Колом убийц… Но тогда Кол был неубиваем, и он с радостью смеялся им в лицо над их попытками. Но Маркос послал их, вооруженных кольями из белого дуба, а Кол не потерпел бы такого. Кол безжалостно прорывался сквозь них, пока не добрался до Маркоса, и тогда римлянин попытался сразиться с ним, и Кол уничтожил ублюдка. На вкус это было ужасно, но Кол оставил тела, кровь и разрушения в качестве предупреждения для всех, кто попытается следовать планам Маркоса. Его расправа над Странниками стала легендой среди ведьм, и на протяжении нескольких веков ведьмы принимали его, приветствовали и прятали, когда это было необходимо. Тут раздался звук, заставивший Кола вскинуть голову, и он увидел Хенрика. — Кол? — Тихо сказал Хенрик. — В чем дело, Хенрик? — Спросил он, вставая, чтобы налить младшему брату чашку кофе. — Что случилось? — Спросил Хенрик. — Маркос воскрес, обменяв свою жизнь на жизнь Мэри, — объяснил Кол, передавая младшему брату кофе. — Маркос? — Лидер Странников, второй после Сайласа, — пояснил он. Хенрик кивнул, взяв кофе и присев на стойку. — В твое время… ты сказал, что Давина бросила вызов миру и аду, а что случилось с Другой Стороной? — осторожно спросил Кол. — Я мало что о ней знаю, — признался Хенрик. — Я знаю, что она была уничтожена. — Как? — Я не знаю, — признался Хенрик. — Когда она разрушилась, я был в Залах Валгаллы, люди говорили, что Ад тоже был разрушен Бонни Беннет, так что я знаю, что это можно сделать. Но дело в том, что Другая Сторона была неотъемлемой частью природы и ее баланса на протяжении более двух тысяч лет, и ее разрушение — это разрушительный удар и дисбаланс для природы, и это часть того, почему Маливор смог все уничтожить. У Хоуп не было ни единого шанса. — Что общего между Маливором и Другой Стороной? — Спросил Кол, прислонившись спиной к стойке и потягивая кофе. — Насколько я знаю или могу понять, когда вы с Элайджей пытались найти способ разрушить проклятие нашей семьи, вы вместо этого уничтожили все сверхъестественное, ваше проклятие сработало, но оно обернулось против самого себя. Проклятые существа, оборотни, вампиры, ведьмы, Странники, сирены и другие существа, которые остались, например вендиго или призраки, остались здесь, потому что были прокляты, а вы изначально пытались удалить проклятых на другой план существования, чтобы не нарушать баланс. Это было благородно, но проклятие каким-то образом повернуло вспять и забрало естественных сверхъестественных, а не проклятых, так что был создан Маливор, и Маливор обитал в измерении, связанном с Другой Стороной, потому что Другая Сторона — это место, куда попадают проклятые. — Они связаны, потому что раньше, естественные сверхъестественные, тоже отправлялись на Другую Сторону, когда умирали, она была предназначена для сверхъестественных, Кол. Поэтому, когда она разрушилась, Маливор оказался на свободе, а он — пятно, болезнь, не противоестественная, а дисбалансная, и Хоуп не смогла восстановить баланс. — Странники, думаю, они как-то связаны с тем, что Сайлас, Амара и Кетсия разрушили Потусторонний мир, но я не знаю, я был слишком занят, следя за нашей семьей, — пожал он плечами. Кол кивнул. — Значит, Странники собираются воскресить Сайласа… Черт. — Кол? — Это таракан, который не хочет умирать, — прорычал он. — Ему больше двух тысяч лет, — заметил Хенрик. — Это дает ему преимущество, — согласился Кол. — Придется проявить изобретательность, но сначала нам нужно разобраться со Странниками, пока они не уничтожили природу. — Что произошло между тобой и Давиной? — Тихо спросил Хенрик. Кол злобно уставился на своего младшего брата. — Кол, — вздохнул он. — Оставь ее в покое, — предупредил он. — Если что, принеси ей свои соболезнования, она только что потеряла бабушку, но то, что произошло между мной и Давиной, тебя не касается. — Ты же знаешь, что я твой брат, — умолял Хенрик. — Именно поэтому ты — последний человек, которому я бы рассказал о нас с Давиной, — промолвил он. — КОЛ! — Ты расскажешь Бекке, а Бекка — помеха, от которой я не могу избавиться. — Я знаю, что ты ее любишь, — сказал Хенрик. Кол бросил на брата безразличный взгляд и ушел от Хенрика, пока ему не стало неловко. Кол не рассказывал о своих отношениях семье, потому что они обычно вмешивались в то, во что он не хотел чтобы вмешивались. Отношения Давины с ним были такими, в которые он действительно не хотел чтобы кто-то вмешивался, потому что это было его, это было все его, она не была женщиной, которая интересовалась им из-за его власти, его семьи или его репутации, она просто хотела его. Поэтому он хотел держать ее рядом и знал, что Хенрик, будучи любопытным мальчишкой, сунет свой нос куда не следует и все усложнит в сотни раз. Он нашел ее сидящей с Хейли в библиотеке, и обе женщины сидели молча, прислонившись друг к другу. Хейли держала руку Давины на своем животе. Голубые глаза Давины посмотрели на него, когда он вошел, и Хейли издала тихий звук, переложив руку Давины на другое место. — Того, кого они воскресили, зовут Маркос. Когда-то он был известен как Маркос Секстус Попликола, второй после Сайласа в Римском легионе, — объяснил Кол, чтобы она знала, кого так ненавидит, по имени. — Он хочет уничтожить природу, а для этого ему нужно выпустить Сайласа. Согласно легенде, Сайлас — колдун огненной стихии, его сила уступает только силе Кетсии. — Почему бабушка? — Спросила Давина. — Насколько я могу судить, когда ты разорвал завесу, уничтожив Предков, это создало связь, которая позволила наладить обмен между нашей стороной и Другой Стороной — ответил он. — Странники не могут воскресить кого-то из мертвых, они слабы по сравнению с обычными ведьмами, но они могут обменять жизнь на жизнь, если эта жизнь уже связана с Другой Стороной. Только те, кто уже умер и вернулся в мир живых, могут обмениваться между мертвыми. Жизнь за жизнь. — Тогда почему бабушка? — Потому что она была сильной жизнью, и обмен ее на Маркоса означал бы, что ее силы достаточно, и они пожертвовали достаточно жизней, чтобы это произошло, — сказал он. — Откуда ты это знаешь? — Спросила Хейли. — Потому что я придумал это заклинание, — тихо ответил он. — Когда я впервые встретил Странников, я не знал, что они собой представляют и каковы их цели. Пока они не воскресили Маркоса, я не знал об их прямой связи с Сайласом. Согласно многим легендам того времени, их проклял Ковен Близнецов. Я же считал это была мелкая вражда, поскольку подобные отношения между Ковенами в те времена были не редкостью. Это было дикое время. Когда я узнал о Сайласе и его связи, я уничтожил их всех и оставил это как предупреждение для других. — Зачем ты создал такое заклинание? — Захныкала Давина. — Чтобы воскресить Эстер из мертвых, чтобы она могла исправить то, что сделала со мной, — прямо ответил он. — Я не оправдываюсь, Давина, и не могу оправдаться, — осторожно начал он. — Но я убью их всех ради тебя и Мэри, чтобы все исправить до того, как они воскресят Сайласа, сделают что-то с Другой Стороной или уничтожат все, что мы знаем. — Зачем им это? — Спросила Хейли. — Они считают, что вся магия должна быть общей, между обычными людьми и ведьмами, и это прекрасный идеал, но ведьмы рождаются настроенными на природу. Связь с природой у нас в крови, нас тянет к определенным… стихиям, и мы заинтересованы в сохранении и защите баланса между жизнью и смертью, мы служим земле, природе, это основа для многого из того, что мы делаем. Обычным людям не дано использовать эту силу, потому что это не в их природе. Когда они это делают, результаты оказываются… токсичными, это вредно для их тел, это убивает их. Ведьмы и люди, хотя у нас одинаковые тела, чем-то отличаются друг от друга, и Килин предположила, что это часть мозга, но я не знаю. Давина кивнула. — Мне жаль, Давина, — снова начал он. — Они убили ее, Кол, а не ты, — прошептала она. Он медленно кивнул, глядя на девушек.***
Джереми посмотрел на свой телефон, когда его снова отправили на голосовую почту Елены, и подошел к кровати Деймона в комнате. С тех пор как Стефан и Елена уехали, Деймон постоянно напивался до беспамятства, и это выглядело очень жалко. Джереми не хотел уезжать из Нового Орлеана, потому что Бонни была здесь, и он не был готов прекратить попытки извиниться перед ней за все и молить ее о милости и прощении. — В чем дело, малыш Гилберт? — Простонал Деймон, когда Джереми пихнул его кровать. — Я думаю, у Елены проблемы. — А когда их не бывает? — Пробормотал Деймон, натягивая на голову подушку. — Деймон! Это серьезно! — Он выдернул подушку из рук вампира и уставился на него. — С чего ты взял? — Простонал Деймон, приподнимаясь и глядя на него. — Потому что прошло уже несколько недель, а она не отвечает на звонки, ты слышал что-нибудь от Стефана? — Спросил он. Лицо Деймона из сонного превратилось в напряженное, а его призрачные голубые глаза сузились. — Нет, не слышал. — Думаю, нам стоит поговорить с Бонни, может, она сможет их отследить, что-то случилось, — сказал он. — Елена уже большая девочка, малыш Гилберт, — начал он. — Они со Стефаном не отвечают на звонки, это ненормально, Деймон, и ты это знаешь! Деймон, казалось, задумался над этим, прежде чем застонал, упав обратно на кровать. — ЧЕРТ!