Бескрылый дракон

      Запах пыли и сырости, сквозящий ветер в ногах, мерзкие паутины на стенах и грязь на полу — всё это Эймонду было до жути противно, но он, переступив через секретный узкий проём в своей комнате и через собственную брезгливость, смело ступал по затхлому коридору.       Ведь свобода того стоила.       Теперь и он будет пользоваться этими ходами, чтобы скрыться от чужого контроля. Он сможет пробираться по тёмным тоннелям в комнату Деймона и даже на улицу, за стены Красного Замка. Он научится быть хитрым, осмотрительным, незаметным и тихим, чтобы о его секрете не стало известно матери. Он не расскажет о новом открытии даже Эйгону, хотя юноше безумно хотелось утереть ему нос и доказать, что Эймонд оказался прав, и его собственные стены тоже хранят секреты.       Когда Эймонд был младше, это тайное место замка, принадлежащее лишь ему и брату, казалось ему зловещим и страшным. Эйгон редко позволял ему ступать за порог двери в своих покоях, а когда это случалось, то постоянно плёлся за ним следом. Тому виной — случай в амбаре. Это была первая ночная вылазка Эймонда. Она же могла стать и последней. Но через пару месяцев после случившегося Эйгон всё же позволил ему отправиться в город вместе с собою. Однако по борделям брат больше его не водил. Чаще всего их приключения состояли из скучных прогулок по городу. Эйгона раздражало, что младший принц боялся общаться с простолюдинами после той встречи с разбойниками. Эймонд постоянно держался за его спиной, а стоило ему столкнуться с кем-то на улице или увидеть мужчину со страшным лицом, как он цеплялся за руку брата и умолял его отправиться обратно домой. Такое поведение мальчика старшему сыну короля быстро надоело. Эйгону хотелось наслаждаться резвым течением ночной жизни в городе, а не вечно нянчиться с ребёнком, а потому он всё реже стал брать Эймонда с собой. Однажды, когда Эйгон снова ему отказал, Эймонд даже подумал о том, чтобы рассказать о секрете брата их матери. Но тогда он бы лишился не только общения с Эйгоном, но и возможности самому пользоваться его привилегией. Поэтому он решил оставить эту тайну только им двоим. И с тех пор как Эймонд повзрослел, он выходил за стены замка ночью лишь несколько раз, и те из них Эйгон был рядом.       Теперь Эймонд сможет бродить по замку и городу в одиночестве, если пожелает. Даже если Королевская Гавань вновь покажется ему слишком шумной и людной, принцу было всё же приятно знать, что отныне у него всегда есть возможность выбраться тайно из своих покоев без чужого сопровождения.       Исследуя секретный путь из своей комнаты, Эймонд ощущал небывалый азарт. Он был готов догнать Деймона и расцеловать его за это потрясающее открытие прямо сейчас. Но юноша всё же решил следовать своему плану и не выдавать себя, держась поодаль от дядюшки. Эймонд лишь проследит за ним, чтобы узнать, где находится дверь в его комнату. Что же в этом такого? Вдруг ему захочется когда-нибудь его навестить. Но не сейчас. Конечно же не сейчас...       И вовсе не хотелось Эймонду целовать губы дяди. И ни капельки не хотелось положить в свою ладонь его тёплый член. А затем дотронуться до него своим языком...       Эймонд замедлил шаг. Он почувствовал, что возбудился. Пекло! Он ведь точно решил, что пока Деймон искренне перед ним не извинится и не будет затем тут же домогаться его после, как это случилось в ванне, он ему не отдастся. Ведь в воде молодой принц был уже готов простить дядю, но тот совершил ошибку, когда, сразу после слов раскаяния, начал распускать свои руки.       Эймонд отучит его быть похотливым негодяем. И если он всё же согласится на длительные отношения с Деймоном, то от них юноша будет ожидать не только сексуальных утех. Это удел животных... Эймонд же желал чувствовать по-настоящему, не только телом, но сердцем. И ему было важно знать, что и дядя способен на это. Молодому принцу хотелось романтики, бушующих чувств, страстных откровений и подвигов.       Хоть Эймонд и сильно жалел, что не сам убил Гарибальда, но он счёл сей поступок Деймона весьма лестным. Ему было приятно, что ради него дядюшка готов пойти на убийство даже старого друга.       Юноша задумался: что, если Деймон настолько влюбится в него, что ради их отношений убьёт и свою жену, тем самым положив конец всем распрям о престолонаследии и защитив Эймонда от сторонников чёрных, что непременно будут желать смерти ему и его братьям, дабы Рейнира беспрепятственно взошла на престол? Тем более до Эймонда дошли слухи о том, что ради свадьбы с ней Деймон убил её мужа, сира Лейнора. А значит, дядюшка способен на многое.       Эймонд сомневался: готов ли он сам пойти на жертвы ради Деймона и их отношений? Осмелится ли он сделать нечто ужасное, чтобы оставить их запретную связь втайне от всех. Ведь Эймонд был почти что уверен, что дядюшка кое-что с ним сотворил. И если всё не исправить, то скрывать свои чувства будет бессмысленно.       Эймонд, конечно, его не винил. Откуда ему было знать? Деймон сделал это не нарочно...       Этим вечером в библиотеке молодой принц несколько раз перечитал одну и ту же страницу "Неестественной истории" септона Барта. Тот утверждал, что драконы не имеют пола — они переменчивы, как пламя, и каждый из них то самец, то самка. Отец принца тоже когда-то об этом ему говорил. И это он однажды посоветовал юноше эту книгу. Эймонд редко общался с ним, особенно теперь, когда король болен и всё время проводит в постели. Но порой, в детстве принца, они всё же могли найти общий язык. Драконы были той самой темой, что волновала их обоих.       В те редкие дни, когда Эймонду доводилось провести время с отцом, принц интересовался у короля, как ему удалось завладеть Чёрным Ужасом — огромнейшим из драконов. И Визерис охотно рассказывал мальчику о своих немногочисленных полётах, о повадках драконов и о том, как быть смелым наездником. Но если об этих разговорах слышала мать, то она тут же их пресекала. Королева была уверена, что соблазнять юного принца мечтами о драконе — опасно для его жизни. Ведь тот непременно, вдохновлённый этими рассказами, будет снова сбегать из дома в Драконье Логово, где одна из "проклятых тварей" может его ранить или даже убить. Тревога королевы была обоснована, ведь Эймонд часто проворачивал описанный ею сценарий. Он был просто одержим тем, чтобы стать драконьим всадником, и эта страсть только возрастала, подпитываясь издёвками и насмешками его брата и племянников, чьи драконы, в отличии от дракона Эймонда, вылупились, когда те были совсем детьми.       Когда гвардейцы приводили Эймонда к матери, пойманного за очередной шалостью, та в наказание запирала его в комнате и приказывала рыцарям отнять у него все книги, а взамен вручала тяжёлый том Семиконечной Звезды. И пока принц не выучит новую молитву, выйти ему не разрешалось. И каждый раз он злился и плакал, но всё же вызубривал вымученные строки, а потом напевал матери. И если королеве не нравилась его интонация или если принц запинался, то раз за разом ему приходилось начинать всё сначала.       Но уроки королевы не отучили юного принца желать заполучить дракона и возлюбить Семерых. И чем чаще он читал божественное писание, тем сильнее сомневался в его истинности. Несмотря на то, что теперь дракон у Эймонда был и матери больше не приходилось его поучать, привычка наказывать себя за проступки у него осталась.       И этим же вечером, после того как принц прочитал септона Барта, он вытащил из книжной полки Семиконечную Звезду и наизусть выучил несколько длинных молитв. Он надеялся, что они помогут ему очиститься от греха и во всём разобраться.       Юноша подозревал: его драконья кровь всё же сыграла с ним злую шутку. И его мать всегда была права, называя кровь Эймонда дурной.       Нужно было слушать её и не нарушать заветов Семерых, тогда бы этого не случилось...       Нельзя было ложиться под дядюшку. Не следовало раздвигать перед ним свои ноги и позволять ему трахать себя, словно девицу.       Кровь дракона сильна и густа. И она чувствует, если её обладатель слаб и беспомощен. И она знает, что делать с тем, кто ведёт себя не как подобает мужчине.       То ли боги его наказали, то ли собственная природа, но Эймонд был уверен, что во время секса с дядюшкой он на какое-то время не был собой. Он переродился заново прошлой ночью под звёздами.       Он помнил, как смотрел на Деймона двумя глазами, не человеческими, но иными: большими драконьими. И в тот момент, когда мужчиной он больше не был, он стал одним из них... В личине крылатого существа он не чувствовал боли, он не сопротивлялся чужому желанию, а с азартом выполнял все команды наездника: такого же, с дурной кровью. А после принял в своё нутро его семя.       И если волей богов оно прижилось, то Эймонду придётся это исправить.       Деймон был прав: они оба другие. Не ровня им обычные люди. Эймонд и его дядя нечто большее: могучие существа с магической примесью бегущей по венам.       И их союз такой волшебный и такой запретный или вознесёт их к небесам или сулит лишь погибель.       Эймонд верил: драконом во время соития с дядюшкой он обратился не просто так, тот спас его от боли и унижения. Его защитник взял на себя всё то, что Эймонд в ту ночь испытать не желал.       Деймон на него замахнулся. Снова... И дракон закрыл Эймонда своим мягким белым крылом.       Пусть в детстве дракон, что делил вместе с ним колыбель, не вылупился, но теперь Эймонд понял: он всегда был с ним, где-то внутри.       Но Эймонд больше ему не позволит. Он не позволит дяде так с собой обращаться. И тогда его защитнику больше не придётся его спасать.       Глухие звуки шагов отдалялись всё быстрее. Эймонд остановился, наблюдая как огонь в руке дядюшки скрылся за поворотом.       Он больше за ним не пойдёт. Сегодня у Эймонда будет своя дорога.

***

      Ведомый то ли призраками, то ли сквозящим ветром, но Эймонд шёл уверенным шагом вглубь коридора, в обратную сторону от пути, куда направлялся Деймон. Держа в одной руке подсвечник, что освещал ему путь, вторую руку он прижимал к рукояти кинжала, который на всякий случай не забыл прихватить с собой.       Его свеча отбрасывала дрожащие тени, изломанные углами старинных рельефов, и отражение света на стенах превращалось в мрачные фигуры чудовищ. Эймонд видел их страшные силуэты и лица: с клыками и рогами, с крыльями, когтями и острыми длинными клювами, с десятками глаз и тысячами лап.       И тени-чудовища медленно плелись за ним по давящим стенам и полу. Словно живые, они были призваны самим замком, чтобы напугать и заставить вернуться. И стоит лишь раз обернуться назад, и они утянут его в вечную пустоту.       Эймонд ощущал, как чёрный коридор, оставшийся позади, наступает ему на пятки. Тихие шаги вели, казалось, куда-то в бездну. Но несмотря на пугающую тьму, азарт победил детский страх, трепещущий в его груди. И юноша, вцепившись в свою решимость, продвигался вперед в неизвестность.       Он осторожно поднимал взгляд, чтобы осмотреть потайные выступы и углубления стен, будто они могли дать нужный ответ на давно мучающий вопрос.       Ночь, затаившая всякий шёпот, казалась сгущённой в этом тонком проходе, словно здесь, в темноте, скапливались все недосказанные в прошлом секреты.       Шаг за шагом Эймонд продвигался всё дальше от дяди и собственных покоев. Проходы как вены ветвились в разные стороны, и он выбирал направление, полагаясь лишь на собственное чутьё. Перед каждым поворотом принц вглядывался во тьму, словно ожидая, что из нее выйдет что-то таинственное и непознаваемое.       Писк подошв его обуви о камень казался голосом, предостерегающим от неизведанных опасностей.       Юноша внимательно прислушивался к каждому звуку, и, несмотря на уверенный шаг, его сердце отбивало волнительный ритм.       Сквозящий воздух целовал его щёки губами духов почивших королей. Он ощущал их холодное дыхание на своём лице и дрожащих пальцах.       Эймонд чувствовал вибрацию прошлого в каждом каменном квадрате под ногами, ведь этот тайный коридор жил своей собственной историей, скрытой от чужих глаз. Его стены знали куда больше, чем любой летописец Цитадели. Принц верил: в этой тьме можно затеряться и исчезнуть навсегда.       Коридор оборвался, и, казалось, собственная интуиция привела его к этой лестнице.       Ни секунды не сомневаясь, он поднялся наверх по пыльным ступеням.       Проход стал ещё уже. Стоит лишь поднять руки, и локти врежутся в эти стены.       Не только пространства, но и воздуха становилось всё меньше.       Идти дальше точно было рискованно. Но почему-то Эймонда тянуло в этот проём, словно магнитом. Фитиль свечи маятником направлял его точно туда — в самый тёмный и узкий из коридоров.       И, обернувшись по сторонам, он сделал уверенный шаг.              Огонь в руке дрожал, норовя погаснуть. Останется без него — крысы поглотят живьём. Но отступать было поздно. Он преодолел слишком длинный путь, чтобы так просто сдаться. И этим тесным стенам больше его не напугать.       Эймонду показалось, что он что-то услышал. Был ли это гул ветра или писк хвостатой твари, принц разобрать не сумел.       Приглушённый звук вибрацией вновь отозвался где-то из-за стены.       Эймонд остановился. Он понял, что это место не было случайным. Звуки, что он уловил — чужие голоса, не предназначенные для его ушей. Здесь и сейчас принцу предстоит стать свидетелем неведомых интриг.       И сердце Эймонда замерло в ожидании, когда его ухо коснулось холодного камня. Шёпот стен мог стать ключом к разгадке, которую он искал.       — Этот человек взял на себя слишком многое... Он унизил не только вашего сына, но и корону. Разве можно оставить это безнаказанно?       — Формально он ничего не нарушил. Он направил в замок письмо, где сообщил о случившемся...       Хоть речь местами была неразборчивой, но, как только юноша затаил дыхание, голоса стали отчётливее, и он опознал их обладателей.       — Он высказал лишь опасение и пригласил представителя короля ко двору. С принца были сняты все подозрения. И десница распорядился отправить сира Грея в Красный Замок. Мерзавца будут судить здесь.       — Уже не придётся, ваша милость...       — Что это значит?       — Пришло письмо. Грей повесился в своей клетке.       — Почему вы узнали об этом прежде короны?!       — Потому что мои пташки узнали об этом прежде лорда Футли. Либо он решил повременить с оповещением короля об этом инциденте. Я не могу поверить, что ваш отец оставит проделки этого негодяя безнаказанными.       — У десницы свои методы... Сир Отто решил, что лорд Футли заплатит своей казной. Земли Простора богаты. Футли будут отправлять куда больший процент от своего урожая, чем прежде, следующие десять лет.       — Паршивец слишком легко отделался. Такое поведение заслуживает смерти.       — Нам нужно обретать союзников, а не обзаводиться врагами, Ларис. Смерть — слишком суровое наказание...       — Он запер принца, моя королева. Он посмел обвинить его в гнусном преступлении.       — Футли написал, что мой сын находился под охраной для его же безопасности... Он оправдался тем, что была ночь, когда всё это произошло. И были свидетели, которые утверждали, что видели, как принц был без одежды вместе с девицей, а после, якобы, Эймонд ранил этого рыцаря...       — Нелепое оправдание.       — Как ты думаешь, Ларис, мой сын склонен ко лжи? Склонить юную леди к сношению без брачного обета, напасть на свидетеля их сексуальных утех...       Эймонд сжал челюсть. Он был просто в ярости. Даже собственная мать ему не поверила! Что уж говорить об остальных... Принц чуть было не ударил кулаком по стене от возмущения, но вовремя остановил себя и приготовился подслушивать дальше.       — Ты говорил, что мне не стоит беспокоиться, пока он с Деймоном! Но, кажется, Порочный принц всё же научил его плохому... Мой муж просто слепой идиот! Отпустить Эймонда пожить на Драконий Камень?! Чтобы он наделал бастардов... Одним лишь богам известно, чему ещё Деймон способен его научить.       "О! Не сомневайся, матушка, — беззвучно ответил Эймонд. — Уже научил."       — У любого лекарства есть побочный эффект... — загадочно произнес Ларис Стронг. — Принц выглядел потерянным и несчастным после всего, что случилось. Однако его дяде удалось пробудить в нём жизнь.       Эймонд жадно вдохнул сырой воздух и схватился за свой живот.       — Ты считаешь, это хорошая идея — отправить его туда?!       "Идея отвратительная, — подтвердил Эймонд, — уж лучше на Стену, чем провести хотя бы один день в компании гнусных Стронгов."       — Если он подружился с Деймоном, то, может, найдёт общий язык и с его женой... Как по мне, уж лучше если они останутся неприятелями.       — Верно... Ну а Деймон? Что делать с ним? Мне бы стоило запретить им общаться.       "Только посмей! Ещё чего!"       — И к чему это приведёт, моя королева? Принц снова потеряет ко всему интерес. Будет расспрашивать вас о случившемся и обвинять всех вокруг во лжи... Кажется, благодаря Деймону он наконец отвлёкся от этих навязчивых идей. Не стоит оставлять его одного. Тогда у принца будет слишком много времени на раздумья.       "О чём это он говорит?" — удивился принц. Неужели Эймонд всё же был прав... И от него что-то скрыли.       Лорд Ларис Стронг начал громко стучать тростью о пол, отчего принц не уловил часть разговора.       Эймонд так сильно прислонился к стене, чтобы более ничего не упустить, что, казалось, ещё мгновение, и она сдвинется с места.       — ...за мешочек с монетами кто же не согласится молчать. Но разве можно верить тем, кто практикует магию? — голос мастера над шептунами стал громче. Кажется, он подошёл чуть ближе к месту, где стоял Эймонд. — Колдуны — существа лживые ... — чётко произнёс он, чуть ли не на ухо юноше.       По телу Эймонда пробежали мурашки.       "Колдуны? — удивился он. — Какие у них дела с Пелагиром?!" — Принц ничего не мог понять...       Неужели Ларис собрался подговорить его убить лорда Футли с помощью магии? А ведь Деймон уверял, что Эрлин Пелагир обычный фокусник-разводила.       — Быть может, мы их отпустим, и даже заплатим им за молчание. Но пройдет лишь несколько дней, и они внезапно погибнут. Скажем... несчастный случай. Ужасная трагичная случайность! Обстоятельства, к которым корона никак не может быть причастна.       — Наверное придётся поступить именно так, Ларис... Но мне всё же не по себе... Они ведь пытались спасти... И они вовсе не виноваты, что их магия оказалась бессильна.       — Не стоит беспокоиться о кучке шарлатанов, ваша милость. Лучше подумайте о вашем сыне. Это ведь чудо, что он ничего не помнит о той ночи.       — Чудо? Лишь чёрная магия, Ларис... Одним лишь богам известно, как она на него повлияла.       — Пусть так, но после всего, что он пережил, он может снова быть счастливым. Дракончик больше не мёртв, он восстал из пепла и готов к грядущим сражениям...       Разговор утих. Эймонд услышал отдаляющиеся стучащие звуки трости о пол, а после — скрип двери.       Сердце юноши колотилось так сильно, что оно вот-вот вырвется наружу из грудной клетки и пробьёт эти тонкие стены.       "Пекло!"       Он знал... Знал!       Принц, напряжённо дрожа от избытка адреналина, отстранился от каменной поверхности.       Его видения наяву... Его ночные кошмары... Всё это не было просто фантазией. Это кусочки воспоминания!       Отвратительного... Трагичного...       Но что именно это было? Мать говорила о чёрной магии. Поэтому Эймонд об этом не помнит?       Лишь ужасное-ужасное дежавю! Сковывающее его тело проклятое забытое наваждение...       Они врали ему. Они все! Его околдовали... Но зачем? Почему это хорошо, что он ничего не помнит о той ночи? Что именно было стёрто из его памяти?       Голова Эймонда была готова взорваться от количества возникших вопросов. Его руки тряслись, а дыхание сбилось. Он прокручивал все события, сны и разговоры с той самой ночи в своей памяти.       Что из того, что ему говорили прежде, было ложью, а что — правдой?       И как это связано с Лоллис? Это сделала она? Служанка?       Если она ведьма и опоила его ради бастарда, то почему он не помнит, как он целовал её губы, как помещал свой член в её лоно... Разве воспоминания о сексе могут быть такими... страшными?       Маленькая коварная ведьма... Что она сотворила на самом деле?! И кто такие они? Ещё одни колдуны? И кого они пытались спасти? И что это значит: у них не вышло...       Эймонд уже и не помнил, как выбрался из узкого коридора и спустился по лестнице вниз. Он нашёл себя бежавшим сломя голову обратно в свои покои. Осознав, что нарушил главное правило этого места — тишину, принц резко остановился.       Где он?       Кажется, его комната осталась где-то позади. В этом тайном месте замка он ещё не был. Юноша начал суматошно оглядываться по сторонам.       Ни единой двери. Лишь давящие чёрные сырые стены...       Он сделал ещё несколько тихих шагов, прежде чем подкосились его колени.       Темнота и теснота коридора давили на него со всех сторон...       К горлу подступила кислота, в ушах зазвенело, голова закружилась.       Принц выронил подсвечник из своих холодных трясущихся рук, сомкнул единственный глаз и, прижавшись спиной к стене, медленно скатился на пол.       Чужие грубые руки.       Острый клинок у шеи.       Синие глаза.       И белые чешуйки в луже алой бурлящей крови...

***

      "Что это было?"       Деймон уже почти добрался до своих покоев. Оставалось всего лишь с десяток шагов... Неужели весь его путь за ним кто-то следил?       Он обернулся назад и медленно дошёл до места, где коридор обрывался на повороте.       Ещё один шаг — и он столкнётся со своим преследователем лицом к лицу?       Кем бы он ни был, но Деймон уже держал наготове для чужого горла острый клинок.       Никто не должен выдать королеве маршрут его ночных похождений.       Какой же он идиот... Отвлёкся на мысли и потерял бдительность. Упустил паршивца, что следовал за ним по пятам. А что, если, пока он медлит, этот негодяй уже бежит докладывать обо всём Алисенте...       Ну держись, храбрец! Порочный принц догонит тебя и убьёт. А после закопает твоё бренное тельце прямо между этих стен!       Только если это не был...       — Эймонд?! — заглянув за угол, Деймон расширил от удивления рот. Его племянник лежал неподвижно посреди узкого коридора.       Деймон подошёл к нему быстрым шагом, наклонился и двумя пальцами приподнял его лицо за подбородок.       Он что отключился?       — Эймонд. Что с тобой? Ты в порядке, милый? — с тревогой спросил Порочный принц, водя огнём перед лицом юноши.       Младший Таргариен разомкнул глаз.       — Деймон... — прошептал он и, опираясь о стену, медленно поднялся на ноги.       Старший Таргариен заметил, что в руке племянника блеснуло лезвие кинжала...       Взгляд юноши был странным. Деймону стало не по себе.       — Я знаю, что они все от меня скрыли, — прошептал Эймонд. — Я, кажется, вспомнил, Деймон.       Порочный принц услышал шум собственного сердца в своих ушах. И он тоже схватился за рукоять своего клинка.       — Что же, милый? — с осторожностью спросил он.       — Смерть, — широко расширив глаз, вымолвил юноша.       Деймон, не отрывая пристального взгляда от племянника, попятился от него назад.       — Эймонд... — его голос задрожал. Глаза забегали в стороны.       "Он знает..."       — Я вспомнил, — завороженно шептал Эймонд, медленно идя следом за дядей. — Кажется, у меня был дракон...       Преодолев поворот спиной, Деймон остановился и, прислонившись к стене, облегчённо выдохнул.       — Но что значит был? — удивлённо спросил он. — Вхагар ведь жива...       — Другой дракон, — закивал Эймонд. — Белый, с мягкой чешуей...       — Но у тебя не было другого дракона, милый. У всех у нас может быть только один...       — Он вылупился. Думаю, родители мне солгали. Они как-то заставили меня забыть...       Эймонд подошёл вплотную к дяде и прошептал ему на ухо:       — С помощью чёрной магии...       — Но зачем твоим родителям было лгать? — спросил Деймон, медленно вытягивая кинжал из руки племянника.       — Всё потому, что он умер... — голос младшего Таргариена дрогнул. — И смерть его была мучительной.       Порочный принц убрал клинок юноши в свои ножны, а затем обхватил щёку Эймонда и внимательно посмотрел в его несчастное лицо.       — Я помню... — нервно закивал молодой принц, смотря в глаза дяде. — Я точно это помню... Я был там и видел, как он умирал. — Голос Эймонда дрожал. Его глаз увлажнился и заблестел. — Я помню его мягкую белую чешую, обрамлённую алой кровью. Его слёзы... Его боль... Кто-то связал его крылья. Кто-то вонзил в него острый клинок тысячу раз. И я на это смотрел... Но я никак не мог ему помочь.       — Быть может, это лишь сон, милый... — попытался успокоить его Деймон. Он поцеловал племянника в лоб и прижал его голову к своей груди. — У тебя богатая фантазия.       Эймонд вырвался из рук дяди и, повысив голос, чуть оттолкнул его.       — Это не сон! Я помню это!       — Тссс... — Деймон взял его запястье в свою свободную руку. — И как его звали? — спросил он.       — Кого?       — Дракона, Эймонд. Как звали твоего белого дракона?       — Я не знаю... — растерянно ответил юноша.       Деймон медленно прислонил его ладонь к своему сердцу и накрыл её своей.       — Если у тебя когда-то был дракон, ты не мог забыть его имени, — уверенно произнёс он. — Это лишь страшный сон, мой принц, ночной кошмар.       — Но это было наяву. Я помню так ярко...       По щеке Эймонда потекла слеза.       — Кто-то держал меня, пока он умирал... — еле-слышно прошептал он. — И убийца прижимал клинок к моему горлу, чтобы я не смог помочь моему дракону...       Юный принц пошатнулся. Он был готов пасть в обморок прямо сейчас, но Деймон вовремя подставил ему своё плечо.       Эймонд прижался носом к широкой груди дяди и глубоко вдохнул его запах.       От объятий Деймона ему полегчало. Он отпрянул от старшего принца и сделал шаг назад.       Картина тёмного коридора перестала плыть перед глазом. Ритм сердца восстановился. И стало легче дышать.       И будто бы всё наладилось...       — Не стоило мне соблазнять тебя этим жутким местом, — вздохнул Деймон и бережно смахнул слезу с щеки племянника. — Тут так мало воздуха... Эта тьма любого может свести с ума. Неудивительно, почему тебе поплохело. — Он обхватил шею юноши и поцеловал его в лоб. — Не думай больше об этом, мой принц. Это лишь галлюцинация... Одна из тысяч, что настигает детей и взрослых, которые смеют бродить в ночи по этим скрытым тоннелям.       — Ты думаешь, я сошёл с ума? — расстроенно спросил юноша.       — У всех нас бывают плохие сны, — тёплым голосом произнёс Деймон.       Молодой принц покачал головой:       — Но это не сон.       — Я нашёл тебя на полу, Эймонд. Ты был без сознания. Ты отключился и увидел кошмар, — твёрдо уверил его старший Таргариен.       — Но мать и Ларис, они говорили о том, что магия оказалась бессильна... Что-то про восстание дракона из пепла...       — Где ты это услышал? — строго задал вопрос Деймон. Он изменился в лице. Брови нахмурились. Верхняя губа приподнялась, оголив белые зубы.       — Там, напротив комнаты матери. В том узком проёме между стен, — растерянно признался Эймонд. — Они сказали, что это хорошо, что я ни о чём не помню...       — Пообещай мне, Эймонд, что ты больше не будешь подслушивать свою мать и... — Деймон вздохнул, — кого угодно... Это не то, для чего я тебе показал это место! — Он повысил на племянника голос. — Наверняка ты всё не так понял!       — Но они мне лгали... — выговорил Эймонд с отчаянием. — Я знаю это. Я уверен. Я помню... Я помню, как он умирал. И я должен всё выяснить...       — Нет! — перебил его Деймон, сомкнув твёрдые пальцы на его плече. — Не смей! Ты должен пообещать мне, что больше не станешь использовать эти коридоры для слежки за своей семьёй.       Эймонд отвёл взгляд в сторону.       — Это место плохо на тебя влияет. — Голос старшего Таргариена стал мягче. — Всё это — лишь ужасный сон, — успокаивающе произнёс он, гладя племянника по спине. — Иногда сны могут казаться реальнее самой жизни. Это жуткое место навеяло на тебя гипнотический дурман. Околдовало твой разум, заставив тебя поверить в то, чего никогда не было... — Деймон взял в руку косу племянника, которую заплёл сам, и начал медленно гладить её своими пальцами. — Лучше оставайся в своей комнате, милый. А я сам буду к тебе приходить. Это плохая идея — слушать чужие разговоры. Ничем хорошим это не закончится... Да и вообще, разве твоя стража тебя не потеряет? Ты здесь уже довольно долго. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня, милый. Пойдём, я провожу тебя обратно, в твои покои.       — Я спрятал несколько подушек под одеялом, — торопясь проговорил Эймонд. — Гвардейцы не узнают, что меня нет в комнате. Свечи зажигать они не станут, чтобы не разбудить меня. Они лишь заглянут за дверь и, когда переведут взгляд на кровать, решат, что я сплю.       — Ладно... — Деймон посмотрел на него прищуром. — Но как ты себя чувствуешь?       — Я в порядке, — вдруг выдохнул Эймонд. — Идём дальше, — уверенно произнёс он и, выхватив факел у дядюшки, обогнал его и смело ринулся вперёд.       — Эй! Погоди. Не так быстро, — прошептал Деймон ему вслед. — Куда ты идёшь?       — В твои покои, — ответил юноша.       — Да? — удивился старший Таргариен. — И как ты поймёшь, где они?       Эймонд обернулся и, закатив глаз, уставился на Деймона.       — Тогда иди первый, дядя. Только ступай быстро, прошу. Тут и правда так трудно дышать.