***
Принц вошел в свою комнату. Одна из слуг наполняла его ванну, подливая горячую воду. По всей комнате горели свечи и приятно пахло лавандой. Эймонд подошёл к наполненной ванне и потрогал воду. — Достаточно, — тихо произнёс он, взяв за руку служанку, в которой та держала ковш. Девушка лет шестнадцати с миловидным лицом, торчащими из под чепчика рыжими волосами и багровым румянцем на щеках робко поставила ковш на пол, не смотря на него. Она опустила взгляд в пол и произнесла: — Что-нибудь ещё, мой принц? Эймонд молча начал снимать с себя одежду. Он снял с себя верхнюю часть своих одеяний. Служанка приподняла взгляд; увидев его полуобнаженного, она покраснела ещё больше и вновь опустила глаза. — Могу я идти, мой принц? Ваши покои убраны, я застелила вам свежее бельё и капнула немного лавандового масла в вашу ванну, чтобы принцу легче было успокоить свои нервы. Может, я могу принести вам вина, или что пожелает мой принц... — с дрожью в голосе, торопясь произнесла она. — Ты новенькая... Как тебя зовут? — снимая обувь, поинтересовался Эймонд спокойным и ровным тоном. — Лоллис, мой принц. — Твой принц обратился к тебе, почему бы тебе не смотреть на меня, когда я задаю тебе вопрос, Лоллис? — с упрёком произнес Эймонд, развязывая второй ботинок. Девушка подняла голову, стараясь не смотреть на его наготу, но и смотреть на его лицо она смущалась. Чтобы не всматриваться в пугающий пристальный глаз, она нашла более спокойное место на его лице, куда могла направить свой взгляд, — его губы. Эймонд улыбнулся. — Ну вот. Дай мне рассмотреть тебя, Лоллис. У тебя красивые кудряшки. — Благодарю, мой принц, — смущенно произнесла она, рассматривая изгиб его губ. — Должно быть, ты дочь нашей служанки Алейны? — поинтересовался принц, вглядываясь в её лицо. — Да, мой принц. — Хорошо. Твоя мать отлично служит моему дому, должно быть, она обучила тебя ремеслу как должно. — Разумеется, мой принц, матушка наставляет меня. Для меня большая честь служить дому Таргариен. — Что же... — перебил её Эймонд. — Я не отказался бы от вина, Лоллис, — протяжно произнес он, делая акцент на её имени. — Да, мой принц. Служанка быстрым шагом вышла из его покоев, чтобы преподнести вино для принца Эймонда. Она всё ещё думала о его наготе и о том, что принцу понравились её волосы. Его отсутствующий глаз уже не так смущал юную девушку. Она вообразила, как целует его губы, а от них пахнет клубникой и мятой, как ведёт своей рукой по его красивым гладким волосам. Она представила, что в следующий раз, когда она войдёт в его покои, на нём не останется уже совсем ничего из одежды... Эймонд погрузился в ванную, положив свой меч подле неё. Его серебристые волосы Таргариена расплылись по воде, а молодое мускулистое, но тонкое и изящное тело вздрогнуло от приятного тепла, распространившегося по его коже. Он глубоко вздохнул и расслабился.***
Эймонд лежал в ванне, погрузившись в свои мысли, когда двери в его покои отворились. — Так быстро, Лоллис? — громко спросил он, повернув голову к двери. Но каково было его удивление, когда на пороге своей комнаты он увидел не служанку. — Дядя? — ошеломлённо произнёс принц. — Что тебе нужно? Уже поздний час. Что ты здесь делаешь? — с возмущением вопрошал Эймонд. Он приподнялся на руках, но передумал вылазить из ванны, вспомнив, что ему нечем прикрыться. — Милая девушка, кажется, опрокинула кувшин с вином, спеша в ваши покои, мой принц, — с ухмылкой произнёс Деймон, подходя ближе к ванне племянника. Принц лежал в своей ванне спиной к двери. Всё, что осталось на его теле — это глазная повязка. Он нечасто снимал её в чьём-либо присутствии. Пусть вместо шрама в его глазнице сверкает драгоценный сапфир, но Эймонд не чувствовал себя с ним более привлекательным. Это спрятанная за повязкой драгоценность скорее служила напоминанием, что, несмотря на своё увечье, он всё ещё Таргариен, он принадлежит самому знатному и могущественному роду во всём Вестеросе. Но куда важнее власти его семьи его власть над своим огромным и ужасающим драконом. Сапфир напоминал ему о той силе, что он приобрёл, обменяв на свою красоту. — Так зачем ты пришёл ко мне, дядя? — спокойно, но настороженно произнёс Эймонд, вглядываясь в подходящий к нему силуэт Деймона. — У твоих покоев нет стражников... — Так в этом причина? — с недоверием спросил Эймонд. — Неужели ты беспокоился, что меня кто-нибудь убьёт? — Молодой принц ехидно улыбнулся. — Ммм... Я уже не ребенок, дядя, меня не нужно охранять, — возмутился он. — Если кто и осмелится ворваться ко мне в покои с оружием, — Эймонд рассмотрел в силуэте своего дяди торчащий из ножен меч, — то он пожалеет... — Быть может, ты никогда не спишь, племянник? — подойдя к ванне Эймонда, прошептал Деймон ему на ухо. Младший принц ничего не ответил, а лишь отвернулся от Деймона и вытащил руку из ванны, склонив её над своим мечом. — Но всё же, чтобы помыться тебе нужен меч? Старший Таргариен потянулся к лежащему у ванны на полу заточенному клинку своего племянника и приподнял его за рукоять. Молодой принц обхватил запястье Деймона, в котором тот держал его меч. — Раз уж ты охраняешь меня, дядя, то и меч мне не нужен, — произнёс Эймонд, смотря на Деймона с лёгкой улыбкой, за которой он пытался скрыть свою тревогу. Сердце младшего Таргариена стало биться быстрее. — Так ты за этим пришёл сюда, — спросил он, крепко сжав запястье Деймона, — спросить меня о страже? Мои покои далеки от твоих. Ты совершил длинную прогулку, пройдя ползамка так поздно, чтобы увидеть мои двери? И, дядя... другие стучатся, прежде чем войти сюда. — Ты прав, мой принц, — медленно убирая второй рукой руку племянника со своего запястья, успокаивающим тоном произнёс Деймон. — Кажется, не это было моей целью, — сказал он, освободившись от сильного хвата Эймонда. Не договорив, старший Таргариен подошёл к двери, открыл её и посмотрел по сторонам, пока племянник настороженно наблюдал за ним не вылезая из ванны. Никого рядом не было. Молодая служанка, которую он встретил на пути в покои Эймонда, не придёт. Она поняла его намёк, когда Деймон прижал её к стене замка с кувшином вина в руках, и спросил, один ли принц в своих покоях сегодня, куда она направлялась. После её смущённого кивка, он вырвал кувшин у неё из рук и сделал несколько больших глотков, держа её за плечо. Когда Деймон осушил кувшин наполовину, он отпустил её, потянул ёмкость к ней, но вылил остатки вина прямо у неё перед носом. — Кажется, тебе пора переодеться, милая. Служанка схватила кувшин у него из рук и убежала в вине и слезах в противоположную сторону. Порочный принц рассмеялся и облизал губы. Хмель ударил ему в голову, и он быстрыми шагами направился в покои к своему повзрослевшему племяннику.***
Деймон закрыл дверь, а затем медленно начал задвигать защёлки. — Что ты там делаешь, дядя? — спросил Эймонд, смотря на его спину. — Куда ты унёс мой меч? Эймонд услышал щелчок. На лице юного принца отразилось недоумение. Он резко встал, вышел из ванны и потянулся к полотенцу. Деймон положил меч племянника в свои ножны, повернулся и пошёл к нему быстрым шагом. — Что же, твои ванные процедуры уже окончены? — спросил он с волнением, будто его застукали за чем-то неприличным. Напуганный Эймонд стоял посреди комнаты, прикрывая свою наготу полотенцем. — Что происходит, дядя? — с дрожью в голосе произнёс он. — Зачем ты закрыл дверь?! — чуть не крича продолжал принц, пятясь назад от подходящего к нему Деймона. Деймон подошёл вплотную к племяннику, который, убегая от него, упёрся в стену. — Кажется, ты не закончил, принц мой, — схватив Эймонда за руку, произнёс старший Таргариен. Молодой принц посмотрел на свой меч, который его дядя положил к себе, и на дверь, на которой были защёлкнуты замки. — Я хочу, чтобы ты ушёл! — прокричал Эймонд, пытаясь выхватить свой меч из ножен дяди. — Уууу, я не хотел обидеть тебя, — Деймон оттолкнул его. Он вытащил меч Эймонда и швырнул под стоявшую рядом кровать. — Могу я помочь тебе? Твоя мочалка не тронута. Полезай в свою ванну, принц. Расслабься, доверься мне, ведь это так по-семейному. Мы бы могли поболтать с тобой, узнать друг друга получше... — улыбаясь, успокаивающим тоном произнёс Деймон, смотря на племянника тем самым взглядом воспитателя. — Расскажешь мне о своём драконе. Прошло столько лет, ты так изменился: стал выше, отрастил волосы, отточил своё остроумие. Я хотел рассмотреть тебя поближе, Эймонд, — разглядывая его с ног до головы взглядом дракона, произнёс Деймон. — Не думаю, что мне это интересно, — смущённо ответил молодой принц, понимая намёки своего старшего родственника. — Я бы хотел лечь спать. От тебя пахнет вином, дядя, тебе бы стоило пойти в покои своей жены... Эймонду не нравилось, как Деймон смотрел на него. Что-то было дикое в его глазах. А иногда он улавливал в его взгляде нечто, что бывает в глазах девиц в замке, которые смотрят на него, хихикая и играясь со своими волосами, когда он проходит мимо. Так смотрела на него и та шлюха в борделе, когда его брат привёл его туда, "чтобы сделать мужчиной". — Если ты хотел о чём-то поговорить со мной, то встретимся завтра, при свете дня. Не стоит заставать меня врасплох посреди ночи, дядя, — пытаясь придать себе уверенный вид, произнес Эймонд. — Кажется, ты обидел мою жену, племянник. Она так расстроена твоими словами, адресованными её детям, — медленно, смотря на него вопрошающе, проговорил Деймон. — Кажется, тебя это даже позабавило, дядя, неужто ты испытываешь отцовские чувства к проклятым Стронгам? — ехидно дразнясь, ответил ему племянник. — О, назови их так ещё раз! — Деймон схватил его за шею и придушил. — Нравится испытывать моё терпение, мальчик? — шёпотом спросил он. Эймонд никак не ожидал такого грубого жеста от дяди. На его лице отразился шок. — Отпусти меня! — с трудом произнёс младший Таргариен, пытаясь оторвать руки Деймона от своей шеи. Но тот надавил ещё сильнее. Молодой принц вцепился ногтями в держащие его руки, оставляя на них глубокие следы, коленом он пнул своего дядю между ног. От резкого удара в пах Деймон скрутился и отпустил из рук своего племянника. Эймонд, вырвавшись из его рук, быстро направился к двери, растеряв по пути полотенце. Однако это не остановило принца, ведь он почувствовал неладное: в глазах его дяди был огонь, а в голосе что-то зловещее... Подойдя к двери, Эймонд принялся открывать защёлки. Он успел открыть лишь одну, когда Деймон обхватил его сзади и оттолкнул, повалив на пол. — Что ты себе позволяешь, отпусти меня! — с гневом выкрикнул принц, пытаясь высвободиться от крепкого хвата своего дяди. Но у него не вышло. Деймон перевернул его на спину и заткнул его рот своей рукой. — Заткнись, гадёныш, — тихо прошептал Деймон, пытаясь удержать своего племянника. Тот кричал ему в руку, извиваясь и кусая его ладонь. Деймон схватил второй рукой за волосы и поволок по полу голого брыкающегося Эймонда дальше от двери. Он протащил его через всю комнату, пока тот царапал его руки, пытаясь высвободиться. В единственном глазу Эймонда отражался страх. Деймон отпустил волосы принца, когда дотащил его до кровати. Схватив его за шею, он приподнял его исцарапанными руками, грубо бросил на кровать и быстро достал свой валирийский меч из ножен. В следующее мгновение меч уже был направлен на шею привставшего на локти Эймонда. Молодой принц попытался позвать на помощь, но Деймон не дал ему сделать этого, прижав остриё своего клинка прямо к его горлу. — Закричишь, тогда я надавлю чуть сильнее, — прошептал он, смотря в лицо Эймонду. Дрожащий от страха Эймонд устремил взгляд на клинок своего дяди. Красивый валирийский меч Таргариенов упирался ему прямо в горло, так что принц с трудом мог дышать. Хотел бы он владеть этим мечом... Проведя глазом от идеального клинка до изысканной рукояти, он поднял свой взгляд на лицо Деймона. В лице своего дяди он видел свою смерть... Страх сковал его тело; он надеялся, что кто-нибудь слышал его крики и приведёт стражу в его покои. Он винил себя за то, что был слишком самонадеянным, приказывая гвардейцам покинуть свой караул. Ему всегда казалось это излишним. Принц ненавидел контроль с самого детства, ведь охранявшие его покои рыцари всегда доносили обо всех похождениях принца его матери. Однажды они донесли ей и о том, что Хелейна ночует в его комнате, на что мать разгневалась на них обоих, говоря о долге перед семьёй, и запретила приходить Хелейне в его покои по ночам. Эймонду и самому иногда становилось жутко, когда он просыпался посреди ночи, а глаза его сестры упирались в его лицо... Сейчас в его лицо упирался взгляд Деймона, а его острый клинок ему в шею. В глазах дяди не было очарования, как в глазах Хелейны; это было вожделение. У Эймонда болела кожа головы и шея от дядиных тасканий за волосы, а под ногтями были сгустки пьяной драконьей крови. Не отрывая своих глаз от племянника, Деймон начал расстёгивать пояс на своём кожаном жилете. — Прижмись к постели, мой принц, — приказным тоном произнёс он, не опуская своего меча от шеи Эймонда. Тот подчинился, опустив локти и голову на кровать. — А сейчас ляг на живот, — стянув с себя пояс, продолжал Деймон. Эймонд посмотрел в сторону двери: "Никто не придёт спасти меня", — подумал он. Где же служанка, которая должна была принести ему вина? Может, он не услышал её стук... Если она поймёт, что дверь заперта изнутри, то решит, что он спит, и не позовёт на помощь. "Закричать?" Успеет ли кто-нибудь услышать его крик, взломать замки и ворваться в комнату до того, как Деймон перережет ему глотку? Может, это блеф, игра... Зачем его дяде убивать его прямо в отцовском замке? Но сегодня он уже убил Веймонда, и наказания за это не последовало... Могло ли это развязать ему руки? Кричать или подчиниться... Эймонд не мог решить, что ему следует предпринять. Что будет, если просто подчиниться ему? Тогда он его не убьёт? Но что он задумал? Решил отшлепать его за славный тост про сильных парней? — Я сказал тебе лечь на живот! — грубым тоном проговорил Деймон, хватая за волосы молодого принца. Его острый клинок слегка коснулся кожи Эймонда. Из тонкой шеи принца просочилась капля крови. Эймонд уставился на меч: — Твой клинок слишком близко, — прошептал он. Деймон слегка опустил меч, всё ещё нацеленный на племянника. Эймонд начал поворачивать своё тело. Он положил руку на подушку и, повернув корпус на бок, резко вытащил её из под своей головы, тем самым отразив направленный на себя меч. От удара о валирийский клинок подушка разорвалась, и перья закружили над кроватью принца. Деймон на мгновение был ослеплён их пеленой так, что упустил Эймонда из виду. Тот успел скатиться с кровати и начать доставать из под неё свой меч, который заблаговременно туда припрятал его дядя. Меч принца был у него в руке. Но, к его несчастью, Деймон не позволил ему поднять его, прижав его руку ботинком. Дважды Эймонд сумел выкрикнуть "Стража!", прежде чем Деймон убрал свой меч в ножны, чтобы заткнуть ему рот своей рукой; второй рукой он выхватил меч из руки Эймонда и взял его в свою. — О, заткнись, мальчик, — навалившись своим телом на лежащего вниз животом Эймонда яростно сказал Деймон. — Ты ведь мог бы не сопротивляться мне, мой принц, и я не стал бы причинять тебе боль, — с ухмылкой сказал Деймон. Следующую фразу он произнес на валирийском: — Если ты закричишь ещё раз, то я всажу клинок в твой единственный глаз. Старший Таргариен убрал свою ладонь с губ Эймонда. Юный принц не издал ни звука. Деймон взял снятый с себя пояс и свободной рукой обвязал им руки племянника, помогая себе второй рукой, не выпуская меча. Руки Эймонда он сковал сзади. Положив меч рядом с собой, Деймон затянул свой пояс на запястьях принца двумя руками потуже и стащил повязку с глаза Эймонда. — Ммм, драгоценный камешек ты припрятал здесь, — изумлённо прошептал Деймон, вглядываясь в синий сапфир, торчащий вместо глаза племянника. — Тебе идёт, мой Сапфировый принц. А теперь приоткрой свой ротик. Он коснулся губ Эймонда и надавил между ними своим пальцем так, что тот разжал зубы. Порочный принц пропихнул в рот племянника повязку, которую стянул с его глаза. Её ремешками он обвязал это кожаное изделие вокруг его рта. — В доме Таргариенов должен быть только один главный дракон, остальные должны ему подчиняться, — осуждающим тоном прошептал Деймон, завязывая крепкими узлами повязку на затылке своего пленника. — Пришло время тебе это усвоить.***
Дрожащий от страха и холода Эймонд лежал на полу совсем без одежды, окутанный лишь белыми перьями. Его руки немели за спиной, левая щека была прижата к каменному полу, а по правой стекала слеза. Во рту пересохло от куска кожаной повязки, которую он пытался выплюнуть, но не мог; она была натянута слишком туго. "Что ты за зверь", — думал юный принц, испытывая страдания, доставленные ему его дядей, которого за спиной называли "Порочный принц". Теперь он понимал, почему... Эймонд пытался вырваться из-под сидевшего на нём Деймона так долго, что его силы иссякли, сопротивляться становилось всё сложнее. Деймон прижимал его к полу, не давая пошевелиться. Молодой принц беззвучно кричал изо всех сил с повязкой во рту. Он ощущал тянущую боль в связанных за спиной онемевших руках. Адреналин в нём почти перестал поддерживать его силы, и Эймонд замер на последнем издыхании.***
Деймон провёл своей тёплой рукой по холодной спине Эймонда. Тело принца вздрогнуло от мурашек. Старший Таргариен положил свою руку на голову младшего и медленно погладил по волосам. Он отодвинул его спутанные серебристые волосы и примкнул хищными губами к его нежной шее. Деймон жадно покрывал его тело поцелуями от шеи к лопаткам, оставляя следы. — Расслабься, мой Сапфировый принц. Быть может, тогда я не сделаю тебе больно, — прошептал Порочный принц на ухо ослабевшему под его телом Эймонду. Молодой Таргариен почувствовал как что-то твёрдое упирается ему в копчик. Страх в нём возрастал, он напряг все свои мышцы и сделал последний рывок в попытке вырваться из-под своего пленителя. Но его тело подвело его. Деймон ощутил лишь лёгкий толчок под собой, на которой он ответил пощёчиной. Эймонд сдался.***
Пока племянник лежал под ним неподвижно, Деймон стянул с себя сумку, что висела у него на пояснице. Он взял её в руки и достал оттуда наполненный жидкостью сосуд. Это вязкое прозрачное снадобье для него делает мейстер Драконьего Камня из слизи, которую Деймон добывает вместе с драконьими яйцами в свежих кладках. Порочный принц носит его с собой на случай, если захочет заглянуть в бордель. Второй сосуд, что он достал из сумки, был с белой жидкостью. Маковое молоко он отлил себе, когда заглядывал в покои к Визерису. Его брат не заметил этого; в его состоянии он многое не замечал. Маковое молоко не только притупляло боль, но и туманило разум короля. Деймон помнил, как его часто пили израненные после битв солдаты, да и сам он пробовал его, когда его тело ныло после Ступеней. Он слышал, что если выпьешь целую чашу — уснёшь, а если слишком много — уснёшь навсегда, выпьешь достаточно — расслабишься, и боль отступит. Попробовав это снадобье впервые, Деймон сделал лишь несколько глотков. Этого хватило, чтобы его тело перестало болеть, но и пошевелиться он практически не мог. Его будто прибило к постели. Он не спал, но в его голове время от времени появлялись образы. То это были пожирающие его крабы, то он чувствовал, будто летит верхом на Караксесе, а дракон перестаёт слушаться его и сбрасывает прямо над морем. Деймон чувствовал, как падает, и ему не за что было схватиться. Старший Таргариен положил свою сумку и сосуды на пол подле себя. Порочный принц более не мог удерживать своего дракона под одеждой: тот просился наружу. И Деймон решил дать ему волю. Он расслабил на своих брюках шнуровку, после чего штаны скатились с его бёдер. — Разомкни свои губы, — прошептал старший Таргариен. Эймонд рассмотрел торчащий из-под длинной рубашки эрегированный член Деймона. Юный принц сжал челюсти и прижался левой щекой к полу ещё сильнее. Дядя ударил его по правой щеке своей ладонью, но Эймонд только сильнее стиснул зубы, зажавшие во рту кусок кожи. Деймон издал звук, похожий на рычание, а затем схватил племянника за волосы. Второй рукой Порочный принц взял с пола сосуд с маковым молоком и открыл его, так что пробка отлетела и закатилась под кровать. Отпустив волосы племянника, он зажал рукой его нос, перекрывая тому кислород. Через пару минут сопротивлений Эймонд поддался и приоткрыл рот. Старший Таргариен резко схватил племянника за подбородок и приподнял его голову, прижатую к полу. Эймонд успел сделать лишь короткий вдох, когда дядя прислонил сосуд к его губам, пока зубы юного принца были разжаты. Деймон слегка отодвинул повязку во рту принца и вылил туда содержимое сосуда. После он плотно закрыл его губы ладонью, а второй рукой грубо зажал его нос. Эймонду, чтобы не захлебнуться, пришлось проглотить горькую жидкость.***
Он чувствовал, как боль в его плечах отступала. Его руки сначала срослись вместе, а затем превратились в крылья. Он хотел расправить их и взлететь, как дракон к небесам, но кто-то очень знакомый, но злой связал его красивые крылья у него за спиной. Повсюду были разбросаны его опавшие белые перья. Они налипли к его мокрой щеке, вплелись в его волосы цвета серебра и щекотали его живот. "Наверное, я всё ещё не дракон. У драконов не бывает перьев, — подумал он, — у них лишь чешуя. Но кто же тогда я? И кто этот всадник на моей спине?" Он разглядел за своей спиной силуэт: статный мужчина с серебряными волосами и с сиреневым блеском в глазах смотрел на него в полутьме. "Это я? — предположил он, вглядываясь в фигуру мужчины. — И у меня оба глаза?" Его двойник приблизился к его уху: — Чувствуешь это, — сказал мужчина шёпотом, — тебе становится легче? Эймонд бы хотел сказать что-то в ответ, но у него не было языка, а вместо губ у него была огромная пасть. Чтобы он никого не поранил своими острыми клыками, его пасть связали куском кожи. — Теперь тебе не будет больно, ты сможешь принять меня? Что бы это не значило, но ответа у Эймонда не было. Он бы хотел понимать кто он, где он, сам ли он по себе или у него есть хозяин. Если он согласится, быть может, этот человек станет его наездником, высвободит его крылья и приручит его, как он когда-то приручил Вхагар?***
Деймон капнул себе на руку содержимое из второго сосуда, пока тело молодого дракона под ним становилось податливее. Теперь ему не приходилось держать его силой. Его племянник более не сопротивлялся. Старший Таргариен закрыл сосуд и аккуратно убрал его в сумку. Затем он приблизился к Эймонду и поцеловал его лоб. Принц смотрел на него сквозь туман своих снов. Зрачок в его глазу был узок и неподвижен, в нём отражались огни свеч, что освещали его покои. Деймон медленно погладил нежную спину молодого принца от шеи до ягодиц; его палец проник между ними. Он обмазал его промежность вязкой жидкостью, что была у него на руке, и своими пальцами приступил добиваться раскрытия его девственного нутра. Его продолжительные фрикции привели к результату, нутро Эймонда было готово к тому, чтобы принять его, и Деймон надавил туда своим твердым членом. Сквозь стиснутые зубы молодого принца просочился еле слышный стон. Он задёргался, но этого было недостаточно, чтобы скинуть с себя наездника. Юное тело было слишком слабым для сопротивления. Деймон входил в него всё глубже и глубже, вынимая и вставляя обратно свой влажный член с новой силой. Иногда нутро принца слишком сжималось, тогда Деймон шлёпал его по ягодицам, и Эймонд вновь расслаблял их, пропуская дядю в себя. Старшему Таргариену хотелось проникнуть в него во всю длину. И он продавливал его отверстие всё сильнее, пока оттуда не просочилась струйка багровой крови. Деймон всматривался в лицо своей жертвы. Молодой Таргариен пытался кричать, но вместо крика он мог издавать лишь истошные мычания. Его глаз блестел от влаги: по щеке стекали солёные капли. Порочный принц слизывал его слёзы своим языком. Серебристые волосы и влажные тела обоих принцев сверкали в огненном блеске свечей. Запахи Таргариенов сливались воедино и напоминали смердящую кожу дракона. Смесь секрета их тел, драконьей слизи и крови стекала на холодный пол. — Дай мне насладиться тобой, мой Сапфировый принц, — шептал Деймон на ухо своему пленнику. Он облизывал свои губы, его руки слонялись по телу Эймонда: они касались его шеи, ныряли под его тело, дотрагиваясь до сосков, пресса и его вялого члена. Глаза старшего Таргариена смотрели в лицо младшего и наблюдали, как оно морщилось в муках. Деймон приложил губы к шее Эймонда и укусил его, оставив глубокий отпечаток своих зубов. Его возбуждал вкус кожи молодого дракона. Он облизывал и кусал его тело снова и снова, желая ощущать его сладость на своём языке. Его член почти проникал всей длиной в упругое лоно принца, заставляя того издавать протяжные стоны от грубых и глубоких толчков. Деймон почувствовал, что кульминация близится, и увеличил темп.***
Галлюцинации Эймонда начали отступать, а сознание и чувства возвращались к нему. Юноша всё сильнее ощущал что-то горячее и инородное внутри себя, доставляющее ему сильную боль. Это что-то вонзалось ему своим остриём прямо в промежность между его ягодиц и сверлило его изнутри. Принц пытался высвободить руки, чтобы вытащить это из себя, но силы к ним ещё не вернулись. Пронзающая стрелой боль сковала его живот; в своём нутре он ощущал прожигающий до самых костей огонь. Туман в его разуме и взгляде был рассеян, и Эймонд наконец смог рассмотреть своего мучителя. Деймон смотрел на него, как охотник, убивающий оленя: в его глазах была страсть, смешанная с безумием. Его дядя пронзал его своим мужским естеством, не давая пощады. "Почему у меня не выходит сопротивляться ему?" — беззвучно спросил себя Эймонд. Что за гадость Деймон заставил проглотить его, делающую его таким покорным? Почему муж его сводной сестры и брат его отца решил, что может надругаться над ним? Неужели для этого потребовалось так мало причин? Проникновения в его тело становились всё больнее и глубже. Даже сил плакать уже не оставалось. Юному принцу казалось, что ещё мгновение, и его разорвёт на части. Чувствительность постепенно начала возвращаться к его сомкнутым сзади рукам. Он всё больше ощущал вес тела Деймона над своим, его член внутри себя и жалящие прикосновения чуждых губ. Эймонд зажмурился от накатывающего предчувствия скорого конца. Младший Таргариен услышал ревущий стон у себя за спиной. Что-то жгучее влилось в его тело, и Деймон вынул из него свой влажный член. Горячее семя старшего Таргариена стекало по внутренней стороне бёдер молодого принца, обжигая нежную кожу горящей лавой. Оно оставило за собой дорожку юной крови. Ненадолго Эймонд почувствовал облегчение.***
Деймон подобрал с пола мокрое полотенце, вытер им своё тело и бросил его обратно. Он натянул на себя свои штаны. Старший Таргариен наклонился и взял лежащий рядом пустой сосуд из-под макового молока, потянулся за своей сумкой и поместил его в неё. Его племянник лежал на полу перед ним в его сперме и собственной крови еле подвижно, он всё ещё продолжал тихо стонать. Завязав на себе сумку, Деймон подошёл к нему и заглянул в его влажный глаз: зрачок принца всё ещё был узок и почти не двигался. Изучив его реакции с помощью взятой со столешницы свечи, Деймон принялся высвобождать его завязанные за спиной руки. Он стянул с запястий Эймонда свой кожаный пояс и надел его на себя, пока молодой принц медленно опускал онемевшие от боли руки. Деймон застегнул пояс и наклонился к своему племяннику. — Всё закончилось, мой принц. Ты ведь не позовёшь стражу, когда я уйду? Что ты им скажешь, когда они окажутся здесь и увидят тебя таким? Что я трахнул тебя? Поимел твой зад? Никто из них не сохранит твою тайну, наутро об этом будет знать вся городская стража и даже шлюхи твоего брата в борделях. Подумай, мой принц, это может стать нашим маленьким секретом, если ты доживёшь до утра... Деймон приподнял Эймонда и дотащил его стонущего до кровати. Оставив его обнаженного и истекающего кровью на мягкой постели, укутанной перьями, напоминающими о его преступлении, Деймон подобрал свой меч. Он обошёл комнату принца, задувая все свечи, что освещали его покои и отражали их общую тайну. Непотушенным оставался лишь медленно дотлевающий очаг. На рассвете сюда придут слуги, чтобы разжечь его вновь. Затушив все свечи до единой, Деймон направился к выходу. Он медленно отодвинул защёлки и приоткрыл двери, оставив лишь тонкую щель. Деймон всматривался в узкое отверстие, пытаясь разглядеть, нет ли кого рядом в коридорах замка. Когда он убедился, что один, он вышел, прикрыв за собой двери.