...
Очередной суд подошёл к концу. В мои руки, сложенные кульком, высыпались заслуженные, золотые монеты.. Только тогда я понял, что настал конец. Хороший конец. Смерть лишь одного. Хотя хороший ли это конец вообще? Чем для меня сейчас является этот.. «Хороший конец»? — Вы свободны. У каждого из вас есть право покинуть стойки и свободно передвигаться по помещению.. На следующие полчаса! Эна. Она выглядела крайне спокойно с момента завершения голосования. Так, словно её теперь вообще ни разу не колышет, кого там собираются убивать. И каким образом. Вокруг меня столпилась вся группа, глядя с этими жалостью, сожалением о произошедшем. Меня же, кажется, всё уже тоже не колышет. Должен ли я вообще грустить из-за того, что ровно через полчаса трагически умирает убийца двух девушек, а по совместительству — моя сестра? — Зачем? Слова вырвались, кажется, самостоятельно. Какой ответ я хочу получить, задавая подобный вопрос? «Я убила их, потому что мне хотелось посмотреть на то, как вы все умираете.» «Я убила их, потому что мне казалось, что я лучший кандидат на выживание.» «Я убила их, чтобы вы позавидовали моей силе.» «Я убила их, потому что мне хотелось умереть самой.» Что я хочу услышать? — Незачем, — ответила она, пожав плечами. На её лице красовалась довольная улыбка, будто она только что победила нас всех и останется в живых. — То есть, ты абсолютно никак не оправдываешь свои действия? — Цукаса воскликнул, грубо указав на неё пальцем, и медленно, отрицательно, недовольно покачал головой. — Я не знаю причины. Не знаю, чего нужно было добиваться, да и в оправдание своих действий сейчас ничего сказать не могу. Но оставшиеся полчаса буду думать об этом. Эна словно не желала вести беседу. Стоит ли её заставлять? Да и что она вообще скажет, если насильно заставить говорить? Не знает ведь. — Эна, у нас мало времени. Объясни хотя бы то, из каких побуждений совершила именно два убийства. — Ичика должна была жить. Она увидела слишком много раньше времени. «Увидела слишком много раньше времени».. Значит, видела, как убивают Айри. Понятно. — Я не могла оставить её. Она бы разболтала всем, даже если бы я предложила ей всё, что только душе угодно. Целью была только Айри. — Почему именно Айри? — Скорее всего, это было решено методом «Чья комната будет ближе всего к Цукасе, если ползти по вентиляции». Повисла тишина. Никто больше не знал, о чём завести беседу, и каждый молча разошёлся в свой угол, со своими мыслями и своими идеями. Но компанию мне в очередной раз составил Руи, откровенно желающий поболтать о всякой хери, что первее всего придёт в голову. — Ммм.. Как думаешь, кто будет следующим? — спрашивает он, глядя куда-то вдаль, пока говорит. В ответе моём словно и не нуждается. — Ты, если не найдёшь нормальную тему для разговора. — Нет-нет, следующим быть я не планировал.. — он улыбается, стоя надо мной, — мне кажется, недолго быть здесь осталось Хонами. Это так, чистая догадка.. — На картах гадать собрался, кто помрёт? — А давай. — Нет, не давай.. — вздохнул я, глядя на него, уже весело достающего из широкого кармана карты. — Потом. Когда свободное время будет. — Как скажешь. Придётся мне идти и гадать с кем-то другим, раз ты не горишь желанием.. — Не горю. Иди. Я его выгнал. Выгнал единственную свою возможность нормально провести последние спокойные минуты, оставшись лишь с собой, со мной и с Шинономе Акито. — Что-то он совсем скис. Я слышу довольно близко чужие слова, топот и вздохи. Голос принадлежит Нене, это понял сразу.. — Есть такое. Но его можно понять. Как бы ты себя ощутила, будь Эна, например, твоей сестрой? Молчок. Варианта два: Либо не говорят больше, либо отошли, либо я потерял слух. Больше склоняюсь ко второму. — Предлагаю всем собраться в задней части комнаты! До истинного окончания мероприятия осталось 10 минут! Я огляделся по сторонам, когда прямо над головой прозвучало оповещение. Эна стояла ближе, чем 20 минут назад, и я поднялся, дабы наконец снова попытаться завести беседу. — Я впервые вижу тебя настолько грустным, — отметила она, разглядывая меня, идящего в её сторону. — Неужели настолько тронуло? Я почему-то промолчал. Ответ не желал формироваться в голове. Пришлось просто встать рядом и снова ждать, как тогда, пока слова вылезут сами. — Ты была уверена, что будешь жить? — Я была уверена, что в какой-то момент обязательно здесь умру. Решила скоротать ожидание. Её слова заставляли мои глаза расширяться, а руки — мелко трястись, при том, что я даже не знаю, ощущаю ли я себя хоть немного плохо из-за всего этого. Колонки оповещают об оставшейся паре минут до окончания мероприятия. Она улыбается и хрустит пальцами, стоя на злополучном, розовом, квадратном куске плитки. — Главное, не сжигайте те картины из столовой. И.. Пусть кто-нибудь другой ведёт рисование, — закончила она, вроде как, а потом вдруг заговорила снова. — Эму может. У неё замечательный скилл. Танцовщица—Отори, стоящая рядом, глупо смотрит на куратора кружка творчества, словно не веря в то, что теперь вся деятельность в плане искусства в именно её руках. — Время вышло! Прошу всех собраться на церемонию окончания уже третьего классного суда!♪ Художница встала столбом на квадрате. Остальные столпились вокруг и смотрели с интересом, словно уже не в силах терпеть, когда это всё закончится. ..Я виню себя в том, что не успел нормально поговорить с ней. Я виню себя в том, что не чувствую абсолютно никакой грусти по поводу её смерти. Я виню себя в том, что.. — Ваше время, к сожалению, наконец-то вышло. Теперь же, настало время наказания для Эны Шинономе, абсолютной художницы! — До встречи. Дверь сзади раскрылась, и сестру утянули внутрь за длиннющую цепь, как и Тойю в своё время. Загорелась табличка, которую мы не видели раньше. «Занято»....
«Проклятый портрет».
Абсолютный художник — Эна Шинономе.
Казнь — казнена.
Экран над дверью наотрез отказывался показывать изображение ещё около пяти минут, с момента, как её утащили. Когда появились первые помехи, когда каждый из нас наконец увидел цветную картинку.. Я принялся думать. Что происходит? В абсолютно белой, очень светлой комнате стоит огромный мольберт. На мольберте картина.. Картина ровно стоящей Эны. Полотно показывают очень, очень близко. Это точно Эна, но я никак не могу понять, как этот глупый портрет связан с казнью.. Больше всего меня интересует сейчас, каким это боком за пять несчастных минут они успели переместить живую девушку на поверхность мольберта, если это именно так и есть, и думал я, по большей части, именно об этом, но очередные возгласы со стороны толпы заставили снова посмотреть на экран. Изображение сдвинулось с мольберта, вместо этого показывая всем нам около десяти роботов. И выглядели они все как один, точь—в—точь напоминая.. меня. С десяток моих роботизированных копий стояло и смотрело на мольберт с картиной, и у каждого из них в руках блестело, словно до этого чищенное кем—то часами напролёт, оружие. Пара ножей, мечи, катаны.. Кто-то даже стоял с грёбанным револьвером! ..Я, кажется, начал догадываться, для чего это всё. Девушка на портрете, как и в самом начале съёмки, стояла и улыбалась, не двинувшись с этого момента ни на миллиметр. Шагая ровно друг за другом, словно на фронте, роботы двинулась в её сторону с довольно.. большой скоростью. Простояли на месте они, глядя ровно на мольберт, около полуминуты. Я услышал громкий лязг металла и звук рвущейся бумаги перед тем, как зажмурить глаза. «Он проткнул её», — отметил кто-то, вздыхая. В момент, как я открыл глаза снова, я тут же увидел, как каждый из идиотских роботов, в непонятной никому очереди, наносит по мольберту урон различным оружием. И всё это было так несвязно и глупо, что мне тут же, на этом же месте, ужасно захотелось провалиться.. Мольберт рвался на части. В голову никак не лезла мысль о том, что на нём, внутри него.. живой человек. Как это вообще возможно?! Напоследок несчастной картине нанесли ещё несколько пулевых ранений. Казалось, что это всё, конец.. Но нет. С разодранного в клочья портрета камеру навели на такое же, разодранное в клочья.. тело сестры. Её внутренности валялись в отдельной кучке, где-то в углу, и каждая конечность лежала отдельно, вместе с этим разделённая ещё на несколько частей. Голова смотрела ровно в кадр. Из её пальцев были аккуратно сложены имя и фамилия. «Эна Шинономе»....
В толпе кто—то закричал. Люди носились по помещению, пытаясь предпринять что—то, пока я валялся на кафельном полу, без сознания. Доброй ночи....
Глава 3: конец. Протагонист — Шинономе Акито. Выжившие — 9 человек + 1. Продолжение следует..