O(r/d)dinary

Не успевший себя назвать Бан Чан подбегает к новенькому, который, оказывается, не опоздал вовсе, садится рядом и подтягивает обмякшее тело на себя. У Феликса на лбу пот проступает, а грудная клетка еле-еле двигается вверх-вниз. – Лино! – подзывает он кого-то сверху и через пару секунд по лестнице спускается Кот, следом за которым, пропуская ступеньки, гремит ботинками Часовой. – Чего? – Скажи, ты не видишь, чего? – Бан держит на руках почти бездыханного Феликса и указывает на него глазами, – зовите всех в холл, есть разговор. Хан, а ты останься, помоги мне его аккуратно перенести. – О, окей! – парень в берете исполнительно подхватывает новенького за ноги и тут же случайно роняет одну, сделав вид, будто ничего не произошло. – Аккуратнее говорю! – прикрикивает лидер. По пустому коридору, где лампы наконец замолчали, разливается сладкий тихий смех с хрипотцой. Кот пошёл собирать своё семейство.

***

– Он нам не подходит, – красноволосый парень, восседающий на высоком шкафу в углу комнаты, даже не дождался, когда Чан откроет рот. – Точно, Бан, зачем ты его притащил? – вставил уже знакомый Кот, закидывая клюшку для гольфа на плечо – Ли Минхо, он же Ли Ноу – ты посмотри на него – парень, как парень. Ну, жил бы себе и дальше, думая, что он странноватый. Зачем было портить ребёнку жизнь? Чан приподнял бровь и окинул всех взглядом. Не сказать, что в этом взгляде таилась строгость, но стоило ему упасть на ребят, те тут же притихли. – Вы действительно считаете, что маленькая особенность – пустяки? И это не мешает жить нормально? Фотограф в очках щелкнул Бан Чана и дождался выехавшей из фотоаппарата карточки. Без лишних слов, он протянул лидеру полароидный снимок, на котором только-только начали проявляться цвета: кудрявый светловолосый Чан-подросток, что совсем не похож на себя нынешнего, обнимает щенка. Глаза горят у обоих, а маленький спаниель так и норовит лизнуть хозяина. – Сынмин, не время для тако... – Мы поспешили, – холодно вставил Ким Сынмин, стараясь уйти от зрительного контакта. Паренёк оставляет фотографию на журнальном столике перед Кристофером. – Нет, – Чан по привычке трёт переносицу, покачивая головой, – Вы не просто поспешили. Вы изначально хотели довести новенького, чтобы он тут же убрался отсюда, – он вновь окидывает всех взглядом, – Я от вас такого не ожидал. – А вдруг он действительно не приживется здесь? Что нам потом, тащить его мертвым грузом за собой? – младший, Ян Чонин, что чуть ранее благополучно посапывал, укрывшись газетой и изображая труп, переносит руку с лучевой артерии на лоб Феликса – проверяет температуру. – Порядок, жить будет. Лидер присаживается на диван, закинув ногу на ногу и сложив пальцы домиком. – Вы на каждого реагируете «он нам не подходит». Когда пришел Джисон. Сынмин. Чонин. Может, мне и их выгнать? Тогда проблема с новичком решится сама собой, видимо? Что скажете? Перечисленные в его тираде люди переглянулись и нервно кашлянули в кулаки. – Ты так не шути, – кот угрожающе сузил глаза и вцепился в руку сидящего рядом Часового мёртвой хваткой, из-за чего тот вздрогнул, – если выгонишь Джисона, я тоже уйду. – Уйдут они – уйду и я. – кивнул парень, встретивший Феликса в лифте – Со Чанбин. Поднялся недовольный гвалт. Ситуация грозилась выйти из-под контроля. Казалось, этим вечером все участники «Нормального» клуба покинут его пределы и больше никогда не вернутся. Но на деле Чан со скукой поглядывал на наручные часы. По прошествии десяти минут возмущений наконец воцарилась тишина. – Выговорились? – улыбается Кристофер, которому в такой позе не хватало только чашки кофе и дорогой сигары. Он скрещивает руки на груди: – А теперь, когда мы все дружно выпустили пар, слушайте сюда: оставьте новенького в покое и займитесь своими обычными делами. Не смейте на него набрасываться. Узнаю – вылетите отсюда. Каждый. Как часто бывает после «разрядки», Бан смягчился, а глаза потеряли яростный блеск. Теперь он снова смотрит на них, как любящий отец, что в душе трепетно переживает за всех своих детей одинаково сильно: – Ну, правда, ребят. Со временем вы поймете, что он неплохой парень. И все будет, как всегда. – Он нам не подходит, – повторил парень со шкафа, что молчаливо грыз красное яблоко все время перебранки. – Тебе недостаточно этих слов, чтобы вышвырнуть его? Чан делает глубокий вдох, стараясь сохранять спокойствие. Плохо. Хёнджин не на его стороне. Вот же непредсказуемый Хван, что может в любую секунду выкинуть всё, что его душе угодно. Такое случается впервые. Обычно, с приходом новенького, он просто недовольно фыркал и продолжал сидеть где-то в углу в обнимку со своими мыслями, не высказывая ничего ни «за», ни «против». Феликсу придётся тяжело. Бан Чан взмахнул ладонью – попросил всех разойтись. Но участники клуба и так уже поняли, что все ими недосказанные возмущения озвучит Хёнджин, так что один за другим тактично вышли. Несколько секунд – в комнате слышно только шумное дыхание и проезжающие за толстым стеклом автобусы. Распалившийся Хван сверлит лицо лидера ярко-ледяными глазами, пытаясь понять, что у того на уме. – Ты принял их всех, а я и слова не сказал, – одними губами произнес Хëнджин. – Почему, когда я всего однажды попросил кого-то не брать, ты не можешь прислушаться ко мне? Чан прекрасно знал этот прием Хвана – пытаться запугать, чтобы добиться желаемого. Да только кого он решил здесь испытывать? Его, Бан Чана? В ответ он вперил в бледное лицо свой спокойный взгляд и мягко улыбнулся. – Дети часто капризничают, если не исполнять их просьбы. Но если им во всем потакать, из них могут вырасти неблагодарные чудовища… – Чан буквально кожей чувствует, как напряжение в воздухе повышается, – Хёнджин, я знаю тебя гораздо лучше, чем ты себя. И знаю, что так для тебя будет лучше. Твои возражения не принимаются. На лице Хвана желваки заиграли – ещё немного и челюсти начнут скрипеть от трения друг о друга. Из голубых глаз выливается всё больше холода, взгляд становится только острее. Но что-то звякнуло внутри Хёнджина в какой-то момент, и он решает прекратить войну первым. Легко спрыгивает со шкафа и идёт к двери, сопровождаемый стуком каблуков. – Adieu – дверь захлопывается.