...
— Третий этаж открыли? — задал я вопрос, почесав затылок, и уставился на зелёного цвета коридор. Ноги по какой-то причине еле держали. Руи стоял рядом со мной и кивал каждому слову, словно слушал меня только через раз. — Мы не стали рассматривать всё целиком, нам рассказали только про эту комнату и мы принесли тебя туда, — объяснил он. — С момента, как ты упал в обморок в зале суда, прошло около 12-13 часов, думаю. Сейчас пол девятого утра. Всё в порядке? — Да, отлично, — махнул рукой я, стараясь дать понять, что всё так, как я это и назвал. Голова всё ещё немного болела, а ноги ослабевали всё больше и больше с каждой секундой, но со временем это пройдёт, поэтому упоминать не буду. — Мы собираемся исследовать остальные комнаты сегодня же, и ты можешь пойти с нами, как только наладится полностью. Вижу же, что не всё отлично, за дурачка меня не держи. Я промолчал. В этот же момент показалось, что стоять и тратить время с ним вместо того, чтобы спокойно отдыхать — не лучшая идея, поэтому, оставив режиссёра одного, я покинул коридор, спустился на первый этаж и пошёл в свою комнату в общежитии. Дверь в столовую была приоткрыта, и я услышал чьи—то активные разговоры, проходя мимо. О чём — не понял, ибо заострять внимание на этом не хотел. В комнате своей, честно говоря, сидеть тоже не хотелось, но что поделать, если меня прямо отправляли отдыхать около 10 минут тому назад?...
Глаза раскрываются широко как—то сами по себе, когда по двери в мою комнату кто—то стучит, быстро—быстро, в странном ритме, который абсолютно мне не понравился. — Акито! — грубый голос за дверью пронзает слух, заставляет подойти, да вглядеться ровно в глазок и посмотреть, сфокусировать взгляд на человеке за стёклышком. Цукаса. — Чего? — прикрикнул я перед тем, как отворить дверь на полную и посмотреть на лидера «зла», как на какого—то умалишённого. Сегодня он выглядел очень радостно. Даже слишком, и даже для него. — Я нашёл оружейную на третьем этаже, — весело, с ухмылкой уточнил он причину визита. — Пойдёшь? — Зачем тебе там я нужен? — со вздохом задал я вопрос и вошёл обратно в комнату, дабы забрать и накинуть на плечи висящую на стуле кофту. — Никто другой не согласился пойти со мной, а ты, я думал, хоть единственным нормальным, да заинтересованным окажешься.. — вздохнул он в ответ и скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что будет очень, очень расстроен, если я прямо сейчас не выйду и не пойду с ним. — У меня сейчас совсем нет желания шариться по этажам. Дай хотя бы сходить да позавтракать в.. Сколько там времени сейчас? — Одиннадцать утра. — Ну вот! Ты—то ел, наверное, а я нет, да и бошка не прошла. Придёшь в столовую потом, я там буду.. — Ладно, — фыркнул он, будто моя попытка выйти на компромисс совсем ему не понравилась. Как говорится, «Нравится, не нравится — терпи, моя красавица», поэтому своим обычным ходом первым делом я направился именно в столовую....
В помещении столовой, считай, было пусто, только пара человек беседовали между собой — Саки, Хонами и Руи. Саки выглядела крайне грустно, пока сидящие рядом с ней всячески пытались подбодрить, подсовывая под нос визажисту то пакеты с песочным печеньем, то конфеты какие, то чай с сахаром, да другие сладости. — Акито, — произнёс Руи, мимолётно глянув на меня. Было ли моё имя из его уст просьбой подойти, тоже сделать что—то или чем—то другим вроде того, не знаю. Я сел рядом, вопросительно смотря в девчачьи розовые глаза, пытаясь понять, что же так её гложет. — Цукаса странный, — всхлипнула Тенма, поспешно отвернув от меня голову. Хонами тяжело вздохнула, всё это время не убирая руки́ с её плеча. — В смысле? — я спросил, после чего закатил глаза, больше и не понимая, в чём особая проблема. Он всегда странный, что ещё сказать? Руи поднял меня со стула и отвёл в сторону, с лицом серьёзным, как никогда прежде. «Походу, реально что—то странное», — тут же подумал я, под тяжестью взгляда жёлтых глаз. Он помолчал чего—то, покумекал, потоптался. Я ожидал смирно, глядя в сторону куда—то. — Как бы тебе объяснить, чтобы понял.. — нервно прикусил губу он, потирая двумя пальцами виски, пока от его слов в моих голове и взгляде всё хлеще разгорался интерес. — Я чутка приврал тебе насчёт третьего этажа. Утром, пока ты был в отключке, мы исследовали его сами. Цукаса нашёл оружейную, почти два с половиной часа провёл там.. Мы заходили, спрашивали, чего ж там такого интересного, а он мычал да отвечал что-то странное. Потом.. — ..Потом? — Где-то полдесятого было, когда он наконец вышел оттуда. Стучаться в комнаты наши начал, просился пойти в эту оружейную с ним, что-то невнятное говорил.. — А потом что? Чё случилось-то? — Все, кто шли, говорили, что он показывал всем какой-то нож, найденный в оружейной и просил нанести ему ножевое прямо там. К Хоне заходил, ко мне.. И, не поверишь, к Саки тоже! Обещал, что сбежим отсюда, что видит, как все нам надоели и выступает добровольцем. Меня пробило осознание. Неужели, он звал посмотреть и меня, лишь для того, чтобы попросить вдарить? Или, ещё хуже, вообще убить? — Сказал, что подстроит всё, как самоубийство. И угадать будет нереально.. — стиснул Руи зубы в озлобленном жесте. — Я надеюсь, что он ещё не ходил к тебе с подобной просьбой. Почти все жаловались, кроме пары человек.. — Да как же.. — ответил я, скрестив руки на груди и слегка пошатнулся, как вспомнил, что этот мешок с костями говорил про оружейную. Вздохнув напоследок, режиссёр наконец дал мне сесть обратно за стол. Мысль о том, что же могло произойти с ним средь бела дня, уже мучила меня. — Он же реально понимает, что кто-то может согласиться и реально ткнуть его? — прохрипел я, сложив руки перед собой в замок. Хонами кивнула. — Он просил серьёзно, а значит понимал, что кто-то согласится. Можно даже сказать, «надеялся».. — Я поговорю с ним, — отметил под конец я и поставил тарелку с едой на стол уже не так спокойно. — Он скоро придёт сюда и пойдёт со мной в оружейную. Мне нужно что—то сделать, чтобы он больше не пытался жертвовать собой, как «настоящий лидер».. Но что я могу? Обязательно ведь, спустя пару попыток, кто—то согласится. — Мы уйдём прямо сейчас. Нельзя, чтобы он понял, что мы рассказали тебе.. — Хонами помотала головой, аккуратно поднимая Саки со стула и уводя под руку. — Удачи, — кинул Руи напоследок перед тем, как уйти за ними. В помещении я остался один, жевать даже не прогретую еду, но только на минуты две или три. После же, в столовую заглянул Цукаса. С той же, широкой улыбкой, как с утра не пораньше, вошёл в помещение и сел на стул напротив моего, пристально глядя на то, что я ем. — Акито? — помахал он рукой перед моими глазами. — У тебя еда холодная. Неужели забыл согреть? Так не делается. Я промолчал. Улыбаясь, он взял в руки мою тарелку и пошёл с ней к микроволновке, сунув туда на полминуты. — Чего молчишь-то? Расхотелось идти? Я же тебя не убью, не бойся. Там просто целая куча интересных моделей, которые я знаю и которые видел в некоторых спектаклях на свободе.. Это счастье, эта странная, глупая нежность в его тоне бесили меня. Уже горячую тарелку я взял из микроволновки сам, принялся тыкать в одну из картофелин вилкой, дабы разломать на несколько частей и наконец съесть. Лучше бы еда холодная осталась и он не приходил. — Быстрее давай. Уже почти час прошёл, а ты сидишь, как ни с чем пирог, ничего не съел даже. Я жду ведь, помнишь?...
Мы идём вверх по лестнице. Доел свой на половину завтрак, на половину обед я с горем пополам, еле—еле шевелясь. Он пугал меня чересчур заботливым тоном всю дорогу. — Здесь, по коридору нужно пройти и справа будет комната. Смотри, вон там оружейная. Тебе понравится, очень много всяких интересных моделей и настоящих пушек, тоже. Он говорил будто сам с собой, пока я плёлся следом и разглядывал золотистую рукоятку ножа, торчащую из его небольшого кармана. — Надеюсь, там действительно так интересно, как ты говоришь, — выдавил я улыбку, слегка ускорившись, когда он хмуро посмотрел на меня. — Очень интересно! — Цукаса вошёл в тёмное помещение оружейной, а я за ним. Он уселся на какую-то широкую скамью в углу, и я сел рядом, пытаясь рассматривать модели каких—то пушек, а не его и его нож. — Я хотел кое—что обсудить с тобой, Акито, — начал он, и я медленно повернул на него голову, ожидая абсолютно всего. — Ты ведь совсем устал здесь находиться, да? Я вижу, как ты относишься ко всем, и мне кажется, что вся эта хрень с убийствами у тебя уже в кишках сидит. Я хочу, может, помочь тебе как—то? — В смысле, «помочь»? — спросил я, уже давно понимая, к чему клонит блондин. Но ему понимать этого было нельзя. Он улыбнулся слегка, когда свет в комнате окончательно потух, будто по щелчку пальца. Всхлипнул. Я отчётливо услышал всхлип перед тем, как он наклонился ко мне и заключил в объятия, намочив слезами кофту и мою шею. Я почувствовал, как тяжелеет в моей руке рукоятка ножа, как он выгибается в спине и прислоняет остриё в руке моей к своему хребту. — Врежь мне прямо здесь. Давай, Акито. Сейчас я смогу подстроить всё, как самоубийство.. Я пошатнулся и вскочил со скамьи, кинув нож к чёртовой матери. Он поднял голову, раскрыв глаза на полную, когда металл заблестел где—то далеко, у входа в комнату. — Ты идиот, Цукаса! Блондинистый, мать твою, идиот! — закричал я, скривив такое злобное лицо, какое только смог. — Я не буду тебя убивать, даже не думай, блять! Совсем охренел? Ты понимаешь вообще, о чём просишь?! Он заплакал.