Карты открыты

Тяжёлая массивная дверь приоткрылась, и двое подростков прошли в комнату, большую часть которой занимал старого типа диван и большой шкаф с зеркалом. У него на двери висела мужская олимпийка чёрного цвета. Никакого шприца не было видно, по крайней мере сразу, при первом беглом осмотре маленького помещения. Юра посмотрел на Ваню, который топтался на входе, как будто ища помощи в друге, потенциально он мог знать, как выглядит шприц. Наконец вспомнив, что если в зале сейчас находится человек, с которым творится непонятная дрянь, а скорую, кажется, никто не вызвал, то настало его время быть героем и искать то, что нужно. Парень устал ждать, когда Ваня начнёт что-нибудь делать и подорвался с места, как будто бы очнулся и стал в панике шарить по многочисленным полкам, откидывая прочь коробки с чаем и сахарницу, кубики белого песка рассыпались по полу, но оба не обращали на это внимания. И подключившийся к делу Ваня шарил в какой-то спортивной сумке, выкидывая вещи оттуда на диван, а что-то и вовсе падало на пол. Сейчас было наплевать, что они шарят в личных вещах учителя и громят его кабинет. Сейчас было похуй на все. Относительно негромкий крик рядом копошащегося Вани еле-еле слышался, будто за толстым слоем ваты. Но шлепок от друга по филейной части мгновенно отрезвил Юру, который уже был готов разорвать томик Ахматовой, видимо за то, что в нём не было спрятанного шприца. А вот у второго подростка был. Корпус, отдаленно напоминал смесь медицинского шприца и обычной шариковой ручки, а на ярко-жёлтой, чуть отклеившейся этикетке была жирная чёрная надпись «Адреналин». На вопрос, мелькавший в осознанных глазах Юры, Ваня только лишь бросил: – В рюкзаке был. А теперь давай-давай быстрее. Снова бег и спокойное лицо лежащего учителя. На своих местах по прежнему сидели ученики, но только теперь добавились ещё и сбежавшие девчонки и старая медичка, которая стояла и чуть ли не с открытым ртом смотрела на тело, не зная, с какой стороны к нему подступиться. Юра закатил глаза и бесцеремонно, хоть и вежливо, оттолкнул её за плечо в сторону. Он, не растерявшись, толкнул Ваню со шприцом вперёд, как бы подсказывая, что в медсестре, которую видимо в первый раз отвлекли от распития чая, толку будет явно меньше, чем хотелось бы. Ваня закусил губу и о чем-то задумался, параллельно присев на колено перед учителем. Его брови собрались в кучку, а адреналин, который он держал в правой руке как бы намекал, что что-то нужно делать. Юра, который явно перенервничал, выкрикнул из-за спины: – Да, сука, коли уже хоть куда-нибудь! Действуй. Ну подросток и послушал. Хуже ведь уже не будет, верно? Теперь он уже не был уверен в том, то ли они вообще взяли. А, может, однокласснику просто почудилось. Секунду спустя, в сгиб локтя, прямо туда, где перекрещивались вены на руке, а также имелись немногочисленные старые шрамики от уколов, резко уткнулся шприц, а следом раздался чуть слышный щелчок. Это означало, что препарат был введен. Наверное... Ваня встал и отряхнул колени, пытаясь справиться скорее с волнением, нежели действительно с грязью. Два парня поравнялись друг напротив друга и, не говоря ни слова, пошли к выходу из зала. За ними неторопливо стали уходить и остальные, включая медсестру. И никто не видел, как мужчина сделал первый глубокий вдох и закашлялся, от чего у него в глазах стояли слезы. Лишь мельком он посмотрел на дверь, а потом его отрезвила боль в руке, на которой он лежал всем весом. *** – Чего? Серьёзно, что ли? – Да они там охуели вообще в край, я смотрю! То, как негодовали Юра с Ваней, после того, как им рассказали про то, что медсестре выписывают премию, слышал, наверное, весь этаж. Всё же это школа, и любые новости разносятся с космической скоростью, так что немудрено, что кто-то подслушал в кабинете директора похвалу, которую одна коза высказывает другой, и пришёл сюда. Кажется, это был младшеклассник, его отчитывали за что-то. Ситуация становилась всё комичнее. Ещё бы чуть-чуть и парни бы начали орать благим матом, покрывая всех на чем свет стоит. Что это за мракобесие?! Эта дура стояла в стороне хлопая глазенками, пока двое друзей искали шприц и трепали себе нервы, делая её работу черт возьми! Немного они всё-таки утихли, но не успокоились. Конечно, это не место для справедливости, её просто не существует в России, особенно в школе. Плюшки получает тот, кто должен быть ответственным, а не тот, кто что-то делал. У них так уже математичка ушла, развеяв слух о том, что бывают хорошие учителя царицы наук. *** После уроков они с Ваней договорились погулять, чтобы окончательно перемыть косточки директору. Конечно, не очень-то мужское занятие, но всё-таки. Как есть. И когда эти двое вышли, Ваня надел капюшон и тихо выругался под нос. Шёл дождь. Так что пошляться по улице, поедая дешёвые сухарики, не выйдет. Самым оптимальным вариантом было пойти к Юре в пустую квартиру на четвёртом этаже и посмотреть фильм. Почему-то, когда у других знакомых появлялось хотя бы пару часов свободной квартиры, то они старались пригласить кучу друзей и закатить вписку с выпивкой и ашками по углам, но не Юра. В этом отношении он почти никогда не буянил. Просто ходил в школу реже, чем обычно и спокойно жил на оставленные шесть тысяч. Так они и поступили, но за пару поворотов по пути к подъезду показалась аптека с крайне стрёмной вывеской. Кусая губы, один из парней долго смотрел то на убогое здание со стеклянной дверью в трещинах, то на своего собеседника. И когда уже они отошли от магазина на добрые метров пятьдесят, Юра всё-таки решился и, наскоро предупредив друга, побежал, хлопая рюкзаком и чавкая слякотью. Тяжёлая дверь, которая держалась на скотче, открылась, сопровождаемая звуком колокольчика, и все кто находился, повернули головы. Сука. Какой-то дедушка бурчал на продавщицу, параллельно пересчитывая мелочь, явно не в первый раз. Юра неловко помялся и, натоптав мокрыми ботинками, стал в очередь за человеком, которого с каждой встречей хочется видеть меньше и меньше. Бумажка впереди стоящего мужчины упала на пол, пролетев, как парус. И всего в паре десятков сантиметрах от пола её успели поймать. Дмитрий нелепо изогнулся, почти присев на пол, и перехватил согнутый листок хрупкой бумаги с печатью от врача. Ох, да. Этот листок достался ему буквально кровью и потом. Он помнит всё мелкими отрывками, помнит, как присел на лавочку, потому что закружилась голова, а ученики отжимались. Помнит как вокруг столпились подростки, и дикую боль в руке, на которой лежал, не в силах пошевелиться. И хоть тех нескольких секунд просветления не хватило для того, чтобы увидеть всех стоящих, но он почему-то был уверен в том, что всем было плевать, и они не снимали только потому, что телефоны были в раздевалке, а та была закрыта на ключ. И, конечно же, единственные глаза во всём этом балагане, в которых тоже не было жалости, но было странное и такое необычное для него беспокойство. Будто бессознательная туша учителя была его заботой, они пересеклись взглядами и чёрные глаза встретились с серыми. Тогда же он вновь отключился, на грани сознания тихо, из последних сил он попытался сказать им, что делать, и вроде как даже получилось что-то прошептать, а потом, когда мужчина уже отличал сон от реальности, и когда воздуха не хватало даже на нормальный вдох, слышался только бьющий по ушам топот и бег. Позже, в больнице, он выяснил, что это был очередной приступ анафилактического шока. А упал он от того, что полы в спортзале вымыли слишком едкой химией, которая не успела высохнуть. И что если бы не быстрая реакция учеников, то он бы лежал с осложнениями. Счёт тогда шёл на минуты. Тогда Дима был благодарен только одному из них всех. Он смог уловить его еле заметную тягу к жизни и услышать название препарата. Почему-то он был уверен, что спас его именно Юра, а не медсестра, про которую уже шутки ходят среди школьников, настолько редко её кто-то видел в приделах места работы. Когда он вышел из больницы, злой и в бахилах, в ушах играла какая-то новая попса, а сигарета задымилась, зажатая между губами. Болит голова, но нет аспирина. Так зачем же я пью эти таблетки от кашля? Он отошёл подальше от окна своего лечащего врача, который запретил курить ещё несколько дней как минимум. Ну что-ж. Мне нужны заменители этого мира. Есть болезнь, от которой нет лекарства. Не спеша выпуская дым изо рта и изредка поглядывая на листок бумаги, ради которого он оббегал всё больницу два раза, он двинулся в сторону ближайшей аптеки, чтобы купить ещё один шприц адреналина. Ну и пусть он ходит сюда уже кучу лет, всё равно каждый раз приходится мотать нервы с рецептом, на котором и так непонятно ни слова. Мне нужен свежий воздух и мне не страшно. Билет на поезд, куда – неважно. Под стать настроению погода портилась буквально на глазах. Выпал противный полу-дождь-полу-снег и становилось ощутимо зябко по сравнению с днём. По более престижным центральным улочкам уже наверняка зажглись фонари. Но этот район был точно не из таких. Скорее, все фонари тут были давно разбиты, разрисованы и служили только как стенд под объявления. Я не боюсь потерять всё. Начать заново оттуда, куда занесёт. Лёгкая толстовка, сверху на которой была куртка, ни разу не согревала в мороз и сырость, так что до аптеки пришлось идти быстро, благо хоть едкий дым согревал лёгкие изнутри и помогал остаться в этом мире. Аптека встретила его треснутой дверью и звонком колокольчика. Он выкинул окурок в рядом стоящую переполненную урну, и только тогда зашёл в помещение, пачкая почти белый пол своими грязными ботинками. Старичок перед ним считал мелочь под недовольный взгляд женщины-фармацевта. Мне нужен свежий воздух и мне не страшно. Билет на поезд, куда – не важно. Почему-то была какая-то странная неловкость. Ощущалось, что музыку в его наушниках слышат все, хоть краем сознания он понимал, что это не так. Всё же здравый смысл подсказал, что это вообще ещё и невежливо, и Дима вытащил наушники, положив их в кейс. Постепенно злость начала улетучиваться и на её место пришла обычная пустота. Он не чувствовал ничего. Было плевать. Довольно редко он позволял себе вот так просто стоять с серьёзным лицом и не быть шутом для всех. Он улыбался, когда работал и учил никчемных детей, которые только и могут что сказать «Мы некому ничего не должны». Как же это его раздражало. Но работать он пошёл ради мамы, которая, несмотря на его скромный заработок в интернете настоятельно рекомендовала «выйти в люди» и стать школьным учителем. Вот теперь он, только вернувшись из армии в двадцать четыре года, был тем типичным преподом который один мужчина на всю школу, он ведёт и технологию и физру и биологию замещать может. Так и было до одного момента, пока он не встретил этого наглейшего паренька, с которым они будто преследовали друг друга вот уже несколько недель. Тогда он сразу понял – с ним будет сложно. Очень. Так, в принципе, и оказалось. Юра воротил носом от всего, что их хоть как-то связывало. Ну, он-то всё равно своего добьётся. *** Минут пять спустя, когда в маленьком помещении было уже нечем дышать, а гнев начинал нарастать с новой силой не только у него, но и у фармацевта, стоявшей за стойкой, когда Дима от безысходности обмахивался бесценным листочком сложенным вдвое, оттянув воротник, в аптеку зашёл тот, о ком мужчина думал всё чаще и чаще. И зашёл явно спеша, настолько, что даже не узнал его. Ну-с, так даже лучше, наверное. Спустя ещё некоторое время старичок наконец-то вышел, рассчитавшись почти кульком мелочи. Как бы то ни было, Дима подошёл, заглянув в окошко и протянув в него рецепт, коротко сказал: «Адреналин. Два шприца». Получив свои два шприца он заплатил и благополучно вышел, остановившись рядом с дверью на улице. Когда подросток вышел, спрятав какую-то коробочку с таблетками в рюкзак, Дима встал у него на пути, не давая двигаться дальше. – Что такое? – послышался недовольный шёпот на грани шипения. – Это ты, что ли? Пусти, я спешу, потом поблагодаришь. – Хоть мужчина и не видел, но точно мог сказать, что на лице мелькала та самая усмешка, успевшая лично для него стать фирменной. – Юр, погоди, нам нужно поговорить, это правда серьёзно. – Понадеявшись, что у этого импульсивного парня найдется час времени и достаточно благоразумия для того, чтобы хотя бы не наживать себе недоброжелателя в лице своего учителя, произнёс Дима со всей возможной серьёзностью. Тон собеседника немного насторожил Юру. Настолько, что он даже не стал сразу вырываться, а остался послушать, что тот скажет. К слову, Ваня уже ждал его уже приличное количество времени, стоя на холодной и сырой улице, так что у вояки должно быть что-то настолько важное, что не оспоришь. Неожиданно даже для самого себя, он сменил гнев на милость и пообещал зайти сегодня вечером, разузнав номер квартиры. Так и разошлись, один – гулять с другом по затемневшим улицам маленького города и смеяться так, чтобы бабушки с лавочек на них оглядывались, а второй – к себе в квартиру, чтобы по пути зайти в магазин и купить очередную пачку чего-нибудь вредного и замороженного. *** Юра добежал до друга, когда тот с кем-то переписывался, параллельно оглядываясь и пиная ногой камешек. Парень его окликнул и помахал рукой, чтобы этот умник заметил его своим изрядно подпорченным зрением. Эти двое ушли сначала в «Пятерочку» за чипсами и энергетиками, которые пофигистичная тётя продала без особых проблем. Она, видимо, уже давно привыкла, что эта пятерочка держалась только на таких вот школьниках, которые любили прибегать сюда по кратчайшему пути на переменах. Когда на небе уже была беспросветная темень и россыпь звёзд, а на экране телефона –19:17, раздался звонок, сопровождаемый вибрацией и много говорящей песенкой. – Алло? – Знатно повеселевший Юра приложил гаджет к уху, а речь с то и дело проскакивающими смешками стала более сосредоточенной на разговоре с незнакомым или просто не записанным номером. На самом деле, у Юры в телефонной книге незаписанных номеров гораздо больше, чем записанных. Только «Мама», «Умник» и, почему-то, «Вояка». Почему и что он делает здесь, никто объяснить не мог, только лишь Юра по какой-то лишь ему одному известной причине записал его контакт после разминки у аптеки. Ну что ж, пускай будет. Наконец, на другом конце телефона прекратились шорохи и порывы непонятного, несоответствующего погоде ветра и послышался знакомый и вечно весёлый голос. – Боже, Юра, привет. Да я по дому ходила, связь искала. – О Марин, ты? Привет. – Конечно я, а ты думал, кто? – голос собеседницы приобрёл нарочито-серьезные нотки, но после она сразу спросила, всё ли у него хорошо. – Да, можешь не беспокоиться, ты сама-то хоть как? Свободна сегодня? Можем встретиться, я как раз около твоего дома блуждаю. – Это звучит очень заманчиво, но, к сожалению, нет, брат дома, а он ни за что не отпустит. Если только у меня посидим, чая попьем. Поднимайся, если хочешь. – Я не против, тогда в течение часа буду. Попрощавшись, парень убрал телефон в карман и попрощавшись с Ваней, которому так резко стало холодно, пошёл в ближайший ларёк. Всё же невежливо приходить в гости с пустыми руками. Так что через некоторое время, с небольшой коробкой яблочной пастилы и шоколадкой, он стоял у подъезда и вспоминал этаж и квартиру девушки. Замерзшие руки уже было потянулись к телефону, как раздался неожиданный звонок. Всё тот же номер, который он запомнил по зрительной памяти и двум последним цифрам 02-02. – Юра, а я тебя вижу. – В иных обстоятельствах звучало бы жутко, прямо как в низкобюджетном хорроре. Но успокаивало то, что он был где-то под окнами её дома. –О, и снова привет, а я вот собирался тебе звонить, можешь, пожалуйста, свой адрес сказать, я что-то забыл. –Да и с чего бы ему помнить? Был то он там всего один раз, и то, в таких обстоятельствах, что запоминать адрес было последним волнующим занятием. –Ой, ну так бы сразу и сказал. Девятый этаж, квартира 34. Только в лифт не садись, он сломан с недавних пор. Придется пешком. – Сказала она и сразу же бросила трубку. Это показалось бы странным, но не тогда, когда ему светила перспектива поднимать на девятый этаж своими ногами. Когда он наконец заметил темно коричневую дверь с маленькими цифрами "34", это ощущалось как второе пришествие Христа для евреев. Звонок был явно сломан, без кнопки, поэтому единственным верным решением до которого додумался уставший парень, было тарабанить в дверь. Но только тихонько, ведь соседка может услышать. Нет, ну по-любому у них должна быть та самая бабуся через стенку. Она же ведь у всех есть, правильно? Открыла дверь Марина спустя пару минут интенсивного стука. Она стояла в длинной серой футболке и штанах этого же цвета. Что-то подсказывало что это сомнительное одеяние она позаимствовала у брата, который был прилично крупнее самой девушки. Несмотря на шум, она, кажется была рада его видеть и почти сразу отошла в сторону и метнула взгляд на коробочки в его руках, пытаясь выглядеть как можно менее заинтересованной. Юра лишь неловко улыбнулся и прошёл в квартиру, сразу снимая куртку и шапку и какое-то время он вертел головой, в поисках стандартной вешалки для верхней одежды, но почти сразу вспомнил, что её тут не было в привычном для него понимании. Девушка заколола пучок из своих длинных волос и торопливо взяла его куртку, отнесся куда-то. Марина проводила его на кухню почти на цыпочках и поставила чайник с рисунком вишенок на газовую плиту. На его вопросительный взгляд она только лишь пояснила: – Брат со смены вернулся, спит, не хочу его будить, так что придется тихо. – Ой, ну тогда, конечно. – Сказал Юра, не зная что ещё нужно ответить и вспомнил, что вообще-то всё ещё держал в руках сладости. – Это мне, что ли? –Девушки вскинула руки в притворном удивлении и издала возглас умиления. – спасибочки, это очень мило с твоей стороны, но не стоило. Правда. А что это? – Ну... Это пастила. Фруктовая. Не знал, любишь ли ты, но я люблю, подумал, что ты тоже. Возможно... Блядь, по-моему, мне просто стоило спросить. Прости. – Ой, Юр, ради Бога. Я не гордая, съем. Больше не смей беспокоиться по этому поводу. Понял? Нет, ну вот сейчас он чувствовал себя маленьким ребёнком, которого отчитывала мамочка за порванные коленки на джинсах. – Хорошо, ладно. Но тут их сомнительный диалог прервал чайник, вот-вот начинавший свистеть. Парень был как никогда ему благодарен за то, что он избавил от чувства неловкости. Марина подорвалась и распахнула глаза, пытаясь как то неуклюже выйти из-за стола, чтобы выключить газ до того, как он разбудит Влада и ещё пару соседей. А с предполагаемой толщиной стен это было куда более вероятно. Две прозрачные кружки с характерным глухим звоном опустились на стол, следом в одну из них опустился уже немного потрёпанный жизнью чайный пакетик, видно было, что его заваривали уже не один раз. Юра, конечно, не брезговал, что уж тут говорить, его самого жаба душила, когда он выкидывал пакетик после одного использования. После того, как они попили чай с шоколадкой, подростки закрылись в комнате девушки с пастилой и безлимитным интернетом Юры. Фильм выбирали долго, но парень позволил Марине самой выбрать то, что они будут смотреть ближайшие несколько часов. Она остановилась на культовом новогоднем фильме «Один дома». В середине фильма уже никто из них не следил за сюжетом, бубнящем на фоне. Может потому что уже оба пересматривали фильм не в первый раз? Или просто им было гораздо интереснее разговаривать между собой и смеяться над глупыми случаями иж жизни? В порыве Юра бросил немного глупый вопрос, скорее даже в пустоту, нежели действительно требуя ответа: – Марин, вот слушай, тебе не кажется странным то, что прямо сейчас ночь, а я лежу в кровати с симпатичной девушкой и ем чипсы, которые мы нашли за подушкой? – Видимо, энергетик, сделавший своё дело ещё пару часов назад, уже начинал спадать, приводя внезапные порывы пофилософствовать. Но вдруг после такого, на первый взгляд типового вопроса Марина, резко сделалась непритворно серьёзной в лице и посмотрела на него ледяными глазами странного зелено-карего цвета. Вопрос был задан тихо, но парень отлично его услышал: – А ты что, потрахаться хочешь? – Эм... Нет. – Ну и в чем тогда проблема? – Непонятно, из-за чего так завелась девушка. Точнее, даже не завелась, а будто резко успокоилась, становясь от этого более пугающей, чем если бы она начала кричать и обиделась. Будто забыв о вопросе и ответе на него, она потянулась липкими пальцами к коробочке с пастилой и схватила красновато-оранжевую пластинку. – Ой, ну и гадость, конечно, твоя пастила. – Марина наморщила носик, пока парень пытался отойти и осмыслить такие резкие перепады настроения. Нет, он, конечно, слышал, что когда у девушек ПМС, то они начинают вести себя странно, но всё же спросить об этом было бы слишком нагло и вот тогда она бы точно начала скандал, а он бы вылетел из дома от пинка её брата. Этого не хотелось, поэтому он решил забыть и просто пожал плечами. – Мне нравится, я почему-то люблю её ещё с детства. –Странный ты, конечно. Странный. – Ну, не знаю – Парень пожал плечами, переводя взгляд с пряди волос, которую Марина сдувала со лба, на фруктовую пластинку у неё в руках. Протянув руку, он, медленно-медленно разжимая её пальцы, забрал самую ценную и вкусную, по его мнению, во всей коробочке пастилу– со вкусом хурмы и стрельнув глазами, засунул в рот целую пластинку под её сомневающийся взгляд. – Слушай, а ты ещё шоколадку приносил, где она? –Марина вопросительно повела бровью. – Как где? Ты её съела уже. – А... Бля. А что мне делать тогда? Юра лишь пожал плечами и будто в подтверждение своих слов нащупал за подушкой комочек плотно свернутой фольги и кинул его Марине в лоб. – А ты всё издеваешься. Когда на экране пошли титры, сопровождаемые приятной мелодией, оба подростка поднялись с кровати, с неохотой выпутываясь из вороха подушек, одеял и упаковок от всего, что принёс Юра и того, что они нашли по нычкам Марины. Парень пытался незаметно прийти в себя. Одному богу известно, почему у него темнеет в глазах, когда он резко встаёт, прямо как в тех шутках из инета. – Ну ладненько, я, наверное, пойду домой уже, а то поздно. – Как хочешь, было приятно посидеть. –девушка говорила вполтона ниже, чем обычно звучал её звонкий голос. В такой, немного неловкой тишине Юра собирался у выхода. Сначала натянув куртку на любимую толстовку, он стоял у зеркала, приглаживая кудрявые волосы и пытался нормально надеть шапку так, чтобы не выглядеть как гопник или педик. Это было сложно. Нырнув в кроссовки, он поднялся с на ноги и почти уткнулся носом в девушку, которая сновала здесь с коробкой пастилы наперевес. На вопросительный взгляд подростка она лишь протянула коробку ближе и прошептала: – Забери лучше, у нас её никто не ест, а пропадать жалко. – Ну, раз так настаиваешь – он взял коробку, уже предвкушая то, как будет морозить руки, не имея возможности засунуть их в карманы. Вот, он уже проклинал коробку с половиной оставшихся сладостей и своё решение их купить, потратив деньги, которых, кстати, оставалось не особо много. Из шести тысяч после примерно двух-трёх недель родительского отсутствия оставалось только две, с учётом что комуналку платить ещё нескоро. Относительно. Уже топая по лестнице, он думал, как будет выкручиваться тогда, когда деньги закончатся. А закончатся они раньше, чем приедут родители, это точно. Просить ещё было самой плохой идеей из возможных. Ну, придется что-то думать. Как говорила бабушка, «проблемы нужно решать по мере их поступления». Но его размышления прервала трель звонка готового вот-вот разрядиться телефона. На экране прыгала кнопка принять вызов, а чуть выше светился контакт «Вояка». Пока Юра придумывал отмазки, почему он не смог прийти и переминался с ноги на ногу на одной из ступенек, звонок успел прерваться так же резко, как и начался. Парень решил, что перезванивать не будет, ведь он действительно не знал, что и сказать в своё оправдание. Меся кроссовками снег, смешивая его со слякотью, парень с коробкой наперевес шёл по тесным и довольно холодным улицам города, мысленно напевая песни любимой группы, заменяя севшие наушники и телефон, который уже включался через раз. Когда Юра переставал чувствовать занемевшие руки и засыпал на ходу, то наконец-то увидел знакомые, чуть погнутые фонарные столбы и ржавую детскую площадку. И вот уже облегченное «наконец-то» готово сорваться с тонких и теперь уже синих губ, сопровождаемое облаком тёплого пара, но всё как обычно идёт по одному месту, не успев толком начаться. Ему навстречу уверенно шагает кто-то. Кто-то высокий и широкий в плечах. Кто-то, тихо и еле заметно покашливающий. Кто-то, болезненно, но молча придерживающий руку на весу. Кто-то, парень точно не знал, в упор смотрящий на него самого, или же наоборот, всеми силами стараясь не смотреть и отводить глаза от подростка. Ну, или же ему было настолько наплевать на парня, что Дима его даже не узнал и просто шёл по своим делам. Конечно же так и было, а он уже успел накрутить себя. Всего-то и надо, просто держаться так, будто ничего такого и не было. Да черт, ничего ТАКОГО реально не было! Ну не пришёл он на встречу и что с этого? Обидится? Чьи проблемы это будут? Ну точно не подростка. Они просто прошли друг мимо друга, и кажется, что человек в капюшоне, личность которого он упорно не хотел произносить даже в своей голове, слегка повернул голову, проследив за его следом. Юра случайно, или нет, он сам не понял, задел больную руку человека и услышал над ухом совсем тихое «блядь». *** Подросток по какой-то причине решил не ехать на лифте, а пройти пешком до своего этажа. Он убрал волосы назад одним резким движением руки. Из-за пота и влажности на улице они стали ещё более пышными, чем были ранее и мальчика это бесило. Занемевшие пальцы уже нащупали ключ в кармане и приставили его к замку. Два оборота. Громкий щелчок. Наконец, тепло квартиры окутало его, позволив согреться и выдохнуть спокойно. Почему-то он только сейчас понял, как же сильно устал. Скинув грязные и насквозь пропитанные ледяной водой кроссовки и отбросив коробку подальше так, что она проскользила по паркету, он осел на пол. Мальчик думал, что уснёт прямо там на коврике у двери, но он все-таки поднялся и пошёл в комнату, по пути включая свет во всём доме. Волосы были тут же заплетены в пучок на затылке, а толстовку и джинсы сменил мягкий и огромный спортивный костюм. Потянувшись о верх дверного косяка, как всегда это делал папа, он налил воды в стакан и пошёл в свою комнату. В ней, как назло, было открыто окно всё то время, что его не было дома. Царил зверский холод, и парень тут же замотался в одеяло и полез к своей аптечке. Юра, покопавшись недолго, нашёл заветную пачку таблеток и с недовольством заметил, что их осталось совсем немного. Закусив губу, он выдавил на ладонь десять белых таблеток и отправил в рот, сразу запивая водой. Проглотил он их с трудом и немного поморщившись после, закрыл окно и лёг спать, предварительно повыключав свет. *** Тем временем мужчина шёл в магазин, стоящий у дома, за чем-то алкогольным. Бутылка виски звенела в пакете вместе с двумя банками колы, а в губах дымилась сигарета. Пустая и смятая пачка «Мальборо» теперь была небрежно скинута под ноги и сразу же раздавлена носком ботинка. Зажигалка чиркнула в руках и загорелся огонёк. Табачный дым обжёг лёгкие изнутри и покинул тело с выдохом. Да, конечно, легкий осадок в душе остался, но это не критично, этого на самом деле и стоило ожидать от мальчика-подростка. Ну да, не пришёл, гулял с кем-то другим, видимо. И ничего страшного что его весь вечер ждали пирожные с кремом, так заботливо купленные накануне, и сам Дима. Ничего страшного, он привык уже. Сейчас нужно было отвести душу и напиться, желательно настолько сильно, чтобы можно было нанять проститутку любого пола и представлять на её месте ученика, на выдохе выкрикивая его имя. Прямо сейчас он шёл, чтобы выполнить первую часть плана. Ключ от подъезда и пятый этаж. Квартира встретила его пустым сквозняком и плохо закрытым окном. Он и к этому уже привык. Наскоро разувшись, мужчина прошёл на кухню и открыл бутылку коньяка, делая небольшой глоток прямо из горла. Гадость редкостная. Он поморщился и, грустно усмехнувшись, налил в уже приготовленный стакан. Он смешал это пойло с газировкой, чтобы было не так отвратительно и жалко. *** Когда он выпил всё что было, состояние, казалось бы, только ухудшилось. Но несмотря на эту подавленность, он всё же нарыл где-то номер знакомого клуба и заплетающимся языком сказал, что ему нужно. Двадцать минут спустя он открыл дверь очень симпатичному мальчику. Да уж, клуб знал его предпочтения лучше, чем сам Дима. Мужчина только молча кивнул мальчику и пошёл по направлению к дивану. Почему-то это было странным принципом. На кровати можно только заниматься любовью только с тем, кем действительно дорожишь и кого ценишь, а с проституткой трахаться только на диване, поэтому он никогда не позволял себе водить людей по вызову в святая-святых. Диван был взмахом руки очищен от вещей и банок из-под колы. Следом на пол полетела и одежда. Своя и чужая. Всё произошло быстро. Диме было хреново, а мальчику просто платили за это. Да, Дима пытался отрицать, но закрывая глаза, видел под собой совсем другого человека, наигранно громкие стоны в его голове были перемешаны с ехидными замечаниями. И пускай мальчик был довольно красивый и смазливый. Белое лицо и чёрные прямые волосы. Всё. Кроме этого было невозможно ничего сказать. В глазах сто процентов были линзы, да и волосы наверняка были перекрашены и сожжены краской. Он был никакой. Пустой. Возможно Дима был привередливым или просто пьяным, но почему-то раньше его мало волновали такие вещи. Раньше он просто не обращал на это внимание. А сейчас было иначе. Да, он определённо слишком пьяный. *** На следующее утро мужчина проснулся с небольшой зудящей болью в затылке. Тупая боль не была давящей и звенящей, а скорее отголоском мутного сознания, ныла и раздражала. Это не было достаточной причиной не явиться на работу, ведь в списке уважаемых причин как назло не было похмелья. Самой распространенной среди учителей, кстати. Не, ну, а что? Учителя тоже люди. Как можно дольше Дима не хотел открывать глаза, зная, что закрыть их сможет ещё нескоро, а предстоящую перспективу томиться в душном спортивном зале он старался посылать далеко и надолго. Наконец-то он встал, встал, но не проснулся и поэтому чуть не ебнулся на столик, рискуя перебудить всех в радиусе соседнего двора. Стены, по правде говоря, были настолько тонкими, что в них можно было пальцем проковырять дырку к соседям. Обходя треклятый столик десятой дорогой, он недовольно выругался и пошёл заваривать чай. Да, возможно, всё было куда менее шикарно чем в инсте, с их тостами с авокадо и фраппучино на миндальном молоке. Чай без сахара и старая шоколадка. Сурово, ничего не скажешь. Ну, как ни странно, к этому он тоже уже успел привыкнуть за несколько лет жизни одному. Да, было сложно принять, то, что если ничего не готовить, то в холодильнике ничего и не появится. На работу он пока что не опаздывает, но вот-вот начнёт. Ну, ничего, ученики сто процентов прогуляют физру первым уроком, да ещё и перед каникулами. Еще немного и все начнут закупать подарки и резать салаты, готовясь отмечать праздник. Сам Дима не считал новый год праздником как таковым. Особенно в последнее время. Он давно перерос те славные тусовки и пьяные вписки, с которых его пьяную тушу потом выгружали в такси. Скорее всего, он поедет к маме, а может и нет. Ёлки и салатов не будет, к мандаринам он тоже относился равнодушно. Подарки дарить особо некому. Только пара друзей и коллег. Пока он надевал ярко-красную толстовку на безизменную чёрную футболку и натягивал куртку, мысли о предстоящем празднике не покидали голову. Традиционные три хлопка по карманам. Телефон, ключи и деньги. Всё на месте. Можно выходить. *** Улица встретила его неприятным утренним морозцем и темнотой. Тонкий слой снега покрывал машины на парковке и крыши домов. Зима, блин. Уличные фонари с трудом освещали улицу тёплым и противно-желтым светом, а прохожие, которые были в основном подростками, быстро шли куда-то. Те, кому особенно не повезло, стояли на остановке и переваливаясь с ноги на ногу грели руки. Салон собственной машины уже прогрелся и хотя бы немного отличался по температуре с улицей. Дима счёл это нормальным, так как любил холод, но не переносил духоту, и быстро нырнул в салон, сразу находя в телефоне подходящую под настроение музыку. Пробок в принципе не должно быть, ведь время такое, когда основная масса тех, кому нужно, уже давно разъехались по работам, а школьники, прогуливающие уроки, в основном шли пешком. На часах было немногим больше восьми, а за окном началась мерзкая морось то ли снега, то ли дождя. Дима только цыкнул языком, включая фары и выворачивая руль для выезда с парковки. Школа была в принципе недалеко, особенно если ехать на на машине. Но иногда создавалось впечатление, что пешком он бы дошёл гораздо быстрее. Вот и сейчас он психанул и, в голос матерясь на то, что тачка заглохла, вышел и попытался её подтолкнуть. Но, понятное дело, что с одной рукой, хоть и натренированному человеку, это было сложно и ничего у мужчины не получилось. Он открыл дверь машины, которую столько времени нагревал, запуская туда холод и сел, доставая телефон. Он мог бы, конечно, открыть капот и с умным видом начать дёргать за проволочки, в которых ничего не понимал, он Дима рисковал сделать только хуже и прекрасно это понимал. Набирая холодными пальцами имя контакта директрисы он уже думал, как будет оправдываться, а она – слушать это с таким гордым видом, будто он не на урок опоздал, а сорвал операцию по задержке особо опасных преступников. Долгие гудки имитируют занятость и спустя долгую минуту надменный и противный голос произносит в трубку: – Я вас слушаю. – Здравствуйте, Ольга Юрьевна, я хотел бы сказать, что немного опоздаю, у меня машина заглохла. Я её оставить не могу, сами понимаете. – Вы уже опоздали и вовсе не немного. Должны быть на месте уже час. Нет, возможно, у всех в школе такая беда с исчислением времени, ведь его нет дай бог чтобы минут тридцать, а она уже беду развела. Вот же тварь бесючая. – И что мне предлагаете делать? –Дима хотел как можно скорее попрощаться, ведь из голоса вот-вот начнут пропадать приторно вежливые нотки, показывая собеседнице настоящее к ней отношение. – Делайте что хотите, но вы должны быть на месте через пятнадцать минут, не дольше. С отчетом, разумеется. – Я вас понял. – Желваки дергались и пальцы сжимали телефон сильнее и сильнее. Звонок сброшен. Эту женщину ненавидела вся школа, начиная от учеников и заканчивая абсолютно всем преподавательским составом. Ей дана капля власти, а она уже ведёт себя так, будто школа принадлежит ей. А на самом деле она даже в школе никогда не работала, просто брат – какая-то там важная шишка. Ему позже рассказали коллеги. Дима не стал долго думать и ещё раз попытался завести машину. До школы было минут десять быстрым шагом, но он не мог бросить авто посреди дороги, рискуя увидеть её с побитыми фарами и без зеркал. Где-то на расстоянии он услышал оклик и рефлекторно обернулся. – Вам помочь? К нему подходил мужчина, возможно, чуть старше него самого. – Ну, если только тебе не трудно. –Возможно, в другой ситуации он бы вежливо отказался, но Дима переживал за свою машину слишком сильно. Особенно после той мнимой аварии, после которой перед его тачки был полностью раздроблен. Да уж, восстановили её гораздо быстрее, чем руку хозяина. Человек подошёл к нему и стал рядом, как бы спрашивая «Что делать?» Коротко дав указания, Дима поставил парня, второго как выяснилось, зовут Влад, около пассажирского сиденья, а сам оббежал машину и стал у руля. Они начали толкать одновременно, не сговариваясь. Пускай Влад выглядел вблизи довольно уставшим, а у Димы одна из рук была и вовсе собрана по кускам, общими силами они довольно быстро справились и сели на бордюр, чтобы покурить. Почти полная пачка мальборо была предложена собеседнику под предлогом «За помощь». Он сигареты взял и поблагодарил, на том и разошлись. Но как только оказались вне поля зрения друг друга, оба побежали на приличной скорости, так как прилично задержались. *** Дима, только что вышедший из кабинета директора, был готов заорать благим матом на весь этаж, параллельно снеся огромную наряженную ёлку к херам собачьим. Ну вот почему ему выпало читать инструктаж по безопасности для классов. Нахрена? Если бы он хотел общаться и выступать перед детьми круглые сутки, он бы пошёл на литератора в какой-нибудь захудалый театр. И ведь реально бы мог. Да вообще без проблем, ведь хоть сейчас готов выйти на батл с учителем литературы. Но нет. Он физрук, которого никто всерьёз не воспринимал. Точнее, как? Воспринимают, но либо его боятся, либо он всех бесит, третьего не дано. Ну, кому на самом деле как. Ведь он мог спокойно уйти из этой треклятой школы и никому ничего не преподавать, так как вполне себе отлично зарабатывал на ставках, покупая и продавая людей и свободно распоряжаясь их временем и именем онлайн. Но он просто пообещал маме, что сможет продержаться на «нормальной работе» хотя бы пол года. Сейчас он направлялся в первый кабинет на сегодня, неся в здоровой руке папку на кольцах. 10 «А» класс. Он дёрнул за дверь и увидел класс детей и учителя, которая что-то рассказывала у доски. Судя по тому, что там было от силы человек семнадцать, а на доске была тема «Повторение» все так же, как и он, планировали плевать в потолок. Ну или решать судоку. Или что там в школе перед каникулами делают обычно? Под недовольные, но, нужно сказать, немного ленивые причитания женщины в возрасте, он сел на её место и стал монотонным голосом зачитывать текст. Уже через пять минут он сочувствовал всём учителям, потому что язык начинал заплетаться, а в горле саднить. Дима засыпал на ходу, ещё и такое тёплое и мягкое кресло так и манило закончить свой прерванный сон. Мужчина поднял слишком уж жалобный взгляд на учеников и понял, что им сейчас можно таким же образом зачитать текст песни Элджея, приправляя это умными словами. Резко разорвав тишину, дверь в кабинет открылась и на пороге появился один из опоздавших. Дима оторвался от листка в руках и посмотрел на вошедшего. *** Юра максимально сильно не хотел никуда идти, но смог себя заставить и еле как плелся, размазывая ногами слякоть. Ещё утром он переводил будильник два раза и столько же раз засыпал снова. Не став даже задумываться о том, что лучше надеть, подросток нацепил любимую толстовку и пригладил волосы влажной рукой. На завтрак было как обычно, его любимое ничего, и он, запивая его водичкой, вышел из дома, подцепив пальцем рюкзак, так и не разобранный со вчера. Грела только мысль о том, что осталось только два каких-то жалких дня. А необычная усталость объяснялась приёмом таблеток накануне вечером. Препарат довольно сильно бил в голову и давал успокоение и блаженную расслабленность, когда парень начал пить таблетки горстями. Дверь подъезда оглушительно хлопнула за спиной и в очередной раз заставила проснуться. До школы он доковылял и немного офигел, когда в кабинете увидел не классуху, а Дмитрия, мать его, Алексеевича. Он молча прошёл на место рядом с другом и без слов лёг рядом с ним на карту, предварительно сняв куртку и постелив её в качестве подушки. Всё-таки хорошие Ваня выбрал места, прямо около батареи, и, по совместительству, перед носом учителя. Класс. Юра не видел, но каким-то шестым чувством ощущал на макушке чей-то взгляд. Точнее не чей-то, а одной огромной бестии в красной толстовке. Цвет его выпитой за всё время крови, не иначе. И нет, он максимально откидывал версию, в которой мужчине так шла эта чёртова толстовка. Просто не думай. Не думай. Не... Блядь... Пришло СМС. Парень бы на него и не отвечал, если бы не почувствовал толчок ногой от человека напротив. Почему он уже знал, от кого оно.