***
Королева приказала сиру Кристону Колю отвести Алис Риверс в покои Эймонда. Ночное небо освещала большая белая луна. Из Королевского леса доносился волчий вой. Драконы в логове вели себя активнее чем обычно: они игрались друг с другом и извергали огонь, на что жаловались кормившие их драконоблюстители. Они боялись входить в логово, от того, что там было слишком жарко, а пламя могло коснуться их кожи. Лишь только Вхагар не проявляла никакого интереса к луне, впрочем, как и к еде. Она прогоняла своим рычанием всех, кто подходил к ней, пытаясь подсунуть ей ягнёнка или козу. — Драконица ничего не ест уже несколько дней, моя королева, — беспокоился мейстер Орвиль. — Она скалится на драконоблюстителей, что приносят ей пищу, а порой открывает пасть и угрожает им своим пламенем. — Мы ничего не можем сделать, Орвиль, — попыталась успокоить его Алисента, — она скучает по моему сыну. Вхагар поправится, как только Эймонд встанет на ноги. Лучше побеспокойтесь о нём, мейстер. — Но, моя королева... Колдуны уже пытались... Не стоит доверять этой женщине. Говорят, она предала Семерых и служит тёмному владыке... — Семеро его не спасли, как и ты, — перебила его Алисента. — Быть может, бог этой женщины будет милосерднее.***
Сир Кристон Коль тихо вошёл в покои Эймонда. В комнате горели очаг и лишь несколько свеч, но, несмотря на позднее время суток, было светло. Стоило рыцарю взглянуть на кровать принца, как у него перехватило дыхание. Он не мог оторвать своих глаз от увиденного. Принц Эймонд был безупречно красив в своей неподвижности: его идеальные скулы стали ещё выразительнее, сапфир в его глазнице сверкал, отражая лунный свет за окном и зажённую свечу, что стояла подле его постели. На фоне бледной кожи принца синий блеск камня казался ещё насыщеннее. Кристон не часто мог видеть Эймонда без повязки; если это и случалось прежде, то лишь на несколько секунд, когда во время их тренировок с мечом от резких движений повязка соскальзывала с волос принца, но он тут же натягивал её вновь. Второй глаз принца был закрыт, а его расчесанные волосы аккуратно расстилались на подушке вокруг его лица и шеи. Они были усыпаны бутонами цветов самых разных оттенков: от фиолетовых к оранжевым, от белых к золотым. Всмотревшись в эту картину, у рыцаря в голове была лишь одна мысль: "Он настолько же красив, насколько и мёртв". Будучи зачарованным увиденным, сир Кристон не сразу заметил Хелейну, что сидела на полу у постели. Она склонила голову над большой корзиной, наполовину заполненной полевыми цветами. Один из цветков — синего цвета с нежными лепестками — принцесса держала в своей руке. Хелейна оторвала стебель, встала и положила бутон на волосы своего брата. — Моя принцесса, — подойдя ближе к постели Эймонда, с дрожью в голосе обратился рыцарь к Хелейне, оторвав взгляд от её брата. А затем он упал перед ней на колени. Хелейна повернулась: — Сир Кристон, — прошептала принцесса, — тише... Вы его разбудите. Рыцарь пришёл в себя и поднялся на ноги. Он быстро подошёл к постели и склонился над принцем, дотронувшись до его шеи. Кристон нащупал пульс и выдохнул с облегчением: — Он жив... — Сир Кристон повернулся к Хелейне: — Моя принцесса, ваша мать настаивает, чтобы вашего брата осмотрели. — Убирайся... — агрессивно фыркнула принцесса, — я не дам этим вонючим старикам прикасаться к нему. — Хелейна слегка толкнула рыцаря. — Прибыла жрица из Харренхолла... — Испить его крови... — принцесса вцепилась пальцами в руку Кристона, — отнять его сердце... — Моя принцесса. Я обещал вашей матери. Медлить нельзя... Вы же видите. — Сир Кристон обнял Хелейну за плечи. — Иначе он умрёт... — прошептал рыцарь ей на ухо. Она прижалась к его груди и заплакала. — Его сердце в обмен на его жизнь, — бормотала принцесса сквозь слёзы, — его жизнь в обмен на его кровь. Принцесса вырвалась из рук рыцаря, схватила корзину с цветами и выбежала из комнаты.