Благие намерения мне никогда не помогали

      Благо тропинка нашлась быстро, даже слишком быстро. Ну хоть раз повезло. Хотя…       Так, при разговоре с Мику, или Машей? Она вроде предпочитает, когда её называют по японскому имени. Ладно — так и сделаю. Мику. Микуська. Хе, забавно.       Впрочем, чего это я? Мы с этой девушкой не друзья. Нечего так называть людей, с которыми только познакомился. Даже если звучит мило. Микуська, Славушка, Леночка… Тааак!!!       Удар по лицу хороше освежил мои мысли. Видимо гормоны я не смогу контролировать. Даже в мысли уже проникло физическая потребность в интересе в противоположном поле. Кошмар…       От таких действий невольно задумаешься о том, что любовь — это действительно не чувства, а всего-лишь способ прикрыть красивым словом простую вещь, из-за которой появляются новые члены общества.       Опять копаюсь. Надо прекратить. Тем более, вон и музыкальный клуб.       Я ещё раз посмотрел на здание клуба, потом на бегунок. Потом опять на клуб, потом на бегунок.       Ладно, пора идти. Да только мне опять не повезло. Почему? Да опять дверь влетела в меня, но на этот раз в руку. Я успел руку напрячь, поэтому она пострадала не так сильно, как около часа назад. Обидно, что книги уронил. Я не Женя — но мне захотелось убить нарушителя целостности порядка этих книг.       На улицу вышла янтарноволосая Алиса Двачевская, собственной персоной. С шокированным лицом. Не удивительно, чуть меня не убила. Нужно будет меньше раз её благодарить. — Извини. Я не хотела. Ты . ты в порядке? — девочка волнуется.       Девочке неудобно. Девочку надо… — Нет. Я не в порядке. Потому что ты сегодня будешь есть отбивную. — Какую ещё отбивную? — Из меня, Алисёнок. Если будешь быстрее двери открывать.       И тут она поняла, что я опять издеваюсь. Резко изменилась в лице, погрустнела. — Ну и шутки у тебя. — Да-да, знаю. Неудачные. Ладно — беги уж. В КГБ жалобу писать не буду.       Я прошел мимо неё, и увидел как она с округлившимися глазами посмотрела на меня. — Какую ещё жалобу? — Как? — я состроил максимально серьезное лицо. — Нападение было. Орудие преступление — дверь музклуба. Пострадавшему, то бишь мне, следует написать жалобу на нападавшего. То-бишь на тебя.       Алиса заволновалась. — Но я же ничего не сделала. — Вот именно. А об ерунде думаешь. Ты как тот чиновник из Чеховского рассказа.       Пострадавший уже забыл, а ты всё «извините, извините». Помню в том рассказе второго чиновника так сильно достал первый своим «извините», что в конце рассказа он наорал на него.       Алиса будто поняла, что действительно я прав. Поэтому опять вернув себе обычное расположение духа ушла по тропинке в сторону выхода. И лишь только дав пинка себе самому, в подсознании конечно, я заставил себя не смотреть на неё сзади.       Так, зайду. Распишет Мику листок, и я практически закончу обход. Да и книги занести в дом надо. И подготовить, меню? План готовки тогда уж. Его подготовлю, и тогда-то уделаю Ольгу Дмитриевну. А все повара мужчины скажут мне «Complete!». Мечты-мечты…       Помещение музыкального кружка мне очень сильно напомнило наши кабинеты музыки в начальных классах. Также инструмент большой. Здесь это был рояль. Знаменитые музыканты или композиторы на стенах. Но к стыду я ни узнал ни одного. Впрочем — я музыкой не занимаюсь. На другой стене зеленая доска с нотами, а подле ударная установка с электрической гитарой. А в угле между стеной с портретами и доской полка с книгами. Да и само помещение было светлое, с большими окнами. Но самое великое украшение клуба — это его хозяйка. Или начальница. Не знаю как правильно.       Мику сидела за пианино и играла какую-то мелодию. Я долго вслушивался. И тут же понял, что это за мелодия. — Suteki-na mirai kara no koe…       Мику пела, да пела так, будто душу вкладывала в это. Читая книги и смотря фильмы я не понимал почему некоторые люди так завороженно смотрели на тех, кто хорошо поет. А теперь я вас прекрасно понимаю. — Kokoro no naka de kikoeru…       Я смотрел на то, как эта лазурная девушка своем пением погружает меня в давнюю грусть. Грусть, которая заставляла грудь пылать адским огнем. Ведь эта песня — именно о великом прошлом.       Прошлом, которое мы не застали. Когда дети мечтали о многом и большем. А ничего не получили. И эта песня от туда. Так и наполнена их надеждами.       Но такое чувство будто со временем эта песня, будто хорошее вино, изменило вкус.       Добавив к чувству приятного ожидания будущего грусть из-за понимания того, что это так и не случилось. Дети, что поют эту песню уже старые и не добились своих мечт.       А ещё я понял, что я был слишком сильно загипнотизирован. Так-как я смотрел на девушку, даже после того как она начала смотреть на меня.       Мику прекратила играть и смотрела внимательно на меня. Молчание становилось слишком тягостным. Надо это исправлять. — Это прекрасно. Прекрасная песня, и прекрасное исполнение.       Мику улыбнулась. — Только вот я понять не могу — оригинал-же на русском. — Ну так. Я и русский, и японский хорошо знаю. Переделать песню для меня не сложно. Девушка была довольная. Неужели я первый кто похвалил её? Да ну, бред какой-то. Такой девушке надо не только похвалу давать, но и комплименты. «Цветы в студию!». — Ты очень красиво переделала. Молодец. — Спасибо, японка посмотрела на мой обходной и на кучу книг в моих руках. — А ты для подписи сюда пришел? — Нет. С тобой вот почитать захотел, — кошмар, она спросила очевидную вещь.       Ну зачем мне с собой носить обходной по другой причине, если не обходной? Тем более сама сказала, что я единственный кто его не прошел, обход территории. Значит должна знать о моем приходе. А вообще, чего я возмущаюсь? Деловая колбаса… — Со мной читать? Я думала ты обходной пришел подписать…       Мику… Охх… Ну хоть информацией не грузишь. — Хотя если ты почитать пришел. Я не против, чесно-честно. Мне же тоже надо хоть как-то отвлекаться от одного и того-же занятия. А то развиваться с помощью только музыки…       Мику… Ну зачем… — Ты втираешь мне какую-то дичь… — А? — Мику замолчала, видимо, она не услышала, что я сказал.       Вот и хорошо. Мемы десятых годов 21 века тебе знать не нужно. — Нет, Мику. Я пришел подписать обходной, а эти книги — поварские. Я буду готовить сегодня на вас еду. Наверное… Вот и решил подготовиться.       Ну да — подготовиться. Надеюсь ингриндиенты искать не придеться. — О, так ты молодец. Приготовишь наверняка что-нибудь вкусное. А то уже давно…       Опять тысяча слов. Ладно, главное ничего не упустить. — И ты ведь обещал сыграть на флейте. Так что…       Она удалилась куда-то с громким шумом, а я понял, что опять пропустил очень много информации. По крайней мере я так думал — так-как оказалось она всего-лишь напомнила мне о моем обещании поиграть. Это я могу — никаких проблем нет.       Сыграю ей одну мелодию — ей думаю больше и не нужно. Наверное.       Она вышла с радостным видом, да только на одном из её длинных хвостах я заметил прозрачную нить паутины. Она подошла ко мне поближе, держа в руке деревянную флейту. — Вот… Дима, ты чего?       Я знаю — выглядело страшно. Большой человек тянет руки с груди. Но я не грудь трогал — а убирал паутину с волос. Мику смутилась, однако когда я убрал с её волос нити и показал ей она успокоилась. — А, так ты не щупать… Ты паутину убирал… Спасибо.       И тут она поняла, что ляпнула. Покраснела. — Я, это…       Так, надо ей помочь. А то и слова не скажет.       Я отложил книги в сторону — положил их на рояль. А сам взял флейту в руки. Пальцы сами закрыли нужные дырки и я начал играть.       Помню в детстве я очень любил смотреть Советские мультфильмы. У меня было несколько сборников «Союзмультфильм». Практически постоянно их пересматривал. И был такой мультфильм «Падал прошлогодний снег». Пластилиновый, и очень забавный. История про мужика, который просто хотел сходить за елкой для празднования Нового года, которая превратилась в сюрреалистическую сказку.       Весело, но вот концовка, с той грустной мелодией под флейту. Она меня всегда печалила. Ей я и сыграл. Не потому, что она мне нравилась. Просто — это была единственная мелодия, которую я мог сыграть на флейте. Но я об этом никому не скажу. Я закончил играть мелодию и отдал её обратно руководителю кружка. Мику радостно хлопнула в ладони. — Это красивая мелодия. Хотя и грустная. — Да. Я рад её тебе исполнить, но, Микуська, пожалуйста. Распишись здесь — я дал ей обходной.       Мику засмеялась. — Микуська? Ты как старушку меня назвал.       Язык мой — враг мой… Сказанул, не подумав. Одно радует, она не обиделась. — Ну так ты медлишь. Не подписываешь. Вот я и делаю тебе намеки. — Остроумно, — умное слово от японки. — Ладно, сейчас.       Она достала ручку и расписалась в обходном в свободной строчке. А после посмотрела на меня. Так, знаю о чем она скажет. — Мику, нет. Я не музыкант. Я только одну мелодию знаю. Давай лучше так. Если у тебя что-то случиться — обращайся. Я буду прибегать и помогать. Но вступать не могу, извини. Я-то думал Мику обидится, а она только улыбнулась. — Прибегать и помогать? И как часто? — Да когда хочешь. Но потом, сейчас обходной надо мне закончить. Да сгрызть что-нибудь, а то я уже всерьез думаю каннибалом стать. — Только меня не ешь, — Мику продолжала шутить. — Ты маленькая. Тобой не наешься.       Ну не маленькая, ей же наверняка уже есть 17. Но вот, что касается сравнения, по сравнению со мной она маленькая. Не в плане возраста — роста.       Я развернулся и пошел из клуба музыки. О как. На этот раз роспись я довольно успешно получил. Отлично. Последняя строчка. Второй клуб в лагере.       Так, это прямо к самому выходу. Но гонг на обед уже давно прозвучал. Ладно, я не голодный африканец. Потерплю чуть-чуть. Тем более скоро я сам тут начну готовить. Я уже подошел к зданию, как заметил группу ребят. Наверное младший отряд, по крайней мере на значках у них был не Ленин, как у меня. А портрет какого-то мальчика. Октябренок. Будущий пионер, лет через 5.       Дети сидели на бордюре и жевали что-то зеленое. Такс, надо разобраться. А то вдруг какую-то гадость нашли. — Так, детишки. Смирно… — я сказал спокойно, да только голос опять был слишком громкий.       Дети встали прямо по стойке Смирно. Интересное ощущение — так вот, что чувствовал сержант в армейке, когда нам командовал. Мне нравится. Дети боязно смотрят на меня. Я внимательно осмотрел их. — Так-с. Что делаем здесь, ребятишки? Мммм? — Ничего… Ничего мы не делаем, — самый высокий, видимо лидер, ответил мне на мой вопрос.       Остальные только трусливо кивнули, будто подтверждая это. Кажется они напугались. — А что здесь жуем? Гадость какую-то? — Нет, — все быстро начали махать головой. — Это щавель, товарищ.       Товарищ. Ха, забавно меня назвали. Мальчуганы показали свои руки — в них были зажаты пучки щавеля. Который они с аппетитом поедали. Помню — в детстве обожал щавель, и корень ревня. Жаль в будущем их вкус перестал быть для меня приятным. Одно радует — из щавеля можно… — А где здесь можно щавеля много сорвать?       Мальчишки показали рукой в сторону сзади себя. Я внимательно посмотрел за их спины. И действительно — сзади росло много кустов щавеля. А это значит одно — что готовить я знаю. Я испеку печенья с щавелем. — Ладно. Ешьте спокойно, — я пошел мимо них в сторону здания, мальчишки вернулись к посидению на бордюре. И поеданию щавеля. Интересное времяприпровождение. Я вошел в здание кружков и сел на один из тех стулов, что мы вернули после свечки. Так как в здании никого не было. Была абсолютная тишина, а шариться по зданию я не хотел.       Радует, что есть чем заняться — книг-то у меня 5. Хоть я и уже нашел блюдо, но ради общего развития можно и почитать.       Начал с кухни народов Средней Азии. Плов, как обычно. В любой Азиатской стране мира плов — обязательное блюдо. Потом был способ приготовления лагмана. Помню я такой плов, уйгурский, ел во время командировки в Чите. Острый очень. Но мне понравился. — О Дима, доброго дня. Ты чего тут? — я закрыл книгу, положил её сверху остальной кучи книг и просто протянул источнику голоса обходной лист.       Так как уже по голосу определил, что это был Шурик. — Обходной, как видишь… — Аааа. Без проблем, — Шурик взял листок, нацепил очки на нос и найдя ручку на одном из своих столов расписался в листе. После чего дал его мне. И положив ручку обратно на стол юный ученый приступил что-то паять с помощью своего паяльника. На меня он внимания не обращал.       Судя по всему, Шурик был сильно занят, раз даже не предложил мне вступить в клуб, как это делала Мику. Ну и хорошо — его не отвлекаю, а сам быстрее обход закончил. Я вышел из помещения и ещё раз убедившись в наличии всех 5 подписей направился к домику Ольги Дмитриевны. Операция «Бегунок» закончилась наконец. Хвала и слава героям.