В условленный час

      Малфой неспешно спускался по лестнице в малую обеденную залу. В течение последнего часа Мэнор стал сборищем Пожирателей всех мастей. От самых преданных последователей, непосредственно участвующих в организации операций, до обычных пешек, кто не имеет особого доступа к информации. Некоторая часть его одногруппников.       В следующем за лестницей коридоре стали мелькать другие знакомые лица. Паркинсон привёл свою дочь. Пэнси он помнил только по школьным вечерам у камина с огневиски, который, словно по команде, всегда приносил Забини. Собирались Крэбб, Гойл и Нотт в довершение к компании Паркинсон и самого Блейза.       Только вечеринки больше не являлись основным видом деятельности.       За Паркинсонами последовали другие Пожиратели, ведущие нескольких связанных людей. Драко не смог узнать никого из них. Возможно, потому что не обращал на них внимания, а возможно, их следовало бы немного подлечить. Сложно опознать человека, который еле переставляет ноги, устремив глаза в пол, и с лица которого капает кровь. У одного паренька примерно его возраста был фингал под глазом, рассечены губа и бровь, неровная царапина от лба до скулы, уже успевшая загноиться.       Наблюдать за пленными не было желания. Малфой уставился в стену, пытаясь припомнить последнюю неделю своей жизни.       Семь дней начались вполне обычно.       Обучение в Хогвартсе закончилось раньше установленного порядка. Как правило, занятия и итоговые экзамены проходят до начала июня.       Следом за обыденностью начался полный беспорядок.       «Гарри Поттер мёртв.»       Драко вспоминал этот момент, никак не желая его принимать. Поттер мёртв, надо же. Кому расскажешь, не поверят. Избранный мальчик, национальный герой.       Пожиратели выиграли в битве. Малфой чувствовал больше радости из-за того, что война закончилась, нежели потому, что победила сторона, на которой он находился. Можно не участвовать в вылазках, марая руки об очередного маггла или же участника «светлой» стороны, кому просто не посчастливилось оказаться в нужном месте в нужное время.       После произнесённой фразы члены Ордена с неверием переглядывались между собой, никто не мог найти хотя бы одного участника Золотого Трио.       Шок и панику в глазах собравшихся было видно невооружённым глазом.       Часть людей собралась в небольшие группы, другая тихо переговаривалась, пытаясь переварить услышанное. Третьи спешно покидали место сражение. Они понимали, что без Избранного нахождение здесь бесполезно и бессмысленно.       Хлопки аппарации. Использованные портключи.       Макгонагалл, Люпин и Тонкс организовывали людей в небольшие отряды и давали им уйти.       Только успели не все.       Антиаппарационный купол, выставленный Пожирателями, не оставил им возможности убежать.       Они сдались.       — Эй, Малфой, пошевеливайся! — Голос Долохова вырвал его из бессмысленных размышлений, подкидывая вместе с собой волну раздражения.       — Иду, — негромко ответил Драко, не желая привлекать на свою голову неприятности.       Антонин Долохов — вечная заноза в жизни Малфоя. Раньше терпеть его пренебрежительное отношение можно было только в случае, когда он приносил хорошие вести со своей операции, в иные разы Долохов выливал всю свою грязь на окружающих. Теперь же надежда, что Драко никто не будет трогать всю его оставшуюся жизнь, теплела в груди юноши.       Малфой неспешно закончил путь вниз и увидел свою мать в углу коридора, которая кому-то помогала пройти в обеденную залу. Приглядевшись, он увидел длинные скомканные белые волосы и крайне потрепанный вид. В этом человеке уже и не узнать прежнего Лорда Люциуса Малфоя.       — Отец, — сдержанно произнёс Драко в качестве приветствия. — Позволь помочь.       Серые глаза и светлые волосы казались ещё более блёклыми, чем они есть. Малфой-старший выглядел уставшим. Покрасневшие белки глаз со множеством лопнувших капилляров привели Драко в шоковое состояние. Его нужно было привести в порядок, он вызовет домовика.       — Отведи его в покои, — шепнула Нарцисса на ухо и передала своего мужа в руки их сына.       — Да, мама.       Люциус за всё это время не обронил ни слова. Потерянный Драко поддерживал своего отца за руку и помогал подняться по лестницам и коридорам на второй этаж южного крыла. Он догадывался, что его отправили сопровождать не просто так, и надеялся, что отец поделится историей своего возвращения из Азкабана.       Долго размышлять о причине не пришлось. Отец всегда действовал в лоб:       — Тебе придётся сегодня получить метку, — сказал Малфой-старший, как только они с сыном пересекли порог его покоев.       Такое поведение не было чем-то необычным или из ряда вон выходящим, поэтому Драко даже не смутился. Он привык, что разговор всегда ведёт отец, не учитывая его пожеланий или вопросов.       — Да, отец.       Драко краток, действует так, как его научили. Возможно, к нему будут милостивы с таким прилежным соблюдением правил когда-нибудь. Не сегодня.       — И тебе нужно участвовать в рядах Пожирателей Смерти, — пренебрежительно добавил Люциус, будто знал, что его сын не станет исполнять это поручение.       Он слегка небрежно наблюдал за отцом, как тот подзывает домовика, выбирает одежду на следующее за этим разговором появление на собрании в малой обеденной зале, проходится взглядом по оставленным несколько лет назад вещам в смежном с покоями кабинете.       Как же утомительно и абсолютно бесполезно вести эту одностороннюю беседу. Драко в диалогах с отцом, считайте монологах, участвовал лишь номинально. Каждое поручение должно быть исполнено. Совет, сказанный вслух, должен быть услышан и применён на практике. Даже деятельность в Хогвартсе должна быть подчинена желаниям Люциуса. Словно его сын — просто глина, из которой он может сваять какую угодно фигуру, и она будет целостной и устойчивой.       «Но я же не глиняная статуэтка, » — возмутился Драко, продолжая наблюдать за рутинными действиями своего отца.       — Драко, ты меня услышал? — Люциус поймал расфокусированный взгляд сына, едва нахмурившись.       — Да, отец, — ответ, последовавший без длительных пауз. Малфой-младший помнил, что лучше не гневать старшего, если он не хочет проблем или же заранее принятых неприятных ему решений.       А ведь он будет вынужден подчиниться.       — Я могу идти?       Краткость и невозмутимость — лучшие друзья любого представителя аристократии. Это знает и Пэнси Паркинсон, и Теодор Нотт, и сёстры Гринграсс, да даже Забини в той или иной степени обладает этими качествами. Хоть он и воспитан более свободно, по сравнению со всеми ними, но тоже не лишён своей харизмы и умения вылезать из любой передряги сухим и чистым.       — Да, — ответил Люциус, пробегая пристальным взглядом по своим бумагам. — Только следи за своей матерью. И можешь идти, — он даже махнул дополнительно рукой в сторону Драко, что было отцу обычно несвойственно.       Но Малфой этого уже не видел. Он выходил из спальни отца в полном недоумении.       «Зачем мне присматривать за матерью?»       Знакомый коридор, увешанный картинами предков, ровно пятнадцать ступеней вниз, повернуть направо и дойти до конца. Зеркальная поверхность и звонкие соприкосновения подошвы и пола, устланного мрамором.       Смотреть вперёд, не обращая внимания на шум внизу, к которому Драко направляется, стало стилем жизни. Не важно, что происходит в данный момент, если есть возможность избежать неприятного момента, диалога или встречи.       Метки не избежать. По этой причине Малфой не считал нужным волноваться из-за её принятия. Будет у него знак принадлежности к Пожирателям или нет, в любом случае это не имеет значения. В армии Волдеморта он будет лишь числиться, а не являться.       Застыв около входа в малую обеденную залу, Драко скривился от отвращения. Пол был залит кровью и, кажется, слюной. Трое стояли на коленях недалеко от наскоро созданного трона Тёмного Лорда. Двое Пожирателей — Долохов и Лестрейндж — были рядом со связанными пленниками, по очереди отправляя в них заклятья, будто соревнуясь в мастерстве. Один Малфой-младший, пытающийся сдержать в себе рвотные позывы и сохранить лицо недрогнувшим.       — Вот и Драко решил к нам присоединиться, — едва знакомое шипение отразилось от стен залы и достигло слуха Малфоя, который зауважал себя после того, как смог подавить дрожь. — Не бойся, садись.       Безумная улыбка и красные змеиные зрачки, отслеживающие изменения в движениях и выражении лица. Волдеморт не был пугающим, нет. Он был слаб и худ, не вселяя былого ужаса, посещающего всякий раз, когда ты находился рядом с этим существом. Лорд не вызывал уважение, он брал зашкаливающим фанатизмом и жаждой власти, которой многие считали нужным подчиниться, не вставать на пути и примкнуть к уже имеющейся системе, не становясь изгоем или мёртвым изгоем.       — Продолжайте, — приказ, от которого Драко всё же вздрогнул.       Его маленькую слабость никто не заметил. Всё внимание снова было возвращено трём несчастным, которым Малфой не смел завидовать.       Парад победы над «светлой» стороной стал пыткой для пойманных выживших, пожалевших о сохранении своей жизни. Два парня и одна девушка. Черты лиц настолько размыты, что нет шансов узнать их личности.       Первый парень держался лучше своих соратников. Разорванная одежда едва держалась на его теле. Кажется, у него была сломана нога в месте соединения со ступней — она была вывернута под неестественным углом. Орденовец обе руки поставил на пол, опираясь. Сперва Драко не заметил среди крови, но она всё текла и текла из его правой кисти. Именно тогда он и увидел — у парня не хватает трёх пальцев на одной, а на второй руке один сломан.       По открытым участкам тел трёх едва держащихся человек можно было понять, что за проклятья на них использовали. Развлекались сперва жалящим. Волдыри покрывали лица, шею, плечи и руки. В местах, где одежда была повреждена режущим, виднелись синяки от жёлтого до почти чёрного цвета.       Девушка упала в обморок. Светлые волосы разметались по полу, впитывая в себя всю грязь, покоившуюся на поверхности. Она не издала ни звука за всё время, которое Драко находился в зале.       Она даже не плакала. Её лицо оставалось сухим, за исключением глубокой кровившей раны на лбу, часть которой уже запеклась.       Полоумная Лавгуд? Скорее всего, этой девушкой является когтевранка его возраста.       Новый приступ тошноты подкатил к горлу. Драко мог оказаться на её месте, если бы пошёл за Грейнджер. Если не хуже.       — Круцио! — истерически выкрикнула Беллатриса, увидев, что одна из жертв уже сдаётся.       Малфой снова вздрогнул. Панический страх оказаться на месте однокурсницы зазвенел яркой вспышкой в сознании. Близкий к визгу громкий вскрик, которым оглушила периметр помещения Лестрейндж, отвлёк Драко от рассмотрения пытаемых пленных.       «Я не окажусь на её месте. У Луны есть информация, поэтому её пытают.»       Попытка успокоить разбушевавшиеся мысли была с самого начала провальной. Следом за страхом последовал ужас, забирая у Драко необходимость сохранять статичное положение и нейтральное выражение лица. Он в любом случае не мог пошевелиться от пропитавшего его ощущения.       — Я с тобой ещё не закончила, — обхватив лицо Луны, зашипела тётя, впиваясь в кожу своими длинными ногтями, оставляя новые раны на её щеке.       Чистейшие голубые глаза были испорчены россыпью лопнувших капилляров по всему периметру белка.       — Я тебе, — девушка поперхнулась воздухом и закашлялась. Струйкой из уголка её рта вытекала кровь, которую она сплюнула на Лестрейндж.       — Ничего не скажу.       Непоколебимый взгляд уверенного в своих глазах маленького человека, которого не сломить за одну сессию пыток. Она вызывала уважение наперебой со страхом, сколько же она должна была пережить, чтобы оказаться настолько сильной.       Здравая мысль была прервана новым приступом истерики.       — Как ты посмела, мерзавка! — завизжала Беллатриса, отшатываясь от неё словно от прокажённой на небольшое расстояние.       Череда разноцветных вспышек, в том числе излюбленный Круциатус в исполнении Лестрейндж, настигали измученное тело. На нём уже не осталось живых, незапятнанных ранами, синяками или порезами мест.       Одно из режущих попало в руку. Более обильный, по сравнению с остальными, поток крови привлёк внимание. Беллатриса задела, судя по всему, одно из важных сплетений кровеносных сосудов.       — Достаточно.       Все взгляды устремились на возглавлявшего процесс Волдеморта. Лестрейндж резко опустила свою палочку и склонила голову в поклоне своему повелителю. Она перегнула с выражением своего фанатизма. Лорд милостив, если последователь знает свои границы и чётко им следует.       — Прошу меня простить, мой Лорд, — прошелестела Лестрейндж, не поднимая склоненной головы.       — Белла, мы празднуем нашу победу. Поиграешь позднее, — прошипел Волдеморт и повелел унести пленных в подвал.       Воспоминание обрывка разговора между матерью и отцом не заставило себя долго ждать. Оно вспыхнуло в сознании, стирая подчистую все прочие размышления, находящиеся в фокусе. Напоминание о подземельях Малфой Мэнора, преобразованных в несколько похожих на тюремные камер во времена Первой Магической войны, также быстро погасло, как и появилось.       Тот диалог, не нарочно подслушанный, подтвердил негласное мнение Драко, что его отец не перешёл бы на другую сторону. Будь это вариант, где на «светлой» стороне оказалась бы в безопасности вся его семья или где переход совершили бы только его сын и жена. Ответ один и тот же.       Лавгуд и двух парней отлеветировали к выходу из малой обеденной залы. Пока девушка парила в воздухе, Драко нашёл причину, по которой после одного из режущих проклятий Беллатрисы кровь стала обильнее вытекать. У неё отрезали кисть.       Ужасающая необходимая в их ситуации жестокость.       Оглушённые тела исчезли, как и следы их пребывания в помещении. Мраморный пол снова радовал зеркальной поверхностью, только воспоминания, что происходило на том месте, первыми будут всплывать на подкорке сознания, когда он будет проходить мимо залы.       — Праздник, — мерзкое охриплое шипение снова напомнило о присутствии блядской рептилии во главе стола.       «Они враги. Пытками добывают информацию из врагов, » — едва ли мысль успокаивала или оправдывала происходившие тремя минутами ранее действия.       Внимание было полностью отдано Волдеморту.       — Мы собрались здесь, чтобы наше юное поколение приняло метки.       Паника, верная подруга этой встречи, ступала за сознанием Драко по пятам. Любое действие, происходившее по нелепой случайности в его присутствии. Любая мысль, дающая о себе знать вслед за тонкой ниточкой действительности. Любое воспоминание меркнет по сравнению с пытками.       На шестом курсе Драко удалось избежать метки и последующей за этим службы безносой рептилии. Снейп убил Дамблдора, что полностью закрепило его положение двойного агента в рядах Пожирателей Смерти. Многие с недоверием относились к подобной роли, однако когда сам Волдеморт высказался на собрании в пользу Северуса, сомневающиеся Руквуд, Лестрейндж и другие были вынуждены отступить.       Информация просачивалась к Малфою сквозь мельчайшее сито. Подслушанные диалоги родителей и уходящих с очередного собрания Пожирателей, занятия окклюменцией со Снейпом.       Необходимость принятия метки он осознал вчера, когда было объявлено о победе Волдеморта и смерти Золотого Трио. Момент, когда участь стала неизбежной.       По слухам, которые улавливал Драко, сквозь метку можно было вызвать любого Пожирателя Смерти, а также узнать местоположение последнего. Неточные сведения, но других у него не было.       — Теодор Нотт.       Оглядев стол, Малфой увидел своего отца, занимающим одно из мест неподалёку. Мать стояла возле стены, как и другие, не имеющие метки. Лица обоих были непроницаемой маской с лёгкой толикой небрежности. Словно они на очередном светском приёме, и не их дом наглейшим образом захватила змееподобная рептилия.       Нотт-старший, стараясь действовать незаметно, подтолкнул своего сына локтем в бок. Тео поморщился и последовал к свободному, не занятому столом и сидевшими людьми в иссиня-чёрных мантиях, месту. Встав напротив Волдеморта, он смотрел в пол.       «Мало найдётся людей, которые захотят смотреть такому выблядку в глаза.»       Пристальный взгляд красных глаз прошёлся по каждому сидящему. Будто он услышал эту мысль Малфоя. Драко закрыл своё сознание окклюменцией поплотнее. Мало ли.       Склонившийся на колени, Теодор рассматривал чистый мраморный пол. Интересное занятие при знании, что последующего действия тебе не избежать. Он расстегнул манжет рубашки и отвернул ткань до локтя, обнажая незапятнанное левое предплечье.       Знаменитая Бузинная палочка направлена на руку Нотта.       — Мортморде.       Луч обвил открытое место на коже, высекая чёрные линии метки Пожирателя Смерти. Нотт учащённо вдыхал и выпускал воздух через сжатые зубы и стремительно бледнел. С его лица пропадали все краски, а он едва заметно покачнулся в сторону. Скрывая реакцию организма, Тео смог опереться на колено правой рукой и не отдёрнуть руку от проклятья.       Полминуты метка проявлялась на левом предплечье, становилась ярче и насыщеннее. На близкой к белому цвету коже клеймо смотрелось крайне уродливо и мерзко.       Представив на себе иссиня-чёрный узор, Драко внутренне содрогнулся. По реакции Нотта было видно, что принятие метки — достаточно болезненный процесс. Теодор поднялся с колен, явно отклоняясь в сторону. За это его никто не осудил, насколько можно было судить по провожающим взглядам.       Каждый Пожиратель Смерти знал, что значит принять метку.       — Пэнси Паркинсон.       Следующими за Ноттом отправились Пэнси и Дафна. Астория Гринграсс осталась стоять в стороне. Девушки почти героически выстояли церемонию высечения метки на левом предплечье.       Пол в обеденной зале увидел на собрании слишком много людей на коленях. Сначала пленные, теперь юные Пожиратели. Пэнси лишь сжала правую руку в кулак, плотно прижав её к бедру. Малфой бы предпочёл, чтобы Паркинсон стояла перед ним на коленях без лишних зрителей в этом помещении.       Жаль, что его мыслям не суждено было сбыться.       — Драко Малфой.       Момент истины.       Четвёртый принимающий знак принадлежности к Пожирателям Смерти. Малфой легко поднялся со своего места за столом, едва заметно кивая своему отцу.       Заняв позицию, испытанную его однокурсниками, Драко опустился на колени, вытянув перед собой левую руку. Учащённый ритм сердцебиения кричал, что нужно убираться с залы со скоростью света, снося любое препятствие на своём пути. Нужно бежать и не оглядываться, сдаваясь под доводами здравого рассудка.       Но он закатал рукав и мысленно приготовился к своей участи.       Заклинание незнакомо обволакивало предплечье. Было неизвестно, почему Малфоя не настигла боль, а неозвученный вопрос остался без ответа.       Боль была близка к отметке невыносимо.       Мысли сменялись одна за другой, не давая остановиться на конкретной детали. В ход шли самые успокаивающие пейзажи, мраморный пол, снятые со своего привычного места в малой обеденной зале картины, Лестрейндж, которая хищной улыбкой наблюдала за этим блядским кошмаром.       Слепящий луч продолжал уродовать кожу. Драко чувствовал, как с руки спешными обрывочными движениями без обезболивающего сдирают кожный покров, ломают одновременно лучевую и локтевую кости вместе с кистью. Вытаскивают поломанные части наружу. А оставшиеся мышцы и ткани прижигают раскалённым железом, оставляя в самой сути отпечаток тёмной магии.       Капелька пота, покатившаяся с виска Драко, играючи сообщила, что вид он сейчас имеет самый паршивый.       Поверх обжигающего металла положили ранее содранную кожу, поднятую с пола. Стало немного легче. Мозг вопил о глубоких повреждениях, которые необходимо в срочном порядке исцелить. И только одна мысль.       «Блять, только бы не закричать.»       Пэнси и Дафна после принятия метки теперь казались самыми стойкими женщинами на свете, исключая его безумную тётку. Пройти через подобное испытание смог бы только по-настоящему сильный человек.       Как Луна Лавгуд. Изнуряющие пытки, предшествующие церемонии принятия метки, можно было сравнить с его ощущениями. Не унимаемая дрожь в ногах, напрочь спутанное сознание и сильное головокружение. Без оглядки на парализующую боль в районе метки на левом предплечье.       Аристократическая бледность за тридцать секунд превратилась в болезненную. Вены на руках стали выделяться ярким неестественным пятном, а трясущиеся руки не могли выдать его состояние, если их сложить в замок.       Заняв своё место, Драко убрал крепко сжатые друг с другом пальцы на колени под стол и стал ожидать следующего испытуемого.       «Пытали врагов, а как после пыток чувствую себя я.»       Звон в ушах изолировал и без того спутанные мысли от основной причины звуков. Пожиратели переговаривались между собой, обсуждая кто своего ребёнка, ступившего на путь истинный, кто планы на дальнейшее развитие политики Тёмного Лорда.       Обрывками поступающие фразы из чужих диалогов не представляли никакого интереса. Общее состояние занимают болезненные ощущения, не покидающие ослабленное тело.       — Жаль, что грязнокровку Поттера убили. Мы бы хорошо с ней повеселились.       Малфой и раньше догадывался, что Грейнджер постигла участь шрамоголового, но чтобы в лоб услышать то, о чём лишь в тихие минуты наедине с собой периодически размышлял. Это было уже слишком.       Приступ тошноты, знакомой очень близко на этом собрании подруги, заставил Драко обхватить себя руками и размеренно дышать через нос. Плевать, что о нём могли подумать. Он успел заметить неодобрительный, осуждающий взгляд отца, и его было достаточно для понимания атмосферы вечера.       Накатывающее ощущение, нет, желание выблевать содержимое пустого желудка было заманчивым. Желчь, успевшая накопиться за два часа проведённых в ранее горячо любимой обеденной зале, могла бы выйти со всем дерьмом, которое Драко имел честь видеть.       Он останется один на один с собой и утолит это желание.       Последним принявшим метку оказался Грэхэм Монтэгю. Не самый приятный тип. В небольших дозировках выдерживать его присутствие можно. Бледный, по цвету сравнимый со стенами залы, Монтэгю направился к своему месту у той же стены, с которой его мысленно сравнил Драко.       — Думаю, что нашим юнцам нужен отдых, — знакомое шипение откровенно напугало Малфоя, настолько глубоко он забрался в пучины своего сознания.       Драко задержал дыхание. Тончайшие иголки ужаса пронизывали мыслительный процесс насквозь, заражая своими доводами. Порождая одну идею за другой, корень сомнений взращивал свои отростки до самых отдалённых частей мозга. Заражение произошло почти мгновенно.       Тем временем змеиные зрачки облизнули Нотта, Паркинсон, Гринграсс, Монтэгю, Флинта и, под конец, самого Малфоя. Прищуренный взгляд красных глаз явно сигнализировал, что их спокойные деньки сочтены. Волдеморт складывал и соотносил друг с другом одному ему известные факты, приходя к нужному результату.       — Вы можете быть свободны.       Длительный выдох.       И новый вдох. Всё в порядке, насколько это возможно.       «Собачек отпускают отдыхать, » — Драко едва повёл уголок губ вверх, мысленно смеясь над своей ассоциацией Пожирателя Смерти с преданным псом.       Подъём со своего «места под солнцем» ощущался словно немедленная дезориентация в пространстве. Подрагивающие ноги под столом не были заметны. Силой воли заставив себя встать и идти прямо, Малфой повернулся к Волдеморту и склонил голову.       — Благодарю, мой Лорд.       Его действие повторили получившие метку одногруппники. Они выглядели относительно нормально.       Шесть человек остановило шипение на выходе из залы.       — Через три дня начнёте участвовать в рейдах.       Поклон.       Выход.       «Блять, как же хочется отсюда сбежать.»       Быстрый, убегающий темп, который выбрал Драко для того, чтобы быстрее подняться по лестнице, никого не смутил. Остальные отправились к выходу из поместья, и вскоре были слышны глухие хлопки аппарации.       Побег не выглядел неестественно. Он был закономерным продолжением банкета.       Вскоре Малфой пожалел о том, что слишком спешно взбирался по ступеням вверх. Правая нога подогнулась, Драко успел опереться о стену, смежную с лестницей. Головокружение дало о себе знать с троекратным усердием.       Присев на пол, он с неприязнью отдернул рукав рубашки на левой руке вниз. Учащённое дыхание сменялось контролируемыми ровными вдохами и выдохами.       Никогда, даже под угрозой Авады, Драко не признается, что хотел бы упасть в обморок во время принятия метки. Лишь тот факт, что Пэнси и Дафна справились с подобной болью, не давал развиться мысли дальше.       Но сейчас он был один.       Он и его метка.       Добравшись до своей спальни более размеренным шагом, Малфой рухнул на кровать, собирая себя по кусочкам. Былая увлекательная жизнь покрылась копотью от херова клейма на левом предплечье.       Ниточка тянулась к другой. Драко вспоминал о пьянках с однокурсниками, рассматривая потолок, и его полнейшей отчуждённости в последние годы. Его никогда не интересовали дела родителей, чем занимается отец или какие приёмы организует мама.       Некоторые из его одногруппников, например тот же Блейз, спешно покинули Англию. Они подавали негативный пример оставшимся. Забини никогда не высказывался относительно приверженности слизеринцев к идеологии Волдеморта. Как и его мама.       Едва различимым шёпотом велось обсуждение возможного будущего. Скрытые тенью фигуры, не показывающие голов в боязни, что их могут сдать. Они вызывали сомнения в своём кругу.        А Малфой порождал свои сомнения сам.       В программе этого вечера были пытки меткой, подаваемые под вуалью принадлежности к возглавляющим магическую Англию Пожирателям Смерти. Мысли о собственной никчёмности, что всегда отодвигаются на самый краешек сознания, откуда даже сам Драко их не сможет достать. А также, самое вкусное, пытки членов Ордена.       Рвотные позывы Малфой не считал нужным останавливать.       Болезненные сокращения желудка и горла вызвали поток слёз. Отторжение — единственное, что чувствовал Драко по отношению к самому себе.       Желчь, тяжело сплюнутая на пол, не доставляла внутреннего удовлетворения. Когда она смешалась при следующих сокращениях с кровью, он думал, насколько глупо его наебали в этой жизни.       Поманили пряником, скрывающим кнут и по сути своей им являющийся. Сказали, что Малфой всего лишь будет иметь небольшую татуировку на своей руке. Магическую, блять, татуировку. И уверили, что с ним всё будет хорошо.       «Не будет.»       Рвота смешивалась на полу со слезами и кровью.       Сил не оставалось на приведение себя в порядок перед сном. Драко сдёрнул с себя рубашку, бросив ткань на пол. За ней последовали брюки.       Домовики всё уберут и отстирают его вещи.