Когда зажгутся стеклянные свечи

Джон Сноу

      Казалось, что Джон попал в чудесный сон, проснуться от которого он бы никогда не пожелал. Браавосийский Титан и правда был велик настолько, что его было частично не видно. Разумеется, большинство сразу бы поняло, что мало чего возможно разглядеть в пасмурную погоду, тем более вечером, но впечатления Джона били через край, делая каждый камень, каждую деревяшку, каждый гвоздик завораживающими деталями фантазии.       С самого утра Сноу места себе не находил, лишь завидев вдалеке очертания монументального браавосийского чуда света. Ему уже накануне сообщили новость, что вероятнее всего причалят они вечером, что означало, что Джон немногое сумеет разглядеть в момент захода в Браавос. Подобный поворот событий расстроил бы кого угодно и юноша не стал исключением. Он так долго мечтал о том как разглядит каждую доступную взору деталь вольного города, но судьба имела другие планы. К счастью для самого Джона, экипаж «Кометы» ни во что не ставил планы судьбы.       Уже на моменте когда первые очертания Титана стали видны издали, Джона загнали на воронье гнездо на самой вершине фок-мачты. Впередсмотрящий, что должен был следить за обстановкой по курсу следования, теперь следил за палубой, надеясь, что их авантюру капитан не просечет. Очевидно, что командир корабля не был глухим или слепым, однако старательно не замечал нарушение экипажем устава, давая команде возможность немного повеселиться. Ничем серьёзным придуманная Алином выходка не была. Судно уже подходило к Браавосу, и все члены команды знали местность как свои пять, ну или меньше, пальцев. Только благодаря этому капитан и допустил нарушение дисциплины. Ну или так думал он сам. В конце-концов кому бы не было отрадно смотреть на столь серьезную подготовку столь незначительной шалости всем экипажем.       План команды, под эгидой Алина, с трудом можно было назвать даже шалостью, скорее небольшим отхождением от устава. Чисто теоретически, никому кроме впередсмотрящего нельзя было находиться на верхушке фок-мачты хотя бы потому, что нахождение двух людей на небольшом клочке дерева на самой верхушке корабля было не сказать, что безопасно. Часто однако другие моряки по вантам могли забираться относительно близко, но это не представляло опасности, скорее просто отвлекало. Теперь же, ряд моряков, в том числе и старшие по положению, решили провернуть авантюру по нарушению правил. Все ради Джона.       В последние пару недель пути юноша, следуя совету Ракаллио, и правда сблизился с командой. Сноу старался быть более простым для всех. Он начал сидеть с командой, а не с самим собой, проводил тренировки с теми матросами, которые этого хотели и отдыхал с ними в кубрике. Скрипел зубами, но старался понять окружающих его людей. В особенности Джон сдружился с Алином.       Говоря честно, это Алин сдружился с Джоном. Юный матрос часто приглашал северянина на посиделки с моряками в кубрике или в кают-компании, знакомил с членами экипажа и просто любил немного подоставать Джона. Сначала северянина это выводило из себя, ему казалось, что матрос пытается взять над ним шефство, а они, казалось, почти ровесники. Однако со временем, наблюдая за командой, юноша понял, что специфическая общительность Алина была особым видом коммуникации последнего. Матрос также вел себя и с соседями по кубрику, и с квартирмейстером, и со штурманами. Исключение был капитан — его Алин уважал больше, чем себя и обращался уважительно и без своей характерной доставучести.       По прошествию нескольких дней, Джону стало ясно, что Алин не старается унизить его, скорее наоборот. С ним стали чаще общаться другие матросы, более просты в общении стали и старшие. Отношение своего матроса к Джону, как к равному, поставило его наравне с другими членами экипажа и все это видели. Казалось, что именно Алин имел особую магию в общении с людьми, что было показательно для всех. Так, за непонимающего Джона поручился бывалый член команды — это стало началом выстраивания взаимоотношений с экипажем.       Естественно, Джон достаточное количество времени проводил с Ракаллио, став за время плавания его негласным помощником и ассистентом во всех делах. Другие мореманы были хоть и тепло настроены к владельцу корабля, но все же старались его не беспокоить. Однако и это сыграло Джону на руку — он обрел свое постоянное место на судне. Именно он согласовывал все поручения Ракаллио с остальным экипажем, что дало ему какой-никакой, но ранг. Теперь моряки, когда им было что-то нужно от судовладельца, шли сразу к Джону, который уже дальше передавал все услышанное. И хотя это была странная система, она дала юноше познакомиться с той половиной корабля, о которой он даже не подозревал. Так Джон постепенно стал хоть и не частью команды, но знакомым им другом. Как только юноша, по совету Ракаллио, начал спокойнее относиться к подколкам моряков, жизнь на судне и правда стала в разы легче и приятнее, а сами колкости постепенно исчезли из обихода, сменившись обычными шутками. Джон даже несколько раз осмелился сам подколоть членов экипажа, показав, что он не такой дурак как о нем думали. Конечно, его пожурили за хвастовство, но не более, а Алин в ту пору загоготал так сильно, что его возможно было слышно на суше.       Каждый раз, когда тема разговоров касалась приключений как всей команды, так и каждого отдельного моряка в различные уголки мира, Джон внимал все услышанное, не пропуская ни слова. Создавалось впечатление, что он долго бродил по пустыне, а рассказанные байки были наполнены спасительными каплями влаги. Экипаж воспринял интерес Джона с огромным воодушевлением — все их древние, уже выученные и надоевшие остальным истории можно было рассказать снова. Юношу старались впечатлить историями о Лисе, Волантисе, Норвосе, кто-то даже рассказал странную историю о путешествие на Соториос, однако этой байке Джон как бы ни желал, все же не поверил. Ему поведали о красотах Летних островов и тяготах рабов в Заливе Работорговцев. Казалось, что Джон находился в самом эпицентре причудливой морской летописи, и хотя очень многие истории были очевидно сильно приукрашены, слушать их было не менее интересно.       Когда экипаж узнал, что Джон впервые отправляется в Эссос и не видел даже Браавос, все моряки пришли в изумление. В их головах идея, что кто-то не видел ничего дальше замковых стен, была угнетающей и попросту дурной. Для одних было странно осознавать, что есть люди, проводящие всю жизнь на одном месте, другие же тайком им завидовали, хоть и не могли по-настоящему представить той скучной жизни. Джон был не прочь поделиться историями быта в замке и как в нем была устроена система жизни. Морякам, к их удивлению, даже удалось найти схожести в стиле жизни себя и замковых служащих: все встают в установленное время, регламентирована работа, выполнение приказов сверху. И все такая жесткая иерархия была им не по душе. На флоте в большинстве своем дисциплину соблюдали, но не перебарщивали с ней, не забывая, что в море они все — братья и в ответе друг за друга.       В день, когда Джон рассказывал о своем взросления в замке, Алин был необычайно для себя тих — перебивал лишь с полдесятка раз за весь разговор. Только после ухода северянина на урок с Ракаллио все поняли, что тихий Алин страшнее его обычной ипостаси. План по показу Джону всех красот Браавоса начал исполняться почти что моментально. Фактически он все же начался на подходе к Браавосу, но это не мешало морякам заговорщицки собираться и обсуждать детали, оставляя самого Джона в полном недоумении. С наступлением отчетного момента все действовали как один механизм и все получилось провести на высшем уровне.       Лезть на самую верхотуру было откровенно страшно. Джон искренне в тот момент понял все опасения леди Старк за Брана, потому что навернись он с такой высоты, его внутренности еще до следующего лета находили бы в разных уголках палубы. Поначалу это было правда единственным о чем думал юноша. Он не боялся высоты, но вид качающихся волн постоянно сбивал его, что он думал что он или навернется или вот-вот его вывернет прямо на лесенке. То было бы поистине глупым и унизительным зрелищем. Снизу кто-то крикнул не смотреть вниз, мол так легче. Он не соврал. Смотреть вверх было верным решением, облака может и двигались, но не так расстраивали желудок. С каждой перекладиной гнездо было все ближе. Название вполне соответствовало действительности — места хватало на пару птиц, даже двум людям было крайне тесно. Джон некоторое время не решался смотреть вперед, боясь, что обязательно посмотрит вниз. Он ошибался. Простиравшийся вид намертво приковал к себе взгляд, не давая опустить глаза. Джон долгое время уже был на корабле и видел много морских пейзажей, но такой наблюдал впервые. Это был небывалый простор. Все как на ладони. Браавосийский титан, конечно, был исключением — он был таким же огромным, как о нем и говорили. Но все остальное… Ветер врезался в лицо, руки уже и не держались за хлипкое дерево. Корабль разрезал волны, как нож масло. Суша впереди казалась такой жалкой в сравнении с бескрайними блистающими водами. Ослепляющая мощь. Первичный яркий восторг сменился на ослепительное спокойствие. Улыбка не слезала с лица. Он мог и навернуться, мог снова испугаться старой лестницы, мог и дальше горящими глазами смотреть на все вокруг него, но его заполнило такое великое спокойствие. Словно у него отросли крылья и он был одной из чаек, вольных идти туда, куда сочтут нужным. Да, все осложнялось временем суток и надвигающимися тучами, но от этого вид не становился хуже. Он становился грандиознее. Столкновение стихий, вот чем это было. Если кто из богов и отвечал за дожди, то в этот день он явно устроили встречу с богом моря. Благо бог ветра решил не усугублять ситуацию и дул лишь небольшой ветерок. Значит и швартоваться они будут скоро и ему следует спускаться. Главное не навернуться.       И вот Джон, полный впечатлений спустился на палубу после посещения мачты. Возможно он и немного промок под начавшимся дождём, зато преисполнился удивительными впечатлениями. Яркая улыбка после спуска означала, что шалость удалась. Счастливый Джон был для многих диковинным зверем — даже на корабле он улыбался не чаще, чем дома, однако то счастье, что он показал, вернувшись с вороньего гнезда было неописуемым. Алин, смеясь, стукнул друга по спине, Джон тоже засмеялся от такого простого жеста, а остальной экипаж, включая самого капитана, расхохотался. Настроение у всех было приподнятым. Даже Ракаллио, стоящий вдалеке радовался увидев Браавос, заметил Джон. Наставник юноши уже некоторое внимательно наблюдал за происходившим на палубе и над ней. Стоило их глазам пересечься и Ракаллио вернул улыбку Джону, а глаза его, казалось, немного заблестели. Одно небольшое нарушение правил в сочетании с возвращением моряков домой внезапно озарило недолгим весельем весь корабль в столь пасмурный день. Недолгим оно было лишь потому, что капитан вскоре разогнал всех по местам, заставляя работать. Но настроение у всех было приподнятым.       Джон легким шагом приблизился к Ракаллио.       — Понравилось наверху?       — Ты еще спрашиваешь! Такой простор, море как на ладони, будто я могу его ладонями захватить! И ветер в лицо! Это… Это чистая свобода! — восхищенно пытался поделиться впечатлениями Джон, размахивая руками. Он больше открывал и закрывал рот, подбирая слова, чем говорил.       Взгляд Ракаллио потеплел, словно в голове он представил что-то свое.       — Рад, что тебе понравилось. Ребята, между прочим, долго готовили все это действо. Несколько раз перессорились и чуть не подрались, — подмигнул старший товарищ.       — Перессорились? Из-за этого?       — А как ты думаешь они уговаривали вперёдсмотрящего? Ему и одному не слишком удобно наверху, а тут вас двое.       Джон и слова не мог подобрать, все стоял и улыбался. Однако он все же учтиво поинтересовался как чувствовал себя сам Раккалио, а то о нем и позабыть успели.       — Неспокойно мне, — проговорил тот. — Хоть я и уверен, что все будет хорошо, волнуюсь.       — О чем?       — Как будто мало поводов на свете для волнения. У меня дома так-то двое детей ждут, весь дом небось разнесли, — Ракаллио опустил голову. — Как же я соскучился по ним.       — Ты увидишь их самое большее через пару часов.       — Это если повезет в таможенном порту, Джон, а там эксцессы дело обычное.       Возможно Боги смиловались над “Кометой” и ее экипажем, потому что на таможне они не задержались надолго, хотя Ракаллио и оказался пророчески прав. Другой корабль, пришедший незадолго до них из Лиса, досматривали с пристрастием. Судно Ракаллио смог избежать этого только чудом. Им стал старый знакомый судовладельца, который на веру пропустил “Комету” после небольшого разговора, номинального быстрого осмотра судна и обещания выпивки в таверне. Хоть Джону это и казалось несколько нечестным, он совершенно не возражал, ведь находиться хоть немного дольше под моросящим дождем ему не хотелось. Тогда кто-то из экипажа шепнул юноше, что пустили их чудом, по огромному доверию. Многим кораблям в ночь не давали швартоваться, даже при соблюдении всех правил. Их задерживали в море, если не было экстренной ситуации. Безусловно, можно было и ночью зайти в порт, официального запрета не было, но учитывая специфику бухты, власти перестраховывались. Однако зная капитана и его команду, которые и с закрытыми глазами в шторм сделают все без ошибок, “Комету” пропускали без проблем.       Оставалась лишь швартовка. Еще недавно хохочущий экипаж всего за некоторое время абсолютно преобразился. Слышно было только команды капитана, топот ног по палубе и звуки усердной работы.       — Готов? — Спросил Джона Ракаллио так внезапно, что юноша аж подпрыгнул. Теперь они разменялись волнением. — Извини, не хотел пугать тебя.       — Просто постарайся в следующий раз подойти ко мне не со спины, — несколько рассеянно улыбаясь ответил Джон       — Я учту, — Ракаллио вернул улыбку. — И все же ты не ответил на вопрос.       — А он требует ответа? По-моему, каждому тут ясно, что не совсем готов.       — Джон, еще с пол часа назад ты был столь воодушевлен, что, казалось, был готов покорить Браавос напором, да еще и меня успокаивал. Что случилось?       Джон стушевался. Он не совсем сам понимал, что чувствует и отчего. Совсем недавно ему все казалось по плечу, но сомнения накатывали с приближением финала путешествия. Однако и копить тревогу в себе не хотелось. Тем более Ракаллио сам спросил.       — Я, — Джон помедлил. — Я не знаю, если честно. Еще час назад все было столь чудным, что казалось нереальным. Словно я во сне. Сейчас же все обретает форму, становится таким настоящим. Еще всего ничего и я сойду в Браавосе! В Вольном городе! Да я и мечтать о таком не мог и все же я здесь. Ощущение будто… Будто я не там, где должен быть, — Джон запустил руку в волосы и шумно выдохнул.       Ракаллио не отвечал ничего с минуту. Казалось он размышляет над ответом. Результатом размышлений стало простое действие — Ракаллио легонько, по-отечески, похлопал Джона по спине. Жест поначалу показался Джону несколько неуверенным, словно наставник не в достаточной мере имел право на такие действия, но рука у того, чего греха таить, была твердой.       — Я знаю о чем ты. Когда-то и для меня Вольные города казались чем-то неземным. Все было таким знакомым и все же другим. Перемены даются трудно. Всегда. А в особенности если решение принял ты сам. Это нормально, Джон. Абсолютно все на свете с чего-то начинают и это страшно. Главное сейчас не перебороть страх, а трансформировать его во что-то новое. Возможно это будет осторожность и интерес или же безрассудство и сохранение личных традиций. Я вот свой направляю в русло подбора объяснений для домашних, — Ракаллио нервно хихикнул. — Дело твое, Джон. Главное не зарывайся сразу, а попробуй. Просто попробуй. Вдруг дело пойдет.       — Ты тоже боялся сходить с трапа в Браавосе? — спросил Джон.       — И сейчас не легче. Но не только здесь. Каждый раз покидая судно в новом порту меня преследует тень тревоги, но стоит мне немного обжиться, как она пропадает.       — Вдруг мне лучше было остаться на Севере? Вдруг я буду нужен своей семье? Ракаллио посмотрел на Джона сложным взглядом, подбирая что ответить. Казалось, он хотел сказать что-то, но вовремя закрыл рот, не решившись. Вместо этого наставник посмотрел на город, струящийся перед ними. На причале уже виднелись люди, но было сложно разглядеть хоть кого-то в толпе служащих порта. Наконец Ракаллио ответил.       — Джон, я вижу перед собой амбициозного и сильного юношу, что так жаждет найти свой путь, но боится покинуть привычное русло жизни. Ты всегда можешь вернуться, там тебе нечего терять. Однако было бы обидно, проделав такой путь, сразу же вернуться назад. Весь мир перед тобой, тебе остается только шагнуть.       — Это не отвечает на мой вопрос, — Джон посмотрел в глаза Ракаллио.       — Разве? — Ответил наставник, приподняв бровь. Больше никто из них не сказал ни слова.       Тем временем корабль начал швартоваться. Хотя уже темнело, все же прищурившись можно было разглядеть стоявших на причале людей. Джон даже заметил как две фигуры в плащах чуть ли не спотыкаясь бегут как раз к их причалу. Юноше это показалось глупым. Зачем бежать, если они вполне успеют спокойно дойти к моменту окончания швартовки.       Ракаллио тоже заметил фигуры. Теперь уже было ясно, что это девушка и парень. Мужчина ахнул в изумлении. Вероятно, он знал их, возможно это даже его дети, о которых он много раз упоминал.       — Это они? — Все же шепотом удостоверился Джон. Ответом ему послужил кивок головой.       — Вот сойдем на сушу и я тебя с ними познакомлю. Думаю, вы подружитесь, — не отнимая глаз от двух фигур на причале, добавил Ракаллио.       — Надеюсь, — без доли лукавства ответил Джон. Он пригляделся, но не смог получше разглядеть детей своего друга. С такого расстояния это были просто стоящие рядом парень и девушка.       Возможно Джон был несколько предвзят. Вглядываться в две абсолютно обычные фигуры казалось странным, когда пред глазами открывался удивительный порт. Еще пару дней назад Ракаллио сказал Джону, что они прибудут в Пурпурную гавань. «Комета» была кораблем браавосийского торговца, что давало особые преференции для судов. Пурпурная гавань была удивительной. Даже с палубы уже можно было понять, что об этом месте хорошо заботятся и держат в надлежащем виде. По словам Алина, здесь были лучшие на его памяти кабаки, хоть и дорогие в сравнении с пивнушками в Мусорной заводи, хотя в последней и был выше шанс нарваться на карманника, что в целом уравнивало траты. Джону пришлось пообещать Алину как-нибудь сходить с ним и оценить алкоголь в обоих местах.       Сейчас Джону было не до спиртного. С минуты на минуту они причалят в порт. Это делало путешествие юноши особенно реальным. До этого, в море, все было однообразным до той степени, что казалось, они находились вне времени. Раскинувшийся перед глазами великолепный порт оживлял до этого системную жизнь Джона на корабле. В груди все еще давило чувство неуверенности, не давая глубоко вдохнуть. Возможно, думал Джон, он и правда совершил ошибку и ему следовало оставаться на севере, но что же с того сейчас, когда через несколько минут он сойдет в Браавосе.       Рядом с юношей, словно по волшебству, появился Призрак. Уж его появление Джон чувствовал словно подсознательно — не надо было видеть, что его волк рядом, чтоб головой понять, что он здесь. Так и сейчас, стоило только мягким лапам остановиться у ног Джона, последнему уже как несколько секунд было ясно, что Призрак с ним. Юноша не глядя потрепал того по макушке, для этого теперь даже не надо было наклоняться. Призрак же, наслаждаясь лаской, все сильнее давил макушкой в руку, давая понять, что хочет чтоб его погладили еще.       — Вот же пройдоха, — сказал Джон своему волку. — Я то думал ты пришел меня успокоить, а ты хочешь чтобы тебя вычесали! Ну получай тогда, собака-забияка, — Джон присел на корточки и стал чесать лютоволка везде куда дотягивались руки: и макушку, и за ушами, и шею. Призраку это явно нравилось, так как тот начал играться с хозяином своими передними лапами, от чего Джон снова улыбнулся.       В последние дни проводить время с верным компаньоном удавалось не так часто, как хотелось бы. Однако это не отдаляло хозяина и лютоволка, а только напротив, укрепляло их связь. Возможно, Джон не мог проводить на судне с Призраком столько же времени, сколько в Винтерфелле, и все же волк почти всегда держался поблизости, охраняя юношу из тени. Друг с другом им всегда было спокойнее, чем порознь, да и время, которое они проводили вместе, летело так быстро, что невозможно было уследить. Юноша и волк настолько увлеклись игрой, что даже не заметили как судно закончило швартоваться.       Однако Призрак, как впрочем и Джон, еще издали увидел приближающуюся к ним фигуру матроса. Тот шел медленно и беззаботно, будто только что вышел не из пыла действия, а из кабака.       — Алин, разве у тебя не должно быть работы выше крыши? — Спросил того Джон, когда матрос подошел в диапазон слышимости.       — Знаешь Джон, не все такие предсказуемые как ты. Я вот могу и на одной из палуб бегать или по вантам лазать, а могу как сейчас закончить работу и ждать пока нам дадут команду к спуску. Ты же, наоборот: тебя или с Ракаллио увидеть можно, или с твоим псом! Никакого разнообразия! — Улыбнулся Алин.       — По вантам может я и не лазал, но твоими же усилиями пол дня назад на верхушке мачты сидел.       — Вот именно, брат, моими усилиями, — поддел Джона Алин. — Не забывай, кто тебя наверх вознес.       — О да, великий Алин, в ноги вам кланяюсь, сапоги целую, — ответил Джон и оба захихикали.       — Любите и боготворите меня! — Добавил сквозь смех Алин.       — Не боишься кары Богов? — Все еще посмеиваясь спросил Джон.       — Ни капли. Морские Боги мне благоволят, а до других и дела нет!       — Самоуверенно. Как и сбегать с работы, впрочем. — Прежде чем матрос успел возмутиться Джон добавил, — Брось, я же уже узнал, что на корабле бездельничать не дают.       — Я и не бездельничаю, — ответил Алин. — Мы закончили швартоваться и сейчас начинается бюрократия, так что такие матросы как я там точно не нужны.       — Мы закончили швартоваться? — Переспросил Джон.       — Мне тебе еще раз повторить, что мы причалили? — Алин любил временами отвечать вопросом на вопрос.       — Уже повторил. Я как-то даже не заметил этого, признаться честно. Надо вещи взять, а то сходить уже скоро.       — Не так быстро, отставить. Во-первых, твои пожитки уже тут, на палубе, — начал матрос.       — Я знаю, я же их утром и поднимал.       — Не перебивай. То во-первых, а во-вторых, я пришел тебя похитить для одного древнего и очень важного морского ритуала.       — Дай угадаю. Он включает в себя то, что вы здесь называете алкоголем, а также его коллективное распитие?       — Ой, какой же ты у нас умный, на мейстера не думал выучиться? Или все же пойдёшь с нами, мальчик? — Алин кивнул в сторону части палубы, где уже собирались знакомые им обоим мореманы.       — От такого же мальчика слышу, — сказал Джон. Матрос предложил руку в помощь, и Сноу, взявшись за нее рывком встал. Не оставляя времени на раздумья, он устремился за Алином.       Трое моряков уже ждали их. За время плавания Джон так или иначе увидел весь экипаж, но именно эти трое, не считая Алина, были ему знакомы более других. Однажды он желал никогда с ними не пересекаться, сейчас же уже привык к их лицам и характерам. Двое из них, Мирио и Тео, были примерно его ровесниками. Один только Вхаласо, тот самый, чье имя Джон в прошлый раз все не мог запомнить, был старше их на десяток лет. Кому-то это показалось бы странным, учитывая его выслугу на кораблях, однако ему самому ничего не хотелось менять.       — Явились наконец, — сказал старый матрос. — Думали уже искать вас. Сходить уже скоро, а мы еще ничего не успели.       — Да ладно вам, не потерялись в море и славно! — Ответил на претензию Алин. — Все здесь, да и что нам успевать. Раз-раз и готово! Если только вы ничего не забыли.       — Обижаешь! — Сказал Тео, головой кивая на пять чарок, стоявших на ступеньке.       — Почему все ваши традиции связаны с алкоголем? — Недоумевал Джон уже не в первый раз.       — Не все, а лишь немногие, друг. Просто ты их за незнанием пропускаешь, — разъяснил Мирио.       — Я бы и не прочь другие узнать, но вы же меня только к таким и привлекаете!       — Не дорос еще до других, салага. Вот отходил бы с нами еще пару рейсов, и научили бы остальным, — подбодрил Вхаласо.       Моряки переглянулись друг с другом и улыбнулись. На лице у всех играла радость и даже некое нетерпение. Глаза горели от ожидания всех портовых радостей. Возможно их веселье подпитывала и предстоящая экскурсия, которую Алин пообещал устроить Джону. Тот был конечно благодарен, но, зная эту компанию, ожидал подвоха. Впрочем, равно, как и сейчас. Он вероятно и верил, что существовала какая-то морская традиция, которую необходимо было соблюсти перед спуском на берег, однако был не настолько глуп, чтобы надеяться, что на показе города они не заглянут в каждый кабак.       Матросы один за другим передавали друг другу чарки с чем-то спиртосодержащим. Джон оказался самый первый с ней в руках и, принюхавшись к жидкости, немного поморщился. Остальные, заметив это, всего лишь хихикнули, давно уже поняв, что юноше их напитки непривычны.       — Итак, тост!       — Снова? В этом вся традиция? Выпить перед спуском? Зачем? — Джону и правда была непонятна привычка пить по поводу и без.       — Ну как зачем! — Ответил Алин. — Чтоб тебе легче было спускаться по трапу, конечно же!       — Вы это точно выдумали.       — Может быть да, а может и нет, — ответил уже Тео. Тот был чрезвычайно тих.       — Не придумали мы его, но немного изменили, — развеял заблуждения Мирио. — Это традиция дать гостю немного выпить перед тем как его отпускать с судна. Мы решили добавить и себя, чтоб тебе не пить одному.       — Вот уж уважили.       — Ты меня прервал, — сказал Джону Алин. — Итак, последний на трап! — И залил в себя все содержимое чарки в один глоток. Джон последовал его примеру. Напиток обжигал горло, но юноша уже привык, что корабельное пойло следует просто быстро проглотить.       Со всеми попойками членов экипажа, Джону казалось, что он и сам скоро запьет. Напитки моряков были крепковатыми, однако он старался не обижать экипаж на их территории, хотя пил меньше всех. Поначалу количество гулянок казалось слишком большим, но потом Сноу понял, что по большему счету экипажу особо и нечем заняться в свободное время. Сам он, конечно, мог часами сидеть с Ракаллио читая книги и тренируясь, однако остальным это было недоступно. Им и оставалось собираться вместе и пить, надеясь отвлечься от однообразия моря и корабельной жизни.       Компания моряков уже успела осушись свои чарки. Впятером они стояли на палубе не говоря друг другу ничего. Джон понятия не имел о чем думают остальные, но вид у них был такой, будто они прощаются к чем-то. Логично было бы предположить, что с Джоном, но все выглядело слишком уж странно, ведь они знали друг друга совсем недолго.       Вхаласо долго смотрел сначала в сторону моря, потом товарищей, и в завершении повернулся к Джону. Старый матрос пару минут просто смотрел на юношу, подбирая слова, которые должен сказать как старший среди них. Так и не найдя достойной момента мудрости, он спокойно улыбнулся и сказал самые логичные в ситуации слова.       — Если тебе что-то понадобиться, ты заходи. Мы всегда будем рады увидеть знакомое лицо.       — И если работа понадобиться, ты тоже не тушуйся и подваливай, — добавил Тео.       — Если все же пойдешь на морскую службу, не забывай чтить морские законы, — резюмировал Мирио.       Все трое будто бы благословляли Джона на дальнейший путь в незнакомом ему мире, отчего юноше стало даже приятно. Возможно это и не отцовское напутствие, однако столь добрые слова уже были своего рода дружеским наставлением и символом того, что его приняли как своего.       — Ну вы, бабы, даете, — вмешался Алин. — Раскудахтались так, словно не свидитесь больше. Провожаете сына в далекий путь.       — Алин, ну надо было тебе момент испортить, — ответил Джон, пихнув того локтем. — А вам спасибо за добрые слова.       — Ну, не за что, — уже более бодро сказал Вхаласо. — Будет странно если ты переправившись за Узкое море свалишься от голода и холода в ближайшую канаву.       — Ну вот и проследите сегодня, чтоб не упал.       — Уж проследим, не парься, — заверил Джона Тео — Но сначала тут закончим.       — Разве вам еще что-то надо сделать? Я полагал, что вы закончили с работой.       — Ага, как же. В порт то мы зашли и пока что не нужны, но работы еще целое море. Пока батрачить будем, так и рассветет уже, — только Джон хотел что-то вставить, как Вхаласо продолжил. — Но по городу мы тебя проведем. Может не прям сегодня, но от слов своих мы не отказываемся.       — А сегодня я его проведу везде! — Воодушевился Алин.       — Чтоб потом вас обоих черт знает откуда доставать? Ты ж его в такие блядские захолустья отведешь, что вас за все лето не сыщешь.       — Ладно, ладно, папочка. Без вас никуда, — ответил Алин, после чего наклонившись к Джону шепнул тому, — Они просто не хотят сами пропустить посещение этого, как он сказал, блядского захолустья. Боятся, что без них повеселимся.       Сказано конечно было шепотом, однако это не отменяло того, что они пятеро стояли очень близко друг другу, отчего все слышали слова Алина. Они вызвали лишь улыбки и смех, хотя Джону показалось, что чей-то был скорее нервный, нежели радостный. Что же, вполне обоснованно.       Джон немного отвлекся от всеобщего веселья и подглядел через плечо, в сторону трапа. Ракаллио, как и, впрочем, его вещей, на палубе уже не было. Джон рассудил, что тот видимо поспешил к семье. Сам юноша был вдали от своей, отчего на душе было и тревожно, и свободно. Он очевидно скучал по братьям и сестрам, но ждавшие впереди события и возможность самому строить свою жизнь захватывали дух. Страх Джона все же донимал, но не столько сковывал, сколько сдерживал от глупостей. Уж их предстояло совершить немало по эту сторону Узкого моря.       Бывалым морякам ничего не стоило заметить как Джон волком смотрел на долгожданный берег.       — Иди, Джон. Мы понимаем, — сказал наконец-то Мирио. Тот впервые с момента их знакомства назвал Джона по имени.       — Спасибо, парни. И за ваши традиции, и за утренний переполох, и за все в общем. — ответил Джон, заглянув каждому в глаза.       Распрощавшись с морскими волками, юноша поспешил к своим вещам. Еще утром они с Ракаллио сложили все в укромный угол, зная, что стоит судну причалить беспорядка на всех палубах не избежать. Две сумки поместились в небольшой сундук на верхней палубе просто идеально. Одиноко лежавшая сумка Джона аккуратно располагалась на том месте, где он ее и оставил. Призрака не стоило и искать — тот по пятам следовал за своим хозяином.       В несколько шагов преодолев расстояние до трапа Джон остановился. Он пытался вспомнить, не забыл ли случаем ничего, но все его вещи спокойно лежали в сумке, а меч Джон прикрепил на пояс еще утром, опасаясь оставить его в каюте. Все было готово и на своем месте. Юноша, держась за веревочные поручни, сошел с корабля с такой эйфорией, что даже не заметил как земля под ногами оказалась не такой, как он ее помнил. Ноги Джона, привыкшие к морской качке, совершенно не ожидали ровной и твердой поверхности под собой и были готовы сдаться, передав юношу во власть мостовой.       Чья-то крепкая рука вовремя спасла положение. Джон поднял голову и встретился глазами с Ракаллио. Он, недоумевая, смотрел на бодрого парня, что только что чуть не познакомился с землей Эссоса поближе.       — Боги, Джон! — Перепугано воскликнул тот. — Ты можешь хоть под ноги смотреть? — Ответом была виноватая ухмылка юноши. — Они опять взялись за ту традицию, да?       Джон кивнул. Отнекиваться было глупо, да и неуместно. Ракаллио немного устало выдохнул и посмотрел на Джона с надеждой в глазах. Наконец, улыбнувшись он сказал такие желанные слова.       — Добро пожаловать в Вольный город Браавос, Джон. Надеюсь он придется тебе по душе.       — На мой взгляд, снега маловато. И темно.       — Ты ожидал, что тебя само солнце выйдет встречать под вечер?       — Может и солнце, а может здесь луна тусклее, чем на Севере.       — Только местным не говори — убедят в том, что их луна прекраснее всех других, да еще и купить что-то заставят.       Юноша и мужчина весело перекидывались забавными оборотами на фоне эйфории от прибытия. Джон, параллельно потягиванию и ведению разговору, старался как можно внимательнее осмотреться. Он совершенно не мог поверить, что происходящее - реальность, а не его грезы. Еще сильнее он не мог поверить, что у него хватило смелости или глупости — тут уж как посмотреть. Реальности добавляла излишняя теплота плаща, в котором становилось уже достаточно некомфортно. Однако все остальное точно пришло из сказки. Огромная величественная пристань со множеством развлечений, так и манящих к себе, точно дурман. Город из порта выглядел исполинским и казалось, что обойти его улочки не удастся и за всю жизнь. Что уж говорить о жителях Браавосе. Джон отродясь не видел столько людей в одном месте, сколько наблюдал в одной лишь Пурпурной гавани. Да и такого разнообразия культур он не мог себе вообразить. О некоторых он читал в книгах, но видеть воочию было абсолютно иным опытом. Среди буйства цвета и звука стояли те двое, которых юноша отчаялся разглядеть с палубы судна.       Брат с сестрой стояли рядом с Ракаллио, стараясь не выпускать его из виду, будто боясь, что тот исчезнет. Моментами кто-то из них поглядывал на Джона, но достаточно незаметно, стараясь не злоупотреблять интересом. В любом случае наверняка какой-то случайный юноша был им не так интересен, как возвратившийся отец, думал Джон. Эта мысль больно кольнула в самое сердце. Своего отца юноша покинул не получив ни прощания, ни благословения. Возможно оно и к лучшему — чем меньше нитей ведут к дому, тем слабее будет печаль. Ясно как день, что она никогда не покинет Джона, но так было лучше для всех вокруг, по мнению самого юноши.       Чем больше Джон обращал внимание на двух людей рядом с Ракаллио, тем интереснее они становились. Их лица по большей части скрывали капюшоны, но вот молодой парень немного откинул его, чтобы сказать Ракаллио что-то, от чего оба рассмеялись. Они были хоть и не очевидно, но похожи. Молодой человек был немного ниже своего отца, и черты лица у него были жестче, но сходство было, что называется, на лицо. В вечернем освещении было сложно определить цвет волос, но прядки, выглядывавшие из капюшона явно свидетельствовали о светлом оттенке.       Такие же кудри были и у его сестры, в чем Джон удостоверился, когда ее капюшон чуть не сорвал ветер. Девушка, застигнутая природой врасплох, старалась не дать плащу слететь с головы. Попытки были не такими уж успешными, так как несмотря на ее хватку, ветер, так и норовил сорвать ткань с головы, пока ее брат мягко не развернул девушку немного вбок — так уже сами порывы держали капюшон на месте. Попутно это открывало лицо девушки для обозрения Джона. Она была несомненно мила. Возможно, даже милее Сансы, о красоте которой говорили многие. Однако было трудно приглядеться к внешности девицы в вечернем освещении. Отчетливо было видно ее улыбку, которую она не старалась сдерживать при виде возвратившегося отца. От нее веялось таким счастьем и нежностью, что ими заразился и Джон.       Стоило ему приглядеться к стоящей напротив девушке, как он поймал ее взгляд. Кажется, не он один был заинтересован разглядеть нового знакомого. Двое молодых людей обменялись улыбками. Девушка даже немного кивнула в знак приветствия, как бы обозначая, что поняла его любопытство, от чего Джон усмехнулся и непроизвольно покраснел, что очень кстати не было видно в вечерней темноте. Ситуация была неловкой, словно его поймали на краже сладостей с кухни, но прием был таким теплым. Джону такое было непривычно — это было так непохоже на его общение с сестрами и другими обитательницами Винтерфелла.       Легкую неловкость ситуации заметил и Ракаллио, и, быстро сообразив, решил все же познакомить молодых людей между собой.       — Какой кошмар, я же вас даже не представил! Джон, — Ракаллио повернулся к юноше, — знакомься — это Лизандро и Ларра, как ты уже понял, мои дети, — мужчина перевел взгляд на них и лучезарно улыбнулся. — Дети, это Джон, мой северный приятель. Предвосхищая ваши вопросы, это долгая история и я расскажу ее немного позже.       — Приятно с вами познакомиться. Ракаллио много о вас рассказывал, — первым опомнился Джон.       — Полагаю, только самые стыдные истории из нашего детства, — молодой человек протянул северянину руку.       — Он до этого на дошел. Думаю, такие истории лучше слышать из первых уст, — ответил Джон и с энтузиазмом пожал протянутую ему руку.       Рукопожатие получилось теплым, Лизандро даже предварительно снял перчатку. Он смотрел на северянина без враждебности, немного ухмыляясь, хоть и слегка устало. Видимо день у того выдался более, чем насыщенный. Стоило сестре пихнуть его локтем, он в момент вздрогнул. Вероятно, маленькая месть за сказанные им об отце слова.       — Не слушайте брата, Джон, он любит говорить глупости. Я же могу вас так называть? Просто Джон? — уточнила девушка.       — Конечно, — слегка растерявшись отозвался Джон. — Так будет даже привычнее.       Юноша и девушка снова обменялись улыбками, но стоило лишь девушке протянуть свою руку в сторону юноши, его улыбка приобрела нервный оттенок. Джон разумно полагал, что девушка напротив не простая девчонка и скорее всего знакомая с этикетом, а его не готовили к общению с леди. Юноша не очень понимал как стоит приветствовать даму в такой обстановке: стоило ли ему поцеловать протянутую руку, пожать так же, как и ее брату, или же вовсе проигнорировать жест. В голове вертелись советы Сансы, однако в ситуации они казались слишком банальными и неуместными. Видя растерянность юноши, Ларра сама дотянулась до неуверенно протянутой в ее сторону руки и пожала ее. Со стороны послышался кашель, за которым явно скрывался тихий смешок. Джон лишь облегченно выдохнул и бросил на девушку благодарящий взгляд. Она смешливо ухмылялась, глядя на него. В ее глазах словно плясали искры, такой веселой она смотрелась. Джону было бы в пору обидеться, да он сам не смог сдержаться от смеха над самим собой. Глядя друг другу в глаза, юноша и девушка, обменялись любезностями. В тот момент Джон понял, что они могут подружиться.       Смотрела на северянина не только юная Ларра. Ее брат тоже наблюдал за их разговором с улыбкой. В один момент его взгляд стал более внимательным, изучающим. Он метнул взор на Ракаллио и снова на Джона. Сам северянин этого уже не заметил, но улыбка Лизандро из счастливой и усталой, стала больше натянутой, а взгляд выражал интерес. Похоже, в будущем небольшой семье предстоял крайне интересный разговор. Но это позже, а сейчас, в момент теплой встречи, не было ни тайн, ни загадок — только светлая радость.