***
Учëба учëбой, а отдыхать тоже нужно, потому Скарамучча сегодня решил прогулять пары. Конечно же, ему названивал Тарталья и написывал Венти, что довольно странно, бухали то вместе, а второй вообще должен спать ближайшие несколько дней. Но да ладно, если уж они пошли-таки на пары, значит можно будет спросить с них конспекты. Взглянув на настенные часы, парень нахмурился. Мама должна сегодня вечером прилететь и, он надеется, позвонить, либо же написать о своём прибытии. У них со Скарой договорëнность — куда-то уезжаешь — обязательно сообщай, когда приезжаешь, когда собираешься вернуться и так далее. Своего рода забота. Парень помнит моменты из детства, ещё начальной школы, когда у него только-только появился первый телефон, и он звонил маме на каждой перемене, чтобы сообщить о начале нового урока. Также он часто ей звонил, если вдруг видел на улице что-то необычное, и Эи никогда не злилась на него, не ругала, даже если была занята. Её ребёнок всегда был впечатлительным, он таким и остался в принципе, просто в нынешнее время свой интерес либо не проявляет напоказ, либо игнорирует. Возможно, так для него действительно проще. Спустя два часа, когда колличество пропущенных от Венти перевалило за 40, а Тарталья, кажется, вообще забил на друга, Скара решился написать в их общий чат, правда, он не ожидал встретить такую агрессию в свою «светлую, невинную» сторону3×3
Я жив Scara Плохо ajax Схуяли? Scara Ты предатель, с таких и хуяли ajax В смысле блять, что я сделал уже? Scara Ты нас предал, ты нас продал!!! VentI Да, некрасиво было с твоей стороны так поступать. AdeptX «Чего блять?» — Скарамучча нихера не понимать, но ему реально теперь стало интересно. Что он вчера такого сделал, что друзья настроены так…по-враждебному? Само сообщение Сяо говорит о многом. Темноволосый прыгнул на диван, облокотившись о каретку и закинув одну ногу на невысокую спинку, а вторую же оставил согнутой в колене.3×3
Вы можете мне объясните, в чëм дело? Scara Иди нахуй ajax Тц, окей, заебали выëбываться. Scara Скарамучча прикусывает указательный палец и злится. Почему нельзя просто ответить? Обязательно, блять, играть спектакль? — Ну и в пизду вас, — парень выходит из сети и отбрасывает телефон на другой конец дивана, решая, что на этом можно заканчивать погружение в мир соцсетей, да и вообще стоит отдохнуть от телефона, а то целыми днями сидит перед экраном, так и давление подняться может. Однако надолго его не хватает. Руки сами тянутся, душа начинает требовать. По итогу ютуб включён, можно теперь посмотреть, какие были музыкальные новинки, или же посмотреть какие-нибудь стримы, ну или документалку про страшные и опасные места планеты. Это не особо интересно, но хоть как-то помогает скоротать время. Потому что возможно скоро позвонит мама, а потом уже надо будет учить конспекты к завтрашнему дню. Дальше пропускать пары не желательно. Да и проблем Скара не хочет ни для себя, ни для мамы. Так и пролетает несколько часов. Время уже успело перевалить за шесть вечера. Парень смотрел, кажется, третью или пятую по счёту документалку про Египет, и кстати довольно интересно. Понятно теперь, почему Эи решила пойти по стопам своего прадеда, у которого походу жопа горела по археологии. Скарамучча отчего-то уверен, что если бы само слово «археология» было хуманизировано, то прадед обязательно сделал ей предложение. И родились бы у них маленькие археолята… Что-то уже не туда мысли пошли. Вырубай. Парень ставит на паузу и, откинувшись на спинку дивана и вытянув вверх руки, а ноги выпрямив, расслабленно потянулся, сопровождая это всё облегчëнным воем и охом. Как же хорошо сменить положение после стольких часов в одной позе. Благодать. Скара прикрыл глаза, сцепив руки в замок над головой, и вздохнул. Мозг отдохнувший как никогда. Можно даже улыбнуться просто так. — Тебе нравится тема Египта? Интересно, — хрипловатый голос прямо в ухо и темноволосый шугается, отшатываясь от незванного гостя, словно услышал то, чего не должен был. Старший пялится на блондина с широко выпученными глазами и, блять, так сильно надеется, что сейчас его лицо не похоже на бледную поганку. Потому что он реально чуть не обосрался! — Ты, блять, ебанутый? Зачем со спины подкрадываешься? — слишком громко-возмущëнно вопит Скарамучча, махнув в сторону Кадзухи рукой, мол, проваливай отсюда, глаза б мои тебя не видели. — А не надо расслабляться, когда живёшь не один, — усмехается младший, скрещивая руки на груди, пока у другого небольшой диссонанс в голове. Кадзуха усмехнулся? Он так умеет? И с чего вдруг такая смелость? Или же ему жизнь перестала нравиться? Ну так её можно испортить. — Высказываниями не разбрасывайся. Одно моё слово, и тебя здесь даже не будет. — Сквозь зубы цедит Скара, вперив в блондина цепкий и злой взгляд. — Это не тебе решать. — Теперь и Кадзуха принимает правила этой «негласной» игры. Он не собирается мириться ни с таким отношением, ни со всем, что связано со старшим. Жизнь его научила бороться и идти до конца, даже если висишь на волоске, так что хочет не хочет, но Скарамучча сдастся и позволит пробить свою чугунную стену. — Ох, поверь мне, дорогуша, мало того, что это именно ты не прав, так ещё и я имею влияние на мою маму. — Скара поднимается на ноги и обходит диван, становясь перед лицом «брата». Улыбается так вязко, мерзко, остро, что просто невыносимо. Эта улыбка буквально издевательская. — Я тоже…член вашей семьи… — У Кадзухи застревает ком в горле, а слëзы так и норовят выступить из уголков. Глаза щиплет. Больно. Неприятно. И очень, очень тяжело это всё сдерживать. Он ведь… Искреннен. Почему ему нельзя быть счастливым?.. — Нет. — Одним словом загоняет в угол и расставляет капканы. Пусть сидит там и не высовывается. Сам напросился. Сам доигрался. Нечего было…Что?
— Ты ошибаешься… — еле выдавливает из себя юноша, торопливо отворачиваясь, чтобы скрыть слëзы, ведь просто не в силах терпеть этот уничижительный взгляд брата на себе. — Ошибка здесь только то, что ты живёшь в этом доме, — буквально выплёвывает в чужое лицо Скарамучча, и, смерив младшего ненавистным взглядом, удаляется к себе в комнату. Кадзуха же, простояв так на одном месте, минут двадцать, всë-таки утëр рукавом свитера лицо от слëз и совершенно без сил рухнул на диван. Бессмысленно смотрит в потолок, обдумывая каждое чужое слово. «А что ты ожидал, когда появился в семье, где всё есть и без тебя? Мать любит сына, сын тоже. Идиллия. И даже не имея отца, они прекрасно себя чувствуют вдвоём. К чему лишние люди…» — блондин прячет глаза рукой и сжимает челюсти, ведь хочется закричать. От несправедливости, от жгучей боли и отчаяния. Он всегда хотел настоящую семью. Ещё с самого раннего детства, когда лишился собственной. Он попал в детский дом, но так много раз пытался сбежать оттуда, что уже не пересчитать. И каждый раз бродяжку возвращали. Один раз, правда, долго искать пришлось. Маленького мальчика пожалела и приютила хорошая женщина с доброй улыбкой и повязкой на глазу, которая была вроде бы частью сценического образа. И не припомнить даже. Но она была единственной, кто безвозмездно дарил тепло и успокаивал, наливал вкусный чай и давал к нему рассыпчатое печенье. Кадзуха умолял, чтобы она его усыновила. Но та отказалась. Работа не позволяла. И женщина отправила мальчика обратно в детдом. Откуда больше он ни разу не сбегал. Потерял смысл, потерял надежду. И за всё это время он никогда никому не нравился. Люди хотели детей с улыбками на лицах, хотели энергичных. Никому не нужен был потерянный, отчуждëнный, зажатый и вечно грустный Кадзуха. И таких детей там было много, на самом деле. К кому-то воспитатели смогли найти подход, а кто-то так и остался одиночкой. Однако стоило появится Райден Эи, как внутри юношеской души вдруг вспыхнул тот самый огонëк, и появилась надежда. Наконец-то, он наконец-то обретëт семью, которая будет его любить! Он наконец-то…не будет одинок. Он тоже хочет любить кого-то. За этими мыслями парень уснул, всё также скрывая глаза забинтованной рукой, так больно напоминающей о прошлом. Глубокой ночью же, на цыпочках в гостинную пришёл Скарамучча, проверить, всё ли в порядке с Кадзухой. Потому что пока он сидел у себя в комнате и рвал волосы на голове сначала от злости на младшего, а потом на себя, понял, что перегнул палку. Причëм сильно. Скара не хотел узнавать человека, он не хотел копать глубже, не хотел проникаться им. Он был чужой. Но отчего-то сердце больно сжалось, стоило из комнаты услышать всхлип. А ведь… Скарамучча никогда не задумывался, почему Кадзуха так сильно цепляется за них, за него, почему не сдаётся, почему показывает частички своего характера. Он пытается стать частью этой семьи. Он старается, но встречает преграду раз за разом. И преграда эта сейчас стоит возле дивана, рассматривая сопящего блондина, и поджимает виновато губы. «Я не должен был ему такое говорить, чëрт…» — темноволосый массирует переносицу, а вздохнув тихо, берёт со спинки дивана принесëнное лëгкое одеяло и осторожно, чтобы не разбудить, укрывает Кадзуху. Интересно, о чём он думал всё то время, когда они разошлись. Сильно ли он плакал? Сколько криков заглушил о подушки? Скарамучча совсем невесомо прикасается подрагивающими пальцами к чëлке, на немного её сдвигая с глаз, и рассматривает умиротворëнное лицо человека, которого не может больше ненавидеть. Просто…не в силах. Это так неправильно по отношению к нему. Так несправедливо. Внезапно чужая ладонь касается руки старшего, пальцы хватаются за ладонь, и Скара хочет было вырвать руку и быстро убежать, но понимает, что Кадзуха всё ещё спит… — Пожалуйста… — одними губами, кажется, двигает младший, но шëпот всë же можно расслышать. Ночь стоит глубокая, нормальные люди в это время спокойно спят в своих тëплых постелях, видя десятый сон. Темноволосый присаживается на корточки перед Кадзухой и тянется свободной рукой к его лицу. Указательный палец невесомо скользит по щеке, проходит уверенной дорожкой по линии нижней челюсти. «Красивый.» — заключает сознание и, боже, оно абсолютно право. Скарамучча поставил бы девяточку из десяти. Он сам, конечно же, на все десять. Мягко улыбнувшись, парень предельно аккуратно выбрался из захвата. Уходить отчего-то не хочется, но и остаться нельзя тоже. Наверное, лучше уйти к себе и занять мозг конспектами, иначе снова проснëтся желание проверить, посмотреть как там спит его Кадзуха.